Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Светоний «Жизнь двенадцати Цезарей»






 

Гай Светоний Транквилл (Gaius Suetonius Tranquillus) - римский биограф, снискавший известность благодаря своему произведению «Жизнь двенадцать Цезарей» («De vita Caesarum»). Происходил из всаднического сословия. Его отец был военным трибуном XIII легиона, однако, оказавшись в гражданскую войну на стороне потерпевшего поражение императора Оттона, был вынужден выйти в отставку. В правление Домициана Светоний был отправлен в Рим обучаться ораторскому искусству. Там он позже преподавал риторику, занимался адвокатской практикой. Благодаря дружбе с Плинием Младшим, который оказывал ему покровительство, Светоний занимал ряд постов на государственной службе. Когда же Плиний Младший был назначен правителем Вифинии, Светоний отправился с ним в качестве секретаря. После смерти Плиния и возвращения в Рим он получил пост главного государственного архивариуса, а позднее при императоре Адриане несколько лет занимал важную и влиятельную должность секретаря императора, через руки которого проходила вся переписка Адриана. Однако в 121 году Светоний лишился должности, по-видимому, в связи с какой-то придворной интригой, и жил в сельском имении. Дата его смерти неизвестна, в некоторых источниках приводится 135 год, другие ограничиваются указанием " после 122 года". Из многочисленных исторических, историко-бытовых и филологических сочинений Гай Светония Транквилла целиком дошли до нас только " Жизнь двенадцати цезарей" (в 8 книгах) и часть " О грамматиках и риторах" из большого труда, посвященного знаменитым деятелям римской литературы. " Жизнь двенадцати Цезарей" содержит жизнеописания 12 римских императоров от Цезаря до Домициана[4]. Труд посвящён префекту претория Гаю Септицию Клару. Первые страницы книги не сохранились.

Биографии изложены не в хронологической последовательности. Сначала Светоний рассказывает о происхождении каждого правителя, о ранних годах его жизни, о его общественной деятельности, затем переходит к частной жизни, свойствам характера, внешности. Завершает каждую биографию рассказ об обстоятельствах смерти императора.

По оценке Гаспарова, «Светоний лишен литературного вкуса: он не заботится о художественной отделке слога, он однообразен и сух»[5]. В отличие от Тацита, исторические пружины событий и психологические мотивировки мало занимают автора. Он приводит только фактологическую канву, изобилующую бесчисленными анекдотами, достоверность которых зачастую вызывает сомнение. Именно поэтому подход к пониманию этого источника должен быть крайне критическим.

Сочинение Светония бесценно в том отношении, что оно проливает свет на домашнюю, интимную сторону деятельности римских императоров. Именно к «Жизни двенадцати цезарей» восходят наиболее расхожие мотивы и сюжеты, связанные с императорами (конь Калигулы, актёрские упражнения Нерона, слова Веспасиана «деньги не пахнут», гладиаторское приветствие Ave, Caesar, morituri te salutant). Взгляд автора не искажён сенаторскими предрассудками. За идеал правителей он принимает «божественных» Августа и Тита.

Занимательность изложения способствовала популярности этого сочинения как у современников, так и в позднее время.

Кроме того, пикантные подробности личной жизни правителей гарантировали «Двенадцати цезарям» популярность как в античности, так и в Новое время. Это произведение представляло собой настолько тщательный обзор обстановки того, что вплоть до начала систематических археологических исследований в XIX веке именно по сообщениям Светония было принято судить о том или ином императоре из числа Флавиев и Юлиев-Клавдиев.

На английский язык «Жизнь двенадцати Цезарей» перевёл Роберт Грейвс. Русскоязычный вариант представили М. И. Ильинский (первое издание 1776 года), В. А. Алексеев (1904) и М. Л. Гаспаров(1964, серия «Литературные памятники»).

 


 

Историографический обзор

 

 

На сегодняшний день деятельность Октавиана Августа выступает в роли объекта исследования для многих ученых преимущественно как создателя принципата. Подобный интерес к персоне Августа прослеживался с незапамятных времен. Мы посчитали своим долгом обозначить работы, прямо или косвенно касающиеся интересующей нас проблемы. Исследование принципата — или более широко - ранней Римской империи - началось одновременно с зарождением этой политической системы. Среди современников Августа стоит упомянуть труды Азилия Поллиона и Тита Лабиена (Ливия). Октавиан Август, как человек и как государственный деятель, еще в самой древности вызывал противоречивые суждения. При его жизни и в первые годы после его смерти в римской историографии, и даже более широко — в римской литературе, возникло явно выраженное апологетическое направление. Оно было представлено такими историками, как Николай Дамасский и Веллей Патеркул. Существовало, несомненно, и другое направление — критическое, оппозиционное, представители которого отстаивали взгляды и лозунги «последних республиканцев», но от их произведений до нас практически ничего не дошло. Более поздние историки, начиная с Тацита, дают, как правило, двойственную оценку, но зато она оказывается довольно подробной и содержательной.

Например, сам Тацит в начале «Анналов», вскоре после того как он делает свое знаменитое заявление об отсутствии у него «гнева и пристрастия» (sine ira et studio), приводит весьма своеобразно построенную характеристику Октавиана Августа. Она основана на мнениях и высказываниях римлян вскоре после смерти престарелого императора, причем сначала группируются положительные высказывания, а затем — отрицательные. К первым относится перечисление почетных должностей и званий Августа, подчеркивание его любви к отцу, т.е. к Юлию Цезарю, и оправдание этой любовью инициативы в гражданской войне, затем указание на созданный им новый политический строй без царской власти и без диктатуры, на расширение государства и обеспечение его безопасности, на украшение Рима и, наконец, на то, что насилие употреблялось лишь в редких случаях и для того, чтобы сохранить мир и покой для большинства.

Однако затем приводятся и противоположные высказывания, согласно которым любовь к отцу была лишь предлогом для борьбы за власть, делаются намеки на причастность Октавиана к смерти Гирция и Пансы, говорится о захвате первого консулата силой и об обращении войска, полученного для борьбы с Антонием, против самого государства. Безусловно осуждаются действия Октавиана во время проскрипций и раздела италийских земель. Затем идут обвинения в коварстве и обманах, в злоупотреблении казнями, в недостаточном почитании богов и даже столь типичные для тех времен пересуды и сплетни по поводу семейных дел и жизни. Замечательнее всего в этой двойственной характеристике то обстоятельство, что сам Тацит ничем и никак не выдает своего собственного отношения к личности Августа[6].

С наиболее полной и развернутой характеристикой мы, как и следовало ожидать, сталкиваемся в биографии Октавиана Августа, написанной Светонием, послужившей источником для данной работы, которая тоже носит на себе отпечаток двойственности.

Тем не менее, концепция и логика данного историографического обзора не может и не должна быть сконструирована только вокруг хронологического аспекта. Кажется весьма оправданным представить основную монографию, без которой разговор об Августе в наше время не имеет смысла. Это работа историка античности, специалиста по истории Древнего Рима, доктора исторических наук Н.А. Машкина «Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность» (1949г.). Машкин исследовал проблемы перехода от Республики к Империи, а также взаимоотношения провинций с Римом, культуру Рима и Римской Африки. В этой работе Н.А.Машкин исследовал принципат как форму государственности, его генезис, идеологию и социальную сущность. Упомянутое исследование Машкина основано на обширном материале, почерпнутом из различных источников (письменных, эпиграфических, нумизматических и др.). Автор изучает основы принципата, рассматривая его как политическую форму правления, изобретенную Августом, и приходит к следующим выводам: принципат возник в результате классовой борьбы и гражданских войн.
Опорой Августа была, конечно, армия, а также крупные рабовладельцы, в интересах которых принцепс принимал многие свои решения. Провозглашенная Августом цель установить римский мир (Pax Romana) объективно вела к консолидации основных привилегированных социальных групп римского общества. Принципат как определенный политический порядок должен был разрешить задачи, стоящие перед рабовладельцами всего Средиземноморья, а не только города Рима, а переход к империи был не только политическим, но и общественным переворотом[7]. Кроме того, стоит отметить мнение Машкина относительно избранных нами источников. Так, например, он весьма аргументированно полагает, что в оценке личности Августа Светоний крайне не последователен[8]. Помимо этого следует упомянуть о наличии у Машкина ряда интересных статей, так или иначе касающихся периода, нами изучаемого, например рецензия на книгу Р. Сайма «Roman revolution» (1947г.) и «Третий ценз императора Августа» (1949г.). Обе работы напечатаны в «Вестнике Древней Истории».

С годами историки написали множество работ об особенностях устройства империи, деятельности Августа и его личности в целом. Хотя, как уже упоминалось выше, последнему уделялось на так много внимания, ученых прежде всего интересует фактологическая, а не психологическая сторона вопроса. Тот же Н.А.Машкин писал: «В настоящее время трудно назвать другую проблему античной истории, которая обсуждалась бы в исторической литературе с таким постоянством, как история принципата»[9].
Проблема принципата интересовала и современника Машкина Р.Ю.Виппера. В своей работе по истории Древнего Рима он пишет, что принципат по его мнению начался с тенденции к всевластию одного лица, концентрации силы в руках одного человека, что и стало итогом социальных преобразований в Риме[10].
Тогда как Дион Кассий, римский историк греческого происхождения (III в. н.э.), в своем сочинении «Римская история» доказывает, что, напротив, Октавиан Август стремился именно к тому, чтобы создать и укрепить монархию. Но делал он это с «доброго согласия людей, чтобы никоим образом не казалось, что она [монархия] им навязана». Более того, сенаторы просили принцепса «сохранить единовластие», и Октавиан будто бы поневоле согласился принять самодержавную власть[11].
С точки зрения Виппера, данные Диона страдают отсутствием «реальных мотивов», ибо политический актер Август «играл свою великолепную феерию», а публика приняла «пьесу за правду». Речь всё же шла о государственном перевороте, считает Виппер. Образование принципата, пишет историк, это кризис римского и италийского общества, совершавшегося «под давлением империи, то есть колониальных войн и приобретений». Связывает он эти события в значительной степени талантами и выдержкой Августа, с его умением преподнести факты должным образом[12].
Продолжая линию такого рода рассуждений, особое внимание личным качествам Октавиана, сыгравшим роль в его политической карьере, уделяет В.Н. Дьяков в своей «Истории древнего мира». Оценивая события второго триумвирата (43г. до н.э.) и причины выдвижения Октавиана, онпришел к следующему выводу: к 42 г. до н.э. триумвират военных вождей (или коллегиальная диктатура) преобразовался в единоличную диктатуру Октавиана, который оказался наиболее ловким, цепким и целеустремленным, беспощадно проводил проскрипции и конфискации.
Став единоличным правителем, Октавиан не пошел по пути Цезаря и не вернулся к его системе военной диктатуры (или военной монархии эллинистического типа). Его целью было превращение солдатской диктатуры в диктатуру военно-рабовладельческую[13].
Несколько другого мнения придерживается С.Л.Утченко, считавший, что Октавиан достиг как наследник Цезаря и несомненный продолжатель его традиции. Этим он объясняет тот факт, что триумвиры были врагами сенатской олигархии, а их главной целью стало уничтожение старой знати, а главной опорой - не плебс, потерявший всякое политическое значение, а профессиональная армия[14].
Еще одним ученым, придающим значение функции политического авторитета Октавиана, был С. И. Ковалев. Он писал, что 44 года правления Августа являются переходной эпохой, когда революция временно была раздавлена, и рабовладельцы могли насладиться спокойствием и порядком. Преклонение перед Октавианом объясняется, по его мнению, окончанием гражданской войны: имущие классы охотно отказались от республики, а римский сенат поднес Октавиану титул Августа (Священного). Не было надобности в том, чтобы провозглашать себя открыто монархом, поскольку власть Августа была ни чем иным, как монархией, хотя и под видом республики[15]. Иными словами, личные качества Августа спровоцировали подобный исход событий в общественно-политической жизни.
Современный ученый Шифман И.Ш. Развивает идею авторитета Октавиана до более серьезных масштабов. В отличие от Суллы и Цезаря, считает он, никогда не стремился к одиозному в глазах римлян царскому титулу. Власть принцепса основывалась на его личном авторитете, он стал как бы патроном всех римских граждан. Август был не только порождением своей эпохи, но и ее воплощением. Его общественно-политическая деятельность полностью соответствовала требованиям времени. По мнению Шифмана, в качестве государственного деятеля Август явно превосходил своих современников, даже таких блестящих, как Цицерон и Цезарь[16].
Другим крупным исследователем рубежа эпох в истории Древнего Рима является А.Б.Егоров. Будучи автором немалого количества работ по интересующей нас тематике, как то «Цезарь, Август и римский сенат», «Рим на грани эпох. Проблема рождения и формирования принципата» и т. д., Егоров явлется продолжателем дела Машкина, но уже в постсоветском пространстве. В своей докторской диссертации он показывает, что генезис империи происходил еще до формального объявления Октавиана принцепсом[17].

Относительно единоличного правления Августа и его эгоистичных намерений писал и такой ученый, как Я.Ю. Межерицкий. По его мнению, Август руководствовался принципом республиканизма, а точнее - «республиканскими жестами». Он предпочел консульский империй диктатуре - это была демонстрация идеи восстановления республики. Сенат это понимал, но римская знать понимала и то, что неспособна руководить не только империей, но и городом.
Республиканизм, который составлял политический смысл римского традиционализма, был не только почвой, на которой выросла идеология принципата, но и его каркасом, основой. Так или иначе, тридцать лет власти Августа - это единовластное правление. Более того, в дальнейшем происходило перерождение идеи республиканизма как в массовом сознании, так и в идеологии властителей[18].

Еще одной особенной чертой многих историков, пишущих труды о деятельности Октавиана Августа, стоит назвать тот факт, что прослеживается особое течение сравнительного анализа черт или деятельности его наряду с другими древнеримскими правителями, политическими деятелями и другими известными личностями. К подобным работам можно отнести статью Рязанова В.В. «Политические цели иметоды Секста Помпея и Октавиана Августа», книгу Петрякова А. «Великие Цезари. Творцы Римской империи», работу Дмитриенко В.В. «Властители Рима».
Что касается зарубежной литературы, то исследование проблемы деятельности и личности Августа в ней было связано с усилением интереса к эпохе римского цезаризма.
Одной из ранних работ по проблеме является вышедшая в 1930е гг. в Германиии книга историка А. Промерштейна «О становлении и сущности принципата», в которой анализируются философские и идеологические основы ранней империи (Primerstein A. Vom Werden und Wesen des Prinzipats. Muenchen, 1937).
В книге Р. Сайма «Римская революция» (Syme R. Romen Revolution. Oxford, 1939) Октавиан назван революционным вождем. Революционными мерами автор считает проскрипции и передел земель итальянских городов. Установление принципата было прологом к власти партии Октавиана, составлявшей основу новой олигархии. Но Август, проявляя свой политический гений, стремился к компромиссу со старой аристократией[19]. Смена правящего класса, считает Сайм, и была основным содержанием римской революции. Однако Сайм не придерживался присущего многим зарубежным исследователям отрицательного отношения к моральным качествам Августа и его характеру.
Так многие западные историки и мыслители давали Октавиану резко отрицательные характеристики. К таким ученым можно отнести, например, Э.Мейера и Г. Ферреро, считавших что Август действительно восстановил республику, но из-за того, что аристократия была не склонна реализовывать свои гражданские права, установление единоличной власти стало неизбежным.
Из современных зарубежных работ наиболее ярко выделяется книга Р. Холланда «Октавиан Август. Крестный отец Европы», вышедшая в 2010 году. Книга эта носит скорее просветительский, нежели научный характер, хотя написана с претензией на достоверность.

Таким образом, стоит отметить, что имеющаяся на сегодняшний день историография деятельности и личности Октавиана Августа и, в частности, ставящая своей целью не изучение принципата как такового, а скорее психологического его обоснования, весьма обширна. Историки исследуют личность Августа с разных аспектов: как политических, социальных, культурных, так и психологических. Однако учитывая неугасающий интерес к этой теме и все новые и новые выводы ученых по, казалось бы, давно изученным источникам, нужно признать, что личность Августа как политика и человека с чувствами и мыслями представляет собой интерес для всякого историка, поскольку она по-прежнему кроет в себе немалое количество тайн и загадок, а источники таят в себе тот фрагментарный материал, который ждет своего осмысления и систематизации.


 

Глава 1. Политическая деятельность Августа

 

 

Октавиан Август был одним из самых выдающихся деятелей Древнего Рима. Его имя сохранилось в потомстве наряду с именами Александра Македонского и Юлия Цезаря. Еще при жизни его – правителя Римского государства – стали называть «божественным Августом».

Октавиан родился 23 сентября 63 г. до н. э. Его отец Гай Октавий происходил из привилегированного сословия всадников. По материнской линии Октавиан приходился внучатым племянником Юлию Цезарю. Покровительство Цезаря помогло Октавиану рано вступить на политическое поприще. Еще в детстве он отличался необычайными способностями. Когда ему исполнилось 12 лет, во время похорон своей бабки Юлии Октавиан произнес яркую, запомнившуюся современникам речь. Цезарь осыпал юношу милостями и незадолго до своей кончины усыновил его и назначил наследником[20].

Убийцы Цезаря бежали, наиболее видные противники погибшего диктатора также разъехались из столицы, сенат бездействовал. По собственному признанию, Август покарал убийц приемного отца: «Тех, кто убили моего отца, их я удалил в изгнание, в соответствии с законными приговорами суда совершив над ними месть, а после этого, когда они пошли войной на государство, дважды победил в сражении». (RGDA, II) Октавиан был с радостью встречен ветеранами Цезаря и народом, ожидавшим, что наконец, Октавиан, получив наследство, выплатит каждому жителю Рима обещанные 300 сестерциев. Октавиан подтвердил, что выплатит народу завещанные деньги, и взял, согласно тогдашнему обычаю, имя своего приемного отца. Теперь он стал именоватьсяГай Юлий Цезарь Октавиан.[21]

Однако получить наследство Октавиану оказалось не так просто. Консул Антоний захватил деньги Цезаря и оставшиеся после него документы. Он объявил, что выборы консулов производить не следует, так как Цезарь уже назначил на наступающий год, т. е. 43 г. до н. э. всех должностных лиц. Но в действительности это было не так. Антоний сам поставил на все должности своих родственников и преданных людей. Политические дуэли Августа и Марка Антония занимают немалую часть в описаниях Светония. Так, например, рассказывая о недовольствах народа Августом, Светоний ссылается на проделки Марка Антония и на слухи, распускаемые последним относительно Октавиана. (Suet., Aug, XVI). В оценке деятельности раннего Августа Светоний отличается крайней категоричностью, обнаруживая причину его недостатков в поступках других людей. То же касается и моментов пыток пленных солдат. (Suet., Aug, XIII, XV). Однако как мы обнаружим позже, подобное отношение Светония к Августу непостоянно.

Октавиан потребовал от Антония передать ему, как законному преемнику, наследство Цезаря. Антоний отказался. Октавиан обвинил его в измене и в присвоении завещанных ему денег. Он продал часть собственного имущества и роздал народу деньги. Этот поступок привлек к Октавиану симпатии солдат и бедноты. Несмотря на то, что при этом юный Август снискал неприязнь многих землевладельцев и ветеранов (Suet., Aug, XIII), наследник Цезаря мгновенно из малоизвестного человека сделался самым популярным из всех оставшихся после смерти Цезаря политических деятелей. После того, как два легиона перешли на сторону Октавиана, он передал их вместе с набранными на собственный счет воинами в распоряжение сената для борьбы с Антонием (RGDA, I-VI). Август не только в этом месте в «Деяниях», но и далее называет воинов своими, хотя формально войска (а, следовательно, и воины) могли быть только республиканскими, а не чьими бы то ни было лично. Грандиозные военные и дипломатические успехи он относит исключительно на свой счет.

По совету Цицерона сенат объявил Антония «врагом отечества». Во главе направленного против него армии были поставлены выбранные законным путем два консула и Октавиан, которому предоставили командование его двумя легионами. Октавиана не смущало, что он оказался в одном лагере с убийцами его приемного отца. Он стремился к власти любыми путями и возможностями. Начинается череда граджанских войн. От Светония мы узнаем о пяти, которые вел Август: мутинской, филлипийской, перузийской, сицилийской и актийской (Suet., Aug, VIII).

Войска двинулись к городу Мутине, на севере Италии, где стояли легионы Антония. Произошло решающее сражение. Войска Антония были разбиты. Оба консула пали в бою, и Октавиан остался единственным командующим. От природы осторожный, он не решился преследовать отступающие войска Антония, и те, переправившись через Альпы, спустились в Нарбонскую Галлию. Здесь стоял со своими легионами Марк Эмилий Лепид, один из ближайших сподвижников Цезаря. Войска Антония объединились с войсками наместника Галлии Лепида. Теперь в их распоряжении оказалось 17 легионов, и они двинулись на Италию.

В августе 43 г. до н. э. войска Октавиана подошли к столице, и вскоре 19-летний юноша был избран консулом. Однако Октавиану нужны были союзники, ведь он не был достаточно силен, чтобы править единолично. Октавиан начинает переговоры с Антонием, с Лепидом. На островке, лежащим посреди реки По, в течении трех дней шли переговоры самых влиятельных политиков Рима. Каждый предъявил свои требования. Полководцы Антоний и Лепид добивались казни своего главного врага – Цицерона. Вначале Октавиан отстаивал своего недавнего союзника, но затем все-таки сдался. Союз трех был заключен. Его назвали вторым триумвиратом[22].

В последних числах ноября 43 г. до н. э. войска трех полководцев торжественно вошли в Рим. В народном собрании был проведен закон, согласно которому, участникам триумвирата – триумвирам – вручалась неограниченная власть на 5 лет для «устройства государственных дел».

Войска триумвиров насчитывали около 30 тысяч пехотинцев и 40 тысяч конных воинов. Опираясь на эти силы, триумвиры захватили большинство римских провинций и разделили между собой. Октавиан получил Африку, Нумидию, а также острова Сицилию, Сардинию, Антоний – Северную Италию, а Лепид – те провинции, которые лежали за Альпами – Нарбонскую Галлию и Испанию. Италия оставалась в совместном управлении всех трех. Но самыми богатыми, восточными провинциями по-прежнему владели Брут и Кассий, а на море хозяйничал пиратский флот Секста, сына Помпея. Впоследствии, многие методы, используемые в годы гражданских войн Секстом Помпеем и Октавианом последний использовал при создании нового государственного устройства – принципата, а его наследники привлекали этот опыт еще шире. Историческое значение Секста Помпея заключается в том, что своей деятельностью он способствовал формированию прогрессивного для того времени государственного строя и переходу всей античной цивилизации на новую стадию – от полиса к империи[23].

Для борьбы с ними триумвирам требовались большие средства. Солдаты ждали вознаграждения, а государственная казна была пуста. Триумвиры решили конфисковать и продать земли 18 крупнейших городов Италии. Кроме того, опубликовали так называемые проскрипционные списки, в которых были перечислены граждане, подлежащие казни с конфискацией имущества. Одни попали в эти списки как враги Цезаря, другие за то, что были богаты, а правительство нуждалось в деньгах. Нелегко было и простому народу. Новые власти постоянно изобретали новые налоги и пошлины.

После того, как три полководца объединились во второй триумвират и по ходатайству Октавиана было отменено постановление об амнистии убийцам Цезаря, собиравшим тем временем войска и средства в восточных провинциях, и решено было начать с ними войну.

Началось наделение ветеранов землей – было выделено 18 городов Италии, тех самых, у которых были конфискованы земли, а жители этих городов лишались земли, рабов, инвентаря в пользу новых владельцев, им же раздавались земли, конфискованные у проскрибированных. Погибло более 300 сенаторов, 2 тысячи всадников, за вознаграждение жены доносили на своих мужей, дети на родителей, рабы на господ. Время это осталось в памяти римлян как время ужаса и хаоса[24]. Словно в свое оправдание в «Деяниях» Август пишет, что «одержав победу, я даровал пощаду всем гражданам, которые молили о ней» (RGDA, III). Светоний, однако, не разделяет подобной оценки Августом самого себя, утверждая, что Октавиан был весьма жесток и кровожаден, полон страшных идей самоутверждения, восхищаясь Александром (Suet., Aug, XVIII).

Наводить порядок на Восток отправился Антоний. Лепид вскоре был отстранен от дел. Октавиан, получивший западные провинции, остался в Италии. Секст Помпей укрепился в Сицилии, зачисляя в свой флот оптиматов и рабов. Его суда мешали подвозу зерна в Италию, а парфяне, используя ослабление Рима, захватили Сирию, и только с большим напряжением сил их оттеснил Вантидий Басс. Между тем Октавиан проводил в Италии наделение землей ветеранов. Изгоняемые собственники пытались сопротивляться. Жена Антония Фульвия и его брат Луций вели против Октавиана агитацию. Собрав лишенных своих имений землевладельцев Этрурии, Умбрии, Сабинской области и навербовав войско, они начали военные действия. Движение это было подавлено, но едва не привело к разрыву между Октавианом и Антонием. Под давлением армии мир был восстановлен, и в Брундизии было заключено соглашение между Антонием и Октавианом, которое скреплялось браком Антония с сестрой Октавиана Октавией, так как Фульвия к этому времени умерла. Италийские землевладельцы прекратили сопротивление. Некоторые перешли на положение арендаторов, многие выселились в провинции. Те, кто сохранил свои земли в Италии, стремились к возможности беспрепятственно вести свое хозяйство, владеть имуществом и рабами. Того же желали и получившие землю ветераны. Плебс требовал дешевого хлеба. Все это заставило Октавиана и Антония заключить с Секстом Помпеем соглашение, по которому ему предоставлять в управление Сицилию, Сардинию, Корсику, а также Пелопоннес, служившие у него рабы признавались свободными, бежавшая к нему знать получала право вернуться в Рим, а он обязывался не принимать более беглых рабов, доставлять в Италию зерно. Однако это соглашение оказалось непрочным, и Секст снова стал давать убежище беглым рабам. Тогда Октавиан начал с ним войну, которая была объявлена войной против беглых рабов. На деле Секст Помпей ни в какой мере не был вождем рабов. Он был политическим авантюристом, стремившимся к власти. Чтобы добиться её, он использовал имя своего отца, привлекавшее к нему остатки республиканцев, и готов был за отсутствием войска вооружать рабов, как делали это Клодий, Милон, и сам Гней Помпей Старший[25].

Окончилась война с Секстом победой военачальников Октавиана. Но он нарушил свое обещание, разослав тайный приказ, по которому 30 тысяч рабов были в один день схвачены и возвращены господам. Это вероломство привлекло к Октавиану сердца италийских собственников. После победы над Секстом Помпеем популярность Октавиана в их среде растет. Сенат присудил ему новые почести (RGDA, IX-X).

С этого времени Октавиан стремится сблизиться со знатью, вернувшийся из Сицилии. Внешним выражением этого был его брак с Ливией Друзой, разведенной женой не менее знатного Клавдия Нерона. Октавиан объявил проскрипции оконченными, недоимки по налогам на военные нужды аннулированными. В торжественной речи он обещал, что по истечении вновь продленного на пять лет срока полномочий триумвиров и после возвращения Антония с Востока республика будет восстановлена.

Война с парфянами, которые при поддержке враждебного к Риму населения заняли тем временем Сирию, требовала присутствия Антония на Востоке. Военные действия Антония были, в общем неудачны. Правда, его войскам удалось вытеснить парфян из Сирии, но продвинуться на территорию зависимой от Парфии Антропатены Антоний не смог. К слову о внешних войнах, Август, по словам Светония, лично вел только две из них — далматийскую и кантабрийскую (Suet., Aug, XX).

В это же время в Италии Октавиан пытался с воинами, отбирая землю у мирных жителей и раздавая ее ветеранам, что вызвало против него всеобщее недовольство. 1 января 32 г. до н.э. оканчивался срок полномочий триумвиров. В этот день Октавиан выступил в сенате и огласил попавшее к нему завещание Антония, в котором тот приказывал похоронить его в Александрии, а своим наследником объявлял сына Клеопатры от Юлия Цезаря – Цезарион. Дети Клеопатры от Антония получали по этому завещанию римские провинции на Востоке Финикию, Сирию, Армению, а также еще не завоеванную Парфию.

Октавиан представлял войну с Антонием как борьбу Рима с восточным «варварством». Среди рабовладельцев Италии, стремившихся к прекращению гражданских войн, а также восстановлению «исконно римских» начал, эта агитация пользовалась большим успехом.

Октавиан умело использовал всеобщее недовольство поведением Антония, чтобы свалить на него вину за жестокости первого периода правления триумвиров. Все в Риме обвиняли в преступлениях против государства.

Октавиан понимал, что завоевание Египта принесет ему не только необходимые средства, но и желанную популярность. Однако сделать это было не так легко. В распоряжении Антония еще оставались 11 легионов, флот Клеопатры и огромная египетская казна. Но у Антония не было уже прежней энергии и уверенности в себе и в своих солдатах.

Летом 30 г. до н. э. Октавиан начал вторжение в Египет одновременно с востока и запада. Легионы Антония перешли на сторону Октавиана. Антоний покончил жизнь самоубийством, бросившись на меч. Клеопатра попала в руки Октавиана. Узнав, что тот хочет отправить её в Рим, чтобы во время триумфа в цепях провести за своей колесницей, она лишила себя жизни. Как она погибла, точно неизвестно, но рассказывают, будто бы она покончила с собой, используя ядовитую змею.

Октавиан обошелся с населением Египта довольно милостиво. Он не позволил солдатам разграбить Александрию, не превратил Египет в римскую провинцию, а сделал своим личным владением, которым управляли назначенные им чиновники. Все доходы с этой богатейшей страны шли в личную казну Октавиана. Казни сторонников Антония были немногочисленными. Октавиан приказал только убить (казнить) сына Цезаря от Клеопатры – Цезариона и старшего сына Антония (от первой жены) Антилла. Детей Антония от Клеопатры взяла на воспитание сестра Октавиана Октавия, бывшая жена Антония (Suet., Aug, XVII).

Возвратившись в Италию, Октавиан заплатил ветеранам обещанные деньги. Солдаты, отслужившие свой срок, получили почетную отставку и земельный надел. Укрепилось также частное мелкое и среднее землевладение, зиждившееся на труде рабов. Верховное право распоряжения землей перешло главе государства, и собственники уже не опасались новых аграрных законов, принятых плебсом. Их собственность на землю стала такой же прочной, как собственность господина на раба[26].

После гибели Марка Антония и завоевания Гаем Цезарем Октавианом Египта, закончился период гражданских войн. Единым правителем огромной Римской державы с этого момента стал Гай Юлий Цезарь Октавиан. Он открыл своим правлением новый период в истории Рима – период Римской империи.

Совершилось это в 30 г. до н. э., и Октавиан стал единственным правителем Рима и всех его владений. В 29 г. до н. э. Октавиан возвратился в Рим и с триумфом отпраздновал свою победу. Он торжественно сложил с себя сан триумвира и взамен его получил от сената и комиций звание императора. В «Деяниях» же Август весьма подробно пишет о собственных титулах и званиях (чего Светоний, например, старается избегать). Октавиан сообщает, что «дважды я отпраздновал овацию, трижды курульные триумфы и 21 раз был провозглашен императором» (RGDA, IV).

Еще до этого он был пожизненно наделен правом народного трибуна. Но, несмотря на это, положение Октавиана не было достаточно прочным. Не прекращались попытки переворота, мятежи и заговоры. Однажды ночью возле его спальни схватили некоего харчевника из иллирийского войска с ножом на поясе, который сумел обмануть стражу. Тогда так и не удалось установить, был ли он сумасшедшим или притворялся – даже пыткой от него не добились и слова. Светоний осуждает подобную жестокость Августа, не оправдывая жестокие пытки страхом императора за собственную жизнь (Suet., Aug, XIII)

Лишь однажды, в 19 г. до н. э., когда императора не было в городе, плебс попробовал выставить своего кандидата на роль консула. Им был эдил Эгнатий Руф. Он вызвал симпатии плебса после того, как организовал за свой счет отряды рабов, которые тушили частые в Риме пожары. Но сенат не одобрил его кандидатуру и в городе начались волнения. Весть об этом дошла до Августа, и он поспешил возвратиться в Рим. Волнения были быстро остановлены, а Эгнатий брошен в тюрьму, где и закончил свой жизненный путь. После этого Октавиан распорядился, чтобы пожарные команды, которые назывались когортами стражи, были организованы за государственный счет.

Но каждый из заговоров Октавиан своевременно раскрывал по доносам и ликвидировал их еще до того, как они становились опасны. Кроме этого, возложив на себя роль цензора, он провел большую чистку в сенате, исключив из него бывших сторонников Марка Антония, а также других враждебных лиц. Октавиан распустил большую часть легионеров, позаботившись о том, чтобы они в будущем не выступили против него. В Риме он оставил только свою личную охрану – преторианскую гвардию, которая пользовалась большими привилегиями по сравнению с остальными легионерами. Светоний с уважанием относится к этим действиям Августа, называя это возвращением Сената в подобающее состояние (Suet., Aug, XXXV). Вероятно, именно начало деятельности Августа как единоличного правителя и окончание гражданских войн послужило сменой оценки Светонием его личности в лучшую сторону.

Октавиан организовал также четвертую декурию, решавшую вопросы о мелких денежных тяжбах (Suet., Aug, XXXII). ПО словам Светония, Август тщательно подходил к судебным делам и усердно ими занимался (Suet., Aug, XXXIII), что, однако, встречает некоторые противоречия со словами того же Светония, совсем недавно осуждавшего Августа за крайнюю жестокость и кровожадность. Подобная резкая смена мнения вызывает вопросы относительно того, откуда черпал сведения Светоний, но мы вернемся к этому вопросу позднее.

Сам Август, говоря о данных преобразования, не преминул подчеркнуть, что тем самым «восстановил традиции предков» (RGDA, VIII).

Армия была сокращена до 25 легионов, набиравшихся из римских граждан. Им были приданы пешие когорты и конные алы, которые набирались из провинциалов. Все эти части были размещены на границах государства или в провинциях, где могло возникнуть какое-либо недовольство. Командиры легионов, бывшие одновременно и наместниками провинций, подчинялись непосредственно Августу. Вероятно, осознавая, что после стольких лет гражданской войны страна нуждается в мире и желает спокойной жизни, Октавиан заметно сократил завоевательные устремления Римской империи. Как Светоний, так и сам Август уделяют значительное внимание тому факту, что ворота в храм Януса, которые, как известно, являлись символом войны, за время правления Октавиана запирались трижды, тогда как за всю предыдущую историю это происходило два раза (Suet., Aug, XXII; RGDA XIII).

Чтобы обезопасить Рим от нападений варваров, Октавиан построил много укрепленных лагерей вдоль естественных границ государства по Рейну и Дунаю и приступил к сооружению могучего оборонительного вала между этими реками. На Востоке Октавиан стремился к завоеванию Парфии и укрепил границу, проходившую по Евфрату[27].

В Риме на Марсовом поле был воздвигнут беломраморный алтарь мира в честь того, что Октавиан сумел «даровать мир, какого римляне не знали за всю свою историю». Стремясь оставить о себе добрую память, Октавиан начал перестраивать Рим, используя средства, какие ранее шли на завоевательные войны. Было возведено и восстановлено много великолепных зданий во всех районах города (Suet., Aug, XXIX, XXX; RGDA, XX). Создан форум Августа, но при этом, по словам Светония, храмов с свою честь Октавиан «строить не дозволял ни в какой провинции, иначе как с двойным посвящением ему и Риму». (Suet., Aug, XCVIII).

Начав как преемник Цезаря, Октавиан считал нужным склонить на свою сторону плебс и армию, хотя народные собрания в Риме фактически утратили значение, а затем и вовсе перестали собираться. Правда, народ получал раздачи, для него устраивались зрелища – так называемые секулярные игры, «крайне яркие», по словам Светония (Suet., Aug, LXVIII); были также изданы некоторые законы в пользу плебса, в том числе особые выплаты (RGDA, XV). Тем самым Октавиан хотел обеспечить поддержку масс. Вместе с тем для создания любых коллегий требовалось специальное разрешение. Организация недозволенной коллегии приравнивалась к вооруженному захвату общественного здания. Плебс, таким образом, был поставлен под жесткий контроль [28].

Август стремился распространять взгляды, оправдывающие его режим. При этом он никогда не спешил с принятием решений и тщательно все обдумывал (Suet., Aug, XXIV). Искусной группировкой материала Октавиан создает впечатление, что он принес людям «Золотой век» и возвратил римлянам добрые нравы и обычаи предков.

13 января 27 г. до н. э. Октавиан объявил, что он отказывается от всех предоставленных ему полномочий и «восстанавливает республику». В действительности это торжественное заявление ничего не значило. Октавиан не собирался отказываться от своего единовластия, которого он достиг ценой таких больших усилий. Еще в 28 г. до н. э. Октавиан провел чистку сената, исключив из числа сенаторов около 200 человек, которых он счел непригодными заседать в высшем государственном совете. Имя Октавиана теперь значилось первым в списке сенаторов. Он был объявлен «принцепсом»- почетным главой сената. Как первый в списке сената, он получил право раньше всех высказывать свое мнение на заседании, и никто из сенаторов не рисковал ему возражать. Так как главу государства называли теперь принцепсом, то и государственный строй, созданный Октавианом и просуществовавший около 300 лет, принято называть принципатом.

Формально Октавиан подчеркивал, будто он установил Республику. Была полностью сохранена видимость подобного государственного управления, но Октавиан вел весьма тонкую политическую игру. Благодаря умело разыгранной в 27 г. до н. э. комедии, Октавиан получил такие полномочия, которые создали ему весьма особое положение в Республике.

Формально центральным органом власти в Риме оставался сенат. Регулярно созывались трибутные комиции, на которых выбирались римские магистраты. Сенат также назначал наместников, которые управляли римскими провинциями. Но все это совершалось под полным контролем Октавиана, который между 27 и 23 г. до н. э. постановлениями, получил ряд постов, закрепивших его исключительную власть.

Принципат Августа представляет собой определенный этап в развитии римского царизма. Опорой в данном случае является слой рабовладельцев, однако и среди них не было солидарности. Правительство Августа при этом сохраняло свою самостоятельность. Эти два пункта создавали юридическую неясность и неопределенность власти. Машкин выделяет две задачи принципата:

1) консолидация господствующего класса;

2) город-государство уступает место империи.

Он считает это шагом назад по сравнению с республикой[29].

При подобной формальной системе выборности и торжестве феодальных отношений порядок, установленный Августом, оказался очень прочным.

При этом как Светоний, так и Август не делают акцента на единоличности власти Октавиана. Светоний так и вовсе указывает на похвальную скромность нового правителя: «имени «государь» он страшился как оскорбления и позора» (Suet., Aug, LIII). Август же подчеркивает роль Сената в получении им полномочий. (RGDA, IX).

Свои магистратуры и полномочия Август перечисляет частично в IV и частично в VII главах. Видимо, перечень всех полномочий, приведенный в одном месте, слишком противоречил создаваемому автором образу «восстановителя республики». Неупоминание же какого-либо из них, в свою очередь, противоречило бы идее создания величественного образа «правителя республики». Возможно также, что разбивая свои полномочия на группы, автор просто создавал себе возможность несколько раз указать на их республиканский характер. О должности, длительное время являвшейся основой его власти, Август говорит только, что «был триумвиром для устроения государства в течение десяти лет непрерывно»[30], не упоминая, что магистратура эта установлена вопреки обычаю предков. Сам он называл основой своей власти трибунат, хотя из того же текста «Деяний» ясно, что Август видел несоответствие своей tribunicia potestas полномочиям традиционного народного трибуна: получение этой власти не от плебейских комиции, фактическая ее бессрочность, лишь эпизодическое назначение коллеги (причем по просьбе самого Августа). Август прямо говорит, что tribunicia potestas была ему установлена для того, чтобы его личность «всегда была священной и неприкосновенной», что, на первый взгляд, соответствует республиканской конституции. Однако, при более глубоком рассмотрении вопроса мы видим, что ей противоречат две очень существенных детали. Трибуны, как магистраты римской республики, действительно считались священными и неприкосновенными, но, во-первых, таковыми делала человека именно должность, и с личностью это никак не было связано, а во-вторых, в соответствии с традицией должен был быть ограничен срок[31]. То, что в данном случае священной бессрочно объявлялась личность Августа, как раз и говорит о том, что сама его власть носила скорее монархический характер, чем республиканский, и именно так и воспринималась современниками (RGDA, IX). Вчитываясь в текст «Деяний», мы можем видеть, что отдельные фразы и целые главы никак не вписываются в идею «восстановленной республики», провозглашенную в источнике. Октавиан не раз указывает на династическую преемственность, разумеется, не в обоснование законности своей власти, но как на факт, имеющий большое значение.

Необходимо рассмотреть социальное расслоение тогдашнего Рима. Основную роль продолжало играть сословие сенаторов. Принадлежность к нему определялась, в первую очередь, знатным происхождением, а также имущественным цензом не менее миллиона сестерциев. Светоний подчеркивает, что важным Август считал чистоту крови римского народа (Suet., Aug, XL). Здесь расходятся мнения многих ученых-историков: Машкин, например, разделяет позицию Светония[32], тогда как Рязанов считает, что бОльшую роль для Августа играло не происхождение, а пригодность человека к службе[33].

Касательно военных дел мы не находим схожих сведений в источниках. Светоний и Август делают акценты на разных моментах. Так первый пишет, что Октавиан ввел множество новшеств в военной сфере (Suet., Aug, LVI), а сам Август отмечает скорее прирост территорий и возвращение статуй в завоеванные азиатские храмы, подчеркивая собственную нравственность (RGDA, XX, XXIV).

Август тщательно пересмотрел и старые законы о семье и ввел новые: например, о роскоши, о прелюбодеянии, разврате, о подкупе, о порядке брака для всех сословий. Этот закон он хотел сделать строже других, но бурное сопротивление вынудило его отменить или смягчить наказания, дозволить трехлетнее вдовство и увеличить награды. Но и после этого лишь однажды на всенародных играх всадники стали настойчиво требовать от него отмены закона: тогда он, подозвав сыновей Германика, на виду у всех посадил их к себе и к отцу на колени, знаками и взглядами убеждая народ не роптать и брать пример с молодого отца. А узнав, что некоторые обходят закон, обручаясь с несовершеннолетними или часто меняя жен, он сократил срок помолвки и ограничил разводы[34].

Таким образом, Август, трижды возвращаясь к законам о семье во время принципата, принял специальные полномочия «куратора нравов». Чтобы разъяснить выше приведенный пример, необходимо уточнить, что законы эти предписывали всем гражданам страны вступать в брак и иметь детей. Люди, которые не соблюдали их, ограничивались в праве наследования и занятия различных должностей, и напротив, люди, у которых было трое и более детей, получали ряд привилегий и государственных пособий.

В то же время, в соответствии с этими законами, предписывалось строго блюсти нравы. Отцу давалось право убить любовника дочери и дочь, которых он поймал на месте преступления. Муж был обязан подать в суд на свою неверную жену, ее «сообщника», которые в свою очередь лишались части имущества и высылались на пустынные острова Средиземного моря. Если же муж в суд не подавал, то любой гражданин имел право обвинить его в сводничестве. Все это, по мнению Августа, должно было воссоздать древнюю семью.

Законы эти встречали ожесточенные сопротивления среди высших слоев населения Рима, но это и не удивительно, так как они содержали внутренние противоречия. Они были направлены на укрепление власти мужа и отца, но дозволяли государству вмешиваться в замкнутый некогда мир фамилии и уже не муж, а суд карал неверную жену. Это противоречие постепенно все более и более разрастались и в самом конце существования римской империи привело почти к полной замене власти главы фамилии государственной властью. Поскольку подобные административные меры прямым образом связаны с моральными взглядами самого Августа, мы считаем необходимым завершить разговор о политической деятельности Октавиана и перейти к следующей главе.

Таким образом, к концу своего длительного 44 - летнего правления путем целенаправленных и многочисленных реформ Августу и стоящим за ним кругам господствующего класса удалось решить многие больные вопросы и проблемы римского общества и государства, которые столь остро проявились во время гражданских войн. Были заложены прочные основы рождающейся Римской империи как нового типа античной государственности и имперского рабовладельческого общества, новой средиземноморской культуры. При этом сведения, почерпнутые нами из источников, дают более верное обоснование тех или иных поступков, придавая цепочке причинно-следственных связей полноту образа.

 


 

Моральные качества Августа

 

 

Значительную часть исторического анализа роли Августа в истории Древнего Рима помимо изучения его политической деятельности, несомненно, играет и морально-нравственная сторона. Как мы уже выяснили в первой главе, все решения и поступки Августа-политика спровоцированы определенными внутренними рассуждениями и идеями. Моральная сторона Октавиана отразилась и в наших источниках.

Характер Августа остался в известной мере загадкой. В период возвышения он, вне всякого сомнения, был порой беспринципен и жесток, и стремление к власти представлялось его главной страстью. Подобную информацию получаем мы из книги Светония. Истории о постоянном желании прийти к власти любым путем отражаются в некоторых деталях (Suet., 4 Aug, XV, XVII, XIII). Однако, обретя власть, Октавиан, по словам Светония, смягчился и развил в себе качества образцового государственного деятеля. Он избавился от недостатков, имевшихся в юности, и почил среди всеобщего уважения и любви. Светоний пишет: «[Август] далек от стремления распространить свою власть, отпускал заложников»; «слава о такой достойной его умеренности побудила даже индийцев и скифов просит через послов о дружбе Августа и римского народа» (Suet., Aug, XX; RGDA, XXXI, XXXII). Подобную смену в оценке моральных качеств Августа Машкин объясняет тем, что документы, которыми пользовался Светоний для описания событий раннего периода, относятся к лагерю аристократии, настроенной против Августа, а поздние источники ближе к официальным документам[35]. Машкин отмечает при этом максимальную фактологическую насыщенность произведения Светония, оговаривая при этом, что последний часто использует слухи и анекдоты.

Стоит заметить, что Август обладал блестящими талантами в области политики и управления. Его административные реформы, особенно реорганизация армии, были прекрасно продуманы и умело проведены в жизнь, пройдя испытание временем. Кроме того, Октавиан был поразительно чуток к общественному мнению и умел манипулировать им. Ему удалось примирить с собой все классы, даже остатки высшей знати. Он с успехом потакал республиканским настроениям образованных слоев общества и объединил их в поддержке нового государственного устройства. Главное доказательство значимости его трудов можно видеть в том, что созданная им государственная система просуществовала без особых изменений в течение трех веков.

Во второй части посвященной Августу части «Жизни двенадцати Цезарей» мы обнаруживаем подробное описание некоторых черт внешности Августа и его повседневных привычек. Разумеется, в автобиографии Октавиана мы подобной информации не найдем в силу иных мотивов написания произведения. Тем не менее, Светоний пишет, например, что Август легко переносил насмешки и недовольство властью (Suet., Aug, LVI), вел довольно аскетичный образ жизни: неприхотливо питался, просто одевался (Suet., Aug, LXXVI, LXXVII, LXXIII). Детей воспитывал в таких же порядках (Suet., Aug, LXXVII). Именно за эти качества своего характера, как считает Светоний, снискал Август славу, почет и уважение среди населения (Suet., Aug, LVII).

Наиболее подробным описанием личности Августа выделяется LXVI глава:

«Дружбу он завязывал нелегко, но верность соблюдал неуклонно и не только должным образом награждал заслуги и достоинства друзей, но и готов был сносить их пороки и провинности – до известной, конечно, меры. Когда погиб Галл, доведенный до самоубийства нападками обвинителей и указами сената, Август поблагодарив за преданность всех своих столь пылких заступников, не мог удержаться от слез и сетований за то, что ему одному в его доме нельзя даже сердиться на друзей сколько хочется. В свою очередь, и сам требовал от друзей такой же привязанности как при жизни, так и после смерти. Хотя он нимало не домогался наследств и никогда ничего не предпринимал по завещаниям людей незнакомых, но к последним заветам друзей был необычайно чувствителен, и если в завещании о нем упоминалось небрежно и скупо, то непритворно огорчался, а если почтительно и лестно, то непритворно радовался. Когда завещатели оставляли детей, он или тотчас передавал им свою долю наследства и отказанные ему подарки, или же сохранял ее на время их малолетства, а в день совершеннолетия или свадьбы возвращал с процентами» (Suet., Aug, LXVI).

Как мы видим, Светоний крайне лестно отзывается о моральных устоях Августа, что, вероятно, является результатом направленной политики последнего. Как будет написано ниже, Август намеренно создает себе образ благочестивого правителя ради снискания всеобщего уважения и создания единоличной власти.

Итак, как уже было сказано в предыдущей главе, свои магистратуры и полномочия Август перечисляет частично в IV и частично в VII главах. Видимо, перечень всех полномочий, приведенный в одном месте, слишком противоречил создаваемому автором образу «восстановителя республики». Неупоминание же какого-либо из них, в свою очередь, противоречило бы идее создания величественного образа «правителя республики». Возможно также, что разбивая свои полномочия на группы, автор просто создавал себе возможность несколько раз указать на их республиканский характер. О должности, длительное время являвшейся основой его власти, Август говорит только, что «был триумвиром для устроения государства в течение десяти лет непрерывно», не упоминая, что магистратура эта установлена вопреки обычаю предков. (RGDA, I). Сам он называл основой своей власти трибунат, хотя из того же текста «Деяний» ясно, что Август видел несоответствие своей tribunicia potestas полномочиям традиционного народного трибуна: получение этой власти не от плебейских комиции, фактическая ее бессрочность, лишь эпизодическое назначение коллеги (причем по просьбе самого Августа). Автор деяний прямо говорит, что tribunicia potestas была ему установлена для того, чтобы его личность «всегда была священной и неприкосновенной»[36], что, на первый взгляд, соответствует республиканской конституции. Однако, при более глубоком рассмотрении вопроса мы видим, что ей противоречат две очень существенных детали. Трибуны, как магистраты римской республики, действительно считались священными и неприкосновенными, но, во-первых, таковыми делала человека именно должность, и с личностью это никак не было связано, а во-вторых, в соответствии с традицией должен был быть ограничен срок. То, что в данном случае священной бессрочно объявлялась личность Августа, как раз и говорит о том, что сама его власть носила скорее монархический характер, чем республиканский, и именно так и воспринималась современниками. Подтверждает понимание императором своего всевластья сообщение о том, что он «передал государство из своей власти в распоряжение сената и народа римского». Здесь автор «Деяний» прямо признает, что государство целиком и полностью находилось в его власти.

Вчитываясь в текст «Деяний», мы можем видеть, что отдельные фразы и целые главы никак не вписываются в идею «восстановленной республики», провозглашенную в источнике. Октавиан не раз указывает на династическую преемственность, разумеется, не в обоснование законности своей власти, но как на факт, имеющий большое значение. Юлия Цезаря он везде называет своим отцом, рассказ о хлебных и денежных раздачах начинает с указания на завещание своего предшественника, часто упоминает других родственников (причем с обязательным указанием на родственные связи: сын, зять, пасынок) (RGDA, XV). Повествование о сыновьях Августа позволяет узнать о том, что юноши должны были занять место у государственного руля вместе с отцом, а позднее, очевидно, и вместо него. Им «из уважения к заслугам отца» были оказаны почести, не вполне соответствующие республиканским нормам, и сделано это было если не по указанию, то, во всяком случае, с согласия Августа. Император устраивал зрелища от имени своих сыновей и внуков, что должно было сделать их популярными, а значит, подготавливало к их власти и народ, и их самих (RGDA, XXII). Август считал это необходимым в момент организации зрелищ, но и позднее, при составлении и окончательном редактировании текста «Деяний», когда сыновья и внуки уже не могли стать его преемниками, продолжал считать свою династическую политику правильной и достойной включения в перечень прославляющих его дел. Из текста «Деяний» читатель должен заключить, что народ относился к их автору с уважением, почтением или любовью, намного превосходящими обычное уважение к магистратам. Так, замечание о том, что на его выборы «собралось такое множество народа со всей Италии, какого никогда не было в Риме до тех пор», и другие, подобные, - это осознанное указание на исключительность автора текста, оправдывающую выход его власти за рамки республиканской конституционной традиции. Эта «исключительность» нашла отражение и в постройках. Август рассказывает об Алтаре Фортуне Возвращающей, алтаре, посвященном «Августову миру» и других сооружениях, так или иначе его прославляющих (RGDA, XI). Отказ от некоторых почестей представлен в RGDA как заслуга императора. Однако, совершенно очевидно, что пресечение чрезмерных изъявлений преданности не было излишне активным: так, Август приказал убрать свои скульптурные изображения - но лишь после того, как их стало очень много, и не преминул указать в «Деяниях» сколько их было, из какого материала они были выполнены и как его изображали (RGDA, XX, XXIV). Даже упоминание о почестях, оказанных другим лицам, в конечном итоге служит возвеличению автора «Деяний».

Почестям, так или иначе связанным с войском или войной, почти целиком посвящена отдельная IV глава. Здесь перечисляются триумфы, овации, многократное провозглашение императором. Военные успехи показаны как основа авторитета императора, но за этой мыслью просматривается другая - на военных достижениях основана и сама его власть. Почести сакрального характера (жертвоприношения, включение имени в салический гимн) более всего напоминают о власти обожествляемых восточных царей. Сенат, должностные лица, отдельные граждане могли оказывать принцепсу почести из подобострастия или, как он и стремится показать, - в благодарность за его заслуги. Но и в том, и в другом случае, очевидно, что те, кто возносил почести, видели в Октавиане кого угодно: царя, освободителя, патрона, благодетеля, тирана, dominus, - но только не магистрата республики. Сам же он счел такое противоречие малосущественным в сравнении с возможностью нарисовать отеческий облик.

Автор «Деяний» и помимо почестей не раз указывает на свою исключительность. Уже в названии обращает на себя внимание слово «божественный» - эпитет, не слишком подходящий для гражданина республики. В том же заголовке указано, что он «подчинил весь земной круг», что возможно лишь при наличии сверхъестественной власти «царя-полубога». Но следующими тремя словами автор заголовка словно оправдывается: оказывается, что «весь земной круг» подчинен не лично Августу, а «власти римского народа». В самом тексте «Деяний» также не раз упоминается «весь земной круг» (orbis terrarum), как указание на пространственную неограниченность власти «на суше и на море», причем уже без ссылки на народ. Неоднократно и достаточно определенно автор RGDA сопоставляет себя с иноземными царями, начиная с рассказа о том, что во время триумфов перед его колесницей были проведены девять царей и царских детей. Далее мы видим, что цари не только отправляли к Августу посольства, но и «искали у него убежище с мольбою» (RGDA, XXXI, XXXII). Он по своему усмотрению распоряжался царствами: при желании подчинял их власти Рима, превращая в провинции, либо «по примеру предков» передавал завоеванное государство устраивающему его царю. Отдельная глава посвящена возвращению статуй в завоеванные страны (RGDA, XXIV).

Многие аспекты информации, содержащейся в RGDA: взаимоотношения императора и армии, обилие сакральных и иных почестей; огромное количество должностей и полномочий, явно прослеживающаяся династическая политика и сравнение с царями, - не оставляют сомнений в том, что Октавиан Август был единоличным правителем государства и имел власть, стоящую много ближе к власти восточных царей, чем к полномочиям республиканских магистратов. При этом сам Август сознавал монархический характер своей власти, и все же в «Деяниях» он стремился доказать будущим читателям, что установленная им форма правления - принципат - это все та же республика, в которой присутствует лишь один новый элемент - принцепс, не меняющий сущности государственного строя. Как выразился Рязанов, Август в «Деяниях» сочетает мотивы спасения граждан со стремлением к единоличной власти[37]. Причина же этого комбинирования лежит в области идеологического обоснования политической деятельности.


 

Заключение

 

Таковы, с нашей точки зрения, некоторые характерные черты режима Августа или формирующейся в период его правления новой государственной системы, а также отличительных моральных качеств Августа как личности и правителя. Если вернуться к вопросу о сравнении госудерственной системы с «режимом» Цезаря, то после всего вышесказанного нетрудно прийти к следующему выводу. «Режим» Цезаря не представлял еще собою определенной и к тому же сознательно продуманной системы, но сводился к сумме отдельных мероприятий, нужда в которых была, как правило, продиктована текущими событиями и запросами современной этим мероприятиям обстановки. Но именно потому некоторые из подобных мероприятий оказались преходящими, недолговечными, другие — имеющими более основательное, даже «историческое» значение, тем более что в любом случае названные мероприятия не были плодом прихоти или «свободного творчества» стоящей над классами (или «партиями») личности. И, наконец, те из «мероприятий» Цезаря, которые в силу своей наиболее тесной связи с политической обстановкой и интересами господствующего класса оказались более долговечными, те и вошли — конечно, в несколько трансформированном, усложненном, а иногда и в «сознательно обдуманном» виде — в качестве органических звеньев или составных элементов в новую, формирующуюся государственную систему, получившую затем название «принципата Августа»[38].

Политический режим, тесно связанный с формой правления, может быть охарактеризован, в первую очередь, широтой социальной базы: мероприятия, ущемлявшие права определенных слоев, не только не встречали бурного сопротивления, но даже, напротив, вызывали сочувствие, так как одновременно решали насущные проблемы этого же слоя. Немалую роль в этом сыграла мудрая идеологическая политика главы государства, максимально сохранившего (хотя бы по видимости) всё, что было дорого соотечественникам, вплоть до ориентации искусства на классические римские образцы. Совокупность приемов и способов государственного руководства указывает на полуцентрализм как системообразующий принцип политического режима, а точнее - на колебания между централизмом и полуцентрализмом. И всё же важнейшей чертой политического режима, установленного Августом, и одновременно важнейшим фактором, определившим действительное положение принцепса как главы государства, явилось сосредоточение в его руках военной власти вследствие возможности решать вопросы о комплектовании войска, юридического подчинения ему части легионов и возможности влиять на карьеру всех военачальников. Опираясь на легионы, Август фактически мог диктовать свою волю республиканским учреждениям.

Нельзя не заметить вместе с тем и тот факт, что Октавиан Август, сознавая, что располагает высшей властью, не стремился уклониться ни от этой власти, ни от проявлений обожествления собственной личности. Трансформации идеологии способствовала в том числе и грандиозная по своим масштабам пропаганда Августа - крупномасштабное строительство, свидетельствовавшее о его силе и подчеркивавшее его значимость, политика в области монетной эмиссии и т. д.

Кроме того, как мы выяснили, Август сам стремился к прославлению своей личности различными методами, получая все большую популярность и, как следствие, власть.

Таким образом, мы выяснили, в чем заключались характерные черты Августа как политика и как личности. Его стремление к всеобъемлющей власти являлось лейтмотивом всех политических решений и действий. При этом желание эту власть удержать рождало идеи по завоеванию популярности собственной личности среди жителей Рима. Что касается моральных качеств великого принцепса — решимости, самоуверенности, переходящей порой в неприкрытый эгоизм, бескомпромиссности, жестокости и некоторого пренебрежения к судьбам народа, - то проявлялись они прямым образом в его политической деятельности. При этом мы не можем сказать, что Август был правителем, абсолютно не заботящимся о своем народе, поскольку, как мы выяснили, он проявил себя активно в этой сфере, но мотивы его поступков остаются крайне эгоистичными.


 

Список источников и литературы

 

Источники:

«Деяния божественного Августа»//В кн.: Хрестоматия по истории Древнего Рима. Под ред. Кузищина В.И. М., 1987.

Светоний. Божественный Август// В кн.: Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. Пер. С латыни М.Л. Гаспарова. М., 1990.

Литература:

Dio Cassius. Roman History. Л., 1930. Пер.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.029 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал