Стихотворения

* * *

Снегопад надвигается воинством – тихим и стройным.

Эти русские церкви под снегом густым многослойным…

Посмотри на него, как на кольца дерев –

и узришь,

Сколько раз заносило пургой, заметало до крыш.

Отряхнём сапоги – вот и веник… И шапки,

и шубы.

Обернётся библейский старик на досадные шумы.

Здесь вечерняя служба идёт, из пяти человек.

Нелегко им, наверно, молиться – за русских,

за всех.

Если что и спасёт этот мир от падений бездонных –

Только тихие службы в церквушках, до крыш занесённых,

Где иконы возможно писать с этих старческих лиц,

Где молитва для Бога слышней, чем из шумных столиц.

* * *

А что ты хотела? Нет вечного ничего.

И старится тело, и ты не спасёшь его.

Но что-то летает, парит и поёт в душе,

Как будто не знает, что жизнь не вернуть уже.

Но коль не стареет – летает, парит, поёт

(Догадка согреет) – то, может, и не умрёт?

* * *

Бессонница месит воздух руками сильными.

И воздух сгущается. Появляются очертания,

Какие-то штрихи, полукружья, линии…

Ночное общество. Параллельное мироздание.

Ах, как прекрасно, что все они вместе, рядышком,

Беседуют чинно, не смущая меня вопросами –

Поэты мои любимые. Мама. Бабушка.

Отец со своею вечною папиросою.

И в эту ночь совсем не страшно и не жутко мне

Остаться с ними, шагнуть за черту, за линию,

Где встретят меня заботой, стихами, шутками,

Где быть возможно понятой и любимою.

* * *

Бывает, траву засыпают землёй,

И новые клумбы чисты и фальшивы.

И сеют на них резеду и левкой.

Но бьются травинки: «Мы живы! Мы живы!»...

Небесный садовник, чего он хотел?

Тяжёлую толщу с трудом пробиваю.

Прорвёмся? Останемся здесь, в темноте?

Не знаю. Не знаю, не знаю, не знаю...

* * *

Ветер с запада, солнце с востока,

Ослепительность майского дня.

Жарко. Зябко. В толпе одиноко,

И никто не поддержит меня.

В нашей жизни намешано столько…

Но душа благодарно дрожит.

Ветер – с запада. Солнце – с востока.

Посредине Россия лежит.

* * *

Вначале лето хочется цедить,

По капельке цедить, как одиночество.

Затем – уехать, улететь, уплыть,

Жарою насладиться очень хочется.

Потом от лета тоже устаёшь –

Мы непривычны к вечным райским прелестям…

Приятна нам прохлада, редкий дождь,

И в суматоху летнюю не верится.

И пусть исход известен наперёд,

Себя не будем хоронить заранее.

Господне лето длится. Жизнь идёт.

Светла зима. Теплы воспоминания.

«Дёрни за верёвочку»

– Дёрни за верёвочку, дверца и откроется…

Эта сказка детская до сих пор жива.

Ах, как все доверчивы! Ах, как всё устроится,

Даже без особого чуда-волшебства.

Просто шли охотники, смелые и вольные…

Живы все и счастливы, только волка нет.

…На столе на письменном лампа есть настольная.

Дёрну за верёвочку – загорится свет.

Долго-долго светится по ночам та лампочка.

Сказка – это выдумка, сладостная ложь.

Что ж мне вспоминается Красная та Шапочка?

Дёрну за верёвочку. Вдруг на свет зайдёшь?

* * *

Мне так хочется показать тебе чернолученские места:

Неподвижную воду старицы у разрушенного моста;

Как пронизаны колбы воздуха на закате косым лучом

И заброшенный лагерь отдыха с облупившимся Ильичём.

Мне так хочется показать тебе и огромную стрекозу,

И сосну, что роняет янтарную и светящуюся слезу.

Ивы в пойме стоят на цыпочках – будто впрямь Берендеев лес!

И висят пауки на ниточках… Даже лешие бродят здесь!

И когда ты в оазис сказочный наконец-то приедешь вдруг,

То увидишь, что бор загадочный – этот тёмно-зелёный лук

Так натянут, почти до предела, над излучиной Иртыша,

Чтоб стрелой парила-летела нестареющая душа!

27 августа 2013,

Чернолучье, Омск

* * *

Набуянился день, нашумелся ветрами, а к ночи притих.

И деревья тихи – утомили их буйные ветры.

Жёлтых листьев последних совсем не осталось на них –

Только голые ветки.

Набуянилась молодость, нашумелась, напенилась всласть.

Ах, как старость тиха, и послушна, и правильна очень.

Но готова отдать и признанье, и деньги, и власть

За каких-то полночи.

Есть особая прелесть в замеревших деревьях в саду,

На окраине бывшей страны, на окраине века.

Я с душою спокойной у окна полуночного жду

Появления снега.