Глава 6. Египетская версия

Похоже, опыт оказался удачен, - думал Юрий Петрович. – Троянская война это такой сюжет, который все, во всяком случае, все студенты МГУ, более или менее знают.

И на примере этого мифа, если хотите, боевика, можно рассматривать большую часть курсов политологии, культурологи и истории цивилизации в объеме, читаемом на естественных факультетах.

Эти мысли посетили его во время очередного занятия с геологами. На котором, как обычно, схлестнулись три полемиста – либерал Виталий, националист Вадим и Петр, взгляды которого даже для него доцента-гуманитария было трудно сформулировать корректно.

- Начало и причины Троянской войны покрыты тайной, - говорил Виталий, - ведь совершенно невозможно представить рациональное оправдание провокации Париса. Все источники, и Гомер, в том числе, утверждают, что троянцев было по крайней мере в десять раз меньше, чем ахейцев.

- А если Парис влюбился? - спросила девушка со второго ряда, - не всегда же мужчины были так холодны и расчетливы, как теперь.

- Да пусть он хоть сто раз влюбился! Но царем-то был старый Приам, который ни в кого не влюблялся. Хотя бы просто потому, что уже не мог. А наследником престола и вторым человеком в правящей иерархии был Гектор, женатый и счастливый в браке.

Так что не влюбленный Парис решал, быть войне или нет.

- Вы все время принижаете сакральный смысл войны, - хмуро сказал Вадим, - Япония тоже имела в начале 1940-х потенциал в семь, а то и десять раз меньший, чем США, но начала войну, и два года побеждала. Так что потенциал это еще не все. Высокий дух, моральные ценности – вот что может привести к победе!

- Браво! – насмешливо имитировал аплодисменты Виталий. - И у кого же из троянцев ты нашел столь высокие моральные ценности?

- У Париса. Который на самом деле был, на Парис, а ариец Борис.

- Да, неплохой образец моральных ценностей. Обманывает доверие своего гостеприимца, и грабит его в его же отсутствие. Грабит доверившегося ему! Забирает у него казну и крадет жену.

А потом, уже во время войны постоянно бегает с поля боя. И спокойно переживает смерть братьев, погибающих за то, чтобы сохранить ему возможность продолжать спать с чужой женой.

Если ты, Вадим заботишься о чистоте образа истинного арийца, то лучшей дискредитации этого образа, чем твой Парис-Борис не найти.

- Да там вся семейка такая, - вставил Петр, - дед Париса Лаомедон надул Аполлона и Посейдона. Впрочем, о том, что они боги он не знал, хотя и мог догадаться. Но потом он не постеснялся в наглую обмануть самого Геракла. Согласись, Вадим, это уже генетика. И никакими арийцами, честными и прямодушными тут не пахнет.

- С одной оговоркой, Петр, с одной оговоркой, - вставил Юрий Петрович, - если ваши арийцы были действительно светочем справедливости и честности, и образцом для подражания.

- Мы с Вадимом думаем именно так, - серьезно сказал Петр.

- Тогда Виталий прав. Далеко Парису до арийца. Но тогда что помешало прагматику Приаму прекратить войну, и просто отдать Елену, казну Менелая и даже некую контрибуцию? Троя была богата, и даже выплату за моральный ущерб Менелаю могла себе позволить.

Ваша версия, Петр.

- Моя версия состоит в том, что во-первых, Елена была не причиной, а только поводом для войны, во-вторых, Елены в Трое не было, и потому вернуть ее было нельзя, в-третьих, Троя была не одинока в этой войне и не свободна в принятии решения о заключении мира.

- Тезис о не свободе Трои я бы выделил отдельным пунктом, - сказал Юрий Петрович. - И тогда получается интересная ситуация. То, что похищение Елены было лишь поводом, можно при желании вывести даже из классических текстов Илиады. То, что Троя была не одинока в войне, это общеизвестный факт. Во всех источниках упоминается масса союзников из Египта и царства хеттов, приходивших ей на помощь.

Остаются два момента. Отсутствие Елены в Трое, и то, что Троя не была самостоятельным игроком в этом конфликте.

Возникают вопросы, а где была Елена, и кто осуществлял верховное командование действиями той стороны, частью которой была Троя? Всего лишь частью.

- Об этом есть свидетельства, - заметил Петр. – Помимо Гомера Троянскую войну описывали еще многие. И упоминания этих источников встречается даже у Платона. Так что, они имеют определенный авторитет. Так вот, среди этих альтернативных источников имеются свидетельства, что Елена была в Египте. Но тогда логично предположить, что именно Египет и был главным противником ахейцев. А Троя была лишь ударным отрядом объединенных египетско-хеттских сил. Сил восточных империй. Ведь не за просто так Египет и царство хеттов посылали троянцам помощь в течение всей войны.

- Не бойся, красавчик, - сказала Афродита, когда корабль с Парисом, Еленой и казной Менелая отчалил. – Тебе было бы гораздо опаснее плыть на север. Там бы тебя могли перехватить. А на юге никто искать не будет.

- На юге фараон просто сдерет с меня кожу.

- Не сдерет. Доверься мне.

- Богиня, я уже настолько доверился тебе, что уже не знаю, кто я, троянский царевич, или твой раб. И потом, откуда я знаю, может быть, ты имеешь виды на мою кожу.

- Молодец, красавчик. Можешь шутить в таких условиях. Хвалю.

Стареющий фараон печально смотрел на свою агентессу. Та была так же молода и красива, как в первый день их встречи. Годы были не властны над богиней. А вот он, он был простым смертным. И очень может быть, что скоро его мумию должны были положить в саркофаг и спрятать в склепе в Долине царей.

- Тебе не интересно, то, что я говорю? – спросила Афродита, прервав свой рассказ.

- Что ты, богиня, конечно интересно. Но я думаю, что, может быть, было бы лучше, чтобы ты не помогала мне в моих царских делах, а продлила жизнь и молодость?

- Хочешь жить, царь? Хотеть не вредно. Но подумай, скольких людей ты отправил на смерть. Скольких сделал рабами. Злые дела мешают омоложению. И я не смогла бы тебе помочь сохранить жизнь и молодость. Для этого ты должен был бы перестать быть царем.

- Я согласен.

- Поздно, дорогой. Сейчас тебе бы не помогли даже гораздо более сильные богини моей далекой родины.

- Ты жестока, Афродита.

- Не жестока, а справедлива.

- Но, посылая на смерть, я тоже творил справедливость!

- Не обманывай себя. Нет справедливости в твоем царстве. Впрочем, не только в твоем. В любом царстве.

- Так зачем же ты помогала мне?!

- Чтобы досадить другому царю. Олимпийскому Зевсу.

- Чего и достигла.

- Пока нет. Но достигну. Так ты будешь меня слушать?

- Буду, моя богиня.

- Это хорошо. И в благодарность за это, я немного омоложу тебя. А потом ты закрепишь это, наслаждаясь любовью с молодой царицей, дочерью Зевса.

- Лучше бы с тобой.

- Увы, сейчас я буду слишком занята. Ну, не печалься. Вспомни свои лучшие годы, царь! Вспомни, как ты громил ахейцев и ливийцев! Сейчас ты повторишь свои подвиги. И воодушевишься. А тем еще продлишь себе жизнь и молодость.

- Ты противоречишь сама себе. Как можно омолодиться войной и убийством? Только что ты говорила обратное.

- Знаешь, сама не знаю. Но, чувствую, что ты еще не …

Она задумалась.

- Не набрал достаточно грехов, чтобы умереть? - вдруг засмеялся фараон.

- Вот таким я тебя люблю, мой царь - порхнула ему на колени Афродита.

Домой в Трою Парис возвращался посуху. С относительно небольшим, но внушительным отрядом имперских гвардейцев. Помимо скудной казны Менелая, он вез богатые дары от фараона. А также послание царя царей Приаму.

Былые распри фараон предавал забвению. Он признавал Приама своим надежным вассалом, и обещал ему всяческое содействие в борьбе с Элладой. Аналогичное обещание и порцию финансовой помощи передал по дороге и царь хеттов.

В случае победы над ахейцами и переносе войны в Элладу владыки Востока обещали Приаму признание за ним и его потомками титула царя царей.

В ближайшем от Трои порту Парис сел на поджидавший его корабль, и формально говоря, прибыл на родину морем. Его сопровождала неизвестная женщина, чем-то похожая на Елену.

А Елена со своей непонятной улыбкой все так же потупя глаза, медленно снимала свой хитон перед Рамзесом. А когда фараон засыпал, утомленный ее бурными ласками, тихо кралась в покои наследника престола.

Афродита старалась быть как можно более незаметной на Олимпе.

И все же Афина как-то раз подозрительно спросила ее:

- Что-то ты много стала отлучаться.

- А разве я рабыня, и не свободна делать, что хочу?

- Ты не рабыня, но надо же знать меру!

- Меру чего? – невинно осведомилась Афродита.

Она вновь была глупенькой блудливой блондинкой.