Явление восьмое

Т е ж е и П р о н я.

П р о н я (даже руками всплеснула). Так и знала! Вы что это, к нам

в гости?

С е к л и т а (выпивает еще рюмку). Как видишь, племянница!

П р о н я. У нас сегодня неприемный день.

С е к л и т а. О? Что ж такое случилось? А у меня так очень приемный,

все яблоки мои приняли-разобрали!

П р о н я. Необразованность! Не понимаете: у нас сегодня нет приему.

С е к л и т а. Какого приему? Разве нам в рекруты кого сдавать?

П р о н я. С вами говорить, гороху наесться надо!

С е к л и т а. Ешь, сердце, да гляди, чтоб не лопнуть.

П р о н я. Что ж это такое? Пришла ни с того ни с сего, здорово

живешь, и еще тыкает?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. С чего это ты, сестра, накидываешься

на Проню!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да и " ты" говорить не годится:

теперь старые обычаи уже пора бросать; надо по-модному обращаться!

П р о н я. Понимает она в моде толк! (В сторону.) Господи, коли

Голохвастов встретится тут с теткою, пропала я!

С е к л и т а. Начхала я на ваши моды! Вы, сдается, совсем одурели на

старости лет!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Одурели не одурели, Секлита

Пилиповна, а уж у вас ума занимать не станем!

П р о н я. Скорей бы уже к Пидоре вашей пошли.

С е к л и т а. А таки не повредило бы, племянница, вам у ней

поучиться; ей-богу, спасибо скажете!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Что это ты взаправду, сестра,

мелешь? Равняешь Проню, - они ж умные на весь Подол, - с какой-то наймичкой!

П р о н я. Самой поумнеть не вредно!

С е к л и т а. Очень вы заноситесь перед теткой, да ну вас! Коли

бутылка и чарка на столе, так и ладно! На этом слове будем здоровы! (Пьет.)

Выпейте хоть за меня, Прокоп Свиридович, выкушайте. Уж простите, что

поторопилась вперед хозяина, да глотка совсем пересохла.

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Это уже третья!

П р о н я (матери). Что ж это вы со мною делаете?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да я попрошу...

С е к л и т а. О? Третья? А я и позабыла считать! Ну кушайте же!

(Наливает и подает.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч (со страхом смотрит на Проню). Да

оно, конечно... (Робко протягивает руку.)

П р о н я (матери). Господи, что же это? И он начнет угощаться?

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Брось, брось, Свиридович! И не

думай!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Да одну... пора бы уже...

С е к л и т а. Так это вы уже и чарки не вольны выпить? Ха-ха-ха!

П р о к о п С в и р и д о в и ч (оглядывается и чешет затылок).

Одну бы!

П р о н я. Потому здесь не корчма.

С е к л и т а. Разве только в корчме и пьют?

П р о н я. Во всякое время - в корчме, а в образованных домах - за

обедом! (Берет бутылку и рюмку.)

С е к л и т а. Да не забирайте вы, а лучше пойдите-ка, Пронька, на

кухню, вздуйте для тетки самовар, да и принесите!

П р о н я. Не дождетесь!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Что это вы, сестра, выдумываете?

Чтоб моя дочка после пенциона да за самоваром ходили?

С е к л и т а. Руки не отсохли бы!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. После пенциона?!

Проня вся дрожит от злости.

П р о к о п С в и р и д о в и ч (Проне). Дай мне бутылку и чарку,

я замкну. (Берет, на ходу выпивает две рюмки и запирает в шкаф.)

С е к л и т а. Пенциона, пенциона! Три дня была где-то в подпевалах

и уже важничает! Потакайте больше вашей Приське. Она от великого ума и вас с

ума сведет!

П р о н я. Не смейте меня Приськой называть! Не вам меня учить!

Муштруйте свою Галю!

С е к л и т а. Ишь ты! Да кабы моя дочка так кочевряжилась, так я бы

ей, чертовке, таких подзатыльников вот этой самой корзиной надавала, что она

б до новых веников помнила!

П р о н я. Вот ее и учите, а я уже ученая!

С е к л и т а. Учили вас, да мало, придется еще доучивать!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Не вашего ума, сестра, дело!

П р о н я (матери). Да попросите ее об выходе!

П р о к о п С в и р и д о в и ч (возвращаясь к остальным). Вы,

Секлита Пилиповна, особь статья, а мы - особь статья!

С е к л и т а. А какая такая особь статья? А я что такое? А? Не знаем

мы, что ли, какие большие паны были Серки? Ведь старый Серко, ваш батько,

кожи мял и с того на хлеб имел! Я торгую яблоками и с того на хлеб имею,

и никого не боюсь и докажу на все Кожемяки, что никого не боюсь, даже вашей

больно разумной Приськи! (Бьет кулаком о кулак.)

П р о н я. Не испугались и мы вас, руки коротки!

С е к л и т а. До такого носа, как у тебя, и короткими достану!

П р о н я (сквозь слезы). Что ж это такое? Влезла в дом, насмердила

гнилицами, водкой, да еще и лается?!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Чур-чур-чур! Теперь, Прокоп

Свиридович, бери шапку да беги скорей из дому! (Затыкает уши.)

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Ты чего это вздумала попрекать мою

дочку носом! Какой же у нее нос? Какой? Договаривай!

С е к л и т а. Как у цапли!

П р о н я. Выгоните ее, мама! Она с пьяных глаз невесть что...

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Это у твоей дочки нос, как картошка,

как гриб! И у мужа твоего был нос, что копна развороченная!

С е к л и т а. Ты моего мужа не тронь! На моем муже никто верхом не

ездил, он не был таким недотепой, как твой!

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Это я недотепа?!

П р о н я. Она всех ругает, эта торговка! Гоните ее отсюда!

С е к л и т а (вскакивает). Меня гнать? Секлиту Лымариху гнать? Ах вы

чертовы недопанки, панское отребье! Выродки дурноголовые! Дочка полоумная

водит их за нос, гоняет на сворке, как щенков, а они и губы распустили!

П р о н я. Вон сейчас же отсюда! Залили зеньки! Вон из дому!

С е к л и т а. Ты так, шелихвостка, на тетку смеешь кричать?! Да

я тебя как смажу этой вот корзиной!

П р о н я (отступая). Химка, Химка! Гони ее, эту пьяницу!

С е к л и т а. Что? Секлиту Лымариху?! Да я тут всем распишу ваши

панские морды! (Упирает руки в бока.)

П р о к о п С в и р и д о в и ч. Ой, беда, с нее станется!

Я в д о к и я П и л и п о в н а. Да ты в уме ли?!

П р о н я. Вон! Вон! Мужичье немытое!

С е к л и т а (сует Проне кукиш). На, съешь, черногуз! (Величественно

выходит с корзинкой.) Тьфу на вас всех!