Октября. Индия. Бомбей — Путтапарти 2 страница

По лицам присутствующих можно было определить, что они совершенно не понимают, о чём идёт речь. Но разговор глазами и словами у Саи Бабы шёл на разных уровнях. Этот старый и мудрый человек знал много больше того, что мог рассказать своим посетителям. Холмс понимал, что словами он ему всё равно ничего не расскажет; оставалось внимательно читать то, что пока в каких-то смутных образах шло из глаз Саи Бабы. А глаза его, удивительно молодые и живые, одновременно читали посетителя и рассказывали. Но как трудно читать незнакомые, идущие из глубины веков образы; ещё труднее переводить эти образы на язык общеупотребительной лексики. Холмс вспомнил, что рассказывал ему в Испании Веров о понятиях, как единой системе образов и слов, но здесь и Веров был бессилен.

— А ты, — строго обратился Саи Баба к Пракашу, — зачем здесь? Ты не англичанин, но любишь всё английское. Нехорошо.

— Я помогаю мистеру Холмсу, — сложив молитвенно руки, ответил Кумар и лицо его из смуглого стало серым.

— Я знаю, кому и чем ты помогаешь, — снова улыбнулся Саи Баба, — но почему ты мало помогаешь своему брату?

— Он живёт в России и хорошо справляется со своими делами.

— У него есть ещё и дела, которые он не считает своими, но которые для России и Индии много значат. И ты должен помогать ему, но для этого ты сам должен понять то, что ещё не понял твой брат. А вот Кришна в этих делах уже что-то понимает. — И он заговорщицки подмигнул Грише. — Помоги мне, — обратился он к Пракашу, что было знаком особой милости.

Тот с молитвенно сложенными руками на коленях подполз к креслу. Саи Баба, опершись на его плечо, поднялся, давая тем самым понять, что аудиенция закончена. Все встали и направились к выходу. Огромное пространство храма было освещено утренним солнцем и … пустынно. Беседа продолжалась не более часа, а пятитысячная толпа успела разойтись, что сильно озадачило Холмса. Паломники шли к завтраку, и Холмс со своим сопровождением направился в столовую. После завтрака Гриша вызвался показать достопримечательности ашрама. Во время непродолжительной прогулки Холмс увидел музей всех религий и священное дерево, на котором по преданию Саи Баба ещё мальчиком творил для своих односельчан различные экзотические плоды. Было около десяти утра, но солнце жгло немилосердно, и Холмс попросил Гришу проводить его на местный «почтамт» позвонить в Лондон. Слышимость была отличной, и Ватсон сообщил, что готов к обсуждению «пикников». После телефонных переговоров Холмс предложил вернуться в гостиницу. Пракаш, сославшись на то, что ему необходимо решить вопрос с отъездом из Путтапарти, куда-то исчез, а Гриша пошёл за своей папкой с бумагами. Холмс в ожидании Гриши остановился у гостиничного блока с названием «NORD», корпус 4. Его взгляд упал на большое дерево у каменной стены, ограждавшей ашрам со всех сторон. В это время появился Гриша.

— Скажите пожалуйста, Гриша, а в каком блоке жили русские?

— Здесь, — указал Гриша на блок «NORD», корпус 4, — они любили прогуливаться в этом районе, и их очень забавляло семейство обезьян, живущее вот на этих деревьях. Хотите посмотреть?

Холмс приблизился к дереву, привлекшему его внимание, и действительно среди ветвей увидел хитрые мордочки молодых мартышек и их родителей.

— И давно они здесь живут?

— Давно, паломники их подкармливают и считают своими.

Холмс в сопровождении Гриши вернулся в свой номер и попросил подробнее рассказать о прошлогоднем посещении ашрама русскими.

— Всё началось точно так же, как было сегодня у вас, мистер Холмс. Но русские на первой встрече задали много вопросов Свами, а их группа, состоящая из пяти мужчин и шести женщин, не оставляла ощущения единого целого. Я уже говорил, что не был на их первой встрече, и знаю о ней только по рассказам. Свами почему-то не стал отвечать сразу, а перенёс встречу на следующий день. Причём пожелал говорить только с тремя вновь прибывшими из Петербурга. Остальные восемь жили в ожидании встречи уже несколько месяцев, но почему-то он не пожелал их видеть после первой встречи. Более того, он предупредил, что разговор будет без женщин и в присутствии хорошего переводчика. Таким образом, мне был дан знак, что моё присутствие на предстоящей беседе желательно, поскольку кроме меня других переводчиков с русского в ашраме не было.

— А почему, Гриша, Саи Баба назвал вас Кришной? — спросил Холмс.

— Это у него такая «игра», — улыбнувшись, ответил Гриша, — он каждый раз в присутствии новых гостей меня так называет.

— А вы как считаете, Саи Баба действительно творит из ничего те вещи, которые я видел своими глазами?

— Да, и он говорит, что так может делать каждый. Но, мне кажется, он понимает, что каждый не может. Вот это кольцо, — Гриша показал на правой руке золотое кольцо с крупным бриллиантом, — он подарил мне и я верю, что он его сотворил, хотя внешне всё это неотличимо от фокусничества. Один из русских объяснял это с позиций представления о вселенной, как процессе триединства материи, информации и меры.

— Расскажите об этом подробнее, Гриша. Мне кажется, что практика «творения» Саи Бабы имеет прямое отношение к разгадке «пикников».

— Я попробую, мистер Холмс, рассказать о том, что услышал от русских, хотя честно признаюсь это не просто пересказать даже по-русски, не говоря уж об английском. Русские считают Саи Бабу эгрегориальным лидером какого-то древнего индийского эгрегора, который на протяжении многих тысячелетий обеспечивал устойчивость толпо-«элитаризма» этой древней страны. Они полагают, что Свами владеет древними методами матричного управления, суть которых в формировании необходимых для управления процессами образов и придания им упорядоченности на всех взаимовложенных уровнях организации вселенной: от первочастиц вакуума до атомов и молекул. Если есть образы (информация) и им придана соответствующая мера (упорядоченность), то в зависимости от того, насколько эта образность соответствует упорядоченности — объективной мере — матрице Божьего предопределения, процесс может реализоваться. Они приехали посмотреть, во что могут выродиться за многие тысячелетия методы матричного управления, если понятийный аппарат не развивается, а всё происходит на уровне образов. Ведь понятия — это система, состоящая из образов и соответствующей им лексики. Вы, мистер Холмс, обратили внимание на бедность лексики Свами?

— Но ведь он разговаривал со мной и с русскими на английском. Если бы он говорил на своём родном языке…

— То…, извините, что прервал вас мистер Холмс, но ничего бы не изменилось. Другими словами, если бы он мог всё передать в определённой лексике, то таких Свами в Индии, или по крайней мере в Путтапарти, было бы много. Но Саи Баба, как и все его предыдущие воплощения, — один, и новый Саи Баба появится лишь после того, как уйдёт в мир иной этот. Свами говорит об этом сам. Поэтому всё, что увидели здесь русские, их удовлетворило, и они мне сказали, что нет смысла расспрашивать Саи Бабу о методах матричного управления, поскольку он может рассказать о них лишь в образах.

— И он им рассказал? И они поняли, что он рассказал?

— По крайней мере один из троих сказал, что понял.

— А вы, Гриша, смогли бы это пересказать?

— Это довольно сложно, но я попробую. Они считают, что жрецы древней Атлантиды информацию передавали друг другу непосредственно в образах в прямом биополевом обмене. С одной стороны, это ускоряло обмен большими объемами информации, а с другой стороны, влекло за собой пренебрежение к развитию культуры речи. Кроме того, по мнению русских, при таком отношении к телепатии и речи их психика была почти постоянно включена в те или иные эгрегоры. А это влекло за собой то обстоятельство, что они были очень сильно ограничены в способности моделировать возможные варианты развития событий. Другими словами, процессы, которыми они стремились управлять, во многих случаях развивались в темпе течения их воображения и, что самое опасное, — безальтернативно, то есть без оценки последствий и качества управления в смысле «хорошо», «плохо», «неопределённо».

— Как это может быть? — спросил Холмс.

— Я тоже долго не мог этого представить себе, — начал отвечать Гриша, — пока не вспомнил, как шёл как-то по гололеду (у вас в Англии, ведь, это тоже иногда бывает) и начал с опаской воображать, что скольжу и падаю. И прежде, чем я успел довообразить это до конца, я уже упал на лёд, едва не разбив себе затылок.

Так и в случае жрецов Атлантиды. По мнению русских, всё бы было ничего, но в такой безальтернативности, неотделимой в реальной жизни от процесса их воображения, выражалась их неправедная нравственность. И потому всё это, рано или поздно, должно было привести и привело к глобальной катастрофе, уничтожившей ту цивилизацию. Иными словами, знания и навыки, которыми они владели, для них были сродни спичкам или боевым патронам, с которыми иногда играют современные дети.

В нашей же цивилизации телепатия и властное над течением событий воображение — достояние не многих, но понятийный аппарат, возможность развития личностной культуры мышления и речи, — достояние всех. И хотя как средства упаковки информации они многократно уступают воображению и телепатии, но у них есть то достоинство, что они обособляют воображение одного человека от воображения других и от эгрегоров. А это способствует тому, чтобы люди учились моделировать многовариантность течения событий вне процесса воздействия алгоритмики эгрегоров и их воображения на течение событий в жизни; и чтобы, только осознанно выбрав наилучший с их точки зрения вариант, включались бы своим воображением в управление течением событий, дабы воплотить их в жизнь. Тем самым, по мнению русских, устраняется безальтернативность следования течения жизни за неправедным воображением, а люди, переосмысляя свою нравственность, способствуют смещению цивилизации по матрице Божиего предопределения в сторону объективной праведности.

— Где-то я уже слышал подобные рассуждения, — произнёс вслух Холмс. — Ну, конечно же, в Испании от господина Верова. Вы случайно не знакомы с ним, Гриша?

— Нет, мистер Холмс, господина Верова я не знаю. Сегодня в России по истории Атлантиды издаётся много всякой литературы, и эта информация существует в различных источниках. Не в этом дело. Главное в другом: хотя понятийный аппарат в современной цивилизации и развит, и на основе его ведётся моделирование в различных областях науки, но вы нигде не найдёте описание понятия, как категория мышления. Что такое «понятие»? — не даёт представления ни одна из статей во множестве энциклопедий: в них много всяких заумных терминов, но всё это не поддаётся единообразному пониманию.

И в этом — огромная опасность для всей цивилизации. Если бы дело обстояло иначе, то ни атомного, ни водородного оружия библейская цивилизация не породила бы. Возможно, что не было бы и атомных электростанций, а человечество могло выйти на альтернативные источники электроэнергии. В современной России есть люди, которые осознали эту проблему, как самую большую угрозу человечеству и уже разрешили её. На упомянутом русскими сайте www.dotu.ru есть ряд работ, посвященных этой проблематике, но я назову только одну из них «Об имитационно-провокационной деятельности». В ней есть специальный раздел, который так и называется: «О понятиях, миропонимании, взаимопонимании».

Что касается беседы русских со Свами, то я могу рассказать лишь о своих наблюдениях за их диалогом. Это был очень интересный диалог, но не на словах, а во взглядах. То есть, разговор шёл как бы на двух уровнях: на первом, видимом, речь шла о самых обычных вещах. Двоим из них Свами довольно подробно рассказал об их жизни, всяких домашних делах, работе, их пристрастиях и, как потом они признались, всё соответствовало действительности. Но когда третий попросил рассказать о его жизни, Свами ответил, что для него это не важно, что ему надо заниматься тем делом, которым он занят всё своё время. Далее он сказал, что дело это очень важное, и просил двоих помогать в этом деле третьему. В завершении разговора он тоже обещал помогать третьему и обещал при этом быть всегда рядом. Иногда Свами на минуту замолкал и пристально смотрел в глаза третьему, который отвечал ему тем же. Когда мы уже вышли из храма, я спросил его, что могло означать их многозначительное молчание? И он ответил:

«Мы разговаривали не языком, а глазами. В зрительных образах можно передать информации во много раз больше чем словами, да и времени на это требуется значительно меньше. Любую картину в музее можно рассмотреть и запомнить в течение минуты, а попробуй пересказать её содержание, и часа не хватит. Я сгружал ему в образах то, что знал сам; он тоже кое-что передал на образном уровне. Но то, что он рассказал мне, мы и так давно знаем, а вот то, что мы ему привезли — для него совершенно ново. Это может изменить многое из того, что происходит сегодня в Индии и в мире, потому что Саи Баба, а вернее с помощью Саи Бабы здесь, в Путтапарти кто-то формирует новую всемирную религию, которая вобрала бы в себя всё лучшее, что есть в вероучениях других религий, но никогда не откажется от того худшего, что присуще им всем — от атеизма, который является непременным условием устойчивости толпо-«элитарно­го» общества. Я убеждён, Гриша, что Саи Баба добрый человек и что он искренне хочет добра людям. Но он сам — узник этого ашрама, этого храма, и, главное, — того древнего эгрегора, с помощью которого обеспечивается устойчивость толпо-«элитаризма» индийского общества. Согласитесь, Гриша, что поддерживать восторженное состояние толпы каждый день в течение многих десятилетий — это действительно очень трудно. «Трудно быть богом», — так, помнится, назвал этот процесс тандем братьев-фантастов Стругацких. Но я бы к этому добавил: если не знаешь, кто и во имя каких целей назначил тебя изображать на земле бога».

Закончив свой рассказ, Гриша на какое-то время замолчал, словно раздумывая, продолжать дальше эту тему, или перейти к проблемам, затрагивающим непосредственно его жизнь в Индии.

— Я тогда сам был на переломе, то есть не мог окончательно решить: оставаться здесь, или уехать. Сначала гости из Петербурга звали меня вернуться в Россию, но потом, после того, как я поделился с ними своими впечатлениями о сути происходящего здесь, они посчитали, что мне лучше остаться в ашраме, поскольку, несмотря на всеобщее поклонение, с их точки зрения, Свами выглядит очень одиноким, и ему, возможно, скоро потребуется помощь близкого человека. Я действительно испытываю к Свами чувства более высокие, чем даже к своим родителям.

Гриша снова замолчал и смотрел на Холмса невидящими глазами, словно желая вызвать образ Саи Бабы.

— А что за вопросы задавали русские, на которые Саи Баба не захотел отвечать при женщинах?

— Они хотели спросить, кто истинный виновник гибели подводной лодки «Курск», потрясшей весь мир 12 августа 2000 г., так как им сказали, что Свами может это даже показать, создав что-то вроде виртуального телевизора. Но в процессе беседы они отказались от этой мысли. Может потому, что на их вопросы об устройстве мироздания, он ответил очень неопределённо. У них на этот счёт есть довольно стройная теория, которая, по их мнению, известна жрецам древней Индии и древнего Египта. Может, они пытались проверить свою теорию, но мне они объяснили, что даже если Саи Баба и знает о ней, то пересказать, да ещё и на чуждом ему английском языке, он всё равно не в состоянии. Возможно, что эта система передачи знаний таким образом и закрыта от вторжения к ней непричастных. Я лишь могу свидетельствовать о том, что к концу беседы интерес Свами к ним был много больше, чем у них к нему. Да, на прощанье Свами сказал, что русские помогут проснуться Индии и Индия пойдёт вслед за Россией.

— А что русские говорили по поводу «пикников»?

— Они объяснили мне, что проблема не в том, что на них нарисовано, а в нравственности тех, кто толкует картинки-символы «пикников». Постепенно до меня стало доходить, что в случае с гибелью подводной лодки «Курск», которая по их мнению была потоплена в результате торпедной атаки АПЛ США, их беспокоит даже не столько сам факт вероломства, сколько то, что чья-то безумная воля или бездумный автоматизм при исполнении должностных обязанностей поставили мир на грань ядерной войны. По их мнению, в современных условиях ни одна из стран мира, в том числе США, не имеют права на развязывание ядерной войны, которая означала бы гибель всей цивилизации. Поэтому у них было твёрдое убеждение, что Соединенные Штаты ждёт возмездие по масштабам превосходящее их воображение. И это возмездие каким-то образом закодировано в третьем «пикнике». Естественно, когда я узнал о событиях «чёрного вторника» и о времени нападения на первую башню Всемирного Торгового Центра, то невольно вернулся к картинкам третьего «пикника». Кроме того, индийские аналитики одними из первых обратили внимание на символику числа 11, связанного с самолётами-камикадзе. А что можете сказать вы, мистер Холмс, по поводу катастроф в Нью-Йорке и Вашингтоне?

— Пока лишь то, что «пикники» странным образом преследуют меня по всему свету. Хотя, не хочу скрывать что, я действительно занимаюсь ими и собрал много интересного материала, который по моему мнению имеет к их разгадке самое непосредственное отношение.

Холмс кратко рассказал о встречах в Швейцарии, Испании и Египте, после чего перешёл к Индии.

— В прошлом году в начале октября пресса много писала о посещении Индии президентом России Путиным. Как вы думаете, он был здесь у Саи Бабы?

— Этого я вам точно сказать не могу, хотя по многим признакам — был. В Индии умеют обставить посещения таким образом, что никто и не заметит. В Бомбее он точно был, и русские делегации, которых в ашраме всегда много, а в то время их было, кажется, семь, с нетерпением ждали приезда своего президента. Во время второй аудиенции Свами давал русским свои оценки президентам Клинтону и Ельцину одним словом — bad (плохой). Когда его спросили о Путине, он ответил — very good (очень хороший). Поэтому, если у Путина было желание встретиться со Свами, то, по-моему, такая встреча могла состояться, хотя никакого официального сообщения об этом в индийской прессе не было. Но, мне кажется, что-то просочилось сквозь завесу секретности, поскольку месяца два спустя из России мне привезли видеокассету с «Куклами» на тему закрытого посещения Путиным ашрама Саи Бабы.

— А что такое «Куклы», Гриша?

— Это одна из популярных телевизионных программ в России, собирающая до ста миллионов телезрителей каждое воскресенье. В ней все первые лица государстваи другие известные политические деятели появляются в виде кукол, а сюжеты каждый раз берутся из русской или зарубежной классики.

По существу это правильно: государственные деятели — это «заводные куклы», запрограммированные официальным «Прото­ко­лом» и должностными обязанностями. Они перестают быть куклами только после того, как понимают это. Тогда человеческие отношения с простыми людьми, с другими политиками, журналистами становятся для них более значимыми, чем должностной этикет и иерархия. Только после этого на основе личностных человеческих отношений в сфере управления власть может служить всем людям. Как говорили русские, эпоха «Протокола» кончилась и началась эпоха общего человеческого дела, в котором личностные отношения более властны, чем должностные полномочия. А основой для этого является общее для разных людей единство эмоционального и смыслового строя души каждого.

— Что это значит, Гриша?

— Русские объяснили мне, что страны англоязычного мира находят общий язык ещё и потому, что их государственные деятели говорят на одном языке и подкрепляют передачу смысла речи образами, на основе которых и строится всякое взаимопонимание. Это как раз то, чему вы, мистер Холмс, сами стали свидетелем во время короткой беседы с Саи Бабой. А в образной форме в прямом биополевом обмене при общении людей можно передать значительно больше информации, чем в лексике, поэтому так трудно всегда идут переговоры с переводчиками. И переводчик, и государственный деятель, имеющие разный статус в переговорах, — своеобразные личности, и потому в отношении любого объективного явления у каждого из них свои образы, не совпадающие с образами другого как по своему характеру, так и по их упорядоченности. И как бы ни старался переводчик точно перевести смысл сказанного, его образы будут отличны от образов его шефа: в иерархически организованном обществе это так, хотя бы потому, что переводчик не в праве думать так, как думает шеф, поскольку такой образ мыслей — посягательство на «узурпацию» должностных полномочий шефа.

Вот и получается нарушение единства эмоционального и смыслового строя переговоров по любой проблеме, так как любой переводчик с его своеобразием образных представлений, не совпадающих с представлениями его шефа, — третий лишний. Именно президент России Путин открывает новую эру во взаимоотношениях государственных деятелей, так как его знание английского и немецкого помогает обеспечить единство эмоционального и смыслового строя любых, самых сложных переговоров.

— А что, Гриша, разве раньше этим не пользовались в прошлом? Разве может это быть рубежом, разделяющим эпохи?

— Пользовались, но их цели всегда определялись их нравственностью. Вспомните, что сказала Тэтчер в 1984 году после первой встречи с Горбачевым: «Я посмотрела ему в глаза, и поняла, что с ним можно иметь дело». По-моему, это что-то вроде фразы пароля для всей западной «элиты», которую можно расшифровать примерно так: «Этот человек готов работать на нас». Согласитесь, мистер Холмс, что мера понимания Горби была намного ниже меры понимания «железной леди». То же касается и Ельцина. Один из советников Клинтона, предал огласке мнение Клинтона о нём: «Я предпочитаю иметь дело с пьяным Ельциным, нежели с любым из ста миллионов трезвых русских, любой из которых мог оказаться на его месте», — это не дословно, но общий смысл таков. Но в 2000 г. положение изменилось. Именно это и имел ввиду Саи Баба, когда давал оценку Путину — «very good».

Хотя, и Ельцину можно сказать спасибо за то, что он своими пьяными выходками ломал «Протокол», расчищая путь в новую эпоху. Ладно, вернёмся к «Куклам».

Не знаю, насколько точно, но в некоторых кругах по этой передаче до сих пор сверяют направление политического курса страны.

— А почему вы, Гриша, решили, что та программа была именно про посещение ашрама Саи Бабы?

— Легче было бы посмотреть видеокассету, но, во-первых, здесь как видите это невозможно, а во-вторых, мне её, к сожалению, не оставили, и поэтому я могу лишь пересказать кратко сюжет, после чего вы, мистер Холмс, сами сможете решить, насколько «Куклы» имеют отношение к посещению президентом ашрама Саи Бабы.

По сюжету Путин собирает своё ближайшее окружение: премьера Касьянова, руководителя администрации президента — Волошина, министра обороны — Сергея Иванова, который в прошлом году во время визита Путина в Индию занимал пост Председателя Совета Безопасности, ещё какую-то незнакомую куклу и ставит задачу: «Мне надо в Шамбалу, всем одеться в национальные костюмы!» Все приходят в таких же белых одеждах, точно в таких же, как мы с вами, а премьер Касьянов — в русской национальной — сапоги, косоворотка. На вопрос Путина: «В чём дело?», — Касьянов отвечает, что не желает ходить в кальсонах. И действительно, белая рубаха и штаны, в которых все ходят в ашраме, очень напоминают послебанное одеяние русских мужиков. Таким образом, сначала из команды Путина вылетает премьер Касьянов, затем — руководитель администрации Волошин, который появляется пьяным. То есть, налицо два признака, по которым можно догадаться, что речь идёт о подготовке к посещению не мифической Шамбалы, а реального ашрама Саи Бабы, в котором все мужчины ходят в белых одеждах, и действует строгий запрет на курение и употребление спиртных напитков.

— Я это почувствовал на себе, — заметил Холмс, — но странное дело, мы здесь второй день, а курить не тянет, и я подумываю, не бросить ли мне совсем эту вредную привычку.

— Всё дело в общей атмосфере стремления к здоровью, которое здесь является своеобразным культом, — пояснил Гриша, — и если бы вы пробыли здесь месяц — другой, то бросили бы курить без особых усилий. Итак, в группе кандидатов на посещение ашрама, с учётом самого Путина, остались трое. Другими словами, появилась какая-то аналогия с приездом в сентябре троих русских, о которых я уже рассказывал. Дальше шли кадры, на которых команду Путина встречает кукла главного российского шута и председателя либерально-демократической партии (ЛДПР) Жириновского, изображающего заклинателя кобры. Кобра пытается укусить Путина, но его своим телом закрывает Сергей Иванов и умирает. Здесь я хотел бы обратить ваше внимание, мистер Холмс, на ассоциации, связанные с уже известной Концепцией Общественной Безопасности, аббревиатура которой КОБа. Но, как мне рассказали приезжавшие в прошлом году русские, какие-то деятели из ЛДПР, желая ограничить действие концепции территорией России, добавили к аббревиатуре КОБа букву «Р» и в результате получилась КОБРа. Сделано это было специально, чтобы отрицательный имидж Жириновского ассоциировался с концепцией. По-моему, авторы передачи, знают КОБу и таким образом выражают к ней своё отрицательное отношение. Но более того, из лёгкого юмористической сюжета также можно понять, что опекуны президента обеспокоены возможностью соприкосновения Путина с КОБой.

Далее по сюжету Путин и сопровождающая его кукла встречаются с Солженицыным, (думаю, что вам известно, какие надежды возлагались на него в прошлом на Западе), и они втроём участвуют в ритуале, который вы сегодня наблюдали в храме до выхода Саи Бабы, — кричат «О-о-у-у-м!», после чего Путин исчезает. Солженицын остаётся один и произносит знаковую фразу: «Надо же, я полгода сижу, а у него с первого раза получилось», после которой у нас здесь и сложилось впечатление, что кто-то из руководителей сценария знал о посещении Путиным ашрама Саи Бабы. Как вы уже убедились, с первого раза попасть на беседу к Свами можно лишь при соблюдении определённых условий, которые не так-то просто выдержать. Но ведь и я узнал о них только после двухлетнего пребывания в ашраме от представителей Концепции Общественной Безопасности. Кстати, те шесть женщин и двое мужчин, которых Свами не захотел видеть второй раз, тоже жили здесь в ожидании аудиенции почти полгода.

— А вы, Гриша, считаете, что Путин действительно знает о концепции? — задал вопрос Холмс.

— Мне лично трудно судить об этом, поскольку я давно не был в России, но у гостивших здесь русских есть мнение, что всё высшее руководство страны знакомо с материалами концепции. Вопрос в другом — в их отношении к ней. Бывая в различных странах мира, вы мистер Холмс смогли убедиться, что даже там о ней уже знают; да и вопросы она поднимает достаточно серьёзные. Я читал сопутствующую концепции литературу, один список которой составляет три десятка наименований; заглядываю и на сайт www.dotu.ru — всё очень основательно и серьёзно, но… не вписывается в сложившиеся стереотипы восприятия окружающего мира, сформированные на основе библейской концепции. Опекуны Путина всех, кто понял новую концепцию и пытается проводить её в жизнь, промеж себя называют «мертвяками» — им не нравится литературно-эпическое название Концепции Общественной Безопасности — «Мёртвая вода». Однако, «вода мёртвая», а не «мертвая». По-русски на слух эти два слова «м Ё ртвая» и «м Е ртвая» хорошо различимы, в их написании они почти одно и то же, если над буквой «Ё» убрать две точки.

Гриша нарисовал буквы «ё» и «е» и, видя, что Холмс не совсем понимает, о чём идёт речь, пояснил.

— Уберите в английском рукописном тексте над рядом стоящими буквами «i» и «j» точки и вы прочитаете это сочетание как «y»[51], и тут тоже речь идёт о двух точках. Насколько мне известно, сегодня в России развернулась самая настоящая война за право оставить или убрать из русского алфавита букву «ё», и я долго не понимал причину ожесточения обеих сторон в этой «алфавитной войне», пока не поговорил с гостями из Петербурга. Так что слишком прямолинейная логика, которая, по-моему, проявилась в показе куклы председателя Совета Безопасности, «укушенной» коброй, в системе оповещения, противостоящей КОБе, означает одно: Сергей Иванов непригоден для дальнейшего использования в рамках библейской концепции. Если же анализировать материалы российской прессы и телевидения, то хорошо видно, какие тратятся деньги на любые глупости, лишь бы читатель и зритель ни о чём серьёзном не задумался. То есть по сути СМИ создают что-то вроде помехи, «белого шума», на фоне которого невозможно выделить «полезный сигнал», то есть информацию, необходимую для принятия единственно верного решения. Но это не от хорошей жизни, а именно потому, что сегодня в России очень трудно не заметить концепцию, альтернативную библейской, поскольку она — не плод воображения группы людей, осуществляющих общественную инициативу, а объективная потребность нового информационного состояния, в котором оказалось всё общество после 11 сентября 2001 года. И, тем не менее, противникам КОБы пока ничего другого делать не остаётся, как делать вид, что её не существует. Правда, долго это продолжаться не может: чем дольше средства массовой информации будут её замалчивать, тем выше «вода» будет подниматься, оказывая психологическое давление на «элиту». Ну а те, кого «элита» считает толпой, всё более будут убеждаться в порочности «элиты», непрестанно теряющей свой авторитет, что и заставит простых людей думать самостоятельно. В этом — главное условие превращения толпы в народ.

— Вы, Гриша, говорите об этом так убеждённо, что у меня невольно возникает вопрос, — не входите ли вы в эту самую «общественную инициативу», которая назвала себя Внутренний Предиктор СССР?