Бессилие

Хеллингер (обращаясь к одной из участниц): О чем идет речь?

Участница: Речь идет о женщине. У ее двадцативосьмилетнего сына псориаз суставов и кожный псориаз. И ее сестра в 30 лет очень сильно заболела псориазом и с тех пор больна. Но основной проблемой для женщины является ее сын.

Хеллингер: Чего она ждет от тебя?

Участница: Я должна выяснить, что происходит, что не так и почему ее сын так страдает. У него очень сильные воспаления суставов.

Хеллингер: О ком я сейчас подумал?

Участница: О сыне?

Хеллингер: О том, кого не назвали.

Участница: У отца, мужа этой женщины, до нее была невеста, которую он оставил без всякой серьезной причины, и та была очень зла на него.

Хеллингер: Псориаз, или нейродермит, возникает, когда было проклятье, т. е. кто-то очень зол. Ты уже сказала, кто был зол. В чем решение?

Когда участница медлит с ответом: Это очень просто. Хорошее определение всегда содержит в себе решение. Я же назвал решение. Теперь я продемонстрирую его.

Хеллингер выбирает заместительниц для матери и бывшей возлюбленной отца и ставит их напротив друг друга.

Через некоторое время Хеллингер ставит к ним заместителя сына (несколько в стороне). Сын начинает дрожать и смотрит на пол. Хеллингер выбирает заместителя для отца и ставит его рядом с сыном.

Сын глубоко вздыхает. Отец тоже смотрит на пол. Прежняя возлюбленная отца отходит на шаг назад.

Хеллингер выбирает мужчину и просит его лечь между женщинами на пол.

Хеллингер (обращаясь к группе): Отец дрожит. Видите? Он дрожит. До этого сын тоже дрожал.

Сын кладет свою голову на плечо отца.

Хеллингер (через некоторое время, обращаясь к сыну): Ляг рядом.

Хеллингер (обращаясь к отцу): Как ты себя чувствуешь теперь, лучше или хуже?

Отец: Лучше.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Знаешь, о чем идет речь?

Участница: У отца отца была женщина, которая умерла в родах вместе с ребенком.

Хеллингер: Я говорю о настоящем. Это его прежняя возлюбленная. Ты знаешь, кто это лежит на полу?

Участница: Об этом я не думала.

Хеллингер: Это их абортированный ребенок.

Хеллингер просит сына встать, а отца лечь на его место. Когда отец лег к мужчине на полу, он и умерший подвинулись друг к другу и смотрят друг на друга.

Хеллингер (обращаясь к группе): Они примирились друг с другом.

Обращаясь к сыну: Как ты себя чувствуешь?

Сын: Там, внизу, мне тоже было хорошо. И теперь хорошо.

Хеллингер просит его встать рядом с матерью и их обоих отвернуться в другую сторону.

Хеллингер (обращаясь к матери): Как это тебе?

Мать: Лучше.

Хеллингер (обращаясь к сыну): А тебе?

Сын: С отцом было лучше.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Ты не сможешь ему помочь. Тяга слишком сильна. Понимаешь?

Участница: Да. Я это понимаю.

Хеллингер (обращаясь к заместителям): Хорошо, спасибо вам всем.

Обращаясь к группе: Я поясню мои наблюдения. Первое наблюдение: сын смотрел на пол и дрожал. Тогда я поставил рядом с ним отца. Тот тоже начал дрожать и тоже смотрел на пол. То есть там был умерший. Когда я позднее положил к нему сына, отцу стало лучше. Итак, сын говорил: «Я умру вместо тебя».

Когда там лежал отец, он был целиком и полностью в созвучии с отцом.

Обращаясь к участнице: Для отца было уместным, что он умрет. Но сын все же стремится спасти отца. Это его судьба. И это прекрасная судьба. Там, внизу, ему ведь было хорошо. Ты можешь предложить ему что-то лучше?

Она кивает.

Хеллингер: У тебя есть что-то лучше? Это было бы прекрасно, но там, внизу, он радовался. Я вернусь к этому еще раз, и это будет супервизия.

Хеллингер ставит сына напротив участницы. Через некоторое время участница делает несколько шагов назад и улыбается сыну.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Скажи ему: «Папа лучше».

Участница: Папа лучше. Сын кивает.

Сын, обращаясь к Хеллингеру: Тут, рядом с ней, у меня началось сердцебиение, такое же, как у меня было в начале расстановки, перед тем, как я начал дрожать. Такое же, но без дрожи.

Хеллингер: Точно.

Обращаясь к участнице: Если бы я продолжал, я бы поставил сына напротив отца, а тебя в стороне от них, чтобы ты просто смотрела на то, что происходит. Тогда ты сильна, потому что больше не стоишь между ними.