Премьер

Как-то я принес Черномырдину список: из восьми фамилий.

Это были люди из его ближайшего окружения. Пояснил, что все они

коррумпированы, и желательно от нечестных чиновников

избавиться. Виктор Степанович изобразил заинтересованность:

-- Надо их проверить.

-- Пожалуйста, проверяйте.

Но из всех тех, кто значился в списке, убрал только

Александра Шохина, да и то за обвальное падение курса рубля в

памятный " черный вторник". А потом назначил его заместителем в

проправительственное движение " Наш дом -- Россия".

У меня с премьером были умеренно-доверительные отношения.

Я всегда мог напрямую ему позвонить, переговорить на самые

деликатные темы. Иногда направлял аналитические материалы, и он

благодарил:

-- Саша, ради Бога, присылай еще.

Меня он называл и Александром Васильевичем, и Сашей.

Иногда я тоже невзначай переходил на " ты".

Обижался на меня Черномырдин только из-за Сосковца. С

Олегом Николаевичем я дружил, а Виктор Степанович с ним

конкурировал.

Когда Виктора Степановича назначили премьером, ко мне

пришел его адъютант и спросил, могу ли я посодействовать его

назначению начальником охраны Черномырдина. За хлопоты обещал

исправно служить и президенту, и Виктору Степановичу, и мне

лично. Я посодействовал. Премьер и охранник быстро сошлись, и

Виктор Степанович не раз наставлял этого парня:

-- Учись у Коржакова, будь у меня Коржаковым.

Первый раз я засомневался в искренности отношения

Черномырдина ко мне после начала чеченской войны, в феврале

95-го. Второй, государственный канал телевидения -- РТР -- в

недопустимо грубой форме осуждал президента за ведение боевых

действий в Чечне. Ельцина возмущала вся эта, как он выражался,

" чернуха". Выход, как казалось, был один -- снять с поста

руководителя телекомпании Олега Попцова. Но все опасались

осуждения в прессе -- Попцов слыл демократом, к тому же основал

второй канал.

Указ о снятии шеф поручил подготовить Службе безопасности,

чтобы в случае большого скандала всю вину свалить на

" зарвавшегося" Коржакова. Кстати, при второй попытке уволить

Попцова Ельцин поручил подготовить Указ Олегу Сосковцу. Я

понимал деликатность ситуации, приготовился к обструкции

журналистов, но на всякий случай попросил составить два проекта

Указа. Бумаги отличались друг от друга лишь одной фразой -- в

первом документе на место Олега Попцова назначали Сергея

Носовца исполняющим обязанности руководителя канала, а во

втором -- сразу главой телекомпании.

С Носовцом я был в хороших отношениях. Помнил, как он

резко выступал против Хасбулатова, яростно защищая позиции

Бориса Николаевича в те времена, когда было неясно, кто победит

в схватке. Ельцин тоже прекрасно относился к Носовцу и,

несмотря на наушничество Филатова, не позволил в свое время

уволить Сергея из президентской администрации.

Оба проекта Указа я привез Борису Николаевичу в Барвиху --

на даче он грипповал и хандрил. Ельцин внимательно прочитал

бумаги.

-- Нормально, но мне надо знать мнение Виктора

Степановича, -- сказал президент.

-- Хорошо, я сейчас к нему съезжу.

Черномырдину я позвонил из Барвихи:

-- Виктор Степанович, я тут нахожусь недалеко, надо бы с

вами посоветоваться по одному Указу.

Мне было не очень удобно беспокоить премьера именно в этот

день -- он вернулся с похорон брата. Но Виктор Степанович

настоял на моем приезде к нему на дачу.

Обслуга, адъютанты встретили меня как дорогого гостя.

Провели в холл. Я показал документы Виктору Степановичу. Кроме

Сергея Носовца, других кандидатур на пост председателя РТР у

президента не оказалось. Виктор Степанович очень внимательно

прочитал оба Указа и сказал:

-- А что, я Носовца прекрасно знаю. Давайте сразу

назначать, что мы будем тянуть резину с исполняющим

обязанности.

И без колебаний завизировал указ о назначении Носовца

руководителем второго канала. Я хотел сразу же уйти, но

Черномырдин меня не отпустил. Пригласил за стол. Мы посидели,

помянули брата. И я поехал к президенту.

По дороге у меня возникла идея. Утром, на следующий день

должен был состояться Совет безопасности. Может, президенту

стоит на Совете обсудить свой Указ по кадровым перестановкам на

телевидении?

Показав шефу визу премьера, я предложил сообщить о новом

назначении на Совете безопасности. Ельцин тут же зацепился:

-- Да, это будет правильно...

-- Я решил сделать еще одно кадровое изменение, -- сообщил

Борис Николаевич на Совете безопасности. -- Подписал Указ о

снятии Попцова. На его место назначаю Носовца.

Мнения членов Совета неожиданно разделились. Рыбкин и

Шахраи выступили против. Шумейко откровенно насторожился.

Началась дискуссия не в пользу Указа. А Борис Николаевич

дискуссий не выносил:

-- Давайте спросим мнение Виктора Степановича.

Черномырдин без раздумий выпалил:

-- А что я, Борис Николаевич? Коржаков приехал, подсунул

Указ, давай, говорит, подписывай. Я думал, что уже все решено,

все согласовано, потому и подписал.

Президент подвел итог:

-- Ну, раз все против, тогда не будем снимать Попцова.

О поведении Черномырдина на Совете я узнал от Бориса

Николаевича. Моему возмущению не было предела:

-- Как же так? Я показал ему два варианта...

Ельцин выразительно посмотрел на меня, и я понял: он вовсе

не удивлен поступком премьера. После этого случая мое отношение

к Виктору Степановичу изменилось.

...Черномырдину лет семь назад была сделана точно такая же

операция на сердце, как и Ельцину. Виктор Степанович секрета из

нее не делал и сам рассказывал, что как-то летом переплывал

Москву-реку и вдруг почувствовал резкое недомогание. В глазах

потемнело. Он плыл вместе с сыном, и тот помог ему дотянуть до

берега.

Врачи обнаружили острую коронарную недостаточность,

которую можно было устранить только хирургическим путем.

Черномырдин согласился на операцию, и после длительной

подготовки доктор Ренат Акчурин провел шунтирование.

Операция изменила привычки Виктора Степановича -- спиртное

он стал пить в исключительных случаях. Обычно его обслуживал

доверенный официант. Он подливал премьеру водку из бутылки с

" меченой" пробочкой. На самом деле Виктор Степанович употреблял

обычную воду и берег здоровье. Такое поведение мне казалось

разумным.

15 июня 94-го года у моей старшей дочери состоялась

свадьба в ресторане " Прага". Мы сняли зал на последнем этаже и

пригласили человек восемьдесят гостей. Но президент, уезжая в

Амурскую область, попросил свадьбу без него не праздновать --

он знал мою Галину и пожелал быть посаженым отцом. Отменять

торжество в " Праге" не захотели молодые, и я принял " соломоново

решение" -- сначала справить настоящую свадьбу, а потом, после

возвращения президента из Благовещенска, повторить ритуал

специально для него.

Свадьба э 2 состоялась в особняке под названием АБЦ на

улице Варги. Круг приглашенных определял лично Борис

Николаевич. Точнее, я предложил список, а президент его

уточнил. У меня было правило: если я на какое-то мероприятие

приглашал Ельцина, то обязательно звал и Черномырдина. Никогда

их не разделял. Даже после злополучного инцидента на Совете

безопасности.

Невеста и во второй раз пришла в белой фате. Теперь со

стороны молодоженов присутствовали только свидетели и родители

жениха. Остальные гости были либо видными политическими

деятелями, либо просто известными людьми. Виктор Степанович

пришел с женой и подарил добротный столовый сервиз. От

президента молодые получили в подарок телевизор.

Андрей Козырев опоздал, а ему по рангу полагалось сидеть

за столом после Владимира Шумейко. Козырев не растерялся и

нашел свободное местечко рядом с внуками президента. Он даже

дипломатично отшутился:

-- Ничего, я здесь с молодежью посижу.

Президента молодожены встретили в холле, и мой зять Павел

попросил Бориса Николаевича стать посаженым отцом. А тамадой

Ельцин назначил Шумейко.

Настроение, несмотря на повторение торжества для некоторых

гостей, было великолепным. Слева от Бориса Николаевича сидела

невеста, справа -- моя жена Ирина. Я занял место в торце стола,

по соседству с Наиной Иосифовной, и с улыбкой смотрел на шефа

-- он в обществе милых дам шутил, поглаживал им ручки и чмокал

в щечки.

В холле особняка играли музыканты из кремлевского оркестра

Павла Овсянникова. Устроили танцы. Галина вальсировала с

президентом, и стройный седой Борис Николаевич оказался

эффектным партнером.

Гена Хазанов решил расшевелить вечно замкнутую и скованную

Валентину Федоровну -- жену Черномырдина. И успешно выполнил

задачу. Он не только с ней танцевал, но и заставил от души

хохотать. Улыбка превратила непроницаемое лицо Валентины

Федоровны в добродушное и простое.

К вечеру гости стали потихоньку расходиться. Самые стойкие

перекочевали в уютный бар, где пели песни. Словом, сыграли

ребятам хорошую свадьбу, которую они будут помнить всю жизнь.

Наина Иосифовна попросила у меня посмотреть видеозапись

торжества. Я отдал кассету, и с тех пор ее никто из моих друзей

и родственников не видел.

Но на другую свадьбу Коржаковых Виктор Степанович из-за

нелепого стечения обстоятельств не попал. Мы с женой отмечали

двадцатипятилетие совместной жизни. " Серебряный" юбилей

праздновали в Доме приемов " Газпрома", пригласили человек сто.

Шеф в этот период тяжело болел, и я ему честно сказал:

-- Борис Николаевич, вы меня извините за откровенность, но

вам приходить на " серебряную" свадьбу не стоит. Без вас будет

немножко грустно, но врачи сейчас категорически запрещают любые

эмоции и нагрузки. Я пригласил Наину Иосифовну и ваших ребят.

Они потом все расскажут.

Он уныло кивнул головой в знак согласия и, как ребенок,

расстроился, что его не берут в то самое место, куда особенно

сильно хочется пойти.

Раз Ельцина не будет, рассуждал я, значит, можно нарушить

" закон парности" и не звать Черномырдина.

На свадьбу я пригласил начальника президентского протокола

Владимира Шевченко -- он не только приятный человек, но и

всегда знает, кого и как рассадить за многочисленными столами.

Родственники, по подсказке Шевченко, обосновались в центре, а

остальные гости расселись по политическим интересам.

Пришли все приглашенные, в том числе Юрий Лужков, Владимир

Ресин, Рэм Вяхирев, Виктор Ерин, Анатолий Куликов, а также мои

друзья -- Хазановы, Винокуры, Лещенко, Караченцовы и многие

другие. Только пограничник Андрей Николаев отсутствовал --

уехал в срочную командировку.

Неожиданно, часа за полтора до начала торжества раздается

телефонный звонок -- президент, несмотря на запрет врачей,

собирается к нам. Увы, но звонить Черномырдину и приглашать его

было уже неприлично поздно. Еще накануне я радовался, что на

мероприятии без президента и премьера обстановка будет

непринужденная -- почти все гости равны по служебному

положению, что, несомненно, создаст свободную дружескую

атмосферу. А если бы я пригласил Черномырдина, зная, что Ельцин

не придет, то таким поступком расстроил бы Бориса Николаевича

-- он ревнивый и мог подумать, что я уже " переключился" на

Виктора Степановича.

Президент прибыл и выглядел золушкой на пышном балу. Все

были разодеты в смокинги теплых тонов, модные костюмы, а шефу

надели скромную поношенную рубашку и такой же блеклый костюм.

Мысль о том, как сильно изменился наш президент, посетила,

похоже, всех гостей.

Он пил безалкогольное пиво вместо шампанского, произнес

прекрасный тост в честь юбиляров, потом просидел молча почти

полтора часа и уехал. Напряженность мгновенно исчезла.

Едва ли не на следующий день я узнал -- Черномырдин сильно

обиделся. Он мне потом свою обиду высказал, а я честно объяснил

ситуацию.

***