Я рисую

Да, я рисовать превосходно умею.
Лишь дайте бумаги листок побелее,
Хороший еще карандаш и резинку,
И я нарисую любую картинку.

Хотите позировать? Да или нет?
Скорехонько Ваш нарисую портрет.
Пожалуйста, сядьте вот здесь, у окна,
Где каждая черточка ясно видна.

Чуть выше головку! Так, поза чудесна.
Серьезней! Смеяться сейчас неуместно.
Замрите! Волос непокорная прядка
Изящной прически не портит порядка.

Успешно и споро работа идет:
Глаза нарисованы, брови и рот.
Теперь подбородок рисую и нос,
А также пушистую шапку волос.

Деталь упустить неуместно такую:
Прелестные ушки я Вам нарисую
Но только не слишком-то длинные все же,
Ведь иначе будет совсем не похоже.

Теперь поработать резинкой, вот так,
Немножко подправить… О, сущий пустяк.
Довольны вы будете, кажется мне,
Ведь сходство достигнуто, право, вполне.

Идите, смотрите, хвалите не всуе:
Не правда ли, я превосходно рисую?

Ах, от страха чуть дышу я

«Ах, от страха чуть дышу я,

Завтра в гости Вас прошу я

В мой спокойный сельский дом.

Не испытывая зависть,

Переплюнуть не пытаясь,

Королевский Ваш прием,

Угощу Вас очень просто,

Но питательно и вдосталь

В благодатной тишине.

Фу! От радости далече,

Если праздник страх калечит…

На фига такое мне?

(Лафонтен)

Пьер Сегерс

Как мир поживает

— Как мир поживает?

— А что с ним случится?
История тащит
Его колесницу.

— Как жизнь протекает?

— Да, в общем всё то же;
Но сердце сдает,
И морщины на коже.

— А как же с любовью?

— От частых дождей
Пути к ней размыты,
Покончено с ней.

Булат Шалвович Окуджава

В земные страсти вовлеченный

В земные страсти вовлеченный,

я знаю, что из тьмы на свет

однажды выйдет ангел черный

и крикнет, что спасенья нет.

Но простодушный и несмелый,

прекрасный, как благая весть,

идущий следом ангел белый

прошепчет, что надежда есть.

Земля изрыта вкривь и вкось

Земля изрыта вкривь и вкось.

Ее, сквозь выстрелы и пенье,

я спрашиваю: «Как терпенье?

Хватает? Не оборвалось —

выслушивать все наши бредни

о том, кто первый, кто последний?»

Она мне шепчет горячо:

«Я вас жалею, дурачье.

Пока вы топчетесь в крови,

пока друг другу глотки рвете,

я вся в тревоге и в заботе.

Изнемогаю от любви.

Зерно спалите — морем трав

взойду над мором и разрухой,

чтоб было чем наполнить брюхо,

покуда спорите, кто прав...»

Мы все — трибуны, смельчаки,

все для свершений народились,

а для нее — озорники,

что попросту от рук отбились.

Мы для нее как детвора,

что средь двора друг друга валит

и всяк свои игрушки хвалит...

Какая глупая игра!