Эпизод четвертый Мелодрама

В середине января, наконец, то наступила зима. В Колпаках выпал снег. У дверей знакомого домика даже навалило сугроб – видать давно никто не заходил. Кот Валера пробрался по снегу к дверям, поскребся, робко помяукал и ушел спать в магазин. Стояла пронзительная тишина. Полная зловещая луна мрачно глядела с фонарного столба. Вечерело.

В домике сидели всё те же три друга, пили пустой чай, молчали.

- А ведь Карлссона то поймали – нарушил молчание Емеля.

- На кол посадили? – без интереса спросил Мук.

- Да нет – Емеля подложил под щеку руку – Оказался он никаким не Карлссоном, а степным пингвином, сбежал оттуда пару лет назад и здесь окопался. В общем, оставили его в гнезде, только на цепь посадили.

- Кормят хоть? – Мук отхлебнул из чашки.

- Да есть там какая-то тетя, подкармливает.

- У него ещё и тетка есть? – наконец-то заинтересовался Мук.

- Тетя, тетя, чем жуете... – пробормотал Кощей в чашку.

- Да не его тетя, а просто Тетя – вяло ответил Емеля.

- Приходите, тетя Лошадь, нашу детку покачать – опять пробормотал Кощей.

Мук с Емелей посмотрели на Кощея, но ничего не сказали.

- А за что его так, Пингвина-то нашего? – Мук явно оживился.

- За подрыв – брякнул Емеля.

- Ох, ни хрена себе – обрадовался Мук – значит, он все-таки подорвал кого-то фейерверком нашим, силен Пингвинище.

- Да не за тот подрыв, а за подрыв авторитета. В общем, не под того рыл, ну и нарылся.

- Рыло рыло и нарыло – тихо сказал Кощей.

- Кощеюшка, ты как себя чувствуешь? – забеспокоился Мук.

- Да, чего-то ты не того – поддержал Емеля – заговариваешься вроде.

- Да я и сам замечаю – грустно ответил Кощей – всё стихи в голову лезут, да всё чужие. Вчера, вот, Акт заполнял, смотрю в седьмом пункте написано «Уши врозь, дугою ноги, и как будто стоя спит», моей рукой написано, а я не помню. И не радует ничего, и жалко как-то всех. Вон Пингвина этого жалко.

- Да чего его жалеть то урода? – возмутился Емеля.

Кощей посмотрел на него укоризненно – Что мы фашисты животину на цепь сажать? А ещё Тетя эта, кто её знает, что она ему в миску подсыплет. Надо гуманнее быть, поймали и сразу в расход, чтоб не мучился.

- Так он в книгу какую-то занесен, нельзя их так, Гринпис замучает – стал оправдываться Емеля.

- Ну, тогда домой в степи отправить, дать ему сухарей, штаны сменные и пусть себе сайгаков гоняет.

- Пойду, покурю – Емеля встал из-за стола.

- Да кури здесь. Чего теперь-то – остановил Емелю Мук.

- Не, пойду. Нет риска, нет и интереса. Да и подышу – Емеля вышел из комнаты.

- Слышь, Мук, - Кощей придвинулся к Муку – а говорят, что авторитет то, на котором Пингвин спалился, ты.

- Ну, может, и я – потупился Мук – ты же, Кощей, сам в законе, понимать должен.

- Да я понимаю. Только ведь этот ластоногий полный дурак был, с ним справиться то проще, а вдруг умного найдут?

- Да где найдут то – развеселился Мук.

- Ну не знаю – протянул Кощей – мне тут всё сны какие-то странные снятся – то адыги на лошадях, то лошади на адыгах. Не к добру это.

- Тьфу, на тебя – закрестился Мук – не дай бог.

- Вот и я говорю – Россия для русских. Хватит уже, нахлебались – замитинговал Кощей.

Мук совсем развеселился – Ты, где тут русских то видал, в зеркале что-ли. Так оно кривое.

- А Емеля – растерялся Кощей.

- А ты знаешь как его полное имя. Эммануил. Эм-мануил, понял? Нашу ж точку в народе Тель-Авив на Ижоре кличут.

Хлопнула дверь и в комнату ввалился Емеля. Морда с мороза красная. Валенки отряхнул и гаркнул – Ну что, молодцы, пригорюнились?

Мук аж подпрыгнул – вот бес красносельский, потише нельзя, мы, чай не молодые уже.

Кощей со значением посмотрел на Емелю – А что, Емелюшка, поговаривают, свалить ты от нас хочешь? Это как понимать то?

- Ну, было предложение – не стал ломаться Емеля – к соседке перейти.

- Да ты ж женатый – ахнул Мук.

- Ну не в мужья же. В работники – объяснил Емеля.

- Нужен мне работник: Повар, конюх и плотник. А где найти мне такого служителя не слишком дорогого? – как то даже с угрозой пропел Кощей – Ну и ты что?

- А я что, я думаю.

- Повар делает компоты, это очень хорошо – продолжал с напором Кощей.

- Думает он – вскочил Мук – мы, значит, тут все не думаем, а он думает.

- А ты чего, Мучьяморда, раскричался? – возмутился Емеля – сам то к Рыбьему Глазу давно ли собирался?

Мук с Емелей стали хватать друг друга за грудки, крича – Сам такой, сам такой!

Кощей вдруг встал из-за стола пошел в угол, лег на диван и отвернулся к стенке.

Мук с Емелей еще потолкались немного и уселись, тяжело дыша, за стол.

- Чего это с ним? – Мук посмотрел в угол.

- А кто его знает. Он какой-то странный последнее время. То стихами говорит, то зубами скрипит – шепотом ответил Емеля.

- А еще сны дурные видит. Кощей, а, Кощей, ты чего? – озабоченно спросил Мук, обращаясь к телу на диване – ну вставай чайку попьём.

Кощей не отвечал и не поворачивался.

- Кощей, ну чего ты, не бери в голову, брехня всё это. Ну, куда я пойду, какой из меня работник, я ж инвалид – Емеля подошел к дивану и нерешительно терся о валик.

- Да кто его возьмет то – поддержал Мук – А мне тоже и тут хорошо. Что я там, у Рыбьего Глаза не видел. На девчонок тех без слез не взглянешь, сам знаешь. Ну давай, вставай.

Кощей заворочался, засопел – Что взаправду не уйдете?

- Век воли не видать – заголосили хором соратники.

- Ну, тогда давайте чай пить что-ли.- Кощей встал, одернул саван и сел к столу.

- А может, накатим по чуть-чуть – захихикал Емеля.

А чего, помянем заодно пташку божию – обрадовался Мук.

- Тьфу, тьфу, тьфу, пташек этих к ночи поминать не стоит – солидно сказал Кощей – а выпьем мы, братцы, за домик наш.

- Банзай! – радостно заорали самураи - Gottmituns!

Тем временем на Колпаки опустилась ночи. С неба сыпал крупный красивый снег, а полная румяная луна благодушно прислушивалась к голосам, доносившимся из маленького домика в деревне.

Мир полон радости и счастья

Но край родной милей всего

И так прекрасно возвращаться

Под крышу дома своего

Под крышу дома своего.