НОВЫЙ ОРГАНОН, или Истинные указания для истолкования природы (Novum Organum Scientiarum) — основное сочинение Ф.Бэкона

" НОВЫЙ ОРГАНОН, или Истинные указания для истолкования природы" (" Novum Organum Scientiarum") — основное сочинение Ф.Бэкона, в котором излага­ются основы выдвинутой им опытной (индуктивной) мето­дологии. Опубликовано в Лондоне в 1620 на латинском языке. " Н.О..." был задуман как вторая часть генерального труда всей его жизни — " Великого восстановления наук" (" Instauratio Magna Scientianim"); его первая часть — " О достоинстве и приумножении наук" будет опубликована Ф.Бэконом в 1623. Бэкон работал над текстом " Н.О..." более десяти лет, хотя в свет книга вышла незаконченной, обры­ваясь на рассмотрении " Преимущественных примеров". Таким образом, намеченный в XXI и LII афоризмах второй книги план так и не был реализован. Уже в 17 в. " Н.О..." пе­реиздается в ряде европейских стран, а в 18 в. переводит­ся на основные европейские языки — немецкий, итальян­ский, французский. В 1874 в переводе П.А.Бибикова " Н.О..." впервые в полном виде публикуется на русском языке. Само название работы — " Н.О..." явно переклика­ется с аристотелевским " Органоном" — сводом логичес­ких сочинений великого древнегреческого мыслителя, ко­торые греческие аристотелики называли " инструмен­тальными", т.е. способными быть использованными в ка­честве метода для расширения нашего знания. В проти­вовес Аристотелю Бэкон выдвигает новый инструмент познания, новую методологию, предвосхищая во многом ряд выводов Канта о том, что формальная логика может иметь значение только канона, но ни в коей мере не орга­нона " для действительного созидания", что при таком применении она всегда есть " логика видимости", так как " она ничего не говорит нам о содержании знания и ука­зывает только формальные условия согласия с рассудком, совершенно безразличные в отношении к предмету". " Н.О..." состоит из предисловия и двух частей: " Афориз­мы об истолковании природы и царстве человека" и " Книги второй афоризмов об истолковании природы, или О царстве человека". В предисловии Бэкон ставит задачу исследовать природу, " проложить себе наконец доступ к ее недрам". Апелляция к Природе, стремление проник­нуть в нее становится общим лозунгом всей эпохи ново­го времени. Так, первый афоризм " Н.О..." неслучайно по­священ великой силе Природы: " Человек, слуга и истол­кователь природы, ровно столько совершает и понимает, сколько он охватывает в порядке Природы; свыше этого

он не знает и не может ничего". Однако, как считает Бэ­кон, " в природе тем путем, которым ныне пользуются, не­многое может быть познано", и для того, чтобы отыскать истинные " средства помощи", надо прежде разделаться с ложными понятиями — идолами, которые уже пленили человеческий разум и глубоко в нем укоренились, так вла­деют умом людей, что затрудняют вход истине". Люди, считает он, должны " вооружиться против них, насколько возможно". Начиная с XXXIX и по LXIII афоризм Бэкон развертывает свою знаменитую критику Идолов Разума, благодаря которой он навсегда вошел в историю мировой философии. Анализируя " истинные" и " мнимые", " объек­тивные" и " субъективные" компоненты человеческого зна­ния, Бэкон усматривает в нашем познании то, что " соотне­сено с человеком" и что " соотнесено с миром". Многочис­ленные ошибки и заблуждения человеческого разума по­рождаются, как считает он, врожденными и приобретен­ными идолами, от которых он должен быть очищен. По Бэкону, есть четыре вида таких идолов: идолы Рода, идо­лы Пещеры, идолы Площади (или Рынка), идолы Театра. Идолы Рода связаны с верой людей в " истинность предпо­чтительного", — того, что они уже однажды приняли, к чему они привыкли и в чем заинтересованы; люди склон­ны отвергать все трудное, трезвое, простое и ясное, про­изошедшее из опыта. Характеризуя идолы Пещеры, Бэкон использует знаменитый образ из платоновского " Государ­ства", подразумевая здесь следующее: каждый человек имеет " свою особую пещеру, которая разбивает и искажа­ет свет природы", т.е. имеет в силу ряда своих индивиду­альных особенностей, специфики воспитания и т.п. свой собственный, неповторимый взгляд на мир. Из-за этих идолов Пещеры люди часто бросаются в крайности, ухо­дя в результате от действительного постижения истины. Две вышеотмеченные группы идолов Бэкон считает врож­денными, проистекающими из самого характера челове­ческого ума, который питают воля и чувства, окрашиваю­щие все вещи в субъективные тона. Устранить такого ро­да препятствия, по Бэкону, не представляется возможным, однако, уяснив природу их воздействия на разум, люди смогут предупредить многие ошибки в познании. Следу­ющий, третий вид идолов — идолы, которые " происходят как бы в силу взаимной связанности и сообщества лю­дей". Бэкон называет их идолами Площади (Рынка), " имея в виду порождающее их общение и сотоварищество лю­дей". Они стихийно проникают в человеческое сознание из навязываемого этим общением стереотипов ходячего словоупотребления. Мысли философа об идолах Площа­ди (Рынка), раскрывающие факт подверженности людей общераспространенным заблуждениям, возникающим в силу дезориентирующего воздействия семантики (слов) языка на человеческое мышление, нашли достойное про­должение в гуманитарной науке и литературе 20 в. Так,

Дж.Оруэлл в романе " 1984" ввел даже специальный тер­мин — " новояз" — для обозначения детерминированной тоталитарным обществом системы речи и языковых вы­сказываний, жестко обусловливающих духовно-деятельностные алгоритмы целостной совокупности поведенчес­ких репертуаров. И наконец идолы Театра (Теории), про­тив которых Бэкон направляет главный удар своей крити­ки, под которыми он имеет в виду идолы, вселившиеся в души людей из разных " догматов философии, а также из превратных законов доказательств". Все изобретенные когда-либо философские системы ассоциируются у него с вымышленными и искусственными мирами театральных комедий, откуда и название этой группы идолов, к кото­рым он причисляет наряду с философскими учениями и многочисленные " начала и аксиомы наук". Под их влия­нием люди впадают в догматическую приверженность од­носторонним научным или философским концепциям и пытаются заключить многообразие природы в мертвые схемы отвлеченных и ничего не имеющих общего с жиз­нью теорий. Бэкон подробно описывает в том числе и ме­ханизмы образования различных продуктов интеллекту­альной деятельности человека, которые на определенном этапе своего существования начинаются отделяться от людей и приобретать господство над их умами. Философ призывает отбросить " твердым и торжественным решени­ем" все виды идолов, освободить и очистить от них чело­веческий разум. " Вход в царство человека, основанное на науках, — пишет он, — должно быть таким же, как вход в царство небесное, куда никому не дано войти, не уподо­бившись детям". На смену порочным доказательствам, за­щищающим и прикрывающим идолов, в роли которых (этих доказательств) выступают, по Бэкону, " человеческие умствования" и слова (здесь он имеет в виду силлогисти­ческую логику, не способную уловить все тонкости при­роды), должны прийти опыт и эксперимент. Именно игно­рирование этого опыта и преувеличение эвристической роли формальной логики Аристотеля, его " Органона" — этого компендиума всех логических знаний античности, и является, по Бэкону, причиной тех многочисленных за­блуждений, которые веками сопровождали науку и фило­софию. Изобличая так называемые " доказательства", ко­торыми руководствовалась наука, Бэкон считает, что ари­стотелевский " Органон" с его схемами и принципами де­дуктивных рассуждений, используемых для построения науки, явно " бесполезен для научных открытий". Это не означает, что философ вообще отвергает роль силлогизма; он отмечает лишь недостаточность, узость такого рода схем для познания действительности и для " выражения логических актов творческого мышления". Научное зна­ние, считает он, проистекает из опыта, из целенаправлен­но организованного эксперимента, и самое главное здесь — выработка правильного метода анализа и обобщения

опытных данных, с помощью которых можно было бы проникнуть в суть исследуемых явлений. Таким истин­ным орудием познания, его рациональной методологией в противовес силлогистической логике Аристотеля стано­вится у Бэкона индукция. Философ подробно описывает в первой книге " Н.О..." структуру данного метода, понимая под ним не простую перечислительную индукцию, кото­рая в лучшем случае имеет вероятностные результаты, а подлинную научную индукцию, " которая производила бы в опыте разделение и отбор путем должных исключений и отбрасываний делала бы необходимые выводы". Понимая ограниченность данного метода, всегда имеющего дело с незавершенным опытом. Бэкон предпринимает попытки выработать эффективные средства, которые позволили бы дать гарантию необходимости и достоверности получае­мых таким образом знаний. С этой целью он развертыва­ет грандиозную систему таблиц: Открытия — Присутст­вия — Отсутствия и Степеней. Именно эти таблицы и поз­волят в итоге, по мысли философа, выявить причины, за­кон (или форму) того или иного явления, избегая при этом случайностей, факторов, " постоянно не сопутствующих" исследуемому явлению. Таким образом, из обычного ме­тода узко эмпирического исследования индукция превра­щается у Бэкона в метод выработки фундаментальных те­оретических понятий и аксиом естественной науки или, выражаясь его словами, " естественной философии". Буду­чи методом продуктивного открытия, индукция должна работать, считает он, по строго определенным правилам, не зависящим в своем определении от различий индиви­дуальных способностей исследователей, " почти уравни­вая дарования и мало оставляя их превосходству". Опре­деленная регламентация всегда отличает научное знание от обыденного, как правило, недостаточно ясного и точно­го и не подлежащего методологически выверенному само­контролю. Бэконовская индукция содержит в себе ряд продуктивных схем, которые впоследствии были включе­ны в реализацию экспериментальных исследований, и в этом смысле философа можно считать одним из основате­лей современной опытной науки.

Т.Г. Румянцева