За 12 месяцев до конца света

Люди очень любят концы света. Природу этого удивительного обстоятельства еще предстоит постичь антропологам грядущего, мы же пока удовольствуемся гипотезой о том, что сладострастный этот ужас сродни тому чувству, которое заставляет детей восторженно визжать под одеялом, слушая страшные сказки.

Текст: Тимофей Челомей

На данный момент мы сидим под одеялом из-за майя, но до этого нас туда последовательно загоняли католики и зороастрийцы, адвентисты седьмого дня и народо­храмцы, буддийские проповедники и пророки глобального потепления. Да, собственно, все, кому не лень, отметились на славном этом поприще. Но все же майя молодцы. Одно дело, когда вокруг тебя бегают живые и деятельные, хотя и вполне сумасшедшие Джимы Джонсы и Марии Дэви Христосы, – но так качественно достать нас из небытия надо было постараться. 21 декабря 2012 года немалое количество людей собирается встречать в церквах и оргиях, да и весь наступающий год грозит тебе увеличением количества душевно нестабильных граждан вокруг.

Итак, почему майя?

Майя – народ загадочный. Все американские цивилизации ужасно загадочные, в чем легко убедиться, просто посмотрев список посвященной им популярной литературы: «Великая загадка инков», «Тайна цивилизации майя», «Ацтеки: загадки Земли». Причины этой загадочности, увы, куда менее таинственны. Виной всему – жутко терзавший католическую церковь вопрос о том, умер ли Христос и за индейцев тоже. Нам сейчас трудно понять тот ужас, который охватил просвещенных католиков, когда выяснилось, что в нескольких неделях плавания от них живут народы, которые не только не признают Христа, но и не имели вроде бы возможности ничего о нем знать. До открытия Америки априори полагалось, что после воскрешения Христа огненные языки сошли с неба на апостолов, которые, овладев в секунду всеми наречиями мира, отправились нести благую весть всем народам, даже самым диким. И если сейчас индусы и всякие китайцы предпочитают безбожничать, то это их собственный гнусный выбор, за который они и пойдут в ад. Многие же поколения невинных индейцев, которые по прихоти географии были лишены даже возможности на спасение, противоречили главенствующим у католиков идеям о благости Создателя и всепланетной миссии его Сына.

Поэтому очень популярна была теория, согласно которой обитатели Нового Света пришли туда из Старого, причем сделали они это уже после начала нашей эры. И будто бы майя, ольмеки, инки и прочие – это древние евреи и филистимляне, причем самые злокозненные: предавшиеся Сатане колдуны и ведьмы, которые в страхе бежали от Христова света за море. А их дети несли на себе проклятие за такое нечестие, пока его наихристианнейшее величество не соизволили завоевать этих несчастных и кротким мечом привести их наконец в лоно церкви. В подтверждение этой теории монахи не успевали слать домой все новые рапорты, сообщавшие о бесовских шабашах с человеческими жертвоприношениями, книгах, написанных кровью девственниц, и страшных магических силах местных жрецов… Так исторически сложился архетип мезоамериканца – таинственного пришельца из древнего мира, обладавшего губительными и могущественными знаниями.

*Примечание Phacochoerus'a Фунтика

«А сегодня официальный Рим и вообще многие христианские мыслители изо всех сил хотят, чтобы на других планетах никто не жил, потому что выяснять, «умер ли Христос и за клингонов с эвоками тоже», – это уже совсем ни в какие рамки здравомыслия не лезет».

Самое же печальное заключалось в последствиях этого мифа. Вообще-то миссионеры даже в XVI веке уже умели бережно относиться к рукописям и документам, какими бы безбожниками те не писались. Китайские, арабские и греческие тексты жили по монастырским библиотекам (пусть и не выдавались для ознакомления каждому желающему). Но с памятниками письменности на этом континенте началась полномасштабная война, так как они были объявлены бесовскими и колдовскими. Вот, например, что об этом пишет второй епископ Юкатана Диего де Ланда, изничтожитель письменной культуры майя: «Эти люди употребляли также определенные знаки или буквы, которыми они записывали в своих книгах свои древние дела и свои науки. По ним, по фигурам и некоторым знакам в фигурах они узнавали свои дела, сообщали их и обучали. Мы нашли у них большое количество книг с этими буквами, и, так как в них не было ничего, в чем не имелось бы суеверия и лжи демона, мы их все сожгли; это их удивительно огорчило и причинило им страдание».

Многие современные историки искренне мечтали бы, чтобы его преосвященство померло во младенчестве от вертячки: именно благодаря его стараниям от культуры, создавшей самую развитую в Южной Америке письменность и даже изобретшей бумагу (ее делали из коры фикуса), не осталось почти никаких сведений – сохранились лишь надписи на камне (например, в захоронениях и храмах) да на керамических изделиях. А из явно богатейшего собрания бумажных документов до нас дошли лишь четыре «кодекса» – книги с астрономическими, календарными и гадательными записями. В результате культура майя для нас – это сплошное белое пятно, на котором лишь местами вдруг проступают удивительно яркие и необычные образы. Мы толком не знаем ни истории этой цивилизации, ни причин ее угасания (которое началось за несколько веков до появления тут в XVI веке испанцев), мы пока так полностью и не расшифровали ее сложносоставную логографическую письменность. И пытаясь понять, как были устроены быт и общество майя, мы вынуждены полагаться на того же епископа де Ланду и его соратников, чьи записки хотя и являют собой любопытный исторический документ, но часто неточны, поверхностны, а порой и откровенно лживы.

Неудивительно, что сейчас майя можно приписать буквально что угодно: происхождение из Атлантиды, контакты с марсианами и тесное знакомство с сокровенными тайнами космоса. Чем меньше на руках фактов – тем шире простор для воображения.

Тем более что поводов удивляться хватает. Рисунки майя, скажем, приводят в восторг любого поклонника стимпанка: необычная традиция их асимметричного орнамента позволяет при желании увидеть в божке, сидящем с корзиной подношений перед курильницей, – танкиста в каске, восседающего за рычагом гусеничного монстра с дулом, люком и змеевидной выхлопной трубой. По поводу одного из рисунков на саркофаге на полном серьезе ломались копья в 70-х годах XX века: вполне приличные исследователи разглядели там космический корабль, после чего шуму было на десять передач «Очевидное – невероятное»…