Не угодить бы в яму

Живет Геннадий Соловьев в поселке Бахта, имеет охотничий участок 1250 квадратных километров в Туруханском районе. Южно-Туруханский госпромхоз — так именовалось предприятие, куда относился этот участок и где тридцать лет ведет свой промысел Соловьев.

Прежде охотники работали на государство, добывали пушнину, ягоду, рыбу. Имели план и обеспечение под него: провиантом, заброской вертолетом. Тайга была полна охотников, давала местному населению средства для жизни.

С перестройкой все изменилось. Охотники стали предпринимателями с арендой участков. А с выходом Закона «Об охоте» «зависли в воздухе»: между районной администрацией, лесхозом и охотинспекцией. Чтобы скорректировать ситуацию, в районе создали некоммерческое партнерство «Туруханское промысловое хозяйство». Лицензии на добычу объектов животного мира теперь получают здесь. Но постоянное ожидание в перемене законов не дает уверенности промысловикам.

— Каждый момент можешь провалиться точно в яму, — замечает Соловьев.

Но тайга остается тайгой, а промысел — промыслом.

Кто в тайге хозяин?

Принимая у меня в прихожей дубленку, что «искрила» статическим электричеством, Геннадий Викторович прошелся по качеству иностранных одежд.

Прежде россиянки носили легкие, но теплые беличьи, заячьи шубки. Сейчас в ходу меха китайского производства или синтетика. Белку, зайца охотники в тайге не берут: стоят копейки. Единственный зверь, который, как прежде, ценится высоко, — соболь. Предмет не только роскоши и богатства, но и здоровья, он популярен за рубежом. 95 процентов добываемого в России соболя через аукционы отправляется за границу.

Бахта — «соболиный» поселок, известный енисейским левобережным «баргузином». В 1950-х годах сюда с Байкала завозился самый красивый, востребованный баргузинский соболь, который прижился в этих местах. «Баргузин» — главный хлеб туруханских охотников.

Весь вопрос в их мастерстве, в умении добыть ценного зверя. Да еще, может быть, в некоторых не совсем ясных моментах — ограничениях по его добыче, время от времени муссируемых в научных кругах.

— Сколько нужно лицензий на соболя, столько охотник их возьмет, и это правильно, — считает Геннадий Соловьев.

Соболь — зверек пластичный. Веками его добывали, и на генетическом уровне закрепилось усиленное воспроизводство. При излишнем росте популяции начинаются болезни и эпидемии: потомство массово гибнет.

Охотник, знающий жизнь соболя, его повадки, всегда может решить, добыть или оставить зверя. Как правило, решение принимается в пользу «добыть». Исключение составляют, может быть, отдельные участки тайги, где разбросаны поселения староверов. Семьи у них многочисленные, сыновья, подрастая, выходят на участки отцов. Площади дробятся, становятся небольшими, и выбрать пушного зверя с собакой не стоит особых трудов.

Таежные обитатели нуждаются в осторожном к себе отношении: и крупные звери, и малые птицы. В госпромхозах не всем, в том числе профессиональным охотникам, давались карабины. Сейчас это оружие в ходу у городских любителей. Хотя, казалось бы, зачем? Для самообороны лучше всего подходит двустволка: убойная сила у нее большая с близкого расстояния. Карабин дальнобоен и бьет что ни попадя. Особенно жаль беззащитную птицу. Глухарь, взлетев при опасности, садится метров через триста и чувствует себя спокойно, а это при выстреле из карабина верная смерть.

Казалось бы, поселок Бахта в туруханской тайге далеко, тут не может быть случайных людей. К сожалению, нет. По уставу Туруханское промысловое хозяйство может выдавать лицензии охотникам-любителям на закрепленный участок охотника-профессионала. Правда, при этом должно обговариваться согласование. Но какое тут согласование, когда до районного центра 500 километров!

На соболя любители не охотятся — не тот уровень. На мушку попадают в основном лоси и птица. Сколько возьмет любитель глухарей при одной лицензии — дело его личной совести. У хозяина же участка, испытанного профессионала, каждый зверь и птица на счету. Он знает, где, когда и сколько позволительно взять у природы. А пришлый любитель, не понимая того, может в один миг разрушить баланс сложной природной системы.

Бич местной тайги — туристы. По Среднесибирскому плоскогорью, впадая в Енисей, протекает почти пятисоткилометровая горно-таежная река Бахта, любимая туристами-водниками. Раньше причалит катамаран либо надувная лодка — разведут люди костер, сварят уху и отправляются дальше. С некоторых пор оккупировали водную гладь туристические компании одного из центральных районов. Построили несколько баз, закупили быстрокрылые «Хиусы». И началось: мелкие притоки и речушки, где воспроизводится рыбное поголовье, вычерпываются. На базах бросовыми пищевыми отходами прикармливаются медведи. Случившиеся нынешним летом трагедии, когда один приезжий погиб, а другой был искалечен, — от таких прикормленных мишек.