Глава 29. Утром я встал довольно поздно бодрым и отдохнувшим

Утром я встал довольно поздно бодрым и отдохнувшим. Никто меня не будил с утра пораньше готовить завтрак, правда, и на сам завтрак никто не додумался разбудить. Досадно. Ну, да ладно. Попробую наладить контакт с местным поваром, авось, что-нибудь вкусненькое и перепадет в мой организм. Стоп. Только не думать о булочках с маком и изюмом, которые подают обычно со сладким крепким чаем... Нет, это невозможно. Я вздохнул и пошел мыться.

Вволю побарахтавшись в ванной, я надел чистый халат, который висел наготове и пришелся мне впору, вернулся в комнату и... не обнаружил своей одежды. Вместо нее на кресле, аккуратно разложенная, лежала чистая и выглаженная мантия с эмблемой травника, два комплекта нижнего белья на выбор, просторные штаны и рубашка. Подивившись такой предупредительности, я оделся и только собрался, было, на выход, как в дверь постучали и, после моего разрешения, в комнату заглянула служанка.

- Господин травник, завтрак подавать можно? - заметив мое удивление, объяснила. - Их милость велели вас не будить, а как проснетесь да помоетесь, подать вам завтрак.

- Хорошо, подавайте.

Девушка внесла поднос, накрытый белоснежной салфеткой. Чутьем матерой ищейки я уловил аромат свежеиспеченных булочек, копченого мяса, омлета и чая, сглотнул слюну и, не заставляя себя упрашивать..., нет, не накинулся на съестное стаей голодных волков. Процесс поедания вкусно приготовленного завтрака - это священный ритуал, а не примитивное набивание желудка. Толково съеденный завтрак - это заряд бодрости и хорошего настроения на весь день. Никогда не заставляйте себя есть то, что не нравится. От этого ни вам пользы, ни окружающим радости. Вот, например, одна моя тетушка, до того, как села на новомодную диету, была розовощекой и веселой толстушкой. Она всегда с таким аппетитом ела, что, глянув в ее сторону, даже если только-только вы решили, будто не способны больше ни кусочка проглотить, начинали вдруг испытывать голод, как после недельной голодовки. Кто ей брякнул, что ее избранник любит худеньких? Лучшая подружка, наверное. Но как-то утром за завтраком я вдруг увидел бледную, злую тетку, которая с видимым отвращением ковырялась в пучке сена, копной выложенного на ее тарелку, и с трудом узнал в ней ту хохотушку, каковой она была когда-то. Слава Богам, продлилось это не долго. Ее избранник оказался мужчиной умным. Разобравшись в причинах, он сумел деликатной ей намекнуть, что она ему больше нравится такая, какая есть.

Перед тем, как оставить меня наедине с подносом, девушка показала, где звонок для вызова прислуги, и сообщила, что их милость, господин граф, просили господина травника сразу после завтрака пройти в его кабинет.

Отдав должное всему, что было предложено мне, в благодушном настроении я направился в приемную графа, благо, располагалась она, как и говорил Протис, неподалеку. Секретарь, завидев меня, попросил подождать, заглянул к графу и пригласил войти.

В кабинете граф был вместе с капитаном. За недолгий срок нашего знакомства мне показалось, что граф никогда не расстается с ним. Дабы пресечь возможное мерзкое хихиканье должен сказать, что отношения их не выходили за рамки чисто деловых и, возможно, дружеских. Но не более того.

Мне было предложено присесть в кресло. Капитан несколько странно для меня переместился к двери и со скучающим видом кота перед прыгающим рядышком воробьем прислонился к косяку. Граф встал из-за стола и несколько раз прошелся по кабинету, видимо, не зная, как лучше начать разговор. Это меня насторожило и заставило собраться. Я за несколько секунд сформировал активный доспех, но пока не активировал его. С другой стороны, если бы было что-то для меня страшное, вряд ли меня стали бы кормить завтраком и одевать в чистое. Лежал бы сейчас на соломе в подвале, а в горне калили бы уже пыточный инструмент. Получилось бы у них или нет - другой вопрос, но могли попытаться. Наконец, граф остановился и посмотрел в упор пронизывающим взглядом.

- Прежде всего, нам с капитаном хотелось бы знать, кто вы... МИЛОРД! - с нажимом на последнем слове сказал вельможа.

По моему телу прошла волна холода, сменившаяся жаром. Я попытался еще побарахтаться и сделал удивленное лицо.

- Ваша милость...?

- Ах, оставьте, молодой человек, - поморщился граф, - признаю, лицедей из вас получился бы знатный, а шпион вряд ли, - жестом остановив мои возражения, он продолжил. - Да. Поначалу мы с капитаном приняли вас за шпиона, но потом пришли к выводу, что это не так. Можете не беспокоиться - эти подозрения с вас сняты. Слишком уж вы, извините, неуклюжи для шпиона, а так сыграть неуклюжесть дело невозможное. Знаете, что нам помогло сложить, наконец, два и два?... Ваши манеры за столом, - граф, наконец, отвернулся от меня и продолжил мерить шагами кабинет, - вчерашний ужин расставил все точки над " i". Вы выглядели очень усталым и, возможно, поэтому вели себя естественно. То, как вы пользовались столовыми приборами и обращались с лакеями, без сомнения указывает на ваше благородное воспитание. Далее всё сложилось один к одному. Ваша осанка, манера держать себя, когда вам казалось, будто никто за вами не наблюдает, речь..., кстати, мы с капитаном поспорили. Я утверждаю, что вы элморец, а он говорит - гонмарец. Но у гонмарцев речь гортанная с упором на звук " п" - " каппитан", - передразнил он гонмарцев. - Вы же говорите слишком правильно. Так коренные лоперцы не разговаривают. И еще..., признайтесь, это ведь был обрывок ВАШЕЙ мантии? Вы сказали тогда, что отрезали кусок, который торчал из-под камней. Возможно, но маловероятно, что травник покойного барона носил столь ободранную мантию, да еще заносил, не меняя, до такого состояния. Наконец, последнее. Меня истинно восхитило искусство, с каким вы оказывали помощь нашим раненым. Мне крайне редко доводилось видеть такое же. В тот момент это для нас был дар Богов. Мы могли потерять гораздо больше людей, которые, благодаря вам, теперь живы, а многие - уже и здоровы. Тогда я не задумывался, как такому мог научиться простой повар, пусть даже у очень хорошего травника. Но теперь я в это не верю. Как хотите. Вы ведь, по меньшей мере, квалифицированный травник? Признайтесь.

Я, уставившись в пол, молча кивнул. А что мне оставалось делать? Я гордым павлином прохаживался по двору, считая себя здесь самой красивой птицей, а мой язык уже намечено подать на стол в винном соусе. Мальчишка, клял я себя со стыдом. Вообразил себя самым умным. А вот получи - шпион недоделанный! Я вздохнул и решил признаться во всем, не раскрывая, впрочем, кто я такой на самом деле. В том числе свое имя. Мало ли какие планы могут быть у лоперцев на зятя интересующего их герцога.

- Да, ваша светлость. Я имею ранг ассистента травника, являясь студентом четвертого курса Королевской Академии Магических Искусств Элмории. Мой отец носит титул барона.

- Ого! - воскликнул граф. - Старшекурсник элморской академии - это же почти знахарь! Великолепно. Не хотите рассказать нам, как вы оказались у нас на пути?

- Я проходил летнюю практику в предгорьях. Однажды мы выехали с отрядом в поход за травами. В одном ущелье я свернул не туда и отстал от отряда. Бросился догонять и... заблудился. Сколько я так блуждал, я и не припомню. Еда кончилась, сумку где-то потерял, куда идти не знал. Потом вышел на какую-то заброшенную тропу и долго шел по ней. На ней часто встречались следы обвалов. Перелезая через один из них, почувствовал запах разложения и увидел сумку в руке мертвеца. Между камней видел заваленных людей. Видимо какой-то отряд попал под камнепад, - граф в этом месте кивнул, взглянув на капитана.

- Значит, все-таки завалило барона Тобиуса?

- Я не знаю, ваша светлость, был ли это означенный барон или кто-то другой. Я нашел только сумку, а в ней известный вам документ, одежду, приправы и черствую лепешку. Лепешку сразу сгрыз, одежду надел, поскольку моя мантия пришла в полную негодность.

- Зачем же выдали себя за повара? - строго спросил граф.

- Побоялся, - повинился я, - побоялся, что примут меня за шпиона, и не разбираясь...

- Убьют, - закончил за меня капитан.

- Да. Именно так, сэр. Как здесь относятся к элморцам, я толком не знал, а постоянные пограничные конфликты, о которых много слышал, заставляли подозревать, что не очень дружелюбно.

- Ерунда, - прервал меня граф. - То, что герцог Зеелиус, якобы для короля, пытается отхватить от Элмории кусок Грассерских гор вместе с Сербано, никак не касается остального Лопера.

- Но я же этого не знал! - воскликнул я. - Поэтому, согласитесь, мои опасения были не безосновательными.

Граф, поразмыслив, нехотя кивнул.

- Да. Не зная обстановки, вполне можно было бы видеть в каждом встречном жителе нашей милой страны потенциального убийцу студента-элморца, - несколько иронично согласился он.

- Дальше встретил ваш отряд, назвался поваром и до этого разговора думал, что у меня получается, - грустно сказал я.

- Следует признать, готовите вы великолепно. Не хуже, во всяком случае, моего повара в родовом замке. Это - одно из Ваших увлечений?

- Вам может показаться это неподобающим для благородного человека, но что есть, то есть.

- Ничего позорящего честь и достоинство дворянина я в таком увлечении не вижу. Например, я знавал одного герцога, который досуг свой посвящал вышиванию крестиком. Правда, выдавать себя за кружевницу-вышивальщицу ему и в голову не приходило, да и было бы весьма затруднительно при его-то росте и ширине плеч, - язвительно высказался граф.

- Но я же рассказал вам причину такового моего поведения! - воскликнул я и привстал. - А если вы считаете мой поступок бесчестным...

- Не заводитесь, милорд. Я не имел намерения оскорблять вас, - успокаивающе поднял руки граф и пробормотал, - только дуэли сейчас и не хватает.

- Потом был бой, - сухо продолжил я свой рассказ. - Как будущий лекарь, я не мог остаться в стороне и оставить раненых без помощи.

- Я уверен, вы ведь строите планы, как вернуться на Родину, - я кивнул, соглашаясь с очевидным. - Предлагаю вам сделку, - граф снова посмотрел на меня пронизывающим взглядом, в котором я прочитал отчаянную надежду. - Скрывать не буду. Мне крайне необходимо, чтобы вы помогли мне выиграть время. Я уже почти договорился с королем о включении моей дочери в список на помощь целителя, - он с яростью стукнул кулаком по столу. - Если бы не этот трижды проклятый мятеж! Может быть через год, ну, полтора максимум, мою девочку исцелили бы полностью. А теперь снова полная неизвестность. Снова поиски знахаря, способного помочь. Уговоры, просьбы, унижения и деньги-деньги-деньги... Мне не жаль этот презренный металл, но помощи знахарей хватает на полгода, лекарей - месяцев на восемь-девять. Потом это повторяется снова. У меня больше сил нет смотреть, как она страдает. Гортус уже стар и не может воздействовать магией. Он дал эликсиры и отправил в горы, чтобы хоть как-то приостановить ее угасание, и предупредил - если в течение четырех месяцев я не найду помощи, моя девочка... - он несколько раз глубоко вздохнул и жестко спросил: - Ответьте мне честно. Вы! Сможете подарить мне полгода времени, чтобы найти другого знахаря?

- Да. Могу, - твердо пообещал я, но решил добавить туману, - мне приходилось на практике сталкиваться с подобными случаями. Но имейте ввиду. Это все же риск. Моего студенческого опыта может не хватить.

- Ваше воздействие ей не навредит, если, вдруг, что-то не получится? - забеспокоился отец пациентки.

- Ни в коем случае! - заверил я его. - Самое страшное, что может произойти - это вместо полугодия мне удастся добиться отсрочки на меньшее время.

- В таком случае, я хотел бы, чтобы вы попытались. Со своей стороны, я даю вам слово - после окончания лечения дочери... и раненых стражников... выделить три десятка охраны, которая проводит вас до границы и поможет перейти ее.

Прикинув, какие еще могут быть варианты благополучного возвращения в Элморию и просто выживания здесь, сказал:

- Я согласен.

- Поклянитесь, милорд, что спасете ее, - потребовал граф.

- Клянусь, что сделаю все возможное для спасения Вашей дочери.

- Этого достаточно, - граф коротко поклонился и спросил, - как следует обращаться к вам?

- Э-э... пусть будет Алониус. Я уже привык. Своего настоящего имени я не хотел бы раскрывать.

- Боитесь, засмеют, когда узнают о Ваших горных... " заблуждениях"? - рассмеялся граф, - Впрочем, можете не говорить - это ваше право, - он перешел на деловой тон. - Что необходимо для того, чтобы начать излечение?

- Вашей дочери все необходимые препараты я дал еще в пути. Она готова к исц... к лечению при помощи магии, - надеюсь, моей заминки не заметили. - Через два часа после обеда я хотел бы приступить. Мне необходима будет помощь двух служанок, котел горячей кипяченой воды и побольше чистой, белой, желательно крахмальной, ткани. Что касается раненых, прогноз у всех положительный, но мне понадобится еще несколько дней.

- Все будет готово к указанному вами сроку. К сожалению, я завтра с утра срочно должен выехать в родовой замок. Здесь кроме двух десятков солдат гарнизона оставляю еще один десяток охраны и всех тяжелораненых. Ориентировочно вернусь через три недели. Тогда посмотрим на ваши успехи и решим, что делать дальше, в соответствии с обстановкой, - граф коротко поклонился и показал, что больше меня не задерживает.

Я дошел уже до двери, но не сдержал любопытства и все-таки спросил.

- Ваша светлость, можно задать вопрос?

- Я вас слушаю, милорд.

- Вы не боялись...? - я немного замялся. - Что я отравлю вас? - тот улыбнулся и ответил.

- Нет, не боялся. Кроме Кримуса, за вами наблюдали еще двое. Вам бы просто не удалось добавить яд незаметно. К тому же меня с детства приучали различать на вкус, добавлен ли яд в пищу и с собой я всегда ношу амулет с универсальным противоядием.

- И еще. Если бы я не был травником, как бы вы поступили, узнав, что я дворянин и элморец?

- Оказал бы гостеприимство и отпустил на все четыре стороны, - равнодушно ответил граф.

Я молча поклонился и вышел.

В назначенное время, подойдя к двери Олисии, узнал у охраны, что туда уже прошли служанки и сам господин граф. Я тихонько вошел и застал интересную картину. Девушка лежала на широкой кровати, крепко вцепившись в натянутое до подбородка одеяло. Две служанки стояли с растерянным видом возле котла с горячей водой, держа в руках вороха белой материи. Их господин, судя по всему, уже довольно долго увещевал свою дочь.

- Олисия. Милая. Это не молодой человек. Это травник, он будет всего лишь лечить тебя, а не любоваться твоими прелестями. Лекарей не надо стыдиться.

- Папа! Мне все равно стыдно. Я не могу так. Я читала в книгах, что мужчина может видеть девушку обнаженной только в брачную ночь. Тогда свершается таинство любви!

- Верно, девочка моя, - терпеливо внушал отец, - но только если речь идет о влюбленных. А этот молодой человек травник...

- А травники не могут быть влюбленными?

- Да когда бы он успел? - вскричал граф, выведенный из терпения.

- Я читала, - мечтательно вздохнула девушка, - что бывает любовь с первого взгляда! Ах, если бы он оказался благородным рыцарем, спас меня от дракона и увез далеко-далеко на своем белом коне...

- До-о-очь, - простонал граф, - ну, не говори глупости! Какие кони, какие драконы?

- Все равно! Он молодой и симпатичный. А вдруг он в меня тайно влюблен? А тут увидит голой и передумает! Нет. Нет и нет! Ни за что!

- О, Боги! Клянусь, я повешу библиотекаря. Что за макулатуру он тебе подсовывает?

- Это не макулатура. Все благородные девушки это читают. И там всё - правда! Мне рассказывала Тамилия...

- Болтушка твоя Тамилия! - прервал ее отец. - Фантазерка и пустосмешка.

- Неправда!

Чтобы прервать эти содержательные дебаты, я откашлялся и сказал.

- Обещаю, что сяду спиной к юной леди, и не буду подсматривать. Мне это не нужно - достаточно будет просто держать вас за руку, Олисия.

- Ну, вот, - обиженно надула губки девушка. Нет, все-таки девочка, - хотите сказать, что у меня и смотреть не на что?

Мы одновременно с ее отцом закатили глаза под потолок и тяжело вздохнули.

- Ну что вы, что вы, - рассыпался я в комплиментах, - Столь прелестный бутон, вы правы, не предназначен, чтобы его рассматривал ничтожный травник. Им достойны любоваться исключительно рыцари... с белыми конями, - не удержался я от шпильки.

Глаза девочки радостно засверкали, и она снисходительно, тоном сказочной принцессы, отдающей распоряжение дракону, произнесла.

- Хорошо. Я вам дам свою руку, вы отвернетесь, и подсматривать не будете. Дайте мне честное слово.

- Честное - травное, - торжественно произнес я.

- Нет, лучше поклянитесь.

- Клянусь рыпун-травой, зверобоем и шалфеем, что подсматривать не буду! - еще более торжественно сказал я.

Граф, отвернувшись, вдруг раскашлялся и так, кашляя, вышел за дверь, неопределенно помахав рукой.

Я развернул кресло около кровати спинкой к девочке, сел и, взяв её протянутую руку, сосредоточился. В этот раз для скорости и простоты я решил выводить всю гадость напрямую через кожу. Для этого собственно мне и потребовалась помощь служанок.

В этот раз в полное слияние уходить я не собирался, поскольку случай был достаточно простой, а мне еще в реальности надо было своевременно указывать служанкам, что им делать по ходу исцеления. Я даже немного забеспокоился, а получится ли у меня действовать, как раньше, отстраненно от больного. Но все прошло нормально. Образ рук больше не проявлялся и я теперь полностью прочувствовал, что он и раньше был плодом моего воображения, помогавшим на первом этапе управлять магией целителей. Время от времени я давал команду служанкам хорошенько обтереть пациентку тканью, смоченной в горячей воде, отмерял дозы лекарств и передавал выпить. Иногда девушка начинала капризничать. Дескать, не будет она пить эту горькую микстуру. Тогда я, как правило, грозил, что если она отказывается пить, тогда придется делать укол. Не знаю, что повлияло больше. Страх самого укола или то, что мне необходимо будет делать его самому и в пикантное место, которое тогда одеялом не скроешь, однако это оказалось действенным оружием.

Через два часа я улыбнулся утомленной Олисии, сказал, что мы закончили, и она может расслабиться и отдохнуть.

За дверью по коридору прохаживался ее отец. Увидев меня, он прекратил свои хождения, подошел ближе и спросил.

- Как она?

- Все в порядке, ваша светлость, - успокоил его я, - неделька прогулок на свежем горном воздухе, усиленное питание, немного эликсиров - и хоть замуж через неделю. Естественно, я буду присматривать за процессом выздоровления, но полгода у вас точно есть.

Вельможа с нескрываемым облегчением вздохнул и торжественно произнес.

- Благодарю вас. Отныне я - ваш должник, милорд. Что еще необходимо от меня?

- Ничего. Плотный ужин мне и ей. Олисии куриный бульон, отварная курица, омлет, салат - побольше петрушки и сельдерея, стакан красного вина. А завтра - всё как обычно.

- Я могу заглянуть к дочери?

- Да, пожалуйста. Она немного устала и может быть захочет спать, но важно накормить ее. Обязательно надо восстановить силы.

- Я прослежу, - пообещал граф и поспешно скрылся за дверью, но вдруг выглянул.

- Извините, господин травник, а что это за рыпун-трава?

- Не знаю, - пожал я плечами, - как-то в голову пришло...

Вечером мне пришлось выдержать нешуточный бой. Началось все с того, что за дверью я услышал какую-то возню, писк, потом упало что-то мягкое, и ко мне в комнату буквально ввалилась горничная. Одежда ее была в некотором беспорядке, волосы немного растрепаны, но на губах цвела торжествующая улыбка.

- Ну, дождешься, ты, Ралиса! Нахалка! Тебе это так не пройдет. Сегодня моя очередь! - донеслось из коридора.

- Иди-иди, красавица, - фыркнула нежданная гостья за дверь, - личико-то не забудь умыть, а то на демоницу жареную похожа.

Она повернулась ко мне, победно улыбнулась и, приблизившись вплотную мягкими кошачьими шагами, томно проворковала.

- Господину травнику надо обязательно помочь постельку расстелить, - и она ненавязчиво, глядя на меня с хищным прищуром голодной тигрицы, как на трепетную лань, разве что, не облизываясь, стала оттеснять к этой самой постели. Ой! Свента, милая. Помоги. Меня же сейчас..., да прямо здесь..., да прямо так... Вот вы на моем месте, зная мою жену, не вспомнили бы ее предупреждение про гулялку? Я не ханжа, но, поступать так, как рекомендовал молодежи один герцог, известный своей прямотой, я не мог. А тот говаривал: " Дают - е...! ", - то есть пользуйся. И он же в свое время ввел для самооправдания некое изречение: " Пользуясь благосклонностью горничной, благородный господин жене не изменяет, а просто удовлетворяет естественную надобность". Правда, когда один граф спросил его, как он относится к тому, чтобы и жена этого герцога таким же образом " удовлетворяла естественную надобность", герцог так разъярился, что наорал на всех и выгнал графа вон.

Не скрою, я отнюдь не ангел, и сластена во мне вкрадчиво зудел, что никто не узнает, да и откуда бы, а девушка сама прыгает ко мне в постель, а женщины у меня уже давно не было, а долго сдерживаться вредно для здоровья, а герцог говорил, что...

Однако, никто не узнает, кроме... меня самого.

Видимо воспоминания об этом герцоге и охладили мой пыл. Мне подумалось, могу ли я ждать от жены верности, если сам на нее не способен? Получается любая, у кого зачесалось, может затащить меня в постель, а я послушно буду с ней кувыркаться, как кобель на случке? Представил, как моя жена, оправдываясь этой самой естественной надобностью, тем, что муж далеко, а ей надо, прыгает в постель к гвардейцу, и стало мне даже плохо. Смог бы я дальше быть ей мужем? Зная себя, скажу точно - нет.

Сославшись на усталость после дороги и лечения госпожи, я с трудом выпроводил горничную из комнаты. Та перед выходом сладко потянулась, рельефно обозначив пышную грудь и бедра, указала на шнурок звонка и намекнула, что по первому зову... она придет... постелить постель. Я чуть не бросился сразу за лестницей, чтобы привязать этот шнурок к потолку и случайно не задеть ночью.