Иудейские апокрифически-апокалиптические книги. 4 страница

На личность Мессии в книге Премудрости Соломона не делается решительно никакого намека; даже учение об ипостасной Премудрости совсем не поставляется здесь в связь с Мессиею. Но в то же время никак нельзя утверждать того, будто автор совершенно не разделяет общеиудейских ожиданий о спасении и блаженной будущности Израиля. Читая его изображение великих милостей Божиих, явленных в истории народа Божия и особенно в избавлении его от египетского рабства (12 гл.), невольно приходишь к мысли о том, что это изображение служило в глазах автора только прообразом будущего избавления Израиля от угнетающих его врагов, от языческого «негодного племени, зло ко-

3J3

торого врожденное и помышление не изменится вовеки» (12, 10)¹⁴. При изложении своих эсхатологических воззрений автор Книги Премудрости Соломона рисует такие картины, которые очень близко напоминают иудейские апокалиптические изображения и наводят на предположение, что он, подобно автору Книги Еноха, допускал смешение эсхатологии с мессианскими представлениями. «Души праведных, — говорит он, очевидно об иудеях, — в руке Божией, и мучение не коснется их. Ибо хотя они в глазах людей и наказываются, но надежда их полна бессмертия. И, немного наказанные, они будут много облагодетельствованы, потому что Бог испытал их и нашел достойными Его. Он испытал их как золото в горниле и принял их как жертву всесовер-шенную. Во время воздаяния им они воссияют как искры, бегущие по стеблю. Они будут судить племена и владычествовать над народами, а над ними будет царствовать Господь вовеки (3, 1—–8)¹⁵. Тогда праведник с великим дерзновением станет пред лицом тех, которые оскорбляли его и презирали его подвиги; они же, увидевши, смутятся великим страхом и изумятся неожиданности спасения его, и, раскаиваясь и воздыхая от стеснения духа, будут говорить сами в себе: это тот самый, который был у нас некогда в посмеянии и притчею поругания» (5, 1— Ъ). «Праведники получают царство славы и венец красоты от руки Господа, ибо Он покроет их десницею и защитит их мышцею. Он возьмет всеоружие — ревность Свою, и тварь вооружит к отмще-

нию врагам. Понесутся меткие стрелы молний, и из облаков, как из тугого натянутого лука, полетят в цель; и, как из каменометного орудия, с яростью посыплется град; вознегодует на них вода морская, и реки свирепо потопят их; восстанет против них дух силы и, как вихрь, развеет их. Так беззаконие опустошит всю землю, и злодеяние ниспровергнет престолы сильных» (5, 1–3; 15, 24). Эти картины как будто целиком заимствованы из апокалиптических изображений мессианского времени; автор только, как александриец, сообщает изображению погибели врагов от действия сокрушительных сил и чудесных явлений природы аллегорический смысл погибели земных царей от беззакония и злодеяния.

Древнейшие экзегеты находили указание на Мессию в 2, 12–20; здесь речь идет о праведнике, который объявляет себя имеющим познание о Боге и называет себя сыном Господа; жизнь его не похожа на других; он считает грешников мерзостью и удаляется от путей их; поэтому они восстали против него и решили испытать его смирение и незлобие оскорблением, мучением и осуждением на бесчестную смерть. Но новейшие западные экзегеты понимают слово «праведник» в коллективном смысле и видят здесь изображение участи вообще благочестивых людей¹⁶. Не отвергая здесь совершенно мессианского смысла, подсказанного, может быть, автору Премудрости Соломона пророчествами Исайи, мы думаем, однако, что именем праведника и грешников здесь называются Израиль и языческие

народы; параллельным примером такого словоупотреб-ления может служить Книга Еноха, где для обозначения евреев и язычников почти исключительно употребляются наименования — праведные и грешные (см. 93–105 гл.). Конечно весьма интересно найти в среде иудеев, живших около времен Р. X., идею страждущего Мессии, но рассматриваемое место Книги Премудрости Соломона не может служить бесспорным свидетельством существования этой идеи.

Книга пророка Варуха по своему Направлению относится учеными к произведениям то палестинского, то александрийского иудейства¹⁷, а по времени написания — то к персидскому (Эвальд), то к маккавейскому и Асмонейскому (Фриче, Шрадер, Кейль), то к римскому периоду и даже ко времени после разрушения Иерусалима Титом (Гитциг, Кнейкер и Шюрер)¹⁸. Писатель Книги Варуха, излагая свои чаяния, останавливается главным образом на возвращении рассеянных иудеев в свое отечество. В нарушении закона, говорит он, гибель Израиля, а в исполнении заповедей — его спасение, восстановление и слава; если угнетенный народ Божий свою решимость обратиться к Богу увеличит в десять раз против решимости удалиться от Него, то милость Вечного не замедлит придти к нему. Тогда сыновья Иерусалима опять соберутся от востока и запада, радуясь о славе и благоволении Божием; из Иерусалима они вышли пешие по принуждению врагов, а теперь Бог приведет их, возносимых со славою, как

царских сыновей; ибо Бог определил, чтобы высокая гора и вечные холмы понизились, а долина наполнилась для уравнения земли, чтобы Израиль шел твердо со славою Божьего, а леса и всякое благовонное дерево осеняло Израиля. Это будет день веселья Иерусалима, который снимет одежду плача, оденется в благолепие славы и правды от Бога навеки и возложит на главу свою венец славы от Вечного; тогда Бог покажет всей поднебесной славу его и наречет ему навеки имя: мир правды и сЛ'ава благочестия. Но несчастны все те, которые радовались падению его; Израиль увидит погибель их и наступит им на шею; на их страну придет огонь от Вечного на долгие дни, и она в течение долгого времени будет обитаема бесами (4, 21–37; 5, 1–9). Здесь заметно выступает политическая тенденция автора, мечтающего о владычестве Израиля над языческим миром; но все же автор сохраняет пророческое представление о грядущем царстве как о царстве мира и праведности. Первая Маккавейская книга дает очень богатый и ценный исторический материал для изучения тех условий в жизни иудейского народа в период его борьбы за независимость при Маккавеях, которые оказали значительное влияние на процесс образования позднейших мессианских идей. Автор ее¹⁹— иудей ортодоксального направления — жил, по всей вероятности, в правление Иоанна Гиркана²⁰ и, следовательно, был очевидцем многих событий, описываемых в его книге; по достоверности исторических фактов Маккавейская книга относится

к числу самых драгоценных источников, какие мы имеем вообще по истории иудейского народа в маккавейский период. Но прямых указаний на мессианские верования мы здесь не встречаем; заслуживает только внимания случайный намек на то, что в народе существовало общее ожидание «верного пророка», который даст ответ по обрядовым вопросам и произведет перемену в деле управления народом (4, 46; 14, 41). Характернсктакже, что автор Маккавейской книги, при всем своем преклонении перед родоначальником асмонейского дома, считает его правление временным (14, 41) и сохраняет память о царственном роде Давида, который «за свое милосердие наследовал престол царства навеки» (2, 57).

Писатель второй Маккавейской книги²² передает исторические события из того же маккавейского периода, но с примесью значительной доли субъективизма, что дает ему большую возможность выразить свои верования и задушевные чаяния. Во всей судьбе Израиля, как «народа Божия и Его вечного удела» (1, 26; 14, 15), он видит постоянное участие милосердого Господа, Который никогда не даст восторжествовать язычникам над народом Завета. После тяжелых испытаний и бедствий Господь опять соберет от поднебесной Свой народ в святое место и призрит на угнетенных, чтобы язычники познали имя Господа Израилева (2, 18; 1, 27); тогда будут открыты великие святыни Израиля — скиния, ковчег и жертвенник кадильный (2, 5–7); всех же угнетающих и оби-

жающих Израиля Господь покарает великими бедствиями (1, 28). Занятый эсхатологическими идеями, писатель 2-й Маккавейской книги особенно часто говорит о воскресении мертвых (7, 9, 23; 12, 43), причем под этим воскресением он разумеет полное восстановление тела для вечной жизни (7, 11); но для отступников от Бога и великих грешников, по его верованию, не будет воскресения в жизнь (7, 14); даже согрешившие сыны Израиля нуждаются в разрешении от грехов и умилостивительной жертве для приобретения права на участие в блаженстве после воскресения (12, 44–45). Прямых указаний на личность Мессии во 2-й Маккавейской книге нет. Интерес представляет здесь ожидание доброго ангела с небес к спасению Израиля и на страх и трепет врагам (11, 6; 15, 23); хотя употребленные здесь выражения и наводят на мысль о Мессии, однако нужно скорее думать, что речь идет здесь об ангеле-покровителе Израиля, так как автор очень часто говорит о вмешательстве небесных сил в судьбу Израиля (3, 24–26; 5, 2–4 и т.д.).

Гораздо большее значение для изучения мессианских верований позднейшего иудейства, благодаря богатству мессиологического содержания, имеют апокрифические произведения, появившиеся в период времени от маккавейского восстания до разрушения Иерусалима римлянами. Апокрифы эти, выдающие себя за богодухновен-ные произведения и надписывающиеся большею частью именами знаменитых мужей ветхозаветной истории (Еноха, двенадцати сыновей Иакова, Моисея, Солом'о-

т

на, Исайи, Варуха, Ездры и т.д.), представляют собой и по содержанию и по форме подделку под библейские священные книги; так, Псалмы Соломона, как показывает отчасти и само название, являются подражанием каноническим псалмам и заимствуют от них и общий строй, и содержание, и форму выражения; точно так же Малое Бытие, или Книга Юбилеев является подделкой под библейскую Книгу Бытия и, подобно последней излагает историю от сотворения мира до синайского законодательства. Вообще, все решительно апокрифы представляют собой не вполне оригинальные произведения, а подражание каноническим книгам как по содержанию, так и по форме. Но учение библейских образцов служило для апокрифов только точкой отправления или, скорее, канвой, на которой позднейшее иудейство рисовало своеобразные узоры. Это обстоятельство имеет для нас особенное значение, так как по содержанию апокрифов можно-отчасти проследить, как понимались богодухно-венные пророчества составителями апокрифов, какие изменения и дополнения они вносили в них, и вообще — в каком отношении стоит учение о Мессии в иудейских апокрифах, написанных в последние два столетия пред разрушением Иерусалима римлянами, к мессиологии канонической письменности.

Первое место в ряду апокрифических произведений по своей важности для изучаемого вопроса должны занять подложные апокалипсисы, в которых речь идет, главным образом и даже почти исключительно, о по-

следней судьбе мира и человека, а также о царстве Мессии, которое, по представлению иудеев того времени, должно наступить при конце этого мира. Обилие апокалипсисов, даже сохранившихся до нашего времени, указывает на то, что псевдоэпиграфы подобного рода сделались у иудеев около времен Иисуса Христа излюбленною формою литературных произведений; это объясняется отчасти тем, что апокалиптическая форма открывала авторам свободу высказывать с полной откровенностью заветные думы и чаяния по эсхатологическим вопросам, так сильно занимавшим мысль тогдашнего иудея; при владычестве чужеземцев и даже в правление собственных недостойных царей было крайне рискованно выражать в письменности без всяких прикровенностей свою накипевшую злобу против притеснителей иудейского народа и свои утешительные мечты о восстановлении рода Давидова и открытии всемирного Мессианского царства, в котором иудеи сделаются владыками над всеми иноземными и иноверными народами. Но в апокалипсисе можно было говорить обо всех этих предметах с полной свободой, прикрывая враждебные чувства к ненавистным поработителям таинственными видениями и образами; читатель-иудей, привыкший проникать мыслью в эти таинственные образы по каноническим писаниям Ветхого Завета и постоянно витавший своим воображением в области эсхатологических вопросов, с первого же раза может схватывать главную сущность того или другого

апокалиптического произведения; а туманные детали и частные образы только еще больше возбуждали его мысль и воображение и делали для него чтение апокалипсисов особенно завлекательным. Литературные вкусы иудеев настолько сроднились с апокалиптической формой, что даже авторы апокрифов с лирическим и нравоучительным содержанием постоянно прибегали к апокалиптическим образам и таинственным видениям в тех случаях, когда нужно было говорить\о будущем блаженстве угнетенного Израиля и печальной судьбе их поработителей²³. К сожалению, многие из этих апокалиптических образов сделались для нас не вполне ясными и понятными; и это вполне естественно: нужно обладать живостью восточного воображения и всецело проникнуться чаяниями и интересами той эпохи, когда создавались апокалипсисы, чтобы суметь осветить все подробности таинственных видений.

Что же такое собственно иудейская апокалиптика? Ответы на этот вопрос даются совершенно различные, смотря по тому, на какую сторону в этой апокалиптике обращают внимание. По определению, например Гиль-генфельда²⁴, под именем иудейской апокалиптики разумеются такие произведения, которые составляют подражание пророчеству, вызванное потребностями того времени, когда пророческое служение прекратилось. Но это определение является слишком формальным и далеко не характеризует всей сущности дела, так как не указывает самого содержания апокалипсисов; про-

рочества Ветхого Завета по своему содержанию крайне разносторонни и затрагивают самые разнообразные предметы, тогда как апокалиптические псевдоэпиграфы имеют своим предметом почти исключительно изложение мессианских и эсхатологических ожиданий. Нельзя не признать односторонним и определение Сменда²⁵, по которому иудейская апокалиптика является выражением сознания непосредственной близости мессианского будущего; то правда, конечно, что во всех апокалипсисах высказывается полная уверенность в близком наступлении дней Мессии; но это не составляет характерной особенности одних только апокалипсисов, так как та же уверенность с полной определенностью выражается и в других псевдоэпиграфах, не относимых к апокалиптике, как, например, в Псалмах Соломона, Книге Юбилеев и т. д. Еще менее мы можем согласиться с определением Бальденшпергера²⁶, который исходя из своеобразного взгляда на процесс развития иудейского вероучения и вообще миросозерцания в по-слемаккавейский период, видит в апокалиптике «соответствующее позднейшей идее Божества отрешение мессианских чаяний от земного политического идеала и возвышение его до сверхъестественного». Кроме того, что под это определение с точки зрения Бальденшпергера должны быть подведены и не апокалиптические псевдоэпиграфы, такой взгляд на иудейскую апокалиптику заставляет предполагать, что до эпохи Маккавеев в среде иудеев господствовал исключитель- _ —;

но политический взгляд на Мессианское царство, и только с этого времени иудеи стали отрешаться в своих чаяниях от земного и чувственного представления мессианского будущего; к такому взгляду на апокалиптику Бальденшпергер был приведен стремлением доказать существование христианства раньше Христа. Напротив, как мы увидим, апокалиптика представляет собой не дальнейший шаг вперед в развитии религиозного самосознания иудеев, а понижение этого самосознания и начало того духовного вырождения, которое в полной мере проявилось в талмудизме. Кроме притчей Книги Еноха, где в силу полного смешения мессиологии с эсхатологией грядущее царство Мессии, по-видимому, представляется иногда в условиях высшего, неземного существования; во всех остальных апокалипсисах преобладает политический, несколько чувственный и земной идеал грядущего царства Израиля.

Под именем иудейской апокалиптики разумеются такие произведения иудейской письменности, которые в подражание некоторым богодухновенным пророчествам сообщают под образом видений и символов мнимые откровения преимущественно относительно Мессианского царства и последней судьбы мира. Подражание апокалиптиков богодухновенным пророчествам обнаруживается не столько в полном усвоении пророческих обетовании, сколько в перенимании внешней формы; они с полной свободой перерабатывают пророческие идеи сообразно с личными воззрениями и с той системой толко-

вания Писания, которая выработалась в позднейших книжнических школах; восполняют нередко пророческие образы легендарными сказаниями и вносят в учение канонических книг совершенно чуждые элементы. Но по форме они стараются стоять как можно ближе к каноническим пророчествам, и особенно к тем, в которых преобладают символы и видения; поэтому иудейские апокалипсисы больше всего напоминают, по крайней мере по внешней своей форме, пророчества Иезекииля, Захарии и главным образом Даниила, писания которого западные ученые не даром называют magna charta апокалиптической школы²⁷. Сны, видения и символы составляют самую основную особенность иудейских апокалипсисов, авторы которых как будто не могли иначе мыслить о будущем, как только под формою символов и видений. Самые видения и образы в большинстве случаев являются в иудейских апокалипсисах не результатом оригинального творчества, а заимствованием у тех же пророков; так, символика зверей, которая имеет место в видениях пророка Даниила, постоянно повторяется и у апокалиптиков, причем некоторые частности этой символики получают значение строго определенной формулы для выражения той или другой идеи: символ «рогов», например стал постоянно употребляться для обозначения силы; точно так же 70 седмин Даниила сделались обычной символической формой для всякого рода хронологических определений, которые стали подводиться под священные числа 7 и 70: так явились видения о 70 пас-.

тырях, о 10 седминах, о юбилеях (=7x7) и т.д. Иудейская апокалиптика может быть рассматриваема как зародыш той позднейшей иудейской письменности, которая известна под названием хаггады; родство между апокалипсисами и хаггадическими трактатами заключается не в том только, что и те и другие не столько занимаются законом, сколько вопросами вероучительными и особенно эсхатологическими; это родство обнаруживается в общем духе и направлении апокалиптических и хаггадических писаний: и там и здесь мы встречаем господство фантазии, обилие легенд, паренетические добавления и рассеянные всюду «слова утешения»; поэтому вполне справедливо некоторые называют иудейскую апокалиптику мессианской хаггадой²⁸.

Все существенные черты иудейской апокалиптики полнее всего выразились в Книге Еноха, которая сохранилась до нашего времени в эфиопском переводе, открытом Брюссом в 1773 году; несколько глав этого апокрифа дошли до нас и на греческом языке: отчасти в хронографии Георгия Синкелла, но главным образом в древнем манускрипте, открытом недавно (1887 г.) в одной из гробниц Нижнего Египта. Содержание книги разнообразно: здесь есть и история, и нравоучение, и астрономия, и космография (о движении светил небесных, о ветрах, граде, снеге, молнии и т.п.), и описание таинственных и сокрытых от человеческого взора областей мира, именно — жилища человеческих душ

и падших ангелов, земного рая и т.д. Но самую значительную часть содержания Книги Еноха составляют видения и притчи о последних временах и царстве Мессии. Благодаря такой разносторонности содержания, Книга Еноха представляет собой весьма ценный источник для изучения духовной жизни дохристианского иудейства. «Никакая другая книга не вводит нас так глубоко в национальный религиозный мир иудейства времен Асмонеев, как именно Книга Еноха».

Большинство западных ученых смотрят на книгу Еноха, как на сборник разновременных писаний, соединенных впоследствии в одну книгу с общим наименованием Книги Еноха. Для нашей цели важно указать главным образом на одну самую распространенную теорию, которая признает разновременное составление двух главных мессиологических отделов, именно — книге притч (37–71 гл.) и апокалиптической истории (85— 90 гл.), причем последний отдел чаще всего признается более древним. Не считая нужным особенно восставть против этой теории, мы только заметим, что до сих пор в этих отделах не указано таких характерных особенностей, которые вынуждали бы признавать их произведениями разных авторов; во всяком случае, мы будем ближе к истине, считая Книгу Еноха в общем ее виде произведением одного писателя, чем раздробляя ее по произволу на несколько фрагментов. Что касается времени написания книги, то на основании символической.

истории (85–90 гл.), доводимой до времени жизни автора, ее можно относить, по нашему мнению, ко временам маккавейского восстания или к последним событиям из жизни Иуды Маккавея. Конечно, этот взгляд можно оспаривать; но, какое бы более позднее время ни указывалось для написания апокрифа, все же нельзя отнести его ко времени уже после разрушения Иерусалима римлянами, так как автор не делает ни малейших намеков на это событие и даже заставляет предполагать город Иерусалим и храм существующими: по его представлению, в мессианское время новый Иерусалим заступит место старого, который будет разобран и сокрыт в южной стране (90, 28); кроме того книга Еноха была уже известна Ап. Варнаве, ко временам которого она приобрела в глазах многих значение священного писания. Поэтому мнение о написании Книги Еноха ранее 70 года по Р. X. является в настоящее время общепризнанным и прочно установившимся. Если Фолькмар относит составление книги ко времени возмущения иудеев при Адриане под предводительством лже-Мессии Вар-Кохбы и считает ее автором одного из учеников раввина Акибы, то это мнение является у Фолькмара какою-то idee-fixe, от которой он не может отрешиться при суждении обо всех апокалиптических писаниях.

Передать содержание мессианских отделов Книги Еноха — дело очень нелегкое, так как они отличаются поразительной разбросанностью в изложении и пол-

ным отсутствием последовательности и какого бы то ни было определенного плана. Особенно это нужно сказать об отделе притч (37–71 гл.), самом богатом мессианским содержанием. Речь идет здесь о лице и деятельности Сына человеческого (т. е. о Мессии), о воскресении мертвых и грядущем суде, о конечной судьбе праведников и грешников, а также падших ангелов и т.д. Так как нам придется подробно останавливаться на этих предметах при систематическом изложении иудейских мессианских верований, то мы укажем здесь только самые характерные пункты в учении Книги Еноха, чтобы познакомить не столько с частностями ее мессиологии, сколько с общим духом и характером. Сын человеческий, по изображению апокрифа, был от вечности переизбран Господом духов, пред Которым имя его названо прежде сотворения солнца и светил небесных (48, 2, 3); премудрость Божия открыла его только святым и избранным (48, 7). В предназначенное Богом время Избранный сядет на престоле славы, и тогда дух праведников ободрится, а лицо грешников покроется стыдом и позором (45, 3; 62, 10). Говоря о Сыне человеческом, автор Книги Еноха останавливается главным образом только на таких свойствах Избранного, которые возвышают его над всеми остальными людьми. Лицо его подобно человеческому, но величественно, как лицо ангелов (41, 1). Он выше всех людей не только по дарованным ему славе и власти, но и по великой мудрости и правде: «Мудрость из-.

щ

лилась на Сына человеческого, как вода, и слава его не преходит от века до века. Он силен во всех тайнах правды, и неправда исчезает пред ним, как тень; слава его от века и до века и его могущество от рода до рода. В нем живет дух мудрости, дух Того, Кто дает прозорливость, дух учения и силы и дух тех (пророков), которые почили в правде» (49 гл.). Он будет жезлом для праведных и святых, светом народов и чаянием всех опечаленных. Пред ним упадут и поклонятся все народы земли (48, 4–5); живущие на тверди/на морях и островах принесут ему дары и выражения верности (53, 1). Изображая суд над всеми людьми, автор Книги Еноха называет совершителем суда то Самого Господа (47, 3; 62, 2), то Избранного (49, 4), о котором делается даже замечание, что весь суд передан ему (69, 27). День суда будет днем торжества праведных: они будут с радостью взирать, как гнев Господа поражает нечестивых и меч Его упивается их кровью (62, 12). После уничтожения грешников Избранный откроет свое общество, которое отныне не будет испытывать никаких притеснений (53, 6–7). Свет дней будет вечно сиять над праведными, и слава и честь будут дарованы им (50, 1); тогда наступит вечная, бессмертная жизнь (58, 6). Сам Господь будет обитать с праведными; как дети с отцом, они будут жить с Сыном человеческим, будут с ним разделят трапезу, ложиться в постель и вставать; одежда их не будет ветшать, так как они облекутся в одежду жизни (62, 13–16). Это бу-

дет царство непреходящей правды, вечного света и ничем не омраченной радости (51, 5; 45, 5; 38, 4). Иная судьба ожидает грешников. Автор Книги Еноха не жалеет красок для изображения того позора, который ожидает их. С особенным озлоблением он говорит о притеснителях народа Божия, обо всех «царях, возне-сенных и сильных», которые полагают силу в богатстве и поклоняются идолам (46, 7). По своем явлении «Сын человеческий поднимет царей и могущественных с их лож и сильных — с их престолов, и развяжет уз-ды сильных, и зубы грешников сокрушит. Он изгонит царей с их престолов и лишит их царства; мрак будет их жилищем и слезы их ложем» (46, 4–6). С этих пор сильные и вознесенные потеряют власть на земле и будут преданы в руки праведных и святых (38, 4–5). Когда откроется Суд, всех царей и вознесенных постигнет боль, как роженицу; они упадут пред Избранным и будут умолять егр о милосердии; но Господь духов отвергнет их от Своего лица и предаст их ангелам наказания (62, 4. 9. 10); они будут просить и этих ангелов о даровании им хоть краткой отсрочки, чтобы они могли сознаться пред Господом в своих грехах; но их просьба не будет уважена, и они будут низринуты в пламя адского мучения (63 гл.). В других местах притч Еноха, по-видимому, говорится о совершенном уничтожении всех горделивых царей и нераскаянных грешников: ангелы наказания свяжут их тяжелыми железными цепями и «бросят их в глубокую пропасть до- _

лины (Энномской?), и дни их жизни окончатся» (56, 1—–4; ср. 69, 27). Суду Избранного подвергнутся и все падшие ангелы (55, 4), которые после сего будут связаны железными цепями и брошены в пылающее пламя преисподней, так как они покорились Сатане и прельстили живущих на земле (54, 1–6). Во дни Мессии совершится воскресение всех умерших; тогда «земля возвратит вверенное ей, царство мертвых и преисподняя отдаст то, что она получила; после сего Сын человеческий отделит от них праведных и святых, ибо пришел день, чтобы спастись им» (51, 1–2; 61, 5). Отселе начнется полное блаженство святых, в котором будет участвовать и вся природа: небо и земля преобразятся, чтобы служить к вечному благословению участников блаженного царства (45, 4–5); тогда горы будут скакать, как овны, и холмы — как агнцы, насытившиеся молоком (51, 4); это будет вечное сияние дня, так как мрак будет совсем уничтожен (58, 6). Помимо этих мессиологических предметов, в отделе притч изображается в символических и малопонятных картинках возвращение в отечество рассеянного Израиля (57 гл.), последняя борьба антитеократического мира против народа Божия (56, 5–8), устроение нового Иерусалима (61, 1–5; 70, 3) и т.д.

С большею последовательностью автор Книги Еноха говорит о последних временах в символической истории мира. Описав ожесточенную борьбу иудеев с врагами, очевидно, совершившуюся при его жизни, он прямо

переходит к изображению Суда. В самый разгар войны Господь явится с посохом гнева и ударит им по земле; разверзшаяся от этого земля поглотит некоторых врагов народа Божия; другие из них будут поражены и рассеяны иудеями, которым будет дан от Бога великий меч (90, 18–19). После сего будет поставлен престол в любимой Богом земле и Господь сядет на нем, чтобы совершить Суд; пред Ним будут раскрыты книги, в которых записаны деяния людей и согрешивших ангелов. Прежде всего шесть приближенных к Богу архангелов приведут к престолу Божию падших ангелов (или стражей), сошедших с неба во дни Иареда и соединившихся с дочерьми человеческими; после Суда они, вместе с семидесятые пастырями иудейского народа²⁹ будут брошены в пропасть, пылающую огнем. Затем подвергнутся осуждению ослепленные или отпад-шие от закона сыны Израиля: их также бросят в огненную пропасть в средине земли около Иерусалима (т.е. в долину Энномскую), где они сгорят, так что от них не останется даже костей. После сего древний Иерусалим будет разобран и сокрыт на юге земли; а вместо него Господь поставит новый, более величественный город с новыми зданиями и украшениями; здесь-то и соберутся все иудеи; остальные же народы падут ниц пред нимии и будут воздавать им честь, умолять их и слушаться в каждом слове. Еще до совершения Суда трое ангелов возьмут Еноха и перенесут его в среду спасенных иудеев. Таким образом, в Иерусалиме соберутся.