Глава 32. Через час пути по сравнительно ровной поверхности прохода я стал слышать позади подозрительные звуки - пыхтение

Через час пути по сравнительно ровной поверхности прохода я стал слышать позади подозрительные звуки - пыхтение, сопение и даже иногда стоны. Словно ежик вместо яблока ухватил дыню и теперь помирает, но тащит. И тяжесть непосильная, и бросить жалко. Круг света колебался, увеличиваясь и уменьшаясь в непредсказуемом ритме, как от фонаря в руках пьяного матроса, пытающегося этим фонарем наглядно показать, как высоки мачты его корабля и сколь глубок океан. Мне это вскоре надоело, я остановился и повернулся к нашей компании любителей пещер. Леси - она несла светлячок - видно совсем выбилась из сил и едва шла, шатаясь под тяжестью... двух сумок. Они, конечно, безобъемные - их размеры не меняются, а вес уложенных предметов следует делить на пять, но пятнадцать в одной и тридцать в другой давали вместе девять килограммов, которые служанка безропотно тащила. В дальнем походе это и для мужчины достаточно увесисто, а для хрупкой девушки и подавно.

Увидев, что я остановился, все с удовольствием последовали моему примеру, переводя дух и не интересуясь причинами.

- Леси, будь так добра, передай, пожалуйста, вон ту сумку, которая побольше, своей госпоже.

Служанка, недоумевая, тем не менее, выполнила мое распоряжение.

- Теперь эту, так ей необходимую вещь, понесет сама леди Олисия, - жестко сказал я. - Если вам, госпожа, так необходимо это барахло - я не буду возражать. Но только в том случае, если нести это вы будете сами, не перекладывая на других.

Обе девушки с удивлением смотрели на меня.

- Но, господин травник...

- Алониус. Просто Алониус. Мы же договорились.

- Но, г... Алониус, мне совсем не тяжело и... это же моя обязанность, - робко попробовала возразить служанка.

- Здесь, в пещерах, у тебя будут те обязанности, которые я поручу. У всех остальных точно также. Вот выпутаемся из этой истории, служи своей госпоже дальше, как служила. А пока, чтобы выбраться отсюда, господ и слуг не будет. Либо мы команда, либо нас сожрут поодиночке обитатели пещер.

Это я зря ввернул. Девушки испуганно заозирались и даже Протис судорожно схватился за шпагу.

- Когда нужно будет бояться, я обязательно скажу, а пока можете успокоиться - никого в округе нет.

Я и в самом деле постоянно отслеживал обстановку. Ко мне снова вернулась привычка постоянно просматривать путь магическим зрением. Периодически я приостанавливался, концентрировался и внимательно прощупывал окружающее пространство нитью-лучом. Похоже, многократные попытки сложить шар Финь Ю на пределе концентрации постепенно развивали мои способности. Что же будет, когда я догадаюсь или, может быть, увижу, как его сложить? Мне уже не обязательно было ложиться поудобнее и долго настраиваться на слияние с магией - это получалось у меня с каждым днем все увереннее и надежнее. Двигаться, разговаривать, видеть и обходить препятствия и одновременно следовать за лучом, четко отслеживая обстановку, у меня еще не получалось. Как слушать одновременно два разговора. На сегодняшний день только один из них я " слышал" и понимал, другой же оставался на уровне: " это разговор, слышу отдельные слова". Приходилось выбирать - отправлять сознание большей частью за лучом или оставлять в теле. Сейчас никаких живых существ, даже крыс, которые обычно есть везде, в окрестностях не наблюдалось.

Все расслабились. Олисия опустила сумку на пол и изумленно сказала.

- Но ведь благородным не подобает таскать вещи, когда есть слуги.

Это ее изумление вместо, честно говоря, ожидаемого мной презрительного высокомерия многое прояснило. Может быть, я ошибаюсь, но очень похоже, что из-за продолжительной болезни круг общения девочки был очень ограничен, а самыми близкими друзьями и воспитателями стали рыцарские романы. Мы все творим себе кумиров. Берем образцы для подражания из книг, легенд, рассказов других людей. Реже ими становятся известные нам реальные люди. С годами мы меняем одних на других, в зависимости от тех качеств, которые на данный конкретный момент для нас кажутся наиважнейшими. При этом часто принимаем внешнее, яркое и броское, что первым видится нам в этом образце, за его суть. Подобно тому, как ученик художника, восхищенный своим наставником, принимает его своеобразную манеру держать кисть и палитру за тот секрет, овладев которым можно встать вровень с творцом. Конечно, есть и такой прием обучения, когда требуется перенимать все движения мастера, в том числе и те даже, которые к самому ремеслу не имеют отношения. Однако так можно научить приемам мастерства, но не искусству рождения шедевров. Художник всегда рождается сам, творчески переработав наследие наставника. Олисия, на мой взгляд, просто боялась отступить от тех канонов поведения, которые предписывали романы. Для нее понятие благородства связывалось исключительно с соблюдением правил этикета, норм куртуазного поведения и общения в соответствии с жестко заданными социальными ролями. Кавалеры - хорошо воспитаны и образованы; целуют даме ручки; говорят ей комплименты; перед обедом убивают пару тройку драконов в честь своей избранницы. Слуги - веселые и плутоватые; любят почтительно кланяться; говорить к месту и не к месту " ваша милость"; видят смысл жизни в услужении; иногда пьянствуют; часто бывают бестолковы. Лекари - старые и занудно педантичные; говорят: " Деточка"; ласково ворчат на молодежь; таскают в карманах мантии горькие микстуры и заставляют их пить.

- Леди Олисия, смею напомнить вам, что аристократ в переводе с одного из древних языков означает " лучший", - не стал я рычать на девчонку, в голове у которой мусор. - А это значит, что люди, в жилах которых течет благородная кровь, олицетворяют лучшие черты человечества. В первую очередь, стойкость в испытаниях и способность взять на себя ответственность. Если ты лучший - ты должен нести самую тяжелую ношу. А уж помочь слабому благородному должно быть и вовсе не зазорно. Разве папенька не рассказывал вам, что в походах ему порой приходится самому нести свой груз, иной раз самый тяжелый, вместе с солдатами строить заграждения, первым атаковать неприятеля...?

Олисия задумалась, потом вдруг топнула ногой.

- Но он же тяжелый! Неужели здесь нет рыцарей, готовых помочь девушке? - и она с ожиданием посмотрела на Протиса.

Тот сделал было движение к ней, но я сразу пресек его намерение.

- Каждый из нас должен иметь одну руку свободной. Здесь, напоминаю, пещеры, а не парк. Могут встретиться трещины и расселины, а также участки, которые можно пройти только придерживаясь за камни. И потом. Идти еще долго, если Леси ослабеет, нам, ведь, придется ее нести. Или предлагаете бросить Вашу верную служанку?

- Но я не смогу нести такую тяжесть! - в отчаянии вскрикнула графиня. Мне понравилось, что она ни секунды не задумалась, выбирая между сумкой и служанкой.

- Можно оставить ее здесь. Никто из обитателей пещер на нее не позарится, - пожал я плечами.

Потом мою голову посетила, наконец, разумная мысль. Я-то ладно, привык спать в пещерах, как придется, но вот девушкам будет трудновато.

- Леди, предлагаю решить проблему так. Вы сейчас перебираете содержимое сумки и оставляете те вещи, какие смогут послужить вам постелью в пути. Остальное лучше оставить.

- Постелью? Мы ночевать будем в этих страшных пещерах?! На грязном полу?

- Да, Олисия. Нам придется провести здесь дней восемь. Не меньше. Другого пути нет. Причем двигаться нам придется как можно быстрее. Я думаю, среди захватчиков замка найдутся умные люди, которые догадаются, куда мы скрылись. Им на это потребуется время, но догонять нас будут опытные люди. Теперь вы понимаете необходимость избавиться от лишней обузы?

- Я понимаю, - сурово поджав губы, сказала графиня.

- Кстати, а ваша служанка взяла себе что-нибудь на смену? В пещерах давно не подметали, а когда мы выйдем на поверхность, вполне возможно, стиркой заняться будет негде. Не желаете ли что-нибудь пожертвовать бедной девушке?

Олисия решительно открыла сумку и стала доставать вещи одну за другой в порядке, обратном укладыванию. К сожалению, пока не придумали, как можно достать вещь, уложенную первой, не вытаскивая на свет все последующие. Да и сам узор большей частью оставался для меня тайной и, как говорил учитель Лабриано, для большинства целителей, включая его самого, тоже.

Кажется, юная леди приняла новые правила игры - прекрасная дама терпеливо переносит тяготы пути наравне с мужчинами. Собственно, пока это на пользу делу - я не против и готов поддержать любую игру. Чем бы ни тешилась, лишь бы не плакала.

Кисея, шелк, бархат, парча, муслин - не разбираюсь я во всей этой женской науке, поэтому оценивал ценность вещи по плотности ткани и пригодности для пещерной жизни. В итоге вес сумки снизился в три раза, а на полу образовался сталагмит из тряпья от лучших портных Лопера.

Перед тем, как двинуться дальше, я еще раз посмотрел нитью-лучом давно оставленный нами потайной ход. В этот раз картинка меня не порадовала. Видать, очень им нужна была юная леди, раз они не оставили попыток поймать ее. Когда я заделывал дыру, оставил довольно обширное пространство, очищенное от пыли и камней, как по эту сторону хода, так и со стороны потайного. Кто-то не глупый из преследователей, скорее всего, догадался, куда мы ушли, раз следы наши обрывались перед расчищенным участком и не продолжались после. Какие-то люди с шахтерскими кирками посередине чистого участка рубили два хода в противоположные стороны. Причем больше их было как раз с другой стороны - ее, видимо, посчитали наиболее вероятным вариантом нашего ухода, так как она вела в сторону Лопера. Но все равно в правильном направлении они должны были при таких темпах прорубиться часа через три. Затем следует ожидать свору охотников.

Я не знал принципа действия поискового амулета, поэтому не представлял, как замести следы. Ненависти к преследователям не испытывал, а с монстрами-наемниками уже разобрался. У меня они настолько прочно ассоциировались с тварями из ущелья Змей, что даже отката почти не почувствовал - волна прошла, однако как-то нерешительно и очень быстро сошла на нет. Небольшой обвал, пожалуй, не помешает. В пещерах это вещь непредсказуемая, может и людей придавить, поэтому надо поточнее все рассчитать. Я выбрал одно из платьев из кучи выброшенных и подошел к графине.

- Леди Олисия, вы бы не согласились пожертвовать немного крови, чтобы сбить врагов со следа? - та вся задрожала и замотала головой.

- Нет. Я боюсь. Это больно.

- Я ведь травник. Обещаю - больно не будет. Я тут же все вылечу. Дайте Вашу руку, - она нерешительно протянула левую руку. Я тут же полоснул по запястью кинжалом, пока она не передумала, и брызнул кровью на подол выбранного платья, потом простым магусом залечил царапину. Девушка еще только успела ахнуть, как все кончилось.

Попросив всех оставаться на месте, я вернулся метров на триста назад, где свод был не очень прочен. Когда мы проходили, мне пришлось его немного поддерживать куполом. Теперь же я ударил по своду булавой..., затем еще три раза. Когда обвал нужен, его, наоборот, не дождешься. Платье перед этим положил так, чтобы его завалило почти полностью, оставив небольшой кончик с кровью графини. Заглянув лучом за завал, чуть-чуть подправил картину гибели девушки. Рассуждал так - погоня, лишенная возможности преследовать нас, вряд ли захочет бродить по пещерам в призрачной надежде случайно вновь наткнуться на наши следы. Даже если враги не поверят в гибель девушки сразу - постараются убедить себя в этом потом.

Дальше мы довольно бодро двигались до самого вечера. Время суток я определял просто - прошивал горы вертикальным лучом и по высоте Солано мог приблизительно представить, который час.

Первой же ночью в пещерах я связался со Свентой и сообщил ей, что произошло. Успокоил, заверив, что в этот раз к походу готов и ни в чем не испытываю нужды. На всякий случай про Олисию, компанию и возможное преследование рассказывать не стал. Не хотелось волновать жену понапрасну.

Скромный завтрак перед продолжением похода не очень поднял мне настроение, но был и положительный момент - его могло не быть вовсе, если бы я не готовился к уходу из замка. Интересно, ушел бы я раньше, заранее зная, что готовится штурм, или нет?... Скорее всего, нет. Я поклялся графу спасти его дочь и не важно, что в тот момент подразумевалось отнюдь не спасение от убийц.

По дороге продолжал просматривать состояние сводов и стен, прощупывал лучом окрестности и, в частности, место моего рукотворного завала. Наконец, часа через три нашего похода к месту моей мистификации стали приближаться преследователи. Я немедленно объявил привал, попросил не беспокоить и сосредоточил внимание на группе воинов во главе с офицером.

Добравшись до препятствия, офицер приказал хорошенько осветить его и тщательно осмотреть. Кто-то из солдат заметил кусок подола и позвал.

- Господин капитан. Смотрите, что я нашел.

Офицер подозвал несколько человек с кирками, приказал им расчистить место и достать то, что есть под завалом. Видимо, эти воины неплохо знали горы, поскольку прежде чем приступить к работе осветили своды и стены, внимательно их осмотрели, посовещались меж собой, затем подошли к командиру.

- Ваша милость, нельзя здесь работать, - сказал один из них, вероятно, старший. - Вон там трещина идет, если убрать те камни, что на тряпке лежат, как бы весь ход не обрушился.

- Хорошо. Тогда просто отрежьте то, что там торчит, а мы посмотрим.

Когда это было сделано, капитан чуть ли не облизал кусок подола.

- Платье, вероятно, принадлежит графине. Слишком роскошное для прислуги. Можно надеяться, что она там и лежит, но чувствую - не так это. Крови маловато. Если б раздавило, больше должно бы натечь. Хотя с полной очевидностью это утверждать нельзя.

Немного подумав, он спрятал в сумку кусок ткани и распорядился.

- Продолжаем погоню. Сейчас возвращаемся и пытаемся по боковым ответвлениям обойти завал. Рофис, сколько у нас поисковых амулетов?

- Два, ваша милость.

- Тогда так. От развилки один десяток пойдет по левому, другой по правому проходам. По три часа каждому чтобы найти обходной путь. Не найдете - возвращайтесь. Будем думать дальше. Пошли.

Цепкий какой командир попался. Такой гору сроет, чтобы выполнить приказ. Можно было бы, конечно, продолжать устраивать обвалы, перекрывая преследователям пути, но я, честно говоря, очень боялся - неизвестно, как моя деятельность скажется на всей системе ходов. Два раза уже побывал под камнепадами, и желания попасть еще под один не было никакого. Это похоже на неустойчивые магические узоры - тронул здесь, а рвануло и вовсе где-то там.

Перекрывать проходы стенами дело долгое и трудоемкое. Эдак нам месяц придется пользоваться гостеприимством горного старца... Старца!... Горного!... А если попробовать?

Я быстро пришел в себя, то есть вернулся в тело, не теряя концентрации. И на небольшом расстоянии стал сооружать магическую структуру горного старца. Создал кряжистую фигуру из камня. Черты лица получились грубо вырубленными из камня же, с насупленными бровями, густыми длинными усами и бородой-лопатой. Глаза заставил блестеть рубином. Связки подстроил таким образом, чтобы голос походил на отдаленный грохот камнепада, и активировал свое творение. Слитный и испуганный трехголосый вскрик подсказал мне, как я поспешил, не подумав о спутниках.

- Кто это? Что это? Ой, мамочки! - донеслась до меня разноголосица вопросов и ответов. Хотя это был, скорее, " папочки", и в единственном числе.

Я осторожно, удерживая структуру, большей частью сознания вернулся в тело и посмотрел, как выглядит со стороны мое творение. Выглядело впечатляюще. С ростом немного ошибся. Старец получился под два с половиной метра ростом, но, пожалуй, так оно было и лучше. Возвращаюсь сознанием к старцу, смотрю как бы его глазами и говорю его голосом.

- Успокойтесь, дети. Для вас путь не будет труден. Я это вижу. Горы обнажают самую суть своих гостей. Они помогают слабому стать сильным, сильному - могучим, умному - мудрым. Они могут научить вас дружбе, любви и уважению. Им нет дела до чинов и званий - важно стремление идти по пути самосовершенствования. Это суровое испытание, но вы на верном пути. Когда вы покинете нас, оглянитесь и вспомните, кем вы были и кем стали. Кто выдержал и не сломался, тот приобрел крепость скал.

Мои подопечные слушали мои, то есть горного старца, до ужаса пафосные речи заворожено, едва дыша. Словно на их глазах осуществилась сказка, в которую они давно перестали верить. Мне захотелось немного пошалить. Старец поднял руку и перстом указал нам путь в нужном направлении.

- Вам надо туда, дети. Идите с миром.

Затем я в стене прохода сделал выемку по форме руки старца с перстом указующим и не сразу рассеял структуру, а сделал это так будто старец вошел в скалу.

Несколько секунд продлилась звенящая тишина, которая нарушилась всхлипами-вздохами и всеобщим шевелением.

- Алониус, вы видели? - первой пришла в себя Леси.

- Да. Видел.

- А это... правда... был горный старец? Сам... - запинаясь, спросил Протис.

- Я видел то же, что и вы..., не знаю, - ничуть не покривил я душой. Ведь, действительно - видел. Правда, с другого ракурса.

- Это был старец! - восторженно воскликнула Олисия, подбежала к стенке и погладила отпечаток. - Смотрите! Вот его рука. А какая внутри гладкая. Как стекло.

Мне даже стало немного неудобно - обманул детей, великовозрастный шалопай. И как теперь быть? Не признаваться же, кто был в роли старца. Помидорами гнилыми закидают. Даже здесь найдут эти самые томаты, непременно гнилые, и закидают. Тут что дети, что взрослые. Все одинаково не любят тех, кто их сказку разрушает. Ладно, пора за дело, ради которого старец явил нам свой лик.

Нашел лучом капитана преследователей, оставшегося с десятком воинов ожидать результатов разведки. Значит, всего три десятка за нами направили. Это хорошо. Подозревали бы во мне целителя - может, и вовсе никого не направили бы. Вот такой парадокс.

Для пущего эффекта я взметнул с пола пыль, в ней сформировал структуру старца и активировал. Эффект был потрясающий - такого успеха и Вителлина не добивалась. Весь десяток во главе с капитаном застыл статуями, вытаращив глаза.

Я погрозил им пальцем и сурово произнес.

- За неправым делом пошли вы сюда. Горы не примут вас. Сегодня вы все здесь чужие. Уходите, пока целы. Вот ваш путь.

Указал направление назад к замку, затем также оставил на стене руку с перстом и ушел в стену прохода. Рассеяв узор, остался немного понаблюдать.

Побагровевший десятник, несколько раз открыв и закрыв рот, голосом полузадушенного петуха просипел.

- Что это было, ваша милость?

Тот все еще в ступоре продолжал остановившимся взглядом изучать участок стены, где исчез горный старец.

- Это был горный старец?! - проявил настойчивость десятник. - Что делать будем?

Капитан очнулся, безумным взглядом посмотрел на солдат и тихо забормотал.

- Уходить..., надо уходить..., горный старец..., мы все погибнем, если не послушаемся...

Он несколько раз глубоко вздохнул, с силой потер ладонями лицо и более твердо сказал.

- Ждем десятки из разведки и немедленно уходим. Считаю обрывок платья графини с кровью достаточным свидетельством ее смерти под завалом. Всем все ясно?... Или хотите продолжить погоню... после всего?

Десяток дружно и как-то испуганно замотал головами.

- Все ясно, господин капитан. Все видели, как графиня погибла под завалом, - и он так грозно посмотрел на подчиненных, что те тут же уверились - так оно все и было. Прямо на их глазах. Вот еще бы чуть-чуть... даже кусок платья оторвали. Эх, если бы не обвал...

Меня восхитил этот воин. Ему явно было страшно, но он не побежал впереди всех в безопасное место. Не бросил своих подчиненных. Я запомнил характерные особенности его узора - теперь смогу его найти, где бы он ни был. Может, пересекутся еще наши пути-дорожки.

Вдруг где-то далеко в горах что-то пророкотало - мне показалось, весело и добродушно, а вот солдатам, скорее всего, несколько иначе. Они одновременно все присели и настороженно заоглядывались.

- Ваша милость, может быть, пойдем потихоньку? Оставим здесь кого, предупредить чтоб, и пойдем? - не выдержали нервы у десятника.

- Нет, - твердо сказал капитан. Побледнел, как смерть, но остался непреклонен. - Дождемся здесь.

Дальше я наблюдать не стал. Нашей группе тоже пора было двигаться. В течение последующих суток я поглядывал назад, но погони больше не видел.

Мы шли внутри Грассерских гор уже четверо суток. В эту ночь я как обычно связался с женой, выяснил, что дома все хорошо, вот только жалко свекровь - на ней лица нет. Все переживает гибель сына, а поверить снам невестки, что он жив, никак не может. Я со своей стороны заверил, что со мной все в порядке, еды хватает, а каждый день приближает нашу встречу. Закончив разговор, собрался перейти к тренировкам с шаром Финь Ю, но неожиданно отчетливо ощутил зов. Это был не звук, а чувство, что кто-то во мне нуждается. Скорее это было приглашение-просьба, а не требование. Я решил откликнуться и не стал сопротивляться, когда меня слегка потянуло к источнику этого чувства.

На миг в глазах потемнело, и тут я увидел вход в знакомый лабиринт. Надпись " Если ты войдешь, то должен будешь пройти лабиринт до конца или погибнуть..." тоже никуда не делась. Мне что, опять надо пройти его? Зачем? Ладно, если надо так надо. Дело знакомое, а монстры уже почти как родные - скоро, глядишь, скучать буду, если не удастся по стенкам размазать сотню-другую. Но что-то было не так. Я огляделся, наконец, по сторонам и увидел, что не один. Оказывается позади меня стояла... Леси и круглыми от удивления глазами рассматривала вход. За суетой этих дней я так и не удосужился присмотреться к ней внимательно. А она была премилая девушка - невысокого роста, круглолицая, улыбчивая с добрыми карими глазами и волосами цвета осени, всегда заплетенными в косу. Фигура не сказать, чтобы стройная, но и на пышку тоже не тянула. Короче, она производила впечатление милой и доброй девушки. Что-то в чертах ее лица напомнило мне графа, но так мимолетно, что утверждать определенно было невозможно.

Я элементарно растерялся. Что теперь делать? Проводить ее по лабиринту? Познакомить с Финь Ю? Нет. Скорее всего, девушка еще не готова принять знания, но потенциально способна к этому. То есть, вполне возможно, передо мной будущая коллега целительница. Неужели такое бывает? Почему тогда я ни разу не слышал от Лабриано или наставницы о том, что другой целитель может проводить своего коллегу сюда? А может Леси не будущая целительница, а вполне состоявшаяся, также как я, скрывающая свою принадлежность к этой группе магов? Вопросы и вопросы. Как же получить ответы?

- Алониус, что происходит? Где мы? - растерянно спросила Леси.

- Скажи мне правду, - внимательно глядя ей в глаза, спросил я ее, - ты - целительница? Если да, тогда я помогу тебе пройти лабиринт и обрести силу.

- Целительница? - с неподдельным удивлением спросила девушка. - А разве это не выдумки?

Если бы она была той, кого я в ней подозревал, то ей не было смысла лгать коллеге. Значит, все-таки горы выявили ее потенциальные способности. Неужели, играя роль горного старца, я случайно сказал то, что есть на самом деле?

- Это сон, Леси. Всего лишь сон. Но ты подумай, не хочешь ли стать лекарем? Я уверен - у тебя получится.

- На лекаря учиться надо, - печально сказала девушка. - Кто ж меня, простолюдинку, пустит?

- Для начала тебе надо обычную схолу закончить, а потом уже что-нибудь придумаем, - бодро сказал я.

- А мне и не надо заканчивать. Меня с детских лет учили вместе с молодой госпожой. Чтобы ей скучно одной учиться не было и, чтобы наказывать можно было кого. Но леди очень не любила, когда меня наказывают, и очень старалась. А вместе с ней и я.

Вот как, подумал я. Оказывается, горничная-то весьма образованная для этого сословия девушка. Граф дал ей, по-видимому, довольно хорошее домашнее образование.

Ладно. Подумаем об этом потом, когда выйдем.

Утром Леси странно на меня посматривала, но подойти долго не решалась. Наконец, собралась с духом, и тихонько спросила, с тревогой глядя мне в глаза.

- Алониус, мне... сон один странный приснился, - она выжидающе смотрела на меня, но я никак не реагировал, - будто вы мне говорили что-то о... целителях, - она снова остановилась, но, опять не дождавшись от меня поддержки, заспешила, - вы еще сказали, что мне надо учиться на лекаря.

- Леси, - мягко ответил я, - сны часто бывают вещими. Ты это знаешь. Во снах мы можем общаться даже с умершими людьми. Они нас предупреждают, чему-то учат, о чем-то рассказывают. Если я тебе приснился - это естественно, ведь мы по пещерам, мрачным и сырым, не один день идем. Все очень устали. Но если я сказал тебе, что ты годишься в лекари, значит, так оно и есть, - легко закончил я.

Выбрались на свет мы только на десятый день и так утомились, что даже порадоваться Солано толком не смогли. Последние припасы мы доели еще вчера. Точнее, доели девушки. Мы с Протисом уже три дня урезали свои порции до предела.

Здравствуй, славная Элмория! Как-то ты меня встретишь после долгой разлуки?