Переход богатств России в чужие руки. Наступление на русское племя инородцев и иноземцев 2 страница

Китайцы тоже начинают стеснять проживание в пределах Китая русских людей, а сами десятками тысяч живут на русской земле и отнимают заработок у русского населения.

За границей в государствах всего мира с распростертыми объятиями принимаются лишь русские путешественники. Действительно есть из-за чего и ухаживать за ними: русские путешественники, по подсчетам различных авторов, оставляют ежегодно за границей русских денег от ста до ста пятидесяти миллионов руб.

Но не только в пределах Германии, Японии, Китая русский человек, в особенности рабочий, встречает недоверие к себе и недоброжелательность, но даже в пределах России в Финляндии, Польше, Балтийских провинциях, Закавказье русскому рабочему тяжело. В особенности в Польше тяжело жить не только рабочему, но и офицеру вследствие неприязненного отношения к ним, главным образом, польской интеллигенции. То, что называется в Варшаве «польское общество» — закрыто для русских.

Даже маленькие народности, которые случайно не слились с русскими, начинают показывать им свои зубы.

Русское племя всегда отличалось большой терпимостью к другим народностям и стало могущественным отчасти благодаря принятию в свой состав представителей других народностей. Масса немцев, поляков, татар, финнов, кавказцев, сибирских инородцев совершенно слились с русскими. В боевой летописи русских войск встречаются, особенно в XIX столетии, много имен инородцев, и русская армия всегда вспоминает эти имена с уважением. Барклай-де-Толли, Бенигсен, Тотлебен, граф Граббе, князь Багратион, кн. Цицианов, кн. Андронников, кн. Бебутов, Лазарев, Тер-Гукасов, Гейман, кн. Чавчавадзе — все это были прирожденные воины и служили своему царю и своей родине России сколько хватало сил, чуждые каких-либо сепаратных мечтаний для народностей, к которым принадлежали.

Масса польских офицеров в последние войны, веденные Россией, свято исполнили свой долг. Полки, в которых они служили, были их семьями, а Россия — родиной. Не иначе как с самым теплым чувством вспоминаю офицеров 16-й пехотной дивизии в Русско-турецкую войну 1877—1878 годов. Среди них было значительное число поляков, и многие из них совершили выдающиеся подвиги.

То же можно сказать и про офицеров других национальностей. В особенности отличались храбростью офицеры кавказского происхождения.

Нижние чины других национальностей не отставали от русских нижних чинов, с которыми сражались плечо к плечу. Даже татары, как я указал выше, настолько были тверды в присяге, что без колебаний шли против единоверных турок.

Таким образом, в армии нашей в военное время все национальности составляли одну семью. Но нельзя не признать, что более однородный в племенном отношении состав армии подобно тому, как то было в XVIII столетии, облегчил бы тяжелую задачу подготовки войск к военному времени. Мы ранее были сильны именно тем, что на врага посылалось православное русское войско.

При слишком большой примеси инородческих элементов русское войско потеряет и главный свой устой: оно перестанет быть православным.

Одна только народность не привилась к нашей армии — еврейская. Принимая ряд незаконных мер, чтобы избежать военной службы, евреи, за некоторыми исключениями, составляют бремя для армий в мирное время и горе в военное время.

Но если до последнего времени инородческие элементы не ослабляли заметным образом армии, сливаясь с ней, то в настоящее время, с пробуждением национальных идеалов даже у небольших племен, нахождение в рядах русской армии инородцев, мечтающих не о величии и славе России, а о великой Польше, Армении, Финляндии или считающих своим отечеством Германию, очень ослабит нашу армию.

То, что было высказано выше относительно инородцев по отношению к армии, справедливо и по отношению инородцев вообще. Пока для них Россия — родина и русский язык — родной язык, они желанные гости в русских местностях. Но если они живут среди нас лишь с целью эксплуатации русского племени, живут, оставаясь чужими русским, живут враждебные всему русскому, сохраняя свой язык и обычаи, живут, мечтая о разных автономных устройствах народностей, к которым принадлежат, — то такие инородцы и иноземцы вредны, ибо ведут Россию не к величию, а к распаду. Но эта опасность становится особенно тревожной, если такие инородцы и иноземцы захватывают в свои руки богатства России и, отодвинув в сторону русских детей, занимают их места в русских школах, приобретают знания, чтобы затем вытеснять русских во всех видах деятельности.

В прежнее время, когда приток с запада иноземцев и инородцев в коренные русские губернии был незначителен, процесс поглощения их русским племенем был проще. Какой-нибудь немец-аптекарь, булочник или ремесленник, попавший в уездный глухой город, постоянно окруженный русскими людьми, постоянно слышавший русскую речь, после 15—20 лет жизни среди русских забывал связь со своей родиной, женился на русской, принимал православие, и этим путем Карл Иванович Мюллер или Шульц давали уже во втором поколении людей, думавших и говоривших только по-русски. То же происходило и в частях войск по отношению к немцам, шведам, финнам и полякам.

Ныне положение изменилось. Уже и ранее там, где немцы жили особой от русских жизнью, например, колонисты, они не поддавались русскому влиянию и через 150 лет после переселения в Россию все еще оставались немцами.

Начавшееся пробуждение национальных стремлений нашло отголосок и в представителях разных племен, поселившихся в России среди русского населения. Общества с национальными и патриотическими целями появились в России среди инородцев и иноземцев. Они носили разные наименования с целью усыпить бдительность правительства, но все преследовали одну цель: добиваться, чтобы немец, поляк, латыш, финляндец, эстонец, армянин, живущие среди русских, оставались немцами, поляками и т. д., но не поглощались бы русским племенем. Быстрое развитие журналистики облегчало членам этих обществ возможность не прерывать связь с родиной, не забывать родного языка. Члены общества дружно помогали друг другу протискиваться вперед, оттесняя русских от разных занятий и должностей. Уже давно на Руси существует верование, что, например, каждый немец, прибывший в Россию, снабжен крючком и петлей, при помощи которых ранее прибывшие тянут за собой прибывших позже. Собираясь вместе, представители той или другой национальности говорят на своем языке, читают свой газету, поют патриотические песни и часто бранят Россию, давшую им средства к жизни.

При этих условиях процесс так называемого «обрусения» стал ныне много затруднительнее, чем ранее, а вместе с этим невыгодные стороны от большого числа инородцев и иноземцев, проживающих во внутренней России и не сливающихся с русскими, увеличились, а полезные — уменьшились.

В особенности эти невыгодные стороны проявляются с большей определенностью в тех случаях, где инородцы занимают над русскими командное положение.

Внешнее положение России в конце XIX века

Ранее мной были изложены выводы по внешней деятельности государей России за весь исторический период созидания и укрепления Руси до XIX столетия.

Эти выводы заключаются в следующем.

С XIV до XIX столетия русские государи держались национальной политики и вели многочисленные войны с соседями с целями, вполне определенными: для освобождения русского племени от татарского ига, для объединения русского племени и для расширения пределов России до ее естественных рубежей — морей Каспийского, Черного и Балтийского.

В XVI столетии на приглашение государей Европы принять участие в борьбе с турками русские государи отвечали отказом. Своих русских дел на Руси было и тогда так много, что вмешательство в чужие дела представлялось невыгодным для России. Иван III мотивировал свой отказ участвовать в союзе против турок «дальностью расстояния» до Балканского полуострова.

Дела этого полуострова хотя и интересовали наших государей XVI и XVII столетий, но лишь платонически. Братьям по религии посылались небольшие церковные дары, небольшая денежная помощь, но об улучшении быта балканских христиан более серьезным способом, о войне с султаном не возникало и предположений. Напротив того, когда Ивана III приглашали идти против турок, он не только отказался, но отправил посольство к султану с целью снискать его расположение и этим надежнее закрепить свой союз с Менгли-Гиреем, крымским ханом. Кроме дальнего расстояния, владения Турок в XVII столетии отделялись от владений России местностями, подчиненными в то время Польше.

В XVIII столетии вместе с продолжением и окончанием задач, поставленных русскому племени московскими великими князьями и царями (по объединению русского племени и выходам к морям Каспийскому, Балтийскому и Черному), русские государи, под иноземным влиянием, начинают вмешиваться в европейские дела без соображения с интересами русского племени. Русские войска попадают дважды на Рейн, борются вместе с Австрией против Пруссии, потом соединяются с прусскими войсками против австрийских; русские войска борются в Италии, Швейцарии и Бельгии против французов. В войнах с Турцией, не довольствуясь достижением целей, важных для укрепления русского племени, начинается забота «о блаженстве» народов Балканского полуострова. Являются для сего разнообразные проекты, в том числе знаменитый «греческий проект».

Вмешательство в XVIII столетии в чужие дела, независимо от ослабления сил русского племени, становилось опасно для России и потому, что возрастание военного могущества России уже при Петре I составляло предмет тревоги для европейских государств. Первой начала тревожиться Англия. Каждая из европейских держав, приобретавшая господствующее в Европе положение, неизменно тем самым вызывала Англию на борьбу с ней.

Ослабив Испанию, потом Францию, Англия в победах Петра I над шведами усмотрела опасное для себя возвышение России среди северо-восточных держав Европы. Потому Англией принимается ряд мер, чтобы уменьшить выгоды России от победы ее над Швецией. Англия заключает союз со Швецией, помогает Пруссии заключить отдельный, без посредства России, мир со Швецией и производит военную демонстрацию в водах Балтийского моря.

В царствование Екатерины I, когда возникли неудовольствия на Данию и Россия начала готовиться к разрыву с ней, английская эскадра демонстративно выступила против Ревеля.

Победы в веке Екатерины II и ее замыслы по отношению к Балканскому полуострову особенно сильно тревожили Англию, ибо ее экономические интересы по отношению к владениям султана уже и в XVIII столетии были значительны. Союз России с Австрией против Турции имел, между прочим, цель объединить всю левантскую торговлю в русских руках, что нанесло бы ущерб торговле Англии и Франции. Когда в 1787 году началась война с Турцией, Англия заключила соглашение с Пруссией с целью оспаривать у России плоды ее побед.

Когда турецкие войска были разбиты русскими и союзными австрийскими войсками и Россия могла приступить к мирным переговорам, английское правительство сделало заявление русскому правительству, что оно не допустит изменения границ Турции и воспротивится всякому территориальному приращению России. Такая угроза поддерживалась союзом Англии с Пруссией и согласием Голландии, Испании и королевства обеих Сицилий участвовать в этом союзе. Уже тогда, в конце XVIII столетия, Англия предлагала Екатерине II передать решение вопроса о мире России и Австрии с Турцией особому конгрессу. Екатерина Великая твердо воспротивилась сему, и общий пожар готов был вспыхнуть. Только начавшаяся во Франции революция заставила Англию оставить Россию временно в покое, с целью воспользоваться ей для борьбы со вновь возникшим военным могуществом Франции.

Сложные отношения Австрии к России в XVIII веке с достаточной подробностью изложены в предыдущих главах. Напомним, однако, еще раз, что уже в самом начале XVIH века Австрия ревниво относилась ко всем действиям России на Балканском полуострове, как только они касались земель, населенных сербским племенем. Так, когда Петр Великий, предпринимая Прутский поход, послал Милорадовича побудить к восстанию сербское население турецких областей, то были встречены затруднения со стороны венецианцев и особенно австрийцев. Милорадович доносил: «Латины гораздо враждебнее делу его, чем турки, ибо латины надеялись, что земля будет вся их». Дело шло о Боснии, Герцеговине и Македонии.

Уже 200 лет тому назад австрийцы глядели на эти земли как на свое будущее наследие.

В войнах с турками XVIII столетия австрийцы неизменно надеялись на овладение местностями с сербским населением. В войну 1739 года, хотя австрийцы и были в союзе с нами, но их войска действовали отдельно, были несколько раз разбиты турками и поспешили заключить с ними отдельный мир, по которому уступили туркам Белград, Оршову, Валахию.

Победы России в войну 1769—1774 годов с Турцией и условия заключенного ей Кучук-Кайнарджийского мира не могли не встревожить Австрию. В особенности приобретенное Россией право вмешиваться в дела турецко-подданных христиан грозило осложнениями России с Австрией из-за вмешательства со стороны России в дела сербского населения.

В следующую войну России с Турцией в 1787—1791 годах австрийские войска действовали вместе с русскими и, под начальством Суворова, одержали громкие победы, но и на этот раз австрийцы ничего не выиграли от своего участия в войне. Согласившись предоставить решение вопроса об условиях мира с Турцией соглашению держав, Австрия сохранила лишь свои прежние границы. В то же время действия России в княжествах, описанные в XIV главе, в особенности привод к присяге жителей Молдавии и Валахии, а также различные планы по отношению к этим владениям, наконец, появление греческого проекта — все это с основанием представлялось Австрии противным ее интересам и ставило Австрию уже в конце XVIII века из-за балканских дел в ряды пока еще тайных недругов России.

Переговоры между Пруссией, Австрией и Россией по поводу трех разделов Польши не могли улучшить это настроение. Россия стремилась получить ненужную ей Молдавию, что представлялось для Австрии опасным. В свой очередь Австрия ставила получение Сербии с Белградом выше присоединения к ней Галиции. Россия, которая могла облегчить ей достижение этой цели за присоединение к пределам России восточной Галиции с русским населением, противилась усилению Австрии за счет Турции и сама упустила случай присоединить не Молдавию, которая только ослабила бы ее, а земли с коренным русским населением.

Участие русских войск вместе с австрийскими в 1799 году в войне с Францией в Италии и Швейцарии не сблизило между собой эти державы. Напротив того, относя со значительным основанием неудачи, постигшие русские войска в Швейцарии, к вине австрийцев, император Павел, вместе с русским войском, негодовал на австрийцев и разорвал союзные с ними отношения. Австрийцы не оставались в долгу и относились к русским не только недоверчиво, но и враждебно.

Отношение России к Австрии в XVIII столетии, как указано в предыдущих главах, было различно. В первую половину столетия Петр I и его ближайшие преемники с полным основанием держались союза с Австрией, который был полезен России, занятой борьбой со Швецией, для удержания Турции от нападения на Россию. Эти союзные отношения наиболее энергичным образом выразились в царствование Елизаветы Петровны, когда русские войска вместе с австрийскими приняли участие в семилетней войне против Фридриха Великого. Но со смертью Елизаветы Петровны вступивший на русский престол Петр III, из чувства личного почитания Фридриха, присоединил часть русских войск к прусским, а остальные отозвал в Россию и стал во враждебные отношения к Австрии. Со вступлением на престол Екатерины II, великая государыня сделала попытку установить с соседями России очень сложные отношения: дружить с Австрией по турецким делам и дружить с Пруссией по польским делам. Такая двойственность и неопределенность русской политики в XVIII столетии привела к тому, что, как указано выше, выдающийся государственный деятель Австрии Кауниц боялся полагаться на Россию, «так как политика этого государства истекает не из действительных его интересов, но зависит от индивидуального расположения отдельных лиц».

Таким образом, вследствие неопределенности и неясности русской политики, особенно по отношению к Балканскому полуострову, Россия и Австрия вступали в XIX столетие, находясь не в одном дружеском лагере.

Наши отношения в XVIII столетии с Пруссией несколько раз изменялись. Когда Фридрих Великий, пользуясь средствами, созданными его отцом, начал расширять Пруссию, прежде всего, за счет Австрии, и завоевал Силезию, русские войска вместе с австрийскими воевали против пруссаков. Продолжись война, вероятно, Пруссия была бы побеждена, настолько к концу царствования Елизаветы Петровны все силы Пруссии были истощены. Прекращение войны Петром III спасло Пруссию. Уже во время семилетней войны «Россия признавала себя заинтересованной в вольности и равновесии Европы». С восшествием на престол Екатерины II в отношениях к Пруссии, как указано выше, происходит перемена: русское правительство держится по отношению к польским делам соглашения с Пруссией, чем Фридрих II мудро пользуется, усиливая Пруссию за счет Польши. Россия, по мнению Фридриха, должна была помогать Пруссии продвинуться до р. Варты, затем помочь захватить Торн и другие важные пункты. Но и в то время усиление России не отвечало интересам возвышавшейся при помощи России Пруссии. В особенности опасным для Пруссии представлялся союз сильной России с Австрией. Поэтому, когда в войну с турками в 1789 году русские в союзе с австрийцами начали под начальством Суворова одерживать успехи (Фокшаны, Рымник), Пруссия заключила соглашение с Англией и Польшей для действий против России и Австрии и выставила две значительные армии: одну для действий в Галиции, другую для действий в Лифляндии. Выставление этих армий было тем опаснее для России, что одновременно с войной с Турцией велись военные действия и со Швецией.

По соглашению Пруссии с Англией обе эти державы должны были оспаривать у России плоды ее побед в Турции. Пользуясь смертью императора австрийского Иосифа II, Пруссия расстроила союз России с Австрией. Преемник Иосифа II немедленно отозвал австрийские войска и предоставил решение вопроса о мире с Турцией соглашению европейских держав.

Наконец, Пруссия заключила договор с Турцией, по которому обязывалась объявить войну России и Австрии.

Таким образом, в конце XVIII века Пруссия, как и другие державы, готовилась объявить России войну. 80 тыс. пруссаков, сосредоточившись в Силезии, готовы были к действию, когда успехи революционных войск во Франции вынудили Пруссию, как и Англию, перенести свое внимание с Востока на Запад и, вместо враждебных действий по отношению к России, начать уверять ее в опасности успехов французского оружия и для России.

Таким образом, XVIII столетие, не будь французской революции, могло окончиться войной России с Пруссией. Поэтому к началу XIX столетия отношения России к Пруссии не были дружественными, и никаких особых оснований помогать пруссакам против французов Россия не имела.

Отношения к Франции, отделенной от России несколькими государствами, в течение XVIII столетия могли быть самыми дружескими, ибо интересы России и Франции нигде серьезно не сталкивались. Посылка русских корпусов дважды на Рейн, в целях враждебных Франции и без всякой выгоды для России, поставила Францию в число противников России.

Когда, после войны с Турцией в 1739 году, Россия заключила Белградский договор, Франция через своего представителя в Константинополе приняла все меры, чтобы условия этого договора были менее выгодны для России, и добилась того, что Россия, несмотря на ее победы, не получила права иметь на Черном море свой флот. Когда, после побед Суворова в войну с Турцией 1787—1791 годов, образовалась коалиция европейских держав против России, Франция, объятая революционным движением, в этой коалиции не участвовала.

XVIII век оканчивался для России и Франции под гром орудий и ружей на полях Италии и Швейцарии. По прихоти Павла I к и без того многочисленным врагам России был прибавлен еще один — французы.

Турция в XVIII столетии из-за войн с Россией была ослаблена и лишилась значительной части своей территории в Европе. Никакого прочного соглашения в конце XVIII столетия между Россией и Турцией не состоялось, и поэтому в начале XIX столетия подталкиваемая Францией, ставшей в ряды врагов России, Турция открыто выступила против России в самое трудное для нее время, когда Россия напрягала все свои усилия в борьбе с Наполеоном.

Наконец, Швеция хотя и была ослаблена войнами с Россией в XVIII столетии, но в руках других держав могла служить и действительно служила орудием для отвлечения русских сил от других театров военных действий.

При желании руководствоваться опытом истории, русские государственные люди XIX столетия могли бы принять в основание своей деятельности по отношению к делам Европы следующие указания:

1) Интересы Пруссии, Австрии и Англии в течение всего XVIII столетия были противны интересам России и объединялись в одной общей цели: не давать России усиливаться за счет турецких областей.

В то же время Пруссия и Австрия стремились за счет побед России усиливаться: Пруссия — польскими землями, Австрия — владениями Турции, населенными сербским племенем.

2) В XVIII столетии вполне обозначилось важное для Австрии значение на Балканском полуострове местностей, населенных сербским племенем. Поэтому при действиях на Балканском полуострове в XIXстолетии, для избежания столкновения с Австрией, России надлежало бы ограничиться действиями в восточной части Балканского полуострова, признав, что западная его часть находится в сфере влияние Австрии.

3) В XVIII столетии обозначилось бесцеремонное отношение Австрии и особенно России к устройству судьбы населения дунайских княжеств. Часть этих княжеств то присоединялась к Австрии, то опять возвращалась Турции. Русские проекты относительно княжеств отличались большим разнообразием, включая расселение всех жителей княжеств по территории России. Важный урок для деятельности России в XIX столетии на Балканском полуострове дали представители княжеств в конце XVIII столетия, заявив, что чем более Россия заботится о блаженстве их страны, тем им становится хуже.

4) Неопределенность целей, которые стала преследовать Россия уже в XVIII столетии на Балканском полуострове (то мы добивались присоединения к России княжеств, то образования из них и из Бессарабии особого государства, то создавали греческий проект), вооружила против России Пруссию и Австрию уже во второй половине XVIII столетия, главным образом, из-за балканских дел. Воюя с турками, Россия вынуждена была держать свои главные силы на западной границе против Австрии и Пруссии. Располагая сильной армией, Россия в войну с турками в 1768—1774 годах выставила под начальством Румянцева слабую армию, главные силы которой составляли лишь 17 тыс. человек.

В последующие войны 1787—1792 годов Россия также выставила недостаточные силы. Если вспомнить, что Пруссия в конце этой войны готовилась напасть на Россию, то расположение главных сил на западе не было излишним даже в то время.

5) Франция в XVIII веке принимает враждебное по отношению к России положение только после того, как русские корпуса войск в первой половине XVIII столетия дважды появляются на Рейне, бесцельно для России (в XIX столетии за ненужный для России поход русских войск в Париж французы отплатили без выгоды для себя визитом в Севастополь; за визит их в Севастополь русские без выгоды для себя не препятствовали пруссакам увести все свои войска со стороны русской границы на западе в 1870 году).

6) Наиболее поучительным и важным указанием для государей России и русских государственных людей на XIX столетие из опыта войн, веденных Россией в XVIII столетии, должно было служить следующее: пока Россия добивалась вполне ясных и важных для нее целей — объединения русского племени и выходов к Балтийскому и Черному морям — и держалась твердо союза с Австрией, другие державы Европы не объединяли своих усилий, чтобы препятствовать России достижению этих жизненных для нее цепей. Напротив того, великий Фридрих сам помог России в объединении русского племени, указав Екатерине II на большую выгоду присоединения к России белорусского племени, чем Молдавии, чего она добивалась. Но когда Россия начала мешаться в чужие дела и задаваться целями, ненужными для русского племени и в то же время нарушавшими интересы других держав (например, присоединением к России Молдавии, устройством из княжеств и Бессарабии самостоятельного государства и в особенности осуществлением греческого проекта или захватом торговли Леванта в русские руки) державы Европы объединились против России в защиту своих интересов на Ближнем Востоке, и в конце XVIII века России грозила война с сильной коалицией держав. Нарушение союза с Австрией, неуважение австрийских интересов в княжествах сформировало мнение, что на политику России нельзя полагаться. Даже Франция, за вмешательство в ее дела с Австрией и посылку русских корпусов на Рейн, стала в ряды противников России. Вмешательство в дела, неважные для России и для русского племени, уже в конце XVIII века восстановило против России Англию, Пруссию, Австрию, итальянские владения, Голландию и Францию.

7) Войны, веденные Россией в XVIII веке, закончились с успехом. Исторические задачи России, переданные ей с XVI столетия — по объединению русского племени и выходу к Балтийскому и Черному морям — были выполнены. Можно было признать, что Россия на западе вошла в свои естественные границы и не нуждается более в территориальных приобретениях от Пруссии, Австрии и Турции.

Такое признание, облеченное в определенную форму, дало бы России возможность в XIX столетии спокойно сосредоточить деятельность правительства и населения на приведении в порядок неустроенных еще внутренних дел как русского, так и окраинного населения, присоединенного в XVIII веке к России.

Таким образом, внешнее положение России к концу XVIII столетия не могло признаваться благоприятным: союзников мы не имели. Пруссия недоброжелательно относилась к усилению России и пыталась даже вовлечь ее в войну с коалицией; с Австрией после похода 1799 года мы были почти в открытом разрыве; с Францией находились в войне; с Англией Павел I тоже разорвал сношения и отправил казаков с Дона для нанесения удара ее могуществу в Индии.

Вступивший в 1801 году на престол Александр I немедля восстановил дружеские отношения с Англией. Донские казаки, двигавшиеся в Индию, были возвращены домой. С Австрией и Пруссией по наружности восстановились добрососедские отношения.

Казалось бы, обстановка, при которой молодой государь начинал царствование, была особо благоприятна, чтобы обеспечить России долгий и прочный мир. Действительно, ценой тяжких усилий и жертв в течение нескольких веков русское племя, наконец, достигло поставленных ему исторических задач. Но вновь занятые Россией обширные пространства на юге и юго-востоке еще были пустынны, возвратившиеся в русскую семью малороссы и белорусы угнетены, само великорусское племя ослабело от тяжких непосильных при его бедности жертв, принесенных им для создания Руси, — все это требовало долгой, упорной устроительной работы. Уже тогда в интересах русского племени, создавшего ценой огромных жертв русское государство, надлежало вести устроительную работу по увеличению материальных и духовных сил русского народа, руководствуясь во всех направлениях одним основным принципом — «Россия для русских».

Но иная доля ждала русское племя. Под влиянием иноземцев и иноземных идей русская национальная политика была оставлена, и заботы об устройстве судьбы других народов Европы за счет сил русского народа заняли главное место в царствовании императоров Александра I и Николая I. Лишь со вступлением на престол императора Александра III раздался его мощный голос, восстановивший девиз «Россия для русских».

После первых важных для России мер по восстановлению дружеских отношений с Англией и Францией, молодой император Александр I сразу дает себя увлечь на путь вмешательства в такие европейские дела, которые совершенно не касались интересов русского народа. Уже 10 октября 1801 года между Россией и Францией заключается договор, по которому Россия должна была участвовать в устройстве дел в Испании, в вознаграждении короля сардинского, курфюрста баварского, герцога виртембергского, марграфа баденского.

Через два года, в 1803 году, дружба с Францией кончается и, по наущению Чарторыжского, Александр I образовывает коалицию против Наполеона I. Когда Пруссия медлит присоединением к этой коалиции, Александр I грозит ей войной и собирает для этой цели у Гродны и Бреста армию в 90 тыс. человек.

В 1805 году Россия втягивается во вторую войну с Францией. В указе Сенату целью войны выставляется желание государя «водворить в Европе на прочных основаниях мир». Это вмешательство в чужие дела повело к десятилетней почти непрерывной борьбе на материке Европы, стоившей жизни сотням тысяч людей и разорившей многие местности на долгие годы. Для России этот первый опыт юного императора вмешательства в чужие дела приводит к Аустерлицу и не только не к улучшению, а к ухудшению положения Австрии. Как в XVIII веке великий Фридрих повернул мысли Екатерины II от Молдавии к белорусам, от вмешательства в чужие дела к делам русским, так и в начале XIX столетия великий Наполеон, накануне Аустерлицкого боя, посылает сказать Александру I знаменательные, но оставшиеся тогда не услышанными, слова: «России надо следовать советам другой политики и помышлять о собственных выгодах». Эти слова сохраняют свой цену и ныне при определении политики России на XX столетие.

Не согласившись на уговоры Александра I вступить в союз против Франции, Пруссия 3 декабря 1805 года заключает оборонительный и союзный договор с Францией, приняв от нее в дар Ганновер (принадлежавший Англии). Но союз этот длился всего несколько месяцев. В 1806 году Наполеон I разбивает прусские войска и быстро овладевает Берлином и большей частью Пруссии. Александр I снова является с предложением своих услуг несчастному королю, вспоминая чувства нежнейшей к нему дружбы.