ГЛАВА № 6

1988-89: ОСТАНКИ АМЕРИКИ

Мама отдала Андреасу нашу свободную спальню, и пару лет он прожил у нас дома. Она очень хорошо к этому отнеслась, ведь она понимала, что все это делается ради группы. Я сказал ей, что он классный гитарист и что для нас это хороший шанс, и благодаря ему группа станет лучше. Я сказал ему, что он будет жить с нами и станет нашим братом.

Первая репетиция с Андреасом прошла лучше некуда – чистая магия. Такое чувство, что мы всегда играли вместе. Мы сыграли “Troops Of Doom” и “Necromancer”. Андреас отыграл их безупречно. По происхождению он из среднего класса, и у него всегда водилось больше денег, чем у нас, но он без проблем нашел с нами общий язык. На самом деле, в первый раз я увидел его за рулем кабриолета с двумя горячими цыпочками, и подумал: “Вы только гляньте на этого счастливого сукиного сына! ” На нем были солнцезащитные очки Рей Бен и он выглядел суперкруто. Как рок-звезда.

Если бы мне кто-нибудь сказал, что этот парень станет нашим следующим гитаристом, я бы ни за что не поверил. Он оказался металлюгой до мозга костей: он любил Рэнди Роудса, Эдди Ван Халена и Ингви Мальмстина, а Metallica была его любимой группой. Он привнес что-то из этой музыки в Sepultura, что было клево, потому что мы искали новое, свежее звучание после выхода «Morbid Visions».

Нам нужно было раздвигать музыкальные границы, и именно это проявилось на нашем следующем альбоме «Schizophrenia» - налет Metallica. Песни стали более сложными в техническом отношении и более трудными для исполнения. У нас были песни вроде “Inquisition Symphony”. Это сложная песня с десятками различных переходов. Она как опера: сложная и содержит различные секции. Андреас многое привнес в группу, которая на тот момент была достаточно молода и неопытна.

Мы отправились в ДжейДжи Студиос в Белу на запись «Schizophrenia», то же место, где мы записали «Morbid Visions», потому что это отличная студия, где мы чувствовали себя как дома, и где рядом с нами была наша банда. Парень из Chakal, Владимир Корг, как-то пришел в студию и написал вместе со мной текст песни “To The Wall”. У нас было полно классных вещей вроде “Septic Schizo”, “Rest In Pain” и “From The Past Comes The Storms”, которая поначалу называлась “From The Past Reborns The Storms”. Позже мы узнали, что ее название на английском лишено всякого смысла, но название так и пропитано духом “метала”.

«Schizophrenia» стала для нас большим шагом вперед. Когумело потрудились на славу. Они выпустили альбом в конверте-книжке, которая при раскладывании образовывала огромную цветную фотографию Sepultura. Мы выглядели офигенно: как настоящая гребаная группа, как все те группы, на музыке которых мы выросли. Мы выглядели металлюгами дальше некуда. Даже обложка альбома получилась клевой: один парень нарисовал разбитое зеркало и чувака в смирительной рубашке, чтобы связать это с концепцией названия альбома. Кто-то сказал мне тогда, что я шизофреник, и хотя это было сказано в шутку, мне вспомнилось это слово, когда я пытался придумать альбому название. Я подумал: “Да ведь это клевое название, давайте построим на нем целую концепцию”.

Если внимательно посмотреть на альбомы Sepultura, можно заметить, что в каждом последующем чуть больше, чем в предыдущем. Каждый заходил чуть дальше и предлагал людям что-то новое, со старой доброй мощью и агрессией трэш-метал, но каждый раз извлекая из этого что-то новое. Когда вышел «Morbid Visions», помню, как заговорили: “Да в жопу этих Sepultura! Они больше не рубят дэт-метал”, а потом, когда вышла «Schizophrenia», все начали: “О, да они увлеклись Metallica! Продажные шкуры! ” Нам приходилось с этим жить, но мы не обращали на это внимания, потому что верили в свою музыку, и негатив этих людей нас не волновал. Мы точно знали, к чему идем, и у нас была уверенность в себе, чтобы справиться со всем этим. Это было здорово.

С приходом в группу Андреаса мы стали мощнее, плотнее и лучше. Мы стали писать более качественные песни, стали более профессиональными во всех отношениях. «Schizophrenia» была отличной пластинкой для того времени. У меня нет повода для сожалений, ведь именно благодаря этому альбому мы подписали контракт с Roadrunner.

На тот момент у нас не было менеджера. Все делала моя мама, которая готовила на всех нас и на друзей, которые приходили к нам в гости и оставались с ночевкой. Временами у меня дома гостили 30 человек. В основном друзья, которые приехали из Сан-Паулу, чтобы посмотреть на наши выступления. Они спали на кухне и в ванной. Это был просто сумасшедший дом. Мама знала, что наша с Иггором любовь к музыке огромна, поэтому как могла поддерживала нас: она делала для нас все, что было в ее силах. Большинство детей терпеть не могут то, что делают их родители и бунтуют против них. Наша семья была полной противоположностью.

Монте Коннер: “В Нью-Йорке была троица – я, Дон Кэй и Боривой Кргин. Мы втянулись в Sepultura на самой заре их карьеры. Боривой писал для британского журнала “Metal Forces” и управлял фэнзином “Violent Noize”, для которого писали мы с Доном. Дон также писал для “Kerrang! ” и других журналов. По правде говоря, мы были лучшими друзьями и убежденными металлистами, и очень интересовались перспективными спид/трэш/дэт-метал сценами. Мы читали все андерграундные фэнзины и узнавали обо всех новых группах – мы находились на передовой всей сцены. Мы были одними из первых во всем Нью-Йорке, кто узнавал о любых новых клевых группах.

Sepultura открыл Дон, получивший кассету через одного из посредников сети обмена кассетами в Бразилии. Этот парень отослал ему сборник демок шести групп. На одной из кассет была пятипесенная EP «Bestial Devastation», которая, как считал Дон, была всего лишь демкой. Насколько я знаю, никто не слышал ни ноты Sepultura за пределами Бразилии, пока Дон не получил эту кассету. Он заторчал от нее, включил нам с Боривоем, и нам она тоже вкатила.

Хотя Дон познакомил меня с Sepultura, позднее именно Боривой сохранил самый тесный контакт с Максом. Именно он подарил мне кассету «Schizophrenia». И хотя был большим фэном Sepultura, я был несколько скептичен по поводу их ценности с точки зрения бизнеса, пока не услышал «Schizophrenia». Хотя «Bestial Devastation» был неплохой записью, «Morbid Visions» звучал не так уж хорошо: Макс любит рассказывать историю о том, как гитары на «Morbid Visions» записывались без настройки. Но «Schizophrenia» была гигантским прогрессом для группы, и это быстро убедило меня в их успешности”.

Я договорился прилететь в Нью-Йорк и встретиться с Монте. У нас в Сан-Паулу был друг по имени Роберто, у которого был свой бизнес по продаже импортных пластинок. Он заправлял небольшим магазинчиком аудиозаписей, а еще у него были связи с Пэн Эмерикен Эйрлайнс. Он сказал, что я могу прилететь в Нью-Йорк бесплатно, купить парочку пластинок на те деньги, что он даст мне и вернуть их потом. Мне пришлось лететь как сотруднику Пэн Эм, поэтому пришлось доставать костюм. Я затянул волосы в хвостик, он дал мне пропуск Пэн Эм, и у меня было немного денег, которые дала мне мама. Все было официально: я выглядел очень строго!

Когда я прилетел в Нью-Йорк, Боривой Кргин и Дон Кэй встретили меня в аэропорту. Я посетил парочку рекорд-лейблов с Боривоем, который не обладал большим терпением и шел на квартал быстрее меня, потому что я шел довольно медленно, поэтому он не видел, как меня ограбили. Афроамериканец поднес нож к моему горлу в центре Манхэттена, прямо на улице, средь бела дня. У меня при себе было пять долларов, и я подумал: “О, Господи, это пиздец”. В то время я говорил на ломаном английском, и даже не знал, что нужно говорить, поэтому просто сказал парню по-португальски: “Вот держи: это все, что у меня есть”. Я отдал парню пять баксов, и он ушел. Тогда я подумал: “И я проделал весь этот путь из такой жестокой страны, как Бразилия, чтобы мне приставили к горлу нож в Нью-Йорке? ”

Я догнал Боривоя и сказал: “Чувак, ты, бля, кинул меня, мне только что приставили к горлу нож! ” А он такой: “О, Боже, с тобой все в порядке? ” Я сказал: “Да, я в порядке, козел! ”

У меня при себе было 30 копий «Schizophrenia», и я оставлял их везде, где только можно. Я оставил пластинку в Нойз Рекордс и у Монте, который сказал, что у пластинки чумовая обложка.

Монте Коннер: “Когда Макс приехал сюда в феврале 1988-го, Дон и Боривой встретили его в аэропорту Кеннеди. В отличие от истории, гулявшей многие годы, я уже поддерживал связь с Максом и был заинтересован в подписании контракта с Sepultura еще до его приезда в Нью-Йорк. Поездка в Нью-Йорк была по сути всего лишь формальностью – возможностью встретиться с Максом лично, потому что у него были бесплатные билеты на самолет. Вообще говоря, Макс приехал с клочком бумаги, на котором были прописаны расценки студийного времени Нас Нувенс в Рио, где планировалось записать «Beneath The Remains».

Макс пробыл в Нью-Йорке всего три дня: Боривой подвез его к офису Roadrunner в один из этих дней, и мы вместе потусили несколько часов. После этого они остановились у здания Нойз Рекордс, в паре кварталов дальше от центра, потому что Дон в то время занимался там рекламой. Будучи в Нью-Йорке, Боривой также подбросил Макса в известный магазин «Slipped Disc» на Валли Стим, и так уж вышло, они столкнулись с CD Хартдегеном, который работал в то время на американское отделение SPV, и подарили ему копию «Schizophrenia». Меня это не тревожило, потому что, как я уже сказал, общение между мной и Максом значительно продвинулось, а другие лейблы к ним не проявляли серьезного интереса”.

Три дня спустя я улетел домой. Я посетил несколько лейблов и оставил им копию нашей пластинки. Они сказали, что будут на связи – типичный пиздеж в духе лейблов. Думаю, тот факт, что Sepultura была из Бразилии, казался им экзотикой: о нас написали несколько фэнзинов. Так и возникла молва о четырех парнях из Бразилии, которые играют метал. Мы выступали только в Белу, Рио и Сан-Паулу.

Монте Коннер: “Поскольку метал сегодня является таким глобальным явлением, люди забывают или просто не понимают, что подписание группы из Бразилии тогда казалось сенсацией. Это была самая уникальная подкупающая особенность Sepultura: они были экзотикой. Они были из Бразилии! СМИ этот факт просто приводил в экстаз, и вы не поверите, сколько дверей открылось во всех сферах СМИ – а я знаю об этом из первых уст, потому что в то время кроме прочего я был их менеджером по рекламе в США”.

Нашей целью всегда было прорваться в Америку. Мне было плевать, если для этого пришлось бы одеть костюм. Мне было насрать – я знал, что мне нужно поехать туда и лично заняться распространением альбома. Я знал, что будет лучше, если самому встретиться с представителями рекорд-компаний, потому что это дало бы мне больше шансов, чем если бы я отправил пластинки почтой.

За три месяца нам никто так и не позвонил. Мы были очень обеспокоены и разочарованы, и немного расстроились, но вдруг однажды зазвонил гребаный телефон. Это был Монте.

Монте Коннер: “Я подарил альбом владельцу Roadrunner, Кису Весселсу, и объяснил ему, что Sepultura сделали огромный творческий шаг вперед со времени выхода «Morbid Visions». Я убедил его в том, что если они сделают еще один шаг вперед с выходом третьего альбома, то без сомнения добьются успеха в мире метала”.

Было бы здорово утверждать, что я предвидел, что они станут одной из крупнейших метал-групп в мире, когда послушал «Schizophrenia», но это был бы пиздеж. Никто, несмотря на то, какими бы прекрасными они ни были в A& R, не смог бы послушать этот альбом и предвидеть последующий выход таких пластинок, как «Chaos A.D.» и «Roots». Тем не менее, у меня было очень хорошее предчувствие на их счет.

Монте хотел нас подписать. Он сказал, что Roadrunner понравилась пластинка и группа, и что они хотят нанять американского продюсера, отправить его в Бразилию, найти студию и записать пластинку. И мы такие: “О, Господи… то, чего мы так долго ждали, наконец-то случится”. Невозможно даже представить, какое возбуждение и энергия царили в комнате после того, как я закончил говорить с ним по телефону.

И мы сразу поняли, что нам нужны новые песни, поэтому начали писать для альбома, который в конечном счете получил название «Beneath The Remains». Мы были так взволнованы, что наш альбом выйдет во всем мире, и приняли это как вызов, типа: “Мы не можем просрать этот шанс, мы должны выпустить пластинку еще лучше, чем «Schizophrenia». Это чувство было у всех нас. Мы понимали, что должны стать лучше, не говоря об этом друг другу ни слова”.

Мы репетировали как сумасшедшие: заперлись в студи и играли снова и снова, пока песни не стали такими, как надо. На их подготовку у нас ушло восемь месяцев. Нам нужно было добиться очень плотного звука, потому что мы знали, что продюсер будет профи, и хотели, чтобы все песни были готовы к его приходу в студию.

Мы записали на кассету демки «Beneath The Remains» и «Inner Self». Запись делалась живьем на один микрофон, поэтому звучали они весьма паршиво. Roadrunner очень рисковали, сделав на нас ставку, ведь они не слышали ни единой ноты за исключением пластинки «Schizophrenia». Им лишь оставалось надеяться, что мы сможем записать хороший альбом.

Изначально планировалось, что продюсером станет Джефф Уотерс из Annihilator. Мы почти завершили с ним переговоры, и тут ни с того, ни с сего Монте выцепил Скотта Бернса: “Я нашел другого парня, из студии Моррисаунд, Тампа, штат Флорида. Он очень хорош и хочет поехать в Бразилию”. Думаю, Джефф не хотел ехать в Бразилию. Может, потому что он хотел, чтобы мы сами прилетели в Канаду, но мы не могли этого сделать, потому что всей группой было бы очень накладно лететь. Поэтому мы продолжили со Скоттом.

Монте Коннер: “Скотт Бернс в то время был неизвестен. Единственная причина, по которой я слышал о нем, в том, что он записал «Slowly We Rot» группы Obituary. Боривой основал лейбл под названием Годли Рекордс и подписал Obituary, когда они еще назывались Xecutioner. Лейбл развалился, но Боривой уже спонсировал запись «Slowly We Rot», на которой Скотт отвечал за сведение и микширование, вот так я и узнал о нем, а еще увидел его имя в качестве звукоинженера на альбоме «Leprosy» Death. Так что привлечение Скотта для продюсирования «Beneath The Remains», его первую работу на должности полноценного продюсера, определенно было своего рода риском. Но у меня были хорошие предчувствия на его счет, и мне нравился его энтузиазм. Ради дела этот парень был готов на все.

Когда мы встретили Скотта в аэропорту, мы ожидали увидеть типично американского продюсера-профи, но он был в сандалиях и шортах, и мы подумали: “Наверное, мы выбрали не того парня, это не может быть он”. Мы спросили его: “Ты Скотт Бернс? ”, а он: “Да, я здесь, чтобы записать с вами альбом”. И мы подумали про себя: “Ни хера се, да у этого парня видок как у туриста! ”

Так или иначе, мы все равно были взволнованы. Мы думали: “Пока все идет хорошо. Мы справимся”. Мы покрутили демки Скотту, и они ему понравились. Записываться поехали в Рио. Помню самый первый день записи: Скотт позвонил в мой номер, в этот дерьмовый двухзвездочный отель, и разбудил меня. Он сказал: “Макс, у меня все вещи сперли из номера”. А я ему: “Да ты, наверное, шутишь? ”

Кто-то проник в его комнату, пока он спал, и украл его сумки, всю его одежду и проигрыватель, который он привез, чтобы послушать наши песни. Все пропало, и нам пришлось скинуться, чтобы достать ему пару футболок, штанов, зубную пасту и прочее. Он был очень зол: это было очень плохое начало. Я сказал ему на это что-то вроде: “Эй, Скотт, добро пожаловать в Бразилию! Ты уже не в Америке”. Но я сожалел о случившемся, потому что херово, когда тебя так встречают в Бразилии.

Однако, Скотт оказался солдатом: он стойко преодолел эти трудности, и мы двинулись дальше. Он наплевал на все. “Я здесь, чтобы записать с вами пластинку и это говно не сломит меня. Мы запишем чертовски клевую пластинку”. Мы записывались в студии Нас Нувенс, в том месте, где записывались многие известные поп-пластинки. Это было легендарное место, по крайней мере для нас, бразильцев, и находиться там было большой роскошью.

Мы могли записываться там только по ночам: студия была в нашем распоряжении от полуночи до семи утра. Весь альбом был записан ночью, довольно странный метод работы: мы спали весь день, вставали и готовились в 11 вечера, готовые к целой ночи хедбенгинга. Нам это было только в кайф.

Скотт получал большой кайф, но одна вещь вывела его из себя. На стене висела фотография двух бразильских поп-звезд, Жильберто Жиля и Каэтану Велозу, они целовались в губы. Скотт сказал: “Я не могу с этим работать. Это нужно снять! ” А мы ему: “Чувак, остынь, это всего лишь фото! ”, но он приказал звукоинженеру снять его. Инженер разозлился: “Здесь, в Бразилии, это звезды. Что о себе возомнил этот парень? ”, а мы ему: “Мы сожалеем, но не мог бы ты просто снять эту гребаную фотографию, чтобы мы могли закончить альбом? "

Между тем я читал книги и открыл для себя Майкла Велана, художника, который работал над обложками для книг, и увидел его работу, которая мне очень понравилась. В конечном итоге она стала обложкой альбома «Cause Of Death» Obituary, но изначально она должна была стать обложкой «Beneath The Remains». А произошло это так – Roadrunner связались с Веланом, и он отправил им десять различных обложек. Среди них была картинка с черно-красным черепом, которая в конце концов и стала обложкой нашего альбома.

Монте она понравилась больше, чем «Cause Of Death» и он предложил ее мне: нам она пришлась по вкусу. Я был убежден, что она лучше подходит по дизайну. Она выглядела очень мощной, экзотичной и клевой. Животное внутри черепа - крыса или волк или что-то в этом духе. Майкл всегда прорисовывает такие клевые мелкие детали. Он гений. Я встречался с ним много лет спустя, когда записывал альбом «Dark Ages» Soulfly. Это очень классный чувак.

«Beneath The Remains» был записан ночью, и на нем присутствует мрачный налет: все рвут и мечут, когда слышат его, и он до сих пор считается классикой. Монте не мог быть счастливее: ему очень понравился «Beneath The Remains». Он позвонил и сказал нам, что пластинка звучит как Slayer, что для нас было просто потрясающе. Slayer были нашими кумирами, так что клево было это слышать от него.

Монте Коннер: “Я подумал, если мы продадим 30 000 копий «Beneath The Remains» в США, это будет потрясно. Я был чрезвычайно молод в то время и очень юн в музыкальном бизнесе. Я просто был большим фэном музыки, имел хорошие инстинкты и был в курсе всех событий.

Не раньше, чем Скотт Бернс включил сырые миксы «Beneath The Remains», до меня дошло, что мне повезло, и у них намного больше потенциала, чем я или кто-либо другой предполагал. Этим альбомом Sepultura заявили о себе и заложили основу для того, что они доведут до блеска на «Arise»”.

На “Inner Self” мы сняли свой первый клип. Он был записан в Сан-Паулу, потому что я, моя мама и Иггор переехали туда из Белу незадолго до записи «Beneath The Remains». Мы подумали, что тамошняя рок-сцена лучше, группа становится популярнее, и нам нужно жить в мегаполисе. Мы понимали, что у нас будет больше концертов, и мы становимся все популярнее, поэтому мама сказала, чтобы мы паковали чемоданы и переезжали в большой город. Нам досталась квартира в центре, а Андреас переехал обратно в трущобы Сан-Паулу. Паоло переехал к нему, так что вся группа перебралась в Сан-Паулу. У нас была репетиционная точка рядом с их домом. Именно там мы и написали весь материал «Beneath The Remains».

Это было безумное время в моей жизни, потому что я много гулял со своим лучшим другом на тот момент - Гордо из Ratos De Porã o. Мы обычно ходили в панк-клуб в центре Сан-Паулу. Он взял одну из моих цитат, которая переводится как “Проживая каждый день все грязнее и агрессивнее”, на один из своих альбомов. Первое метал и панк-шоу в Сан-Паулу состоялось, когда Sepultura и Ratos De Porã o отыграли вместе в театре под названием Монденди: все зрители до усрачки боялись скинхедов, которые были очень популярны и жестоки в Сан-Паулу.

Был один случай, когда мы все пошли гулять. На Иггора напала парочка скинхедов, и ему неслабо досталось на орехи. Ему поставили под глазом фингал, все лицо было в синяках, он был сильно избит.

Скинхеды в то время были настоящей занозой в заднице. Многие люди не приходили на шоу просто потому что боялись их. Но этим шоу мы объединили металлистов и панков: в зале было всего 100 человек. Печально, потому что предполагалось, что это будет очень крупное шоу.

Помню, как промоутер, владелец Вудсток Рекордс в Сан-Паулу, где я обычно подростком покупал пластинки, на этом шоу все время носил огромный старый револьвер 38 калибра. Он говорил: “Если сюда заявятся скинхеды, у меня есть защита от них. Пусть приходят! Им понравится новый вкус лекарства”. А я такой: “Это безумие! ” Он размахивал этой пушкой в нашей гримерке, приговаривая: “Эй, сепультурщики! У меня есть эта штука! Ни о чем не волнуйтесь! Если рядом с вами окажутся скинхеды, я их пристрелю”, и болтал прочую чепуху.

Джон Тарди из Obituary и Келли Шэфер из Atheist приняли участие в записи «Beneath The Remains» в качестве гостей: они тусовались в Моррисаунд, когда я поехал во Флориду на сведение пластинки. У меня не было времени закончить вокальные партии в Рио, поэтому мне пришлось заканчивать их в Тампе. Я остановился дома у Скотта и там закончил вокал. Именно тогда я и встретил парней из Obituary и Atheist, которые записали бэк-вокал на “Stronger Than Hate”. Название “Inner Self” придумал Келли: у него было это название, которое мне очень понравилось, поэтому я спросил у него, могу ли я использовать его, на что он ответил согласием.

Есть что-то в этой песне такое, что действительно отразило дух «Beneath The Remains», хотя на мой взгляд весь альбом очень клевый. “Walking in these dirty streets / With hate in my mind” (Разгуливаю по этим грязным улицам, а на уме лишь ненависть) … это как страницы из дневника моей жизни - я пел как раз о том, какой в то время была моя жизнь. Улицы были грязными, а я был зол. “Несоответствие внутреннему голосу”: все эти вещи в духе того, что мы были выброшены жизнью за борт и были изгоями. Кроме прочего у нее превосходный барабанный рисунок. Это эпичная трэш-композиция со множеством смен темпа. Поэтому мы решили выпустить ее в качестве своего первого сингла.

У нас был друг, работавший в компании, которая занималась съемкой рекламных роликов, и он приехал посмотреть на наше концертное выступление в Сан-Паулу. В клипе присутствуют концертные съемки, а также кадры, где мы просто валяем дурака. Есть сцена с бомжом на улице, пьющим пингу, этот говенный бразильский ликер, как наша версия текилы. Он очень крепкий, около 60 градусов, и я делаю глоток ликера с этим бомжом. Затем есть сцена, где мы гуляем по улицам Сан-Паулу своей бандой, и еще одна, где нас четверых перепрыгивает скейтбордист. Это была идея Иггора: он очень увлекался скейтбордом и хотел, чтобы эта туса тоже присутствовала в Sepultura. Было весело записывать это видео: мы не знали, как вообще снимаются видеоклипы, поэтому просто соединили съемки концертного шоу с кадрами праздношатания по городу. Для первого раза, на мой взгляд, получилось весьма круто.

Кроме того, примерно в это же время мы записали кавер на “A Hora E A Vez Do Cabelo Nascer” Os Mutantes для альбома бразильских музыкантов, празднующих первую тропикалию, эпоху, когда многие музыканты уехали из Бразилии в Лондон и Америку из-за репрессий со стороны государства. Арнальда Баптиста был лидером группы, и они были весьма популярны в Бразилии в 70-х. Потом он совсем слетел с катушек и его закрыли в психушке.

Мой друг считал, что было бы клево записать альбом песен Os Mutantes. Мы выбрали эту песню, потому что нам казалось, что своим звучанием она напоминает рок-композицию. У нее клевый дух. По звучанию она немного напоминала Metallica, особенно песню “Breadfan” группы Budgie, кавер которой они исполняли в 1988-ом. Мы отрепетировали и записали ее в студии в центре Сан-Паулу как дань моему другу. Позже она вышла на переиздании «Beneath The Remains».

Монте Коннер: “Вскоре после отъезда из Рио и возвращения в студию Моррисаунд в Тампе, Скотт Бернс отправил мне на кассете сырые миксы альбома «Beneath The Remains». Если вы знаете принцип работы кассет, то понимаете, что они неточно воспроизводят высокие частоты, если записывающая головка настроена неправильно, или если головка на воспроизводящем механизме настроена иначе.

В то время я об этом не знал, ввиду того, что был молод и зелен, когда дело дошло до процесса записи и сведения, поэтому, когда получил эту кассету, я не услышал на ней тарелок вообще, и сказал Скотту, что хочу услышать тарелки намного четче. Я не понимал, что нельзя полагаться на кассету в плане точности.

Скотт, будучи новичком на этой работе и готовый угодить, выдал очень громкий микс тарелок, поэтому если вернуться и послушать «Beneath The Remains», можно услышать постоянное шипение тарелок. Это по-настоящему блестящий альбом. Я постарался немного уменьшить звучание тарелок на ремастере 1997-го года, но такие вещи очень тяжело корректировать, потому что если проваливаешь высокие частоты на мастеринге, это сказывается и на остальных инструментах. Излишне говорить, что это никого не волновало, и никто не жаловался, хотя я однажды получил письмо от одного фэна”.

Мы много репетировали спустя два года после выхода «Beneath The Remains», и отыграли много шоу, включая концерты в Бразилиа, снова на севере Бразилии, и в Манаусе в Амазонии: мы отыграли там первое трэш-шоу, и в толпе было полно индейцев. Это было очень прикольно. Они были очень дружелюбны и очень хорошо нас встретили. Это был мой первый контакт с ними, который в конечном счете привел к записи «Roots».

Я познакомился с одним парнем, и он сказал: “Не хочешь потусить со мной в джунглях? ” А я ему: “С удовольствием, но у меня завтра концерт”, а он: “Хорошо, мы выпьем кое-какое дерьмо, которое превратит тебя в дерево”. А я: “Если я это выпью, я смогу завтра отыграть шоу? ”, и он отвечает: “Нет! Ты будешь в лесу и превратишься в дерево”.

Я так и не решился на это. “Спасибо за предложение, но я вынужден отказаться, потому что мне завтра нужно играть”. Он такой: “Если захочешь приехать сюда снова, всегда будем рады”, и это застряло у меня в башке.

В Манаусе я был не в себе. В ночь перед шоу я принял столько коки, что в четыре утра забрался на крышу отеля и спел всю пластинку «Beneath The Remains», слово в слово, изображая руками в воздухе игру на гитаре, и наблюдая за тем, как над Амазонией восходит солнце. После этого я чувствовал себя как говно, но кокс и скорость - это без сомнения наркота трэш-метала. Принимаешь их и готов ебашить!

Первое, чем мы занялись после релиза «Beneath The Remains», было европейское турне в поддержку Sodom. Для нас это был отличный тур: нам выпал шанс выступить в клубе Марки в Лондоне и на многих других заебатых площадках. Первое международное шоу мы отыграли в Вене, Австрия – это был улет. Мы не знали, чего ожидать. Sodom были довольно популярны, и билеты на большую часть шоу были проданы. Я был ошеломлен количеством тамошних фэнов Sepultura: мы не знали, что у нас их столько, пока не доехали до Европы и не увидели сотни людей в майках Sepultura. Мы подумали: “О, Боже, это не сон, это все происходит на самом деле”. Для нас это был идеальный тур.

Я встретил Лемми впервые, когда мы были в Лондоне. Я пошел в бар, а он там сам с собой играл на игровом аппарате. Я сказал Иггору: “Ты глянь, чувак, это же Лемми, пойду поговорю с ним! ”, а Иггор: “Нет, нельзя! ”, а я: “Какого хрена, чел, я должен поздороваться, это же Лемми! ”

Короче, подгребаю я к нему и говорю: “Ну, как делишки, Лемми? ”, а он: “Все отлично! ” и продолжает играть на этом аппарате. Я был немного пьян, поэтому продолжил болтать: “Меня зовут Макс, я из Бразилии, у меня есть группа под названием Sepultura, чувак, мы твои ярые фэны! Мы любим Motö rhead”.

И тут ни с того, ни с сего Лемми хватает стакан виски и разбивает его о мою голову. Я не знаю, или это он так хотел, чтобы я убрался, типа: “Пошел на хер отсюда! ” или нет, но это было здорово. Я вернулся за стол и рассказал всем, что меня только что крестил сам Лемми. Это было крещение хэви-металом, и это было здорово. После того дня я не мылся и не мыл голову несколько дней. Я никогда не рассказывал об этом Лемми, когда пересекался с ним в дальнейшем.

Единственной проблемой в турне был менеджер Sodom, который с самого начала ненавидел нас до самых кишок. Думаю, он считал, что мы чересчур хороши – Sodom было слишком тяжело поспевать за нами. Им было тяжело получить более благосклонную реакцию толпы, и, думаю, это его раздражало. Он вырубал нам свет, оставляя всего половину доступного светового шоу, а потом вдруг вырубил звук. Он даже стоял перед нами, когда мы выступали, что было странно. Однажды он сказал нам: “Продолжайте хорошо играть, и я буду вырубать вам свет, пока вы не станете играть в полной темноте”. А мы подумали: “Что за гребаный ублюдок”.

Я узнал, что этот парень помешан на чистоте, принимает душ по три раза в день и всегда носит белоснежные рубашки. Мы все ехали в одном автобусе, и я подумал, а подъебну-ка я этого говнюка и не буду принимать душ весь тур. Я попросил остальных парней поддержать меня, потому что изо всех сил хотел доконать этого мистера Чистоплотность. Спустя неделю я начал вонять. Когда я проходил мимо, вонь была просто невыносимой, воздух тяжелел, и это очень бесило этого чувака, до того, что он однажды заорал: “Лучше заставьте его принять душ или он не поедет с нами в одном автобусе! Он воняет как долбаная обезьяна! ” Мне это очень нравилось. Я думал: “Да пошел ты! Раз начал нас доебывать, вот тебе расплата”.

Я сдержал обещание и не принимал душ до конца тура. Я сходил со сцены в потной одежде, ложился спать в той же одежде и носил ее на следующий день – каждый божий день. Для меня это был настоящий ад: мои волосы превратились в слипшийся комок и были грязными от пота, но я хотел достать этого говнюка, поэтому не нарушил свое обещание.

Когда мы вернулись в Бразилию, история о том, что я не принимаю душ, пошла в народ, и Джо Соарес, он же Джей Лено из Бразилии, услышал об этом и пригласил нас на свое телешоу, которое смотрят миллионы. Его шоу называлось Vivo O Gordo – “The Fat Guy”, и мы пришли на телестанцию для его записи.

Первое, о чем он спросил меня: “Правда ли, что ты целый месяц не принимал душ в Европе? ” Я ответил да. Он спросил: “Принимал ли ты душ сегодня? ”, и я ответил да, и объяснил ситуацию с менеджером Sodom. Он сказал: “А, это все объясняет, но я рад, что не ехал с тобой в одном автобусе”. Мы были очень удивлены, что нас пригласили на шоу и что история с душем наделала столько шуму. Даже моя бабушка об этом услышала. Она позвонила мне с вопросом: “Ты почему не принимал душ? ”, и мне пришлось все объяснять.

В том первом турне было не так много распутства. Иггор редко пил, а я пил очень много, как всегда. Наркоты почти не было: Андреас немного покуривал травку в гримерке, но больше ничего такого. У нас было не так много группи. Оно и понятно, потому что я вонял, и им не хотелось даже приближаться ко мне.

После этого тура мы отправились в Америку на гастроли с Faith Or Fear. На тот момент они были новичками, и мы вместе хедлайнили, меняясь местами на каждом концерте. Все ехали в одном фургончике. Помню, как водитель, этот здоровенный блондин, принимал по три таблетки кислоты каждую ночь перед поездкой. Это пугало меня до усрачки. Я думал: “О, Боже! Он разобьет этот фургон”. Я спросил его, почему он ведет в таком состоянии, а он ответил, что под кислотой вести лучше. И он реально хорошо вел, хотите верьте, хотите нет. Это было безумие.

Это было отличное турне: мы сыграли в нескольких небольших местах в Америке, включая наше первое шоу в Нью-Йорке в клубе S& M. Мы здорово отыграли в Чикаго и Филадельфии, а потом вернулись в Нью-Йорк, чтобы выступить в Ritz на разогреве у Sacred Reich и Кинга Даймонда. Это было масштабное шоу: в зале было около 4 000 человек, потому что в то время Кинг Даймонд был достаточно популярен. На этом шоу я и встретил Глорию.

Глория Кавалера: “В начале 1989-го Roadrunner спросили меня, не хочу ли я стать менеджером групп, у которых его нет. Я засмеялась и ответила нет, потому что меня совсем не привлекали сатанинские направления метала, а у них на лейбле была парочка групп с " мрачным закосом". А потом мне предложили Sepultura. Для меня это было абсолютно неприемлемо, потому что мы никогда не встречались лично. Я только слышала об этой группе от своего друга Дэнни Лилкера, который подарил моему сыну Дана кассету Sepultura.

По случайному совпадению Sacred Reich, менеджером которых я была, получили предложение выступить на разогреве у Кинга Даймонда в Хэллоуинскую ночь 1989-го в клубе Ritz в Нью-Йорке. Sepultura и Pestilence также были в списке в качестве разогрева. Я поняла, что это будет хорошая возможность познакомиться с парнями и заценить их шоу. Приехав, я заметила, что на концерте присутствуют несколько менеджеров, которые тоже рассматривают Sepultura. Было странно, потому что большинство из них отводили меня в сторонку и советовали не браться за эту группу. Это казалось мне немного странным”.

С началом их сэта кровь бросилась мне в лицо. Я села рядом с Кисом Весселсом и сказала: " Я хочу эту группу". Кис только рассмеялся.

По ходу вечера мы все встретились за кулисами в их гримерке, и они спросили меня о менеджменте. Я ответила, что когда они будут выступать на следующем шоу в Фениксе, мы сможем поговорить об этом детально.

Когда они приехали в Феникс парой недель спустя, я пошла на их шоу, и была весьма удивлена тем, какой непродуманной была у них организация выступления в целом. У Паоло был всего один медиатор, весь в зазубринах, у них не было воды и полотенец на сцене, что в моем понимании было обязательным атрибутом для группы. Я заметила, что кто-то снимает их шоу на видео и слышала, что это их гастрольный менеджер. Я подумала: " Да их просто наебывают". Я помогла им по ходу шоу, а чуть позже пошла к ним в отель для короткой встречи. Мы тут же нашли общий язык, ну а все остальное это уже история метала.

До этого времени Боривой Кргин был кем-то вроде нашего менеджера. Он гастролировал вместе с нами, но не хотел ничего для нас делать. Мы просили у него воды, а он отвечал: “Возьми свою гребаную воду! Я тебе не раб, твою мать”. А мы думали: “И этот парень наш менеджер? ” Это была очень странная ситуация. Всякий раз, когда нам что-то было нужно, он давал нам от ворот поворот. Мы были друзьями с нью-йоркских деньков, когда я впервые встретился с ним, поэтому он считал себя больше приятелем, чем менеджером. Мы никогда всерьез не считали его своим менеджером, и, думаю, он тоже так не считал. Большую часть времени он снимал наши шоу на видеокамеру.

Мы считали, что в ближайшее время нам нужно найти настоящего менеджера, и когда мы познакомились с Глорией, ей очень понравилось наше шоу. На последней песне у меня вырубилась гитара, и я прыгнул в толпу с микрофоном в руке и пропел всю песню, путешествуя по залу на руках. Это было очень хаотично: очень быстро и безумно.

После шоу мы встретили Глорию, и она сказала: “Я думаю, что ваше шоу офигенно. Ты очень клево закончил сэт прямо из толпы”. Она сказала, что является менеджером Sacred Reich, что нас очень впечатлило, потому что у них тогда очень хорошо шли дела, и они гастролировали по Европе и Америке. Она предложила бесплатно поработать на нас в течение года, просто чтобы мы посмотрели, нравится ли нам то, как она ведет себя и управляет нами. Мы подумали: “Какого черта? ” Мы ничего не теряли. Мы только спросили: “Целый год бесплатно? ”, и она ответила: “Да. Если спустя год вам не понравится, меня здесь не будет. Дайте мне шанс”.

Она сказала, что первое, что ей нужно сделать, это пересмотреть наш контракт, чтобы сделать его более справедливым, потому что мы все жили на десять долларов в неделю, что по американским меркам было просто смешно. Глория сказала, что нам нужно больше денег, и мы подумали, что это звучит неплохо. Так мы начали с ней работать.

Вслед за этим мы отправились домой. Пришло время начать работу над следующим альбомом - «Arise».