Младший сын Уари

Жили муж и жена, и не было у них детей. Однажды Уари — так звали мужа — сказал:

— Поеду-ка я странствовать с друзьями. И поохочусь, и развлекусь, может, станет легче на душе.

Созвал он двенадцать друзей и сказал им:

— Не раз и не два мы странствовали вместе. Хочу я снова отправиться с вами в поход. Готовьтесь.

Никто из друзей не возразил.

Отправились всадники в поход, числом тринадцать. Стояла на редкость жаркая погода, земля в степи потрескалась от жары. Вот настал полдень. Мучит всадников жажда, но воды нигде не видно. Добрались они до опушки леса, остановились и стали совещаться.

Уари сказал:

— Так мы можем погибнуть от жажды! Давайте разделимся и поедем каждый своей дорогой искать воду. Кто раньше найдет — пусть свистнет, а остальные соберутся к нему.

Так они и сделали. Едет Уари вдоль балки и видит: из-под старого бука струится чистый родник. Обрадовался Уари, сошел с коця, снял шапку, опустился на колени, напился холодной воды, а потом свистнул что есть силы, сзывая товарищей.

Как только он свистнул, старый бук опрокинулся, и из-под его корней выскочил семиглавый уаиг.

— Что за собака, что за осел?! Кто свистит возле моего дерева, когда никто не смеет даже шелохнуться?!

— Бог проклял меня, — ответил Уари, — и до старости лет не дал мне потомства, вот я и отправился с двенадцатью всадниками развлечься охотой, приглушить сердечную боль. Мучила иас жажда, и мы разъехались по лесу в поисках воды. Я первый нашел и свистнул, сзывая друзей. Вот и весь мой рассказ.

— Не печалься больше, — говорит ему уаиг. — Езжай домой — будут тебя ждать к твоему возвращению три подарка, — только один из них пусть будет моим.

— Мне бы увидеть наследника, а там пусть хоть все три подарка будут твоими.

Уаиг ушел обратно под корни, а дерево встало на место. Тем временем друзья Уари собрались на его свист, напились воды, и тогда Уари сказал им:

— Хватит нам блуждать, поехали домой.

Что ж, домой, так домой. Поехали они обратно. К возвращению Уари родились у его жены три сына. Как было ему не обрадоваться! Созвал он людей на пир, и пировали они целую неделю — пили, ели, пели и плясали. Прошло время, мальчики выросли. Как-то раз позвал Уари старшего сына и сказал ему:

— Есть у меня кое-какой долг. Сможешь ли ты оплатить его? Сын ему отвечает:

— Если у тебя есть долг, ты сам его и оплати, почему я должен возвращать твои долги?

Позвал Уари среднего сына, и средний ответил также.

Послал он за младшим сыном, и принесли ему маленького ребенка — о чем его было спрашивать!

«Придется, видно, отдать уаигу этого ребенка», — подумал Уари.

На другой день собрал он двенадцать своих друзей, с которыми когда-то отправился в поход, и сказал им:

— Отвезите этого мальчика в то место, где мы с вами однажды пили воду, положите под дерево и крикните: «Уаиг, вот Уари прислал тебе то, что должен!» Оставьте мальчика там, а сами возвращайтесь домой.

Отвезли мальчика, положили под дерево, крикнули уаигу: «Уари прислал тебе то, что должен», и повернули домой.

Старый бук опрокинулся, из-под его корней выскочил семиглавый уаиг, схватил ребенка и унес к себе домой.

Мозгом диких зверей вскормил мальчика уаиг.

Сколько лет прошло — кто знает, но мальчик вырос. Что красотой, что статью не было ему равных, а уж о силе и говорить нечего, и уаиг в нем души не чаял.

Но время шло, мальчик рос, а уаиг старел. И вот однажды уаиг сказал:

— Всю жизнь я мечтал вернуть сокровище, похищенное у меня врагом, но мне не удалось это. Не хотел бы я умереть, не вернув его.

— Что это за сокровище, и кто смог отнять его у тебя?

. — Далеко, там, где две горы сшибаются, точно бараны, жил мой враг уаиг. Правда, теперь он умер, а я уже стар и не решаюсь пуститься в путь, а то бы и сейчас поехал туда.

— Отец, я поеду туда вместо тебя. Может, мне удастся сделать то, что не удалось тебе, иначе зачем же ты столько лет вскармливал меня мозгом диких зверей?

— Ты еще юн, мой мальчик, вдруг с тобой что-нибудь случится?

— Отец, сильней, чем теперь, я уже не стану. Благослови меня и отпусти в дорогу, иначе жизнь мне будет не мила.

Долго не соглашался уаиг, но, в конце концов, отпустил юношу из дому:

— Что ж, будь по-твоему, и пусть тебе удастся то, что не удалось мне. Вот тебе семь ключей. За двумя горами, которые сшибаются, как бараны, есть ущелье. В ущелье стоит замок, в нем — семь комнат, и все они заперты. Открой семь дверей этими ключами, только не забудь закрыть их за собой.

Войдя в комнаты, ты увидишь там много людей: кто будет звать тебя сыном, кто братом, кто другом; не отвечай им ничего, иди себе дальше. Войдя в седьмую комнату, ты поймешь, зачем пришел туда — там хранится мое сокровище. Возьми его и возвращайся, но ни с кем не разговаривай, пока не выйдешь из замка.

Отправился юноша в дорогу. Благополучно миновал он две горы, что расходились и сходились, сшибаясь, как бараны, лбами. Нашел в ущелье замок и, как учил уаиг, отпер ключами семь дверей и, войдя в седьмую комнату, увидел там сокровище уаига — чудесный светильник в двести сорок рожков, и рожки эти сверкали, как небесные звезды.

Взял воспитанник уаига чудесное сокровище и пошел обратно, закрывая за собой двери. Прошел он все комнаты, не заговорив ни с кем из людей, находившихся там, а в последней комнате подошла к нему девушка, протянула ему еще один светильник, точь-в-точь такой же, как был у него, и сказала:

— Возьми и этот светильник, и владей ими обоими, все равно нам от одного не будет никакой пользы.

Но как только юноша притронулся к ее светильнику — и замок, и люди, и девушка, и светильники — все куда-то пропало.

Остался юноша один. Смотрит — две горы, сойдясь, так и застыли и перекрыли ему обратную дорогу.

— Плохо мое дело, — говорит сам себе юноша. — Да только здесь и жаловаться некому, и помощи не у кого просить. Надо как-нибудь выбираться самому.

Огляделся он и заметил: реки, стекаясь из разных ущелий, сливаются в одну, и вся эта вода исчезает под землей.

«Наверно, эта вода не остается под землей, а где-нибудь вытекает из гор, — подумал юноша. — Может, и я смогу выбраться тем же путем, да только как?»

Стал он думать и, подумав, пошел к горному склону, на котором пастухи пасли свои стада. А пастухи тем временем собирались резать буйвола.

— Добрый день, — сказал им юноша.

— Здравствуй, гость! — ответили пастухи.

Юноша им объяснил: так, мол, и так, попасть-то он сюда попал, а выбраться не может.

— Однако я вижу, — сказал он, — вы собираетесь резать буйвола. Прошу вас, снимите с него шкуру целиком, так, чтобы из нее можно было сделать бурдюк; поместите меня в этот бурдюк и бросьте в реку.

— Хорошо, — согласились пастухи. — Помочь путнику — наш долг.

Зарезали пастухи своего буйвола, сняли с него шкуру целиком, сделали из нее бурдюк. Влез юноша в бурдюк, пастухи завязали горловину и бросили его в реку.

Пять дней и пять ночей плыл в бурдюке но подземной реке младший сын Уари, воспитанник старого уаига.

Но вот течение стало поспокойней; юноша проткнул в бурдюке дырочку и выглянул наружу. Увидел он свет, но до равнины было еще далеко, поэтому он заткнул дырку и поплыл себе дальше.

Прошли еще сутки, юноша снова выглянул из бурдюка и увидел, что добрался до равнины. Тогда направил он бурдюк к берегу и выбрался на сушу.

Был уже вечер. Юноша пошел вдоль берега и через некоторое время встретил рыбаков: они грузили свои сети и улов на арбы.

— Доброй вам дороги и хорошего улова!

— Удачи тебе! — ответили рыбаки. — Мы не отпустим тебя, гость, просто так: в последний раз закинем в воду сети на твое счастье.

Закинули они сети в воду и выловили большого осетра, и был этот осетр двенадцати локтей в длину и трех локтей в толщину.

— Пусть всегда тебе сопутствует удача, гость! — сказали рыбаки. — Вот тебе трут, огниво и соль, вот тебе рыба — позаботься о себе.

Поблагодарил их сын Уари, и рыбаки отправились домой.

А юноша расположился на берегу, развел огонь и принялся разделывать рыбу. Разрезал острым ножом живот осетра и — о чудо! — увидел там свой светильник в двести сорок рожков. Как тут было не обрадоваться сыну Уари, воспитаннику старого уаига! Зажарил ои себе осетрины, принялся за еду и подумал: «Хорошо бы сейчас хоть корочку хлеба», а сам разглядывает светильник. Хотел он поставить светильник на землю и случайно выронил его, и как только светильник ударился о землю, сейчас же перед юношей возник стол с разными яствами и напитками.

Удивился юноша и стал есть и пить, а когда поел — стол исчез сам собою.

Поднял юноша светильник и пошел дальше. К вечеру добрался он до какого-то села. В крайней лачуге жила одна бедная старушка-вдова, и юноша попросился к ней ночевать.

Нечем было вдове накормить гостя, и побежала она к соседям, чтобы занять у них какой-нибудь еды.

Пожалел юноша бедную женщину. Взял он светильник, ударил им оземь и сказал:

— Пусть встанет на этом месте дом в четыре яруса.

Тем временем хозяйка вернулась от соседей. Не узнала она своего жилья и пошла было дальше, но юноша окликнул ее:

— Вернись, добрая женщина, это теперь твой дом!

Вошла вдова в новый дом, сама не своя от радости.

Принялась она готовить ужин, а юноша снова ударил светильником оземь, и появился перед хозяйкой и гостем стол с напитками и яствами, а когда они поели, стол опять сам собой исчез.

Настала ночь. Юноша пошел в верхний ярус, а вдова осталась в нижнем.

В полночь юноша проснулся оттого, что все вокруг вдруг осветилось ярким светом, словно в солнечный день. Через мгновение свет погас, и на небе снова засияли звезды.

Утром гость спросил хозяйку:

— Что это за диво: ночью вдруг вспыхнул яркий свет, а потом снова стало темно.

— Это, наверно, дочь алдара, проснувшись, выглянула в окно, — ответила вдова.

— А нельзя ли ее увидеть?

— Нельзя. Алдар не выпускает ее из дому.

Задумался сын Уари. Уж очень ему хотелось увидеть красавицу, да только как это сделать: башня алдара поднимается в небеса, и на самом ее верху — комната девушки.

На вторую ночь, когда все село уснуло глубоким сном, юноша ударил светильником об пол, и от его комнаты к вершине башни протянулся мост из булатной стали.

Поднялся юноша к башне, заглянул в окно и изумился: «Такой красавицы я в жизни не видел, да и не увижу, наверно, никогда!»

Вернулся он обратно, ударил светильником оземь — и моста как не бывало.

Сколько дней прожил еще сын Уари у старой вдовы — кто знает, но вот однажды он сказал ей:

— Есть ли где-нибудь девушка красивее дочери алдара?

— Она, конечно, прекрасна, что и говорить, — согласилась вдова.

— Думаю, никто в мире не может с ней сравниться.

— Что ж, и умом, и воспитанностью — всем она взяла, я уж не говорю о ее красоте. Но, пусть не покажутся тебе обидными мои слова, в мире столько красавиц, что и не перечесть, — ответила вдова.

— Нет, прекраснее ее не найти, — сказал юноша.

— Извини, дорогой гость, я полюбила тебя, как сына, и, как сыну, тебе говорю: ты еще молод и немного повидал в жизни. Пожил бы ты с мое, тогда узнал бы, что есть девушки и покрасивее.

— Назови мне хоть одну, если ты и вправду видела таких.

— Лучше не спрашивай меня, — сказала вдова. — Как бы не было от этого беды.

— Не успокоюсь, пока не узнаю! — ответил сын Уари.

— Ну что ж, слушай: у небесного Курдалагона есть дочь. Свет еще не видел такой красавицы, и нет под небом никого прекрасней ее.

В эту ночь юноша не смог сомкнуть глаз. Утром собрался он в путь и отправился к небесному Курдалагону.

Долго шел, недолго ли — кто знает, но добрался, наконец, и до неба. Переоделся в старую одежду, идет по дороге мимо кузницы Курдалагона и кричит:

— Кому нужен каменщик? Могу выстроить по договору все, что угодно!

Курдалагон бросил работу, вышел из кузницы и говорит:

— У меня есть заказ для каменщика, а об оплате договоримся.

— Я бы хотел знать заранее, что ты мне заплатишь.:

— Если выстроишь мне стену за три дня — дам тебе все, что пожелаешь.

— А если не выстрою? — спросил юноша.

— Тогда пропадут твои труды даром. Согласен?

— Согласен, только не отказывайся от уговора. Ударили они по рукам.

Курдалагон приготовил камни, известь, песок — словом, все, что нужно, и юноша принялся за работу.

Вот солнце склонилось за горы, наступил вечер. Курдалагон оставил кузницу и ушел в свой замок. Тогда юноша достал светильник о двухсот сорока рожках, ударил им оземь, и появилась перед ним наполовину готовая стена.

Утром Курдалагон пришел посмотреть на работу и удивился: никогда еще он не видел такой красивой и прочной кладки, и никому еще не удавалось сделать столько за день.

Рассказал Курдалагон жене и дочери, какого замечательного каменщика удалось ему нанять. Жена приготовила угощение и пригласила юношу домой.

Когда сын Уари увидел дочь Курдалагона, он и думать забыл об алдарской дочери, потому что дочь Курдалагона и вправду не имела себе равных ни на небе, ни на земле.

На другой день сын Уари опять ударил светильник об землю, и встала перед ним почти законченная стена.

Утром Курдалагон застал каменщика за работой.

— Ничего особенного, — сказал юноша удивленному Курдала-гону. — Я не знаю покоя и усталости, пока не закончу работу. Кроме того, мне легче работать ночью.

Еще лучший стол накрыла своему работнику жена Курдалагона. Пригласили юношу в дом, хорошо угостили.

На третий день утром младший сын Уари, воспитанник старого уаига, закончил работу.

Восхищен был Курдалагон, восхищена была его жена, да и дочери их как было не восхищаться!

— Пора платить, Курдалагон, — сказал юноша.

— Назови сам, что тебе нужно, — мы ведь так договорились.

— Прошу прощения, Курдалагон, но я хочу с тобой породниться.

Что тут было понимать Курдалагону! Да и не мог он отказать юноше — ведь сам дал слово.

Пышный свадебный пир устроил он зятю и дочери и подарил им три своих сокровища: башмаки, шкуру и шубу.

Башмаки имели такое свойство: только надень их на ноги — и окажешься в любом месте, в каком пожелаешь.

На шкуру положи что угодно — даже целое село — и она отнесет все это, куда хочешь, хоть на край небес.

А шуба была такая: воротник ее пел, рукава играли, а полы плясали.

Попрощались молодые с Курдалагоном и его женой, сели на шкуру, взяли башмаки, шубу и светильник и полетели на землю, в дом старушки-вдовы. Погостили у нее, а оттуда отправились к уаигу, и на их свадьбе рядом со старым уаигом сидел старый Уари.