Микрокосмос коня

сюжетов (112). Но, чтобы воспользоваться удачно скроенным телом, нужно еще уметь правильно привести его в движение... И здесь, как выясняется, важны качества, связанные с так называемой сенсомо-торикой, со способностью ощущать и оценивать признаки движе­ния, и на этой основе управлять им. Это — связанные друг с другом координированность и чувство баланса на ограниченной специфи­ческой опоре, это четкое чувство ритма и физической меры усилия и вызванного им движения. Эти чувства, ощущения основываются на восприятии мышцами моментальных переключений в характере действий (функционируют так называемые мышечные афференты), ощущений, исходящих от суставов рук (особенно кистей) и плечево­го пояса (это так называемая проприоцептивная чувствительность), от поверхностей ладоней, упирающихся в ручку или тело коня (это так называемая тактильная чувствительность). В сумме эти и другие ощущения формируют «чувство снаряда», развитое у разных испол­нителей в различной степени. И дело не только в квалификации, ма­стерстве, но и в том, что называется талантом. Именно этим таин­ственным качеством (в сочетании с особенностями самого коня, о чем уже говорилось) можно объяснить удивительный успех некото­рых прирожденных «коневиков», которые могли и не быть сильны­ми многоборцами. Вот показательный исторический пример. Еще в 40-е годы, а затем и после войны, в СССР блистал заслуженный мас­тер спорта Владимир Лаврущенко, никогда не бывавший серьезным претендентом на чемпионство в многоборье, но множество раз выиг­рывавший коня. Сохранились старые киноролики, запечатлевшие работу этого уникального «коневика». Они производят удивитель­ное впечатление. Конечно, полвека назад гимнаст не мог делать не­известные тогда «вертушки» Мадьяра или круги «деласал-томас», да и стиль махов Лаврущенко был, по понятным причинам, не так отточен и мощен, как у нынешних мастеров. Иначе и быть не могло. Но во всем остальном его работа поразительно мало отличалась от современной. Можно не сомневаться, что возможности этого гимнаста и других лучших «коневиков» прошлых времен уже тогда позволили бы освоить большинство из тех элементов, которые со­ставляют основной репертуар нынешних мастеров, не исключая и «специалистов» по махам на коне. Это особенно показательно пото­му, что подобный «консерватизм» совершенно немыслим в отноше­нии в отношении других видов многоборья. Попробуйте сравнить современные упражнения на перекладине, кольцах, бревне, опор­ных прыжках и т. п. с упражнениями 50—60-летней давности! Со­поставление будет убийственным, как если бы сравнивать «эмку»

40-х годов с «шестисотым» мерседесом! Но к коню это относится гораздо меньше: все, что на коне сохранилось из старых времен до нашей эпохи (круги продольно и поперек, переходы, круги типа «стойкли», «чешского», «выходов-входов», «шагинян» и проч.) вы­полняются почти также, а уж скрещения, в особенности виртуозные (с поворотами и др.) Владимир Лаврущенко делал определенно луч­ше нынешних мастеров...

Были и другие замечательные «коневики», подтверждающие те­зис о том, что конь в чем-то развивается мало и медленно. Это Грант Шагинян, Юрий Харитонов, тот же Золтан Мадьяр, не блиставший, в сущности, стилем исполнения, но цепко сидевший на снаряде и хорошо освоивший базовые махи.

Таков конь, этот снаряд-оригинал.