Сказание об убиении Шальи 1 страница

Глава 1

Джанамеджая сказал:

После того как Карна2 был так сокрушен в сражении Савьясачином3, что же делали кауравы4, оставшиеся в малом числе, о дваждырожденный? 5 И что намеревался предпринять царь кауравов Суйодхана6 как наиболее подходящее ко времени, когда увидел войско свое, раздираемое пандавами? 7 Об этом я хочу услышать! Так расскажи о том, о лучший из дваждырожденных, ибо я не могу насладиться, слушая о великих деяниях моих предков.

Вайшампаяна8 сказал:

После того как был убит Карна, о царь, сын Дхритараштры9, Суйодхана, глубоко погруженный в море скорби, совсем лишился всякой надежды. «Увы, о Карна, увы, о Карна!» — так горестно сетуя все снова и снова, он с трудом отправился в свой лагерь вместе с оставшимися в живых царями (его сторонниками). Хотя его и утешали цари, приводя различные доводы, предписанные в шастрах, он не мог обрести покоя, вспоминая об убийстве сына суты. Думая, что судьба всесильна, и о том, чему предопределено случиться, тот царь, приняв твердое решение сражаться, вновь выступил на битву.

Назначив как подобает Шалью верховным военачальником (своих войск), тот царь, бык среди царей, выступил на битву вместе с оставшимися в живых царями.

Тогда произошла яростная битва между войсками кауравов и пандавов, о превосходнейший из рода Бхараты, напоминавшая сражение между богами и асурами.

Вскоре Шалья, о великий царь, после того как в пылу битвы учинил кровавое опустошение в войске пандавов, сам был повержен в полдень царем справедливости. Тогда царь Дурьйодхана, потеряв друзей и родственников убитыми, бежал с поля сражения и вошел в страшное озеро из страха перед врагами. И во второй половине того же дня, после того как озеро было окружено могучими воинами на колесницах, а сам (Дурьйодхана) был вызван оттуда обманным способом, он был повержен Бхимасеной16. Когда же был убит тот могучий лучник, трое оставшихся в живых воинов, сражавшихся на колесницах (из лагеря кауравов), в пылу гнева, о владыка царей, вырезали ночью воинов панчалов.

Тогда в ранний час дня, выехав из лагеря, Санджая вошел в город (столицу кауравов), глубоко опечаленный и преисполненный горя и скорби. Быстро вступив в город, он, воздев в печали обе руки и дрожа (всем телом), вошел во дворец царя. Проникнутый горем, о тигр среди людей, он громко зарыдал, восклицая: «Увы, о царь! Увы, все мы сильно встревожились из-за убийства благородного (царя)! Увы, Время всесильно, и путь его полон крайностей, раз все (наши союзные) цари, наделенные мощью, равной самому Индре, убиты (пандавами)!».

И лишь только все люди (находившиеся там) увидели перед собою Санджаю, о царь, они громко зарыдали, сильно перепуганные, восклицая: «Увы, о царь!» И все горожане вплоть до детей, о тигр среди людей, издали громкий вопль скорби, услышав об убийстве царя. Все увидели бегущих (рядом) трех мужей-быков, сильно измученных горем, лишенных рассудка, словно безумных. Тогда сута (Санджая), сильно обеспокоенный, вошел в обиталище царя и увидел наилучшего из царей, того владыку, обладающего оком мудрости.

И, увидев сидящего там безупречного царя, окруженного со всех сторон невестками, о превосходнейший из рода Бхараты, Гандхари и Видурой, а также другими друзьями и родственниками, желающими всегда ему блага, — и размышлявшего о том самом деле — об убийстве Карны, сута с душою весьма безрадостной, рыдая, о Джана-меджая, промолвил ему слово голосом, невнятным от слез.

«Я Санджая, о тигр среди людей! Поклонение тебе, о бык из рода Бхараты Убит повелитель мадров Шалья, а также Шакуни, сын Субалы, и Улука, о тигр среди мужей, тот стойкий в отваге сын игрока в кости! Убиты также все саншаптаки и Камбоджи вместе с шаками. Млеччхи, горцы и яваны также повержены! Убиты восточные племена, о великий царь, и все южные племена! Убиты все северные племена и западные, о повелитель людей! Цари и царевичи все убиты, о царь! Дурьйодхана, о царь, также убит Пандавой, как и было им клятвенно обещано. С раздробленным бедром, о великий царь, он лежит теперь в пыли, покрытый прахом. Убиты Дхриштадьюмна, о царь, и Шикхандин непобедимый, а также Уттамауджас и Юдхаманью! Сокрушены также, о царь, прабхадраки и панчалы — тигры среди людей, и чедии. Убиты все сыновья твои и (пятеро) сыновей Драупади, о потомок Бхараты! Убит храбрый сын Карны Вришасена, одаренный могучей силой. Убиты все люди (собравшиеся там), и повержены все слоны.

Также и (все) воины, сражавшиеся на колесницах, о тигр среди мужей, и кони (все) сокрушены в битве. От лагеря твоих воинов, а равно и героев-пандавов мало что осталось, о владыка, в результате того, что они упорно сражались друг с другом. Мир, сбитый с толку Временем, состоит теперь большею частью только из женщин. В живых осталось только семеро со стороны пандавов и трое среди сынов Дхритараштры. Это — пятеро братьев (пандавов), Васудева и Сатьяки, а также Крипа и Критаварман и сын Дроны, наилучший из побеждающих. Эти (три) воина, сражающиеся на колесницах, о великий царь, — (все, что уцелело), о превосходнейший среди царей, из всех акшаухини войск, объединившихся на твоей стороне, о владыка людей! Это — оставшиеся в живых, о великий царь, все другие пришли к гибельному концу! В самом деле, о бык из рода Бхараты, весь мир уничтожен Временем, после того как он сделал Дурьйодхану предлогом вражды (с пандавами), о потомок Бхараты!»

Услышав эти жестокие слова, Дхритараштра, владыка людей, рухнул, о великий царь, на землю, лишившийся чувств. Как только он упал, и Видура многославный тоже рухнул на землю, о великий царь, терзаемый горем, постигшим царя. Также и Гандхари, о лучший из царей, и все женщины куру упали вдруг на землю, услышав те жестокие слова. И весь круг приближенных царя оставался тогда простертым на земле, лишенный сознания, словно это была нарисованная на холсте огромная (картина), изображающая (сюжеты) рассказов, полных бессвязной болтовни и причитаний. Но потом царь Дхритараштра, тот владыка земли, терзаемый горем из-за гибели своих сыновей, медленно и с трудом обрел жизненное дыхание.

И, обретя сознание, царь, дрожа (всем телом) и сильно измученный (душою), бросил взгляд во все стороны и промолвил слово Кшаттри: «О ученейший Кшаттри, о многомудрый, ты теперь — прибежище мое, о бык из рода Бхараты! Ибо я остался без покровителя и лишился всех своих сыновей!» Сказав так, он тогда снова упал, потеряв сознание.

Увидев царя, лежащего (без чувств), родственники, находившиеся там, окропили его холодной водой и стали обмахивать опахалами. Вновь придя в себя после длительного времени, тот царь земной, хранитель земли, мучимый горем из-за (гибели) своих сыновей, задумался, глубоко вздыхая, словно змея, помещенная в сосуд, о владыка народов! Санджая тоже громко плакал при виде столь удрученного царя. Также рыдали и

все женщины и Гандхари, овеянная славой. Тогда спустя значительное время Дхритараштра, тигр среди людей, поминутно теряя сознание, сказал Видуре:

«Пусть уйдут все женщины и Гандхари достославная, а также и все эти друзья! Мой рассудок сильно расстроен!» После этих слов, обращенных к нему, Кшаттри, дрожа все снова и снова, медленно отпустил тех женщин, о бык из рода Бхараты! И все женщины удалились, о бык из рода Бхараты, а также все друзья, видя царя, столь удрученного. И в то время, как Санджая печально взирал на царя, пришедшего в сознание, о усмиритель врагов, и рыдавшего в сильном расстройстве, Кшаттри с почтительно сложенными ладонями утешал сладкой речью владыку людей, поминутно и тяжко вздыхавшего.

Так гласит глава первая в Шалъяпарве великой Махабхараты.

Глава 2

Вайшампаяна сказал:

После того как женщины удалились, Дхритараштра, сын Амбики, о великий царь, стал горестно сетовать, погруженный в печаль, еще более сильную, чем постигшая его прежде. Испуская глубокие вздохи, словно в сопровождении дыма, размахивая руками все снова и снова и подумав немного, о великий царь, он промолвил тогда такие слова: «Увы, великое горе (мне), о сута, — я слышу от тебя о том, что пандавы все невредимы и не понесли потерь в сражении!

Несомненно, мое твердое сердце сделано из вещества громовой стрелы, так как, узнав о гибели моих сыновей, оно не разрывается на тысячу частей! Когда я думаю об их речах и их играх в детстве, о Санджая, и когда слышу сегодня, что все сыновья мои погибли, сердце мое разрывается. Если из-за слепоты своей не было у меня представления об их внешности, то все же мною непрестанно поддерживалась любовь к ним из-за привязанности, которую испытываешь к своим сыновьям. Услышав, что они переступили детство и вступили в пору юности, а затем в средние лета, я был чрезвычайно рад, о безупречный! Услышав же сегодня, что они убиты и лишены своего владычества и мощи, я не могу нигде обрести покоя, подавленный душевными муками из-за (гибели, постигшей) моих сыновей!

Приди, приди, о царь царей, ко мне, оставшемуся теперь без покровителя! Лишенный тебя, о могучерукий, к какому же прибежищу я пойду? Став прибежищем, о великий царь, родственников и друзей, куда же идешь ты теперь, о герой, покинув меня слепого и престарелого? То сострадание твое и та любовь, о царь, (всегда) высоко чтились! Как же, увы, ты был убит партхами, непобедимый в сражениях? Как же ты, о родимый мой, располагая всеми хранителями земли, собравшимися вместе, лежишь сраженный на сырой земле, подобно обыкновенному и жалкому царю? Кто же теперь, когда я стану вставать на рассвете, будет говорить мне всегда, обращаясь не раз «О отец, о отец мой, о великий царь, о владыка мира!», и, с любовью обнимая меня за шею, с влажными глазами (будет восклицать): «Приказывай мне, о Кауравья!». Так скажи же мне (еще раз) те приятные слова!

О, конечно же, ведь я слышал и эти твои слова, о сыночек мой: «Эта обширная земля моя, принадлежит как Партхе, так и нам! Бхагадатта, Крипа и Шалья и царь Авантийский, Джаядратха и Бхуришравас, Сомадатта и великий царь Бахлика; Ашваттхаман и правитель рода Бходжа и могучий властитель Магадхи, Брихадбала и властитель Каши, а также Шакуни, сын Субалы, многие тысячи млеччхов и шаков вместе с яванами, и Сулакшина, правитель Камбоджи, а также повелитель тригартов; дед Бхишмаи сын Бхарадваджи, и сын Гаутамы, Шрутаюс, Ачьютаюс и Шатаюс, наделенный мощью; Джаласандха и сын Ришьяшринги, а также ракшас Алаюдха, могучерукий Аламбуса и Субаху, могучий воин на колеснице, — эти и многие другие цари, о превосходнейший из царей, все ради меня взялись за оружие, жертвуя своей жизнью в сражении, о владыка!

Стоя среди них в бою, окруженный своими братьями, я сражусь с партхами, со всеми панчалами и чеди, о тигр среди царей, и с сыновьями Драупади в битве, с Сатьяки и Кунтибходжей и с ракшасом Гхатоткачей! Ибо даже один среди них, о великий царь, способен (я), воспалившись гневом, отразить в сражении пандавов, обрушивающихся (на меня). А что уж говорить о героях, когда они объединились вместе, возгоревшись враждою к пандавам? Или же все они сразятся с приверженцами Пандавы, о царь царей, и убьют их в битве. Карна один вместе со мною убьет пандавов. И тогда доблестные цари будут пребывать в повиновении у меня. А их предводитель, — Васудева могучий, — не снарядится в доспехи, сказал он мне, о царь!».

Меж тем, о сута, (Дурьйодхана) так часто говорил при мне, я, ведь благодаря тому, (что слышал), верил, что пандавы будут убиты в бою. Когда же, однако, находившиеся среди тех (героев) сыновья мои, усердно прилагавшие старания в битве, были (все) убиты, что это могло быть иное, кроме судьбы? Когда доблестный Бхишма, владыка мира, столкнувшись с Шикхандином, был убит, словно царь зверей, встретившись с шакалом; когда брахман Дрона, весьма опытный во всех видах оружия — наступательного и оборонительного, был убит пандавами в сражении, что это могло быть иное, кроме судьбы? Когда были убиты в бою Бхуришравас и Сомадатта, а также Бахлика, о великий царь, что это могло быть иное, кроме судьбы? Когда были убиты Сулакшина и Джаласандха из рода Куру, а также Шрутаюс и Ачьютаюс, что это могло быть иное, кроме судьбы? Когда были убиты Брихадбала и могучий властитель Магадхи, царь Авантийский и повелитель тригартов, а также многочисленные саншаптаки, что это могло быть иное, кроме судьбы?

И Равным образом, когда были убиты Аламбуса, о царь, и ракшас Алаюдха, а также сын Ришьяшринги, что это могло быть иное, кроме судьбы? Когда были убиты пастухи-нараяны, непобедимые в бою, а равно и многие тысячи млеччхов, что это могло быть иное, кроме судьбы? Когда были убиты Шакуни, сын Субалы, и могучий (Улука прозываемый) сын игрока, тот герой в сопровождении своих войск, что это могло быть иное, кроме судьбы? Когда были убиты многочисленные цари и царевичи, все храбрые и с руками, подобными заостренным бревнам, что это могло быть иное, кроме судьбы? Когда кшатрии, съехавшиеся из различных стран, о Санджая, были убиты все в сражении, что это могло быть иное, кроме судьбы? Мои сыновья и внуки, наделенные могучею силой, были убиты, а также друзья мои и братья. Что же это могло быть иное, кроме судьбы? Несомненно, человек рождается на свет, подвластный судьбе. Тот человек, который наделен счастливой долей, обретает благоденствие.

Я же лишен счастливой доли и поэтому лишился своих сыновей, о Санджая! Престарелый, как я теперь стану подвластен врагам? Я не думаю теперь ни о чем другом, лучшем для меня, чем уединение в лесу, о владыка! Лишенный родственников, потеряв близких, я отправлюсь в лес. Ибо ничто другое, как уход в лес в изгнание, не может быть лучше для меня, оказавшегося в таком положении и с подрезанными крыльями, о Санджая! Когда убит Дурьйодхана, когда убит Шалья в бою, когда (повержены) Духшасана и Вишаста и могучий Викарна, как же буду я в состоянии слышать зычный рев Бхимасены, который один убил в сражении сотню моих сыновей? В то время, как он непрестанно говорит об убийстве Дурьйодханы, я, мучимый горем и скорбью, не в состоянии буду слышать его жестокие слова!»

Так мучимый скорбью, царь, навсегда потерявший родственников и близких, поминутно теряя сознание, был подавлен душевными муками из-за (гибели) своих сыновей. Вопя и сетуя долгое время, Дхритараштра, сын Амбики, горячо продолжительно вздохнул, раздумывая о своем поражении. Терзаемый великой печалью, царь, о бык из рода Бхараты, снова вопросил суту, сына Гавальганы, о подробностях, как все произошло.

«После того как были убиты Бхишма и Дрона и когда стало известно, что повержен сын возницы, назначили ли мои воины себе военачальника, предводителя всех войск? Кого бы мои яоины ни назначали предводителем своих войск в сражении, пандавы всякий раз за короткое время убивали каждого. Бхишма был убит на головюм участке битвы Носящим диадему на глазах у всех вас! Точно так же и сын суты, доблестный Карна, был убит Носящим диадему на глазах у всех вас, (объединившихся вместе) царевичей. Еще прежде благородным Видурои было сказано мне, что из-за проступка Дурьйодханы это население земли погибнет. Есть глупцы, которые не видят в правильном свете (суть вещей), тогда как другие видят (это) надлежащим образом. Те слова его оказались именно такими для меня самого, раз я был глуп. То, что говорил мне Видура, справедливый душою и дальновидный, — те слова его, правдоречивого, исполнились точно. Мною же, чья душа измучена судьбою, было поступлено еще раньше вопреки тем (словам). О плодах той дурной политики расскажи мне вновь, о сын Гавальганы!

Кто же стал во главе наших войск после того, как был повержен Карна? Кто из воинов, сражавшихся на колесницах, выступил против Арджуны и Васудевы? Кто (те воины, кои) охраняли правое колесо (колесницы) царя мадров в сражении? И кто (те, кои) охраняли левое (колесо) того царя, жаждавшего сражаться? И кто (из воинов) охранял его с тыла? И каким образом, когда все вы объединились вместе, мог быть убит пандавами могучий царь мадров в сражении и даже мой сын, о Санджая! Расскажи мне всю правду о всеобщей гибели бхаратов и о том, как был сокрушен в битве мой сын Дурьйодхана! (Расскажи мне,) как были убиты все панчалы и их последователи, Дхриштадьюмна и Шикхандин и пятеро сыновей Драупади! (Поведай и) о том, как остались (живыми пятеро) пандавов и оба героя из рода Сатвата, а также Крипа и Критаварман и отпрыск сына Бхарадваджи! 96 Я желаю услышать теперь обо всем, как происходила битва и какой особенностью она отличалась, ибо ты искусен (в умении повествовать), о Санджая!»

Так гласит глава вторая в Шальяпарве великой Махабхараты.

Глава 3

Санджая сказал:

Слушай внимательно, о царь, как происходило великое побоище кау-равов и пандавов, когда они столкнулись друг с другом. После того как был убит сын возницы благородным Пандавой и после того как войска вновь сплачивались и не раз обращались в бегство, наблюдая отвагу Партхи после того как сын твой с чувствами, совсем подавленными от скорби, отвратился (от битвы), когда войска (твои), охваченные паническим страхом и оказавшиеся в бедственном положении, о потомок Бхараты, размышляли (что нужно делать дальше), слыша также громкие вопли ратников, подвергавшихся уничтожению, замечая изменившиеся выражения лиц великих царей в сражении, видя также повалившиеся сидения колесниц, равно и колесницы благородных (воинов), (видя) убитых в сражении слонов и пехотинцев, о достойнейший, обозревая также ужасное поле битвы, напоминающее место игрищ самого Рудры, и наблюдая бесславный конец царей, сотнями и тысячами отошедших (от жизни), — Крипа, преисполненный скрытой мощи, преклонного возраста и доброго нрава, проникнутый состраданием и искушенный в речи, о царь, приблизившись к повелителю людей Дурьйодхане, сказал ему в гневе такие слова:

«О Дурьйодхана, внимай тому, что я скажу тебе, о Каурава! Услышав, о великий царь, поступай согласно (моим словам), если это тебе понравится, о безупречный! Нет ведь пути, о царь царей, лучшего, чем долг битвы! Прибегая к нему, кшатрии, о бык среди кшатриев, сражаются в битве! Тот, кто живет ремеслом кшатрия, обязан сражаться с сыном, отцом и братом, с сыном сестры и дядей по матери, с родными и близкими. Если он будет убит (в битве), — это высочайшая его заслуга. Равным образом будет величайший грех для него, если он убежит (с поля битвы). Именно (ради этого) те, которые стремятся жить (ремеслом кшатрия), прибегают к средствам жизни, внушающим ужас.

В связи с этим я скажу тебе несколько полезных слов. После того, как пали Бхишма и Дрона и Карна, могучий воин на колеснице, после того, как были убиты Джаядратха и твои братья, о безупречный, и сын твой Лакшмана, что осталось еще такого, к чему мы должны прибегнуть? Те, на кого мы возложили все бремя, приняв решение об (обладании) верховной властью, — те герои, покинув свои тела, отправились в конечный путь знатоков брахмы. Что же до нас самих, то, лишенные могучих воинов, наделенных многими достоинствами, мы, приведя к гибели многочисленных царей, должны будем провести (наше время) в печали.

Даже когда все те (герои) были живы, Бибхатсу не мог быть побежден. Имея своим оком Кришну, он, могучерукий, оказался неодолим даже богами. Обширное войско кауравов, достигнув его обезьяноносного знамени, возвышавшегося, словно шест, водруженный в честь Индры, и сиянием подобного луку Индры или громовой стреле, трепетало (от страха). От львиного рыка Бхимасены, от рева раковины панчаджаньи и от звона лука гандивы сердца наши поверглись в смятение. Подобно сверкающим вспышкам необыкновенно яркой молнии, похищающей (восприятие) света у наших глаз, показался лук гандива, напоминая описывающую круг (пылающую) головню. Расцвеченный чистым золотом, тот огромный лук, когда он сотрясался, выглядел как молния, ярко вспыхивавшая среди скоплений облаков. И везомый Кришной, как облако ветром, Арджуна, наилучший из (всех) знатоков оружия, о царь, сжигал то войско твое, подобно тому как воспламенившийся огонь сжигает сухую траву в осеннюю пору.

Обладающего блеском, равным могучему Индре, когда тот проникает в ряды наших войск, мы узрели Дхананджаю, подобного слону с четырьмя бивнями. Когда он приводил в волнение твое войско и повергал в ужас царей, мы увидели Дхананджаю, точно это был слон, потревоживший озеро, заросшее лотосами. Когда он устрашал всех воинов звоном своего лука, мы вновь увидели этого Пандаву, словно мелкие лесные твари видят льва. Те двое самых могучих лучников во всем мире, те двое быков среди всех стрелков из лука — оба Кришны, облаченные в панцири, выглядели среди людей весьма блистательно.

Сегодня наступил уже семнадцатый день с тех пор, как началось ужаснейшее сражение и совершается убийство в пылу битвы. Все отряды твоих войск, терпя поражение, рассеивались повсюду, подобно тому как скопления осенних облаков рассеиваются ветром. То войско твое, о великий царь, заставил трепетать и метаться Савьясачин, подобно терзаемому ветром судну, брошенному посреди великого океана.

Где же был сын возницы, (сторонник) твой, и где был Дрона со своими приверженцами? Где был я, и где был ты сам? Где же был сын Хридики, и где был Духшасана, брат твой, вместе с другими братьями (когда был убит Джаядратха)? При виде Джаядратхи, оказавшегося в пределах досягаемости стрел, (Арджуна), проявив свою доблесть на всех твоих родственниках и братьях, на союзниках и дядях по матери и (дерзновенно) положив ногу на их головы, убил Джаядратху на глазах у всех, о царь! Что же еще осталось такое, к чему мы должны прибегнуть? Кто же есть здесь среди людей теперь, который мог бы победить Панда.

У того благородного (воина) имеются различные виды небесного оружия. И звон лука гандивы ведь отнимает у нас могучие силы! Это войско твое, лишенное сейчас предводителя, подобно ночи, лишенной месяца, или подобно реке, высохшей вместе с деревьями (по ее берегам), поломанными (поступью) слонов, и приведенной в неестественное состояние. Могучерукий герой, мчащийся на белых конях, будет по своему желанию рыскать среди твоего войска, потерявшего своего военачальника, как пылающий огонь (распространяется) посреди сухой травы. А стремительность обоих — Сатьяки и Бхимасены — может расколоть все горы или иссушить все океаны!

Те слова, которые сказал среди собрания Бхима, о владыка народов, им почти уже исполнены. А что еще остается (невыполненным), он также выполнит. Когда Карна противостоял войску, охраняемому пандавами и вовсе неприступному, его тайно защищал Обладатель лука гандивы. Вы совершили без всяких причин много несправедливостей по отношению к справедливым (пандавам). И плоды тех ваших (поступков) теперь проявились! Ради собственных целей тобою с большим старанием собрано все это воинство.

И оно у тебя, о сын мой, и ты сам ввергнуты в великую опасность, о бык из рода Бхараты! Охрани теперь себя самого, о Дурьйодхана, ибо собственная особа есть прибежище всего! Если же прибежище разрушено, о родимый мой, то все, относящееся к нему, рассеивается во все стороны! Тому, кто становится слабым, следует искать мира путем переговоров. Тому же, кто становится сильнее, должно предпочесть войну. Таково мнение Брихаспати116. Мы же теперь слабее пандавов в отношении могущества своих войск. В таком случае мир с пандавами я считаю наиболее благоприятным для тебя, о владыка!

Ведь тот, кто не знает, что служит для его блага, или (зная) пренебрегает тем, что является его благом, вскоре лишается своего царства и уже никогда не находит своего блага. Ведь если, преклонившись пред царем (Юдхиштхирой), мы все же сумели бы удержать верховную власть, то даже это было бы для (нашего) блага, но не (возможность) потерпеть из-за безрассудства, о царь, поражение (от пандавов)! Юдхиштхира по нраву своему жалостлив. По одному слову сына Вичитравирьи и Говинды он позволит тебе оставаться (повелителем) в царстве. Ибо все, что ни скажет Хришикешанепобедимому царю и Арджуне и Бхимасене, все то они исполнят без сомнения. Кришна, я думаю, не способен будет переступить слова Дхритараштры из рода Куру, также и Пандава (не сможет нарушить) слов Кришны. Прекращение вражды с партхами — это то, что я считаю наиболее благоприятным для тебя. Я говорю тебе это не из чувства сострадания и не ради сохранения своей жизни. Я говорю тебе, о царь, то, что (считаю) полезным для тебя. Ты вспомнишь эти (слова), когда будешь на грани смерти (если теперь пренебрежешь ими)!». Такие слова сказал престарелый Крипа, сын Шарадвана, горько сетуя и плача. Испуская горячие и продолжительные вздохи, он предался затем печали и почти лишился чувств.

Так гласит глава третья в Шальяпарве великой Махабхараты.

Глава 4

Санджая сказал:

После таких слов, обращенных к нему прославленным сыном Гаутамы, царь (Дурьйодхана), испустив тогда горячий, продолжительный вздох, оставался в молчании, о владыка народов! Потом, поразмыслив с минуту, благородный сын Дхритараштры, усмиритель врагов, сказал Крипе, сыну Шарадвана, такое слово: «Все, что должно быть сказано другом, (тобою) уже поведано мне. И тобою также сделано все (ради меня), когда ты сражаешься, пренебрегая самой жизнью! Люди видели тебя, как ты проник в ряды вражеского войска и сражался с могучими воинами на колесницах — пандавами, непревзойденными в мощи.

Ведь то, что должно ббггь сказано другом, тобою уже сказано мне. Однако все это (сказанное тобою) меня не радует, как лекарство (не радует) того, кто находится на грани смерти. Эти благотворные и высокие слова, которые, подкрепляя соответствующими основаниями и доводами, ты, о могучерукий, говоришь, не нравятся мне, о первейший из брахманов! Лишенный нами (ранее) своего царства, почему же тот (сын Панду) может доверять нам! Тот богатый царь однажды был побежден нами в игре в кости. Так как же он может вновь поверить моим словам!

Точно так же и Кришна, преданный благу партхов, когда прибыл к нам с миссией посла, был обманут нами. И тот поступок наш был несовместим (с понятием долга чести). Так почему же тогда Хришикеша, о брахман, станет верить моим словам? Ибо то, что (царевна) Кришна, когда находилась среди собрания, жалобно сетовала, то (Васудева) Кришна никогда не простит, также и лишения (Юдхиштхирой) своего царства. То, что нами было слышано ранее, что оба Кришны обладают одинаковой душою и крепко привязаны друг к другу, — то сегодня мы увидели воочию, о владыка!

Услышав о том, что убит сын его сестры, Кешава проводит ночи в глубокой печали. Мы сильно оскорбили его. Так как же он может простить ради меня? Арджуна тоже из-за убийства Абхиманью не находит себе покоя. Если бы даже его попросили, зачем он будет прилагать усилия ради моего блага? Средний сын Панду, могучий Бхимасена, чрезвычайно свиреп. Им дана страшная клятва. Он может сломиться, но не может согнуться. А те оба отважнейшие близнецы, оба пылающие враждою к нам, когда облачены в панцири и вооружены мечами, напоминают двух Ям. Дхриштадьюмна и Шикхандин тоже возгорелись враждою ко мне. Так зачем же оба они будут прилагать усилия ради моего блага, о наилучший из брахманов?

Одетая в одном платье, в то время как у нее наступили месячные, (царевна) Кришна подверглась мучительным оскорблениям Духшасаны среди собрания на глазах у всех людей. В столь удрученном состоянии и совсем раздетой помнят ее даже теперь пандавы, те усмирители врагов, и (поэтому) никогда не могут быть отвращены от битвы. Тогда же Драупади-Кришна, сильно опечаленная, предалась суровому аскетическому покаянию ради моего сокрушения и успеха (в осуществлении) целей своих супругов. Она постоянно лежала на голой земле, (намереваясь это продолжать до тех пор), пока не придет расплата за враждебные действия. Отбросив высокомерие и гордость, единоутробная сестра Васудевы (Субхадра) всегда прислуживает Кришне (Драупади), уподобившись истой служанке.

Итак, все воспылало. И то (пламя) уже невозможно погасить никогда. Так каким же образом можно будет мне заключить мир с ним, вследствие убиения Абхиманью? После того, как я владел этой землею, опоясанной морями, как же я, по милости пандавов, смогу насладиться небольшим царством? Воссияв, подобно солнцу, высоко над всеми царями, как же я (теперь) буду следовать позади Юдхиштхиры, подобно рабу? Насладившись предметами удовольствий и раздав обильные дары, как же я буду теперь вести жалкую жизнь вместе с жалкими людьми?

Я не сержусь за те мягкие и благотворные слова, сказанные тобою. Я, однако, не считаю, что сейчас подходящее время для мира. Верную политику я усматриваю в том, чтобы сражаться справедливо, о усмиритель врагов! Сейчас не время, чтобы действовать подобно евнуху. С другой стороны, сейчас как раз время для того, чтобы нам сражаться. Мною совершены многочисленные жертвоприношения. Мною розданы брахманам богатые дары. Мною усвоены веды путем изучения их по способу последовательного повторения текста. Я шагал по головам моих врагов. Слуги мои заботливо содержались у меня, о отец мой! И люди, удрученные (бедствием), бывали избавляемы мною.

Много чуждых стран подверглось моему вторжению. А мое собственное царство охранялось как должно. Я услаждался разного рода предметами удовольствий. Я отдавался служению трем ценностям в жизни человека (закону, пользе и любви). Я освободился от долга как перед усопшими предками, так равно и перед обязанностью кшатрия. Несомненно, нет здесь счастья. Откуда (быть теперь) царству, и откуда доброму имени. Слава — (это все), что должно быть достигнуто здесь. Она может быть добыта (только) в сражении и отнюдь не иначе. Для кшатрия же такая смерть, которая наступает дома, достойна порицания. Смерть на ложе в собственном доме —