Часть шестая Секс-Док(а)* или Дела давно минувших дней. 4 страница

Дин тогда попытался смотреть на всё как можно безразличнее, но на самом деле это было потрясающе-возбуждающее зрелище. Эмоции и адреналин в ушах плескались. Но вышел он из ситуации более чем достойно.

Зверь про тот случай записал всего-то ничего, но для Дина этого оказалось предостаточно, чтобы понять, насколько он тогда себя правильно повёл.

«Там в раздевалке… Блядь, эти его глаза зелёные… Стоял, смотрел… И презирал, тварь! Ничего. Когда-нибудь ты тоже будешь скулить у меня в руках… Я заставлю. Обещаю».

Не было сомнений, что влюбил он в себя Зверя не своим видом (как раз вид-то и раздражал до ужаса), а тем, что оказался достойным противником. Ломавшим ему мозг и до этого, и в дальнейшем, странным поведением, не соотносящимся с ангельской внешностью.
Это будоражило и привлекало. Не давало покоя.
Но пока не понимающий, как со всем этим бороться, Зверь действовал согласно задумкам: переспал и с одноклассником, и одноклассницей. И не сомневался - то же самое сделает с намеченным «девственником», но этот план ему Дин перечеркнул, опередив на один шаг.
Если по поводу первых двух сексуальных побед Свят произнёс всего несколько предложений, лениво, без эмоций и практически мимоходом, то из-за облома с третьим был такой ураган эмоций, что Дин, улыбаясь и невольно жмурясь от льющегося мата, покачивал головой, вспоминая всё, что тогда произошло в туалете между ним и Святом.
Жёсткий физический контакт. Тогда они впервые коснулись друг друга. И не для того, чтобы обнять. Им друг друга хотелось убить. Совсем не романтично, хотя они уже тогда высказали «обоюдное желание секса», правда, в более грубой форме.
Желание было, и такое, что Дина трясло. Ничего подобного в своей жизни он не чувствовал.

«А эта сука борзая не из пугливых оказалась… Чёрт! Если честно, я, когда узнал обо всём, не поверил сразу. А потом озверел, блядь! Спецом же всё! Опередить решил. Сверху быть любишь, да? Крутой такой? Ладно, оно даже к лучшему. Поиграем, значит! Но… Мразина, такого мальчика перехватил и испортил, а? Р-р-р… Всё равно в колено-локтевую поставлю. Бля буду!»

«Мечтатель, млин! Поставил он, как же!»

Именно в то время, после прямой стычки, у Дина родилась уверенность, что просто так весь сыр-бор с их противостоянием не закончится. Или действительно поубивают друг друга, или…
На самом деле оказалось - второго хотелось больше. Им обоим. Но пока дело доходило только до драк.

«А он-то Ангелом оказался! Имя такое! Мама, роди меня обратно! Ангелочек! Ха!»

«О, да… Это знание ты не мог мне тогда не продемонстрировать, гад! Но мстя была неотвратима и ужасна!»

«Откуда в нём силы столько?! Я немного охуел, если честно. Силы и злости! Не ожидал, что он так отреагирует! «Ангел», мать его… Ну не пиздец ли? Я же пошутил просто, а он… Сука… губа болит! Но зубы целы… С мелким тут ещё не хило так посрался из-за этого. Наорал на меня, как потерпевший. Просто испугался за меня, я знаю. Эта хренотень белобрысая конкретно так взбеленилась и… В общем, мне реально повезло, что спиной меня не припечатал. Промазал… А ведь было же во что. Завалил, глаза бешеные… По фейсу врезал, сволочь, от души. Видимо, давно мечтал… На говно исходил, чуть ли не рычал! Довёл я блонда… Гы! Ох, чёрт! Больно улыбаться даже. Ничего, заживёт. И пусть не мечтает, что я его после такого в покое оставлю! Нихера! Как я могу не задевать его? Вот как? Тем более теперь? Чтобы он подумал, что я его боюсь, что ли? Его? Ангелочка бояться? Вот ещё… Бесит же! И вообще… Эта зараза мне ещё и сниться вздумала! Ненавижу!»

«Даже вот так? И как именно я ему тогда снился, интересно?»

«Херня происходит… Я немного в обалдении, если честно. Полчаса назад прихожу – мелкий с перебинтованным плечом, растерянный весь. Ладно, эти его травмы не впервой, да? Болит, конечно, я понимаю… Но… Его состояние мне не понравилось что-то. И вообще… Говорит: «Прикинь, меня Дин в больницу возил!» Дин. ДИН! Блядь! Он снова был там. Зачем ему это? Что-то задумал? Ничего не понимаю… Мне не по себе почему-то от всего этого. Терпеть не могу такое…»

«Млин… Не, ну надо же, а? А ведь тебя задело, Зверь. И задело-то прилично! А ты, дрянь, на следующий день даже бровью не повёл! Чокнуться можно. И я, наивный, не сомневался, что Ян промолчал… Ага. Щаз. Братики, блядь!»

«Нет, я понимаю, что эта тварь белобрысая пусть и редкостный урод, но не настолько, чтобы мелкому как-то навредить, лишь бы напакостить мне. Не-а…»

«Да? А кто был уверен потом, что я Яна трахнул назло?! А? Или пока у нас с ним до койки не дошло, ты даже и представить себе не мог, что Ангелочек может иметь какие-то серьёзные виды на братика? Скорее всего…»

«В больницу на тачке отвёз. Потом домой оттуда. Заплатил. Кино и немцы! Ладно… Посмотрим, что дальше будет. А оно будет, это «дальше». Жопой чувствую».

Напряжение нарастало. Тогда оно чувствовалось всеми.
Только во что оно выльется, никто не знал.
Дин помнил, насколько его тогда сводило с ума понимание, что он, вопреки здравому смыслу и логике, влюбляется во фрика. Странного мальчика-эмо с разноцветными глазами. И при этом бесило то, что его настолько возбуждает старший близнец.
Вот только даже и в мыслях не проскальзывало попытаться всё остановить или изменить. Наоборот, он ощущал всё большую тягу к хрупкому брату того, с кем постоянно «мерялись ширинками». Не сомневался, что у Свята имелось точно такое же желание трахнуть и успокоиться. И он оказался прав. Истомин старший хотел того же, но… Как же они оба тогда ошибались в том, что действительно стоит за бешеным желанием.

Третий их «близкий контакт» принёс смачный фингал одному и боль на несколько дней в руке другому. А ещё всё усиливающее ощущение надвигающегося «нечто» им обоим.

«Я себя странно чувствую в последнее время… Распирает всего… Как ломка…»

Так высказался Свят о непонятных предчувствиях. А Дин и без всяких записей помнил, реакцию на Зверя в то время: постоянное напряжение и выматывало, и выводило из себя, и в тоже время было странно приятным.

«Если честно, я и представить не мог, что у него так встанет на меня! Вот же сука, да? Блядь конкретная! Вот хочет же, чтобы я его трахнул! Только целку из себя строит!»

Куривший в тот момент Ангел от возмущения поперхнулся дымом и закашлялся.

«Что? Это я-то – блядь? Вот же сволочь, а? Сам трахал, всё что движется, а я – блядь!»

«Мне вот интересно, есть у него кто-нибудь? Девка, парень? Если и есть, то кто-то не из школы… Я бы заметил».

«Ух ты! О чём мы уже стали задумываться, да?»

«Да и не важно, в принципе… Мне-то что?»

«Ну да, ну да…»

Просто, если он «правильный» и того мелкого с десятого перехватил только чтобы мне досадить, придётся немного дольше повозиться, хотя и не смертельно. Но рука у него тяжёлая. Мда… Ян ржёт, говорит, что в следующий раз ангелочек мне вообще что-нибудь сломает! Ага… щаз! Губа… Глаз… Хорош уже в поддавки играть, да?»

«Ой-ой-ой! Прямо вот поддавался он, ага! Прям вот сам на кулак падал!»

«А мне было в кайф его за яйца держать. Он же понимал, что я мог ему такую боль причинить, что его бы там наизнанку вывернуло – и всё равно выёбывался! Псих. От злости чуть не разорвало! Интересно… он на себя так злился, что возбудился? Или на меня, что я про это узнал? Ммм?»

«Да ебить твою мать! Философ, однако!»

Следующая запись начиналась с непонятного разговора Свята и Яна, по большей части шёпотом, и были разборчивы лишь какие-то обрывки. Дину осталось только догадываться, за что младший выговаривал не очень трезвому брату. Старший парировал. В чём-то убеждал-переубеждал, но, в конечном счёте, младший его послал и испарился.

Запись не прерывалась и после закуренной сигареты, открытой со звоном форточки и тяжкого выдоха, так не похожего на обычный выдох сигаретного дыма, Зверь не очень уверенно выдал:
«Пиздец. У меня такой мега-архи-срач в башке! Кто бы только знал! И мне херово… Очень. Я попал… Я ТАК попал! Но больше всего меня убивает, что я ничего не могу мелкому рассказать… Не могу! Он не поймёт. Я сам нихера не понимаю! Даже самому себе такое говорить стрёмно… Застрелиться и то легче!»

Повисла напряжённая пауза, Дин слышал только дыхание Свята и биение собственного сердца.

«Блин… Да что ж там приключилось-то?»

Дин даже близко представить не мог, что причиной таких душевных метаний его Зверя мог быть он сам.

«Я с блондом сегодня целовался… За-ши-бись!»

Дин, лежавший на животе, резко опустился лицом в подушку, понимая как глупо сейчас, имея отношения со Святом и взаимные чувства, ощущать в душе взрыв небольшого ядерного заряда, только потому, что боялся услышать какую-нибудь гадость про тот поцелуй.

«Я. Целовался. С чёртовым блондом! Не шучу. Совсем не до шуток уже. Чуть не сдох там с ним рядом… Он же такой… Сука! Он отвечал! КАК же он отвечал! Я даже растерялся… Вот спроси меня кто: «А хули ты Свят вообще полез с поцелуями к ебанату кучерявому?» Так задумка-то в другом была! Думал, сопротивляться начнёт, отбиваться, психовать! Хотел поржать просто, постебаться и уйти! Ясно? Тем более он сам же и напрашивался, когда я его зажал там в подворотне! Говорит: «Сделай уже что-нибудь, чего тянешь?» Вроде того… Я и сделал, меня же долго просить не надо! Дурное дело – не хитрое… Только с какого перепугу он отвечать стал? Сволочь…»

«Ну да… Я ещё и виноват оказался, нормально?»

Дин улыбался в подушку. Взбудораженная душа теперь плавилась и млела. Ей до одури нравилось всё, что наговаривал вредный Зверь. Даже то, как он ругался, психуя на свои собственные ощущения от поцелуя.

«Что? Не очень прадва…пвадра… Аррр! Не прав-до-по-доб-но и путанно, да? Да ну к чёрту всё!!! У меня в мозгах бардак не меньший! Сам знаю… Я его по любому целовать бы начал. Такой случай представился – и упустить? Да ладно. Не по мне… Но могу я хотя бы попытаться себя оправдать? Могу? Ай! Хотел я… И он всё знал, тварь. И я знал, что он это знает… Блядь! Херня происходит! Но даже то, что я был бухой, когда целовал эту дрянь, что-то не сильно успокаивает. Потому что как это было … И потом… Я правда, пытался показать, что нихуя не в шоке… Что-то там ещё и умничал! Млять, убиться! Не понимаю, почему всё так? Всего-то поцелуй! Только почему я себя так чувствую, а? Почему колбасит? Ненавижу! Дебила кусок! Ну, вот надо было вляпаться-то так, а?»

«Мы тогда оба вляпались, Зверь. Оба. Только я это понял немного позже тебя…»

«Меня в него словно в трясину засасывает…
Эти губы его, язык… Тело… О!!! Нет! Как же мне херово!
Мама, роди меня обратно! Или я за себя не отвечаю…»

Часть десятая
Любовь по умолчанию, или Всё только начинается…

Не смотря на эйфорию от реакции Зверя на их первый поцелуй, Дин всё же чувствовал какое-то странное напряжение, которое испарилось сразу после начала следующей записи:
«Оказывается, весь субботний треш был из-за того, что я просто-напросто за-бо-лел, ыыы… Ангина у меня. И температура под сорок. И бухал, так что… Нормально со мной всё. Подумаешь, поцелуй… Руку и сердце я же ему не предлагал?»

«Пока – нет… Ага!» – Ангел даже выдохнул с облегчением.

Всё встало на свои места.
Зверь оставался Зверем, тем самым, трудно управляемым, сумасшедшим и по бараньему упрямым, кто позже пытался доказать и показать, что независим от отношений. Видимо, даже себе самому.
До поры, до времени.
Пока на это силы находил.

«Хех… Нормально всё. Я в порядке. И мозги мои тоже. Так… Временное помутнение. Прошло».

«Медленным приходом наваливается, проёбаная было, адекватность. Мило, чо…»

Дин улыбался, покусывая внутреннюю сторону губ. И ни капли не сомневался, что для Свята неожиданное притяжение к парню, который бесил всем, чем только мог, действительно казалось временным помутнением.

«Не… Я-то от своего намерения трахнуть блонда не отказываюсь! «Ху из ху» всё равно покажу. И успокоюсь. По-другому и быть не может!»

«Наивность ты моя! Может – по-другому, Зверь! Ещё как! И – да, ты очень спешил показать мне это «ху из ху»…»

Ангел вспомнил, что после субботней нечаянной встречи, закончившейся поцелуем, Свят не приходил в школу почти всю неделю. Чем он, Дин, с Яном и пользовался, выкраивая время для встреч.
Оставалось всего несколько дней до их со Зверем первого сексуального контакта.
С довольно ощутимым нервным напрягом Дин ждал, что именно наговорит Свят после их секса. И к этому добавилось воспоминание о непростых для него днях, когда боялся потерять Мозаика, а потом и вовсе узнал про их связь с братом.

«Вторник… Ян в школе… Муторно так… Горло почти не болит, но голова, тварюка, не проходит…»

Дин слушал болезненно хриплый голос Свята и почему-то не сомневался, что о себе он услышит ещё задолго до их секса. В общем, интуиция не подвела. Хотя и не сразу понял, что речь идёт именно о нём…

«Я скучаю… Хочется увидеть его мерзкую рожу… Вот, какого чёрта? С чего мне по нему-то скучать? Ладно, я понимаю, когда по мелкому, тем более что знаю – ему некомфортно без меня. Ну, и я себя чувствую не в своей тарелке… Вот не дай бог там хоть кто-то, хоть что-то! Зарою! Мало не покажется!»

Пауза. Затяжной шумный выдох.

«И, наверное, у меня снова температура… Дебильное ощущение. Это… а может, просто меня нервирует, что Ангелочек там без меня булки расслабил? Сволочь белобрысая! Ничего-ничего! Пусть сильно не радуется… Думаю, до конца недели выпишут… И я оторвусь».

«Неугомонный, а? И оторвался же! После меня, правда…»

Дин даже не ощущал злорадства по поводу первоочередного пассива Зверя.

Почему? Да потому, что понимал – уже тогда для своенравного Свята нужно было иметь не только плохо контролируемую жажду секса, чтобы самому лечь под кого-то. Чем бы Истомин сам себе ни объяснял «тягу к белобрысой сволочи»: опьянением, болезнью, температурой, чем-то ещё – за этим скрывались достаточно сильные эмоции. Не любовь, конечно, это понятно, но начало влюблённости точно.

«Сегодня среда. Через часок пойду в поликлинику. В общем, почти нормально себя чувствую. Конечно, можно было бы и до конца недели протянуть дома, пожаловаться там ещё… Но достало меня уже, дома сидеть! Так что, надеюсь, завтра нарисоваться в школе. И появилась у меня задумка одна… Верю, всё получится. Блонд… держись, блонд!»

«А! Записка! Приглашение… Ну да, ну да. Всё сработало. Пусть не совсем так, как рассчитывал, но в глубине души ты знал, что пойдёшь на всё, чтобы заполучить меня».

Продолжая слушать записи, приближающиеся к их близости, Дин всё сильнее волновался. А ещё проскочила мысль:
«Интересно, я же действительно тогда всерьёз не предполагал, чем на самом деле может обернуться эта встреча. Не сомневался, что он к себе домой пригласил. А там и родители могли быть, и Ян… Какой секс, вообще? А вот если бы мне напрямую сказали: «А знаешь, Дин, он же зовёт, чтобы тебя трахнуть!» Пошёл бы я тогда к нему? Да пошёл бы, конечно! Ко-неч-но! Но уж точно не для того, чтобы лечь с ним в койку! Пришёл бы, дал в глаз с порога, послал и ушёл… Даже если бы у самого крыша от желания ехала! И чем бы вообще закончилась ситуация, не пойди Зверь в пассив первым?»

Дин, тогда ещё не менее упёртый и твёрдолобый, чем Зверь, сейчас этого не знал. Зато точно знал другое:
«Поцелуй – поцелуем, это одно... А первым задницу ему я бы точно не подставил!»

«Ян всё понял. Не дурак же, правильно? Да и к лучшему это. Не пришлось что-то выдумывать, чтобы оправдать свою странную просьбу побыть на второй квартире одному. И вообще, ненавижу ему врать! Я записку блонду всучил и сказал, чтобы он мне в семь позвонил, а тут мелкий нарисовался. Видел, естественно. Так что… А вообще… Мне не очень понравилось, как эти двое тогда пялились друг на друга. Не могу объяснить почему, но как-то… Ладно, я об этом подумаю в другой раз. Может, фигня всё это… А может, есть что-то, чего я пока не понимаю? Хм… короче… Я один и жду блонда. О, да… Конечно же, он позвонил! Ха! Кто бы сомневался!»

«Не… Ну, просто феерически самонадеянный ублюдок! Р-р-р!»

«Опаздывает… Не, а что? Девочкам-то это позволительно».

«Ага-ага… Мечтатель хренов!»

«Гы… А вообще… знаю, что эта сволочь может послать меня в сад и забить на всё, даже после звонка, но… Что-то мне подсказывает, что он всё-таки придёт. А уж если придёт, то… я своего не упущу. Тьфу ты! Меня немного потряхивает, если честно… Я волнуюсь? Я? Из-за кучерявого?! Ну, приплыли, мать его!»

«М… А вот это удивило! Ты даже не стал врать, что спокоен как удав… Респект. Я ведь тоже волновался, Зверь…»

«О-па… Блин. Ангелок? Точно, его куртка! Охренеть! Ты всё-таки безбашенный малый, Дин! Сволочь! Уважаю. Ну всё, через пару минут он будет тут. Надеюсь, что в любом случае, скучать не придётся, и мне будет, что потом рассказать… И вспомнить… Лет через сто».

«И вспомнить? О, да! Вечер томным не был… Для нас обоих».

«О-хе-реть!» – высказался Дин немного позже, услышав всего нескольких фраз, записанных Святом, вместо так ожидаемого им описания их секса.
«Какая пошлая блядина придумала, что любовь – это бабочки в животе, а?! Су-у-ука… У меня там бормашина работающая двадцать четыре часа в сутки! Я ёбнусь… Ей богу… Больно же!»

Голос казался уставшим, совершенно без того энтузиазма, что сквозил в его монологах ДО.
На минуту отключив диктофон и зависнув в прострации, Дин растерянно моргал, глядя перед собой, пытаясь понять: «А шо эта было вот толька шта? О ком???»

О Яне? Вполне… О нём самом? ВОТ ТАК?! Уже тогда?

«Да ну, ладно… Не верю! Бред!»

Следующая запись ничего не проясняла, наоборот запутала ещё сильнее:
«Что-то не так… Я где-то очень сильно облажался… Нужно подумать, и нужно время, чтобы всё понять. И может, как-то исправить, если это возможно».

«Исправить? Облажался? Ни хера не понятно…»

Была не ясна даже дата этой записи, не говоря про всё остальное.
Дин уже предчувствовал, что Свят про секс ничего не скажет. И почему-то именно это начало будоражить настолько, что забилось сердце. Молчание иногда говорит много больше, чем слова. И на фоне этого молчания странная запись о любви уже не казалась такой странной. Но всё же… хотелось ясности.
Только вот дальше Дин вдруг услышал пьяный, но неправдоподобно спокойный голос, и от этого становилось не по себе:
«Меня предали… Ничего не хочу больше».

Не оставалось ни капли сомнений в том, насколько плохо человеку, произносившему это. И не было необходимости разъяснять, о чём речь. Вернее – о ком. Но услышанное оказалось совершенно неожиданно для Ангела.

***

Свят за пару дней до его собственного «маленького Армагеддона», связанного (по его мнению) с предательством Яна и всеми вытекающими, видел задумчивую отстранённость Дина, встречая на переменах.
Замечал его необычную рассеянность во взгляде, ловя который со сжимающимся до ноющей боли сердцем, пытался адекватно принять, что всё это связано НЕ с ним. При этом отчаянно надеясь, что всё же ошибается.
Понимал, что он, влюбляющий в себя без малейших усилий тех, кто ему не нужен, не смог подсадить на себя «кучерявого блонда» не просто убойным сексом, а в полном смысле слова «отдавшись» ему со всеми потрохами.

***

Неожиданно вскинувшись посреди ночи от удушающей беспросветной тоски, физически сдавливающей сердце, и оглушающего пульса в ушах, Свят глубоко вдохнул, глядя распахнутыми глазами в белеющий потолок.
Странная удушающая тревога, от которой хотелось избавиться, здесь и сейчас, оставлять его душу по щелчку пальцев точно не собиралась.
Да и сердце всё так же ломилось в рёбра, не давая никакой надежды на желанный покой. Скатывающиеся по вискам слезинки говорили, что на душе такой сумасшедший бедлам, что в пору если не убиться, то наверняка нажраться до потери пульса.
Невыносимое ощущение глухого тупика заставило вспомнить причину того, что с ним творилось.
То, что предшествовало этой ночи и угнетённому состоянию тела и духа, навалилось резко и безжалостно, за долю секунды взрываясь дикой болью в голове и резко накатывающим таким не привычным одиночеством.

А ведь он УЖЕ напивался вечером!
И этому была очень веская причина… Та самая, по которой он себя впервые в жизни ощутил никому не нужным.
То, что Ангела интересует конкретно Ян, стало понятно, когда оказалось поздно что-то предпринимать. Всё эти Диновские странные появления возле кинотеатра, где Ян встречался с друзьями, не вызывали серьёзных опасений.
Немного насторожил вопрос блонда о Мозаике, когда были вместе на квартире. Но даже тогда Свят не стал что-то конкретное узнавать у брата. А зря. Ох, как зря!

Молчал он, молчал Ян.

А потом вдруг странный звонок от бывшего одноклассника: как дела, как новая школа? Не в курсе ли, кого можно попросить подтянуть английский к выпускным? И что за новый знакомый блондин у Яна, с которым он так мило ворковал в трамвае? Никого вокруг не замечая…
Горячее негодование захлестнуло с головой. Вызывая вовсе не ревность. Боль…
Дальше почти час искал пятый угол. И два звонка. В никуда.
Потому что больше не нужен. Не важен. Ни одному, ни другому…
Перетерпел, даже виду не подал, когда брат появился дома. Оставалась малюсенькая, очень хлипкая, но всё же надежда, что это просто бред позвонившего – блондин, увиденный одноклассником в трамвае вместе с Яном. И ужасно хотелось верить, что один находился в кино, поэтому отключил мобильник, а у второго села батарея, когда гулял. И тусили в разных местах. Не вместе. Совершенно.

Вот только сердце стонало. Верило. Не давало покоя. Поэтому через пару дней и привело туда, где очень живописная картина не оставила никакого сомнения – брат-близнец и человек, который сумел искрошить его сердце на острые осколки, не просто вместе, они – любовники.
Не хватило сил развернуться и уйти, пока не заметили. Он сделал это позже, когда накрывшее его отчаянье и бессилие что-либо изменить сделало своё чёрное дело, но он всё же смог сдержаться в действиях, хотя в словах ему этого сделать не дали.
Хотелось убить Ангела. Хотелось, но понимал вдруг, что убить-то его хочется не из-за себя, «обиженного и оскорблённого», а из-за Яна! Из-за боязни, что блонду просто слишком многого захотелось! О чём очень жестко высказался в лицо растерянного, напряжённого, но всё же хорошо державшегося в сложившейся ситуации, Дина; до беспощадной драки там было всего ничего.
А вот то, что услышал в ответ, вспоминая при этом: ведь видел же в школе, в последние дни – Ангел мыслями с кем-то другим. И те объятия, в которых застал парней на лавочке в парке… Не обнимаются так, после того, как получают, что хотят.

И ещё.

Пусть и происходило всё в сумерках, но Свят был уверен в том, что видел на щеках у Дина вдруг блеснувшие в далёком свете фонаря дорожки слёз, после того, как проорал ему причину их странных отношений с братом.
И ушёл.
Появилась бы возможность – просто испарился из жизни этих двоих.
В первом же магазине купил бутылку водки – его, такого странного, в растрёпанных чувствах, с горящим взглядом, даже не спросили про возраст.
Несколько глотков сделал тут же, едва выйдя из супермаркета, на стоянке, из-за дрожащих коленей присев на бортик ограждения. «Догонялся» по дороге, брёл и не испытывал холода, не глядя на экран названивающего в кармане телефона. Давя порывы вышвырнуть его к чёрту.
На второй квартире, пока ещё был более-менее адекватен, позвонил маме и отрапортовался, где он, стараясь говорить трезвым голосом.
Потом курил. Много.
Последние глотки алкоголя наконец-то вырубили, погрузив в желанный покой.
Но лишь до середины ночи, как оказалось.
Теперь, переживая заново то, что случилось, аккуратно, словно боясь расплескать боль в раскалывающейся голове, встал и побрёл на кухню, чтобы избавиться от невыносимой «засухи» в горле. И, глотая ледяную минералку, очень жалел, что не придумали люди, чем можно, как жажду, залить тянущую под рёбрами, невозможно изматывающую тоску.

***
Отключив диктофон, Дин выкурил сигарету.
Оказалось, трудно вспоминать тот вечер, когда Свят всё узнал. Больно царапало и тревожило отчаяние, с которым тот вывернул наизнанку свою душу.
Немного успокоившись, Ангел снова нажал на «play».
Последовал почти десятиминутный бред про пьянки, встречи с друзьями, посиделки с пивом, поездки по ночному городу. О какой-то девчонке, с которой, оказывается, переспал и даже этого не помнил, проснувшись утром в её постели, не очень вменяемый, после покуренной вечером травки.
У Дина даже злости не было – ни за девчонку, ни за травку. Лишь вспомнил мельком про случай с таблетками и тяжко вздохнул, покачав головой.
Тяжело вздыхал, не слыша ни слова, ни о себе, ни о Яне, понимая – это период их общей ссоры. Игнора, едва не вынувшего им с Яном всю душу. Стало понятно, что так же, как в реале, в дневнике Зверь запретил себе упоминать и о брате, и о самом Дине.
Вот только мысли, словно заведённые, так и возвращались к вопросу, почему циничный Свят так ничего и не написал про их близость?
Что-то действительно неправильное ощущалось во всём этом. Что могло стать этому причиной?
Мучило то, что оказался в «коленно-локтевой» первым? Не хотел про это даже вспоминать, поэтому и озвучивать не стал? Бред. Никто не заставлял, пошёл на всё сам… Уверенно пошёл. По-крайней мере, так выглядело. И на второй день в школе сам же позвонил, поприкалывался. Без напряга, вроде…
Если не это причина молчания, что тогда?
Дин не понимал. И всё сильнее волновали слова Зверя про любовь непонятно к кому.

Скакнуло сердце от вибрации в заднем кармане джинсов. Растерянно улыбнулся мелодии поставленной на Мозаика.
– Привет, Ян! Как вы там?
– Здоров, родной, не спишь ещё? Да вот, дурью маюсь, комп выдрючивается, нормально запускаться не хочет, подскажи, как в «BIOS» войти, а? Из башки напрочь вылетело.
– А… «BIOS»… – Ангелу оказалось непросто сразу переключиться с того, во что погрузился, слушая записи Зверя. – Малыш, попробуй «del» нажать… М? Что там? Нет? Тогда «СTRL» плюс «ESC»… Оно? Ага, жду… Ну? Да? Ну вот, дерзай дальше. Если что – я послезавтра сам посмотрю.
– Ну да, мы подождём, если что. У тебя всё окей?
– Ага… Без проблем, всё ровно, вроде бы. Слушай… – вдруг решился Дин, – Зверь там далеко?
– Соскучился? – по-доброму усмехнулся Мозаик, и Дин расплылся в вымученной, но искренней улыбке:
– Соскучился. Ну и… не только.
– Окей, – не стал допытываться Мозаик до сути, – валяется на постели жопой кверху, в наушниках. Ща пну!
Секундная заминка, не очень ясные возмущения, смех, и:
– А? Дин? Привет, малыш. Жив-здоров?
Ангел невольно отметил, что ему всё труднее различать голоса близнецов.
– Зве-е-ерь! Привет. Да, всё хорошо у меня… Я просто… Ну… Ладно, спрошу прямо. Скажи, ты, когда мне давал слушать свой дневник, предполагал, что у меня могут появиться какие-то вопросы по нему?
– Солнце моё, чего-то я не всосу… Ты о чём?
– Чёрт… Ну, Свят!
– Э… Да я в этом как-то и не сомневался. И ты мне их уже задавал по нему, разве нет?
– Значит, не сомневался, – проигнорировал Дин вопрос.
– Ты поговорить хочешь? – прервал его очень спокойный голос Зверя, заставляя так же спокойно вдохнуть и выдохнуть.
– Да.
Пара секунд тишины.
– Слушай меня. Ты же понимаешь, что по телефону херня, а не разговор, да? Послезавтра ты будешь дома. Я соскучился. Возьмём пива, посидим, попиздим… Вдвоём, если будет нужно.

После паузы, закрыв глаза, Дин спросил:

– Тогда сейчас просто ответь мне на один вопрос. Один! Сможешь?
– Не обещаю прямо сейчас… Но постараюсь.
– Почему ни слова нет про наш первый секс? Ни словечка, Свят!
– Ёпт… Другого вопроса в запасе нету? – немного севшим голосом спросил Свят, и Дин понял, что Зверь нервничает.

Стоя возле окна, Ангел со стуком приложился лбом к холодному стеклу.

– Твою мать, Свят! Там… вместо того, чтобы о нашей встрече говорить, ты вдруг сказал, что любовь это нихера не бабочки в животе… О ком, Свят? О ком ты так? О Яне? Скажи!

***

Свят даже примерно не знал, когда его пренебрежение и раздражение к несносному смазливому блондину, граничащее с желанием трахнуть, но далеко не в сексуальном смысле, а просто чтобы «опустить», стало трансформироваться в нечто совершенно другое. В то, чего не ожидал, не хотел, что казалось совершенно аномальным. Но оно медленно и упорно разрасталось у него внутри, словно ядовитый плющ, оплетая своими цепкими, колючими, пластичными лианами всё, что попадалось на пути, приближаясь к сердцу.
И с этим чувством странного перерождения и изменения поделать ничего не мог. Остановить ЭТО было нереально.
Неприятное тянуще-влекущее, до тошноты нелогичное чувство, которому сам Свят дал позже простое обозначение – «попал» – изматывало, в первую очередь, давя на его самолюбие.
Попал на такого же, как сам. Самодовольного и презрительного, сильного внутренне, с именем, так сочетающимся с его внешностью, и так конфликтующим с его будоражащей бесовской сущностью. Нереально злило собственное бессилие перед человеком, который становился твоим центром внимания в любом месте и ситуации.
Злили широкие острые плечи, обтянутые свитерами или водолазками, и жажда стиснуть их до хруста. Злила появляющаяся ямочка на правой щеке при насмешливой, кривой ухмылке нежно-розовых, словно очерченных губ, и скручивало под рёбрами от желания разбить их в кровь… Или…