Идеология правового экстремизма

Источники, из которых черносотенцы почерпнули свою идеологию, не имели ни малейшего отношения к революционным идеям. Крайне правые опирались на известную трехчленную формулу — «православие, самодержавие, народность» — и использовали ряд постулатов славянофильства. Черносотенцы утверждали, что если были бы живы апостолы славянофильства И.С. Аксаков и А.С. Хомяков, то они непременно вступили бы в их ряды. Самое главное, что взяли крайне правые из славянофильского учения, — это резкое противопоставление России и Запада, под которым подразумевалась католическая и протестантская цивилизации. Не отрицая технических достижений Запада, идеологи крайне правых подчеркивали, что европейцы и американцы заплатили за них страшной ценой: бездуховностью, разобщенностью, узким материалистическим эгоизмом и т.п.

Подобно начетчикам допетровской Руси, черносотенцы высказывали убеждение, что все зло приходит с западных рубежей. Недаром они отрицательно оценивали реформы Петра I, пытавшегося якобы привить России чуждые ей политические и социальные институты. Одной из зловещих опасностей, в очередной раз нагрянувших в русские земли с Запада, являлось, с точки зрения черносотенцев, всеобщее увлечение социализмом. Они считали социалистическую доктрину антихристианским учением. Крайне правые обращали внимание на то, что коммунистические утопии Фурье или Оуэна ни разу не были проверены на практике. Более того, все попытки устройства коммун, основанных не на религиозном принципе, неизменно терпели крах. Они вещали, что капитализм несет с собой глубокие социальные антагонизмы. Россия, по мнению черносотенцев, имела шанс избежать буржуазного порабощения. Это убеждение, кстати, разделяли не только крайние правые, но и представители совсем иных политических направлений. Крайне правые же провозглашали, что финансовая и экономическая политика должна быть направлена к освобождению от зависимости от иностранных бирж и рынков».

Вразрез с политикой правительства, направленной на промышленную модернизацию страны, крайне правые утверждали, что «хозяйственная политика должна иметь своим руководящим началом взгляд на Россию как на страну преимущественно крестьянскую и земледельческую». Черносотенцы отдавали предпочтение мелкому ремесленному производству, требуя поставить вне закона монополистические объединения, начинавшие возникать в российских промышленных центрах.

Демократия представлялась черносотенцам самым ужасным злом, которое породил западный мир. Для крайне правых было характерно абсолютное недоверие к демократическим ценностям. Монархисты не разделяли убеждения в том, что индивидуальная свобода превыше всего. В их представлении человек всегда был частью некой общности — общины, сословия, народа. Для крайне правых ничего не значила свобода слова, они были нетерпимы к чужим взглядам. Что касается выборных учреждений, то они были убеждены в их полной бесполезности. Свое мнение они подкрепляли негативными примерами из истории демократических республик, не сумевших дать своим народам обещанных свобод и равенства. Черносотенцы утверждали, что демок­ратическая процедура принятия решений большинством голосов нелепа потому, что голос одного мудреца должен перевешивать крики миллионов невежд или, как они утверждали, «людей тупых, злобных и ничтожных».

Скептически относились черносотенцы к социалистам всех направлений, которые критиковали буржуазные свободы и обещали победу истинного народовластия после социальной революции. Крайне правые точно подметили, что практическая деятельность социал-демократов сильно расходится с их привлекательными декларациями.

В противовес демократическим институтам черносотенцы выдвигали принцип абсолютной единоличной власти. Крайне правые доказывали, что такая власть наилучшим образом приспособлена к российским условиям. Монархист Н.Н. Черняев отмечал, что «русское самодержавие есть наилучший для нашей родины способ приведения к единому знаменателю 140 000 000 умов и воль, из которых слагается воля и разум нации, тех народов и воль, из которых она состоит». В качестве самых последовательных защитников царской власти черносотенцы пользовались особым расположением императорского двора. Вместе с тем крайне правые не отождествляли существовавшие в России порядки со своим политическим идеалом. Они заявляли, что «русские государи, начиная с Петра I, хотя и продолжали именовать себя самодержавными, но это самодержавие было уже не православно-русским, а весьма близким к западноевропейскому абсолютизму, основанному не на православно-церковном и земско-государственном единении и общении царя с народом, а на праве сильного». Коренным пороком европейского абсолютизма черносотенцы считали его опору не на все население, а лишь на «сильных», т.е. на имущие слои. Черносотенцы заявляли, что главный принцип самодержавия — его над классовый характер — серьезно искажен. В программных документах черной сотни подчеркивалось: «Современный чиновничий строй, осуществляемый в громаднейшем большинстве случаев безбожными, не­честивыми недоучками и переучками, заслонил светлый образ царя от народа».

Самым уязвимым местом черносотенных программ был аграрный вопрос. Крайне правые заявляли, что «никакие меры, направленные к улучшению быта крестьян, не должны нарушать неприкосновенность земельной собственности». Лидеры черной сотни, не соглашаясь с компромиссными вариантами (частичной конфискацией земли и т.п.), предлагали ограничиться продажей крестьянам пустующих государственных земель, развитием аренды и улучшением кредита. Эта позиция обеспечила черносотенцам поддержку поместного дворянства и благосклонность правящих кругов, но одновременно ставила их в очень сложное положение в борьбе за крестьянские массы. Поэтому черносотенцы делали ставку на крестьянство западных и юго-западных гу­берний, где дискуссию по аграрным проблемам можно было легко перевести в плоскость национальных отношений.

Черносотенцы не предлагали серьезных мер для облегчения положения рабочего населения, хотя и претендовали на роль посредников между трудом и капиталом.

Более подробно была ими разработана программа по национальному вопросу. Само появление черной сотни являлось закономерным следствием национальных противоречий в Российской империи. Положение русского народа, от имени которого выступали черносотенцы, было весьма двойственным. С одной стороны, ядром империи была Россия, русский язык являлся государственным, православие было официальной религией. На национальных же окраинах проводилась грубая русификаторская политика, а национальные культуры не имели благоприятных условий для своего развития. С другой стороны, подавляющее большинство русского населения не пользовалось никакими выгодами от великодержавной политики царского правительства; уровень жизни населения центральных районов России был ничуть не Выше, а зачастую и ниже, чем на окраинах. Это позволяло черносотенцам говорить о бедственном положении коренных жителей, теснимых инородцами и иноверцами. Следует отметить, что Черновцам была совершенно чужда идея всеславянской общности, представлявшая собой краеугольный камень славянофильства и панславизма. Они указывали, что в случае объединения славян под эгидой России страна столкнется с дополнительными осложнениями. Ведь в самодержавное и православное государство вольются народы, частично исповедовавшие католицизм и привыкшие к конституционному строю.

Даже в границах империи черносотенцы не помышляли о славянском единстве. Поляки, как тяготевшие к Западу католики, воспринимались ими как тайные враги России. Вместе с тем крайне правые исходили из представления о полной тождественности русских, украинцев и белорусов. В данном случае они следовали официальной идеологии, которая отказывалась видеть в украинцах и белорусах самостоятельные народы и считала их языки простонародными жаргонами.

В программных документах черносотенных союзов провозглашалось: «Русская народность, как собирательница земли Русской и устроительница Русского государства, есть народность державная, господствующая и первенствующая». Крайне правые разделили территорию страны на «коренные русские области» и национальные окраины. По их мнению, в число коренных областей входила часть территории Литвы, Польши, Казахстана. Крайне правые предлагали предоставить русским преимущественное право на приобретение и аренду казенных земель, заселение свободных территорий. Привилегии распространялись на всю империю. Что касается «коренных областей», то там преимущественные права превращались в исключительные. Например, черносотенцы требовали продавать и сдавать в аренду частные земли только русским людям.

Главным стержнем черносотенной идеологии был антисемитизм. Они не только поддерживали все законодательные ограничения относительно евреев, но и требовали его дальнейшего ужесточения. Черносотенцы предлагали лишить евреев всех прав, изгнать их из всех учебных заведений, где учатся христианские дети. Одновременно евреям запрещалось открывать собственные учебные заведения. Список профессий и промыслов, которыми черносотенцы предлагали запретить заниматься евреям, охватывал почти все виды человеческой деятельности. Черносотенцы домогались, чтобы все проживавшие в России евреи были немедленно признаны иностранцами, но без каких бы то ни было прав и привилегий, предоставляемых всем прочим иностранцам. Они подчеркивали, что хотели бы возбудить «энергию евреев в деле скорейшего переселения в собственное царство и обзаведения собственным хозяйством». В своих предвыборных программах черносотенцы даже обещали, что поднимут вопрос о создании еврейского государства и будут содействовать переселению туда евреев, «каких бы материальных жертв такое выселение ни потребовало от русского народа».

Черносотенный антисемитизм подпитывало социальное напряжение в «черте оседлости», где существовала острая конкуренция между ремесленниками различных национальностей. Учитывая непропорционально высокую долю евреев в торгово-промышленной среде, можно сказать, что антисемитизм здесь являлся своеобразной формой классового протеста. Характерно, что крайне правые использовали антисемитские лозунги даже в регионах, где полностью отсутствовало еврейское население.

Монархисты исходили из убеждения, что самодержавная власть отвечает интересам коренной нации и ее лояльных соседей. Что же

касается смуты в государстве, то она, по мнению черносотенцев, провоцировалась нерусскими элементами. Евреи, сохранившие свою религию и культуру, слабо поддававшиеся ассимиляции, шедшие в первых рядах национально-освободительного движения, идеально соответствовали образу враждебных инородцев. Добавим, что многочисленные еврейские общины за пределами империи давали повод говорить о том, что евреи служат главным проводником западного влияния. Черносотенцы утверждали, что древний народ Израиля, претворяя в жизнь ветхозаветную идею своей избранности и исключительности, задумал завоевать все остальное человечество и осуществить это не силою оружия, а хитрыми интригами, моральным разложением и экономическим закабалением. Широко разветвленным заговором руководит тайный центр — «международное правительство», его органами являются масонские ложи. Крайне правые внесли свою лепту в обширную литературу о еврейско-масонском заговоре, используя «протоколы сионских мудрецов» и другие фальсифицированные документы. По некоторым вопросам черносотенцы высказывали различные суждения: одни утверждали, что все республики и конституционные государства уже завоеваны евреями, и только страны с сильной монархической властью, в том числе самодержавная Россия, остаются последней преградой; другие, наоборот, указывали, что Россия выбрана первой жертвой ужасного заговора.

Характеризуя черносотенную идеологию в целом, можно констатировать: она являлась своеобразной реакцией самых различных социальных слоев на резкие и бурные перемены в экономической и политической жизни России на рубеже двух веков. Эта идеология содержала одновременно консервативные и самые экстремистские элементы. Их социальной опорой были поместное дворянство, терявшее свое привилегированное положение, и в то же время значительная часть беднейшего населения, которую пугали разрушение привычного уклада, необходимость приспосабливаться к новым условиям и т.п. Парадоксально, что выведенное из состояния векового равновесия патриархальное население с готовностью подхватывало лозунги и правого и левого экстремизма.

Крайний национализм черносотенцев, с одной стороны, был порождением великодержавного сознания, заложенного вместе с созданием российской государственности и укреплявшегося по мере расширения границ империи. С другой стороны, «истинно русские» подняли свой стяг тогда, когда империя начала задыхаться под грузом проблем и в движение пришли завоеванные, а также мирно присоединенные окраины; «господствующая и первенствующая» же нация оказалась едва ли не в худшем положении, чем остальные народы.

Уровень дискуссий, концепций, аргументов в правой среде был (за редким исключением) ниже, чем у либералов или революционных радикалов, и это обстоятельство не могли изменить блестящие специалисты по отдельным отраслям знаний, встречавшиеся в рядах черной сотни. Но даже до предела упрощенные публикации были не доступны для понимания основной массы черносотенцев. Поэтому крайне правые чаще, чем другие партии, взывали не к разуму, a к чувствам людей, многократно повторяли одни и те же формулы заклинания и никогда не придавали особого значения противоречиям в своих программах. Интуитивно нащупывая способы воздействия на массовое сознание, они являлись в России своеобразными пионерами в этой области.