Задачи русской армии, перешедшие на XX столетие

Протяжение государственных границ России составляет: в Европейской России — 4330 верст, на Кавказе — 1190 верст, в Средней Азии — 4950 верст, в Сибири (без Сахалина) — 6830 верст, всего 17 300 верст.

Через пять лет истекает столетие неизменности нашей западной границы с Австрией и Пруссией. Наиболее постоянными соседями России являются китайцы: участок границы в Сибири, протяжением около 700 верст, установлен еще в XVII столетии. Позже других установлены наши границы с Турцией и в Средней Азии.

В моем отчете по русско-японской войне, т. IV — «Итоги войны», помещены довольно подробные данные, не имеющие секретного характера, о значении различных участков нашей сухопутной границы и сделаны выводы, что России нет оснований где-либо на всем огромном протяжении 17 300 верст менять свой границу.

Там же приведены соображения, почему и нашим ближайшим соседям невыгодно будет менять свой границу с захватом той или другой части русской территории. Тем не менее, обстоятельства могут не дать России возможности спокойно пользоваться ее границами в XX веке, и потому главной задачей русской вооруженной силе в XX веке надо поставить охрану целости границ империи.

Задача эта, сравнительно с еще недавним прошлым, очень затруднилась.

Россия граничит с девятью государствами, и каждое из них может явиться ее противником в союзе с другими государствами. Поэтому, хотя военные силы и средства России к концу XIX столетия развились в очень значительной степени, но они, конечно, окажутся недостаточными, если бы России пришлось вести борьбу без союзников против всех или большей части своих соседей. Эти силы могут тоже оказаться недостаточными, если, ведя борьбу на одном фронте, придется оставлять главную массу войск в бездействии на другом фронте, в ожидании перехода к враждебным действиям тех или других из наших соседей. Припомним, что значительную часть войн против турок во второй половине XVIII века и в течение XIX века нам приходилось вести, выставляя против них лишь незначительные армии, а главные силы оставляя против врагов лишь предполагаемых.

В конце XIX века наши соседи располагали армиями дня наступательных действий примерно следующей силы:

В наши пределы в Европейскую Россию и на Кавказ могли, в случае войны, двинуть: Германия — 1500 тыс. человек, Австрия — 900 тыс. человек, Румыния — 200 тыс. человек, Турция — 400 тыс. человек. Таким образом, с привлечением к тройственному союзу Румынии и Турции, России могло угрожать вторжение армий численностью около 3 млн людей.

Благодаря мудрой политике императора Александра III, Россия в случае европейской войны не оказалась бы одинока. Но, даже принимая в расчет силы наших союзников, нападение на Россию по европейской и кавказской границам может быть произведено силами 2—2, 5 млн людей.

Военные силы России огромны, и если бы война велась в прежних условиях, то организация отпора силам противников была бы облегчена медленным сбором сил противника и почти непреодолимыми трудностями по довольствию этих сил после вторжения их в пределы России. В последние 60 лет, с проведением железных дорог, положение переменилось. Опыт франко-прусской войны показал, что даже 40 лет тому назад немцы могли в трехнедельный срок сосредоточить к границам Франции несколько сильных армий и одержать первую победу, а в последующие четыре недели военных действий покончить с главными силами французских армий.

Уже 10 лет тому назад железные дороги, подходящие к нашей границе со стороны Германии и Австрии, могли через несколько дней после объявления войны начать подвозить к нашей границе ежедневно 800 воинских поездов.

Считая на корпус войск по 100 поездов, получится, что каждый день наши соседи, став нашими противниками, могли 10 лет тому назад высаживать для вторжения в наши пределы по 8 корпусов войск. Чтобы сравнить эту необычайную быстроту сосредоточения с медленностью сосредоточения наших войск к Маньчжурии в 1904 году, достаточно указать, что первое время после объявления войны мы располагали для подвоза в Маньчжурию лишь 2 1/2 поездами слабого состава в сутки и что в течение апреля, наиболее важного месяца для сосредоточения (первые боевые столкновения), на подкрепление к нашим войскам, сосредоточиваемым в южной Маньчжурии, ежедневно в среднем прибывало лишь по 3 роты пехоты.

Постройкой с 1870 года нескольких стратегического значения железнодорожных линий достигнут большой успех по мобилизации и сосредоточению нашей армии. Но все же 10 лет тому назад Россия еще в значительной степени отставала в боевой готовности от наших соседей, что давало бы им в первый период войны огромные над нами преимущества.

В настоящее время, после Русско-японской войны, кроме угрозы с Запада, выросла для России и угроза с Востока. При лихорадочной поспешности, с которой уже 20 лет подряд работает Япония над сформированием сильных армии и флота, она достигла очень серьезных результатов и ныне может довольно быстро сосредоточить в Маньчжурии армию в несколько сот тысяч человек. Китай, под руководством Японии, может тоже выставить довольно сильную армию, организованную по-европейски. Если работа Японии и Китая в этом направлении не будет приостановлена, то через несколько лет выставление против России и других государств со стороны Японии и Китая союзной армии в несколько миллионов человек станет делом возможным. «Желтая опасность», несомненно, уже наступила и притом не для одних только русских, но для всех европейцев и американцев, имеющих свои интересы в Азии.

Через четверть столетия силы этой армии могут быть доведены до 10 млн человек. Принятие Китаем германской системы организации армии может повести к выставлению Китаем в военное время армии в несколько миллионов человек. Япония через 25 лет будет в силах выставлять армию в военное время свыше 2 млн человек.

Англия, увлекаясь намерением принизить мировое значение России, способствовала успеху японцев. Вместе с русскими революционерами, вызвавшими беспорядками внутри страны несвоевременное заключение мира, Англия поработала, чтобы ослабить в Азии престиж непобедимости России. Цель достигнута. Но одновременно умалился и вообще престиж непобедимости европейцев, что отразится не только в Маньчжурии или на сибирской границе, но и в Индии, Индо-Китае, Циньчжоу…

Таким образом, хотя русские военные силы значительно возросли в течение XIX века, но отношение их к силам наших соседей стало к началу XX века менее благоприятным, чем было к началу XIX века.

Даже не задаваясь наступательными целями, даже вполне довольствуясь своими границами, Россия может быть вынуждена в XX веке вести еще не виданную по размерам вооруженную борьбу. Неудачный исход этой борьбы, вместе с потерей многих областей, низведет Россию на степень второстепенной державы.

Не допускаю мысли, чтобы русское государство со 150 млн населения, в том числе на 3/4 принадлежащего к русскому племени, могло безучастно отнестись к возможности утратить завещанное от предков наследие, приобретенное ценой героических усилий сынов России в течение нескольких столетий.

Если мы отстали от своих соседей в культуре, то за нас — пространство, численность населения и, главное, мужество и выносливость его. Наши вероятные противники должны быть убеждены, что, какие бы частные успехи они ни одержали, Россия не допустит утраты ни пяди русской земли и будет бороться, как боролись наши предки в 1812 году, пока ни один враг не останется на русской земле.

Но одной такой решимости мало; надо поддержать ее силами не одной армии, но силами всего народа. Ныне воюет не только армия, но и народ. Поэтому задача русской армии в XX столетии по охране пределов России должна быть задачей и всего русского народа.

Основания внешней политики России императора Александра III, приведенные в предыдущей главе, определяют задачи русской армии на XX столетие. В этой программе между прочим значилось:

«Долг России — заботиться, прежде всего, о себе самой. Одна только обязанность защищать свой честь и безопасность может отвлечь ее от внутренней работы».

Основными задачами нашей армии на XX столетие, таким образом, должны быть поставлены охрана целости границ, защита безопасности и чести России.

Весь русский народ должен содействовать успешному выполнению этой задачи.

Как велико напряжение населения при современной организации армии в случае войны, видно из следующего расчета потребного числа мужчин-, составляющих цвет населения, в случае мобилизации европейских армий. В Германии при мобилизации будет призвано из населения в первую очередь примерно 2000 тыс. человек, в Австрии 1200 тыс. человек. Но затем, для непрерывного укомплектования в случае упорной войны дополнительных формирований, охраны тыла, поддержания внутри порядка, в течение уже первого года войны может потребоваться не меньшее количество людей: итого, Германия и Австрия, кроме постоянного состава армий, должны будут оторвать от обычных занятий свыше 6 млн душ. Можно себе представить, какое расстройство в текущую жизнь страны внесет такое изъятие наиболее сильных работников во всех сферах деятельности. Только ближайшие родственники этих 6 млн человек составят до 30 млн душ. Вот почему армия современной организации справедливо признается «вооруженным народом».

Прежде армии небольшого состава, при долгих сроках службы и не менявшихся составах в мирное и в военное время, могли вести семилетние и даже тридцатилетние войны. Мы в России вели со шведами войну в течение 21 года. «Вооруженный народ» способен к страшному, но лишь относительно короткому напряжению. Затянувшаяся война, например, для Германии и Австрии, каким бы подъемом духа ни сопровождалось начало ее, неизбежно, при затяжке войны и нерешительности результатов, отразится недовольством населения, кризисом внутренним, голодовками для тех стран, которые вынуждены жить привозным хлебом.

В этой необходимости быстрого хода военных действий со стороны наших возможных противников кроится для России и источники опасности, и залог успеха. Первый напор будет грозен, но, если, не приготовившись встретить этот удар всеми своими силами, мы тем не менее остановим противника или не дадим ему каких-либо решительных успехов и затянем войну до накопления превосходных сил, в целях перехода в наступление, окончательный успех на основании опыта истории будет за нами обеспечен. «Надо терпение и время», — повторит слова Кутузова в 1812 году новый главнокомандующий русскими силами горячим советникам решительных действий с силами, еще не достаточными для успеха.

В случае затяжки войны тяжелое положение будут переживать обе стороны, но сторона наступающая, удаленная от своей родины, окруженная восставшим населением, лишенная подвоза необходимых запасов будет в случае борьбы с мужественным населением в худшем в некоторых отношениях положении, чем обороняющаяся, опирающаяся на местные средства, действующая в родной ей обстановке, подкрепляемая все подымающейся волной народного патриотизма, все растущей готовностью к жертвам.

Эта готовность к жертвам развивается в народе только в том случае, если война носит национальный характер. Многие из военных мыслителей признают, что при современных армиях только и возможно вести войну, когда ей придан характер войны национальной (народной).

В 1870 году этого результата и удалось достигнуть немцам. Даже вторгнувшись в глубь Франции, немцы были неизменно настроены патриотично. Для японцев война с нами в 1904—1905 годах тоже носила характер национальной, и это очень облегчило им ведение войны, ибо в населении развился порыв к жертве, порыв к подвигу. Русским, напротив того, по разным причинам не представилось возможным придать войне национальный характер, что, конечно, очень затруднило задачу войск.

Германия и Япония ранее войн, ими веденных в 1870 и 1904 годах, уже преследовали во всех внешних и внутренних делах национальную политику. Эта политика соединяла еще в мирное время правительство и народ в дружный союз. Цели национальной политики этих народов были ясны и доступны пониманию масс. Школа работала в одном направлении с правительством. Когда войны 1870 и 1904 годов были объявлены, то население Германии и Японии уже было вполне подготовлено признать начатые войны национальными, и бодро, с верой в успех, каждый по силам понес свой жертву на алтарь отечества.

Поэтому и для русской армии в XX веке предъявленные ей задачи, даже при самых тяжелых условиях, окажутся по силам, если эти задачи будут связаны с русской национальной политикой, если простейшим видом такой задачи будет борьба с вторгнувшимся в наши пределы врагом. Но нельзя полагать, что отражение врага внутри России будет единственным способом действий кашей армии. Наступательный образ действий имеет такие огромные преимущества перед оборонительным, что к нему необходимо всемерно стремиться.

Но даже для перешедшей в наступление и вторгнувшейся в пределы врага нашей армии война должна носить характер национальной. Без соблюдения этого основного требования армия скоро почувствует отсутствие духовной поддержки с родины, что отразится самым тяжелым образом на успехе ее действий.

Современного типа мобилизованная армия, состоящая в большей своей части из чинов запаса, оторванных от мирной деятельности, представляет прекрасное орудие только для войн, имеющих национальный характер. Для войн династического характера или войн колониальных такая организация не годится. Постоянный кадровый состав армии должен быть готов идти, куда ему прикажут; двигаться по суше, садиться на суда, идти на помощь другим державам. Его можно комплектовать призывом новобранцев, но не трогать народа, не трогать запасных нижних чинов. Подъем запасных — это есть обращение кадровой армии в вооруженный народ, а вооруженный народ с успехом и одушевлением может вести только войну, имеющую национальный характер. Поясним примером. Положим, в видах общеевропейской политики и сообразно русским интересам признано будет необходимым оказать содействие русскими войсками французским войскам в Индокитае или английским в Индии; в этом случае посылаемые корпуса не должны заключать в себе запасных, а только срочнослужащих.

Призыв запасных должен составлять акт величайшей важности, ибо это есть призыв народа к величайшим жертвам: требование от народа самого для него священного — жизни на благо родины. Надо, чтобы сознание важности минуты призыва было ясно всему населению.

Таким образом, для XX столетия только в тех государствах, которые ведут совершенно ясную для всего населения национальную политику, современного типа армии оправдают все возлагаемые на них надежды.

Конечно, по какой бы причине ни была объявлена мобилизация всей армии, она совершится с большой точностью; настолько прочно поставлено теперь это дело. Армии мобилизуются, армии двинутся в указанном им направлении, армии вступят в бой, но тут-то и может оказаться неожиданность: если народ не был подготовлен к войне, если война не является для него национальной, то это отразится на запасных, и заставить их действовать с одушевлением, заставить рваться вперед будет возможно только при исключительно благоприятных обстоятельствах, например, при явном превосходстве в силах духовных и материальных над противником. Но чем серьезнее будет противник, тем невыгоднее вести войну с армией современного типа (большая часть из запасных) без поддержки с родины, без поддержки всем народом.

Вывод из вышеизложенного будет прост: задачи русской армии вXXстолетии должны быть задачами, тесно связанными с русской национальной политикой.

Но и с переходом России к национальной политике потребуется масса усилий, чтобы при современных условиях жизни населения и растлевающих умы учениях поддерживать в народе готовность к крайним жертвам на пользу родине.

Посмотрим, каких результатов в этом отношении достигли наши соседи-немцы в 1870 году.

Вот как описывает немецкий историк Ф. Вебер настроение немецкого народа в первые дни после объявления мобилизации:

«Вся нация сознавала, что для Германии настает новая эра; но она хорошо понимала, что новое единство должно быть куплено потоками крови.

По этому случаю обнаружилась еще небывалая в немецких странах готовность облегчать неизбежные бедствия войны. Повсюду образовались мужские ижевские общества для службы в лазаретах, для ухода за больными и ранеными, для даровой доставки пищи и питья выздоравливающим, для оказания помощи семьям ушедших в поход солдат. Патриотический дух повсюду ожил, чему немало содействовали немецкая литература и немецкая школа. Пламенные песни Арндта раздавались не напрасно. История и литература указали нам в зеркале прошлого наши добродетели и пороки, а школа пробудила в нас рассудок, научив нас отличать существенное от призрачного, истину от фраз. В день, назначенный королем для общей молитвы (27 июля), весь народ стекался в церквах, чтобы просить небесной помощи и укрепить душу молитвой. А перед вступлением на неприятельскую территорию протестанты говели, католики исповедывались, чтобы идти на смертный бой с полным упованием на милосердие Божие».

Автор статьи «Происхождение германской империи» А. Дживегелов в следующих строках рисует настроение немецкого народа, когда 14 июля 1870 года была объявлена война между Пруссией и Францией:

«В Германии энтузиазм вспыхнул со стихийной силой. Со всех сторон приходили известия о манифестациях. Отовсюду, не исключая и недавно покоренных кургессенских и гановерских городов, неслись изъявления патриотизма. Студенты чуть не целыми университетами записывались в волонтеры. Шли сборы, образовывались добровольные санитарные и иные отряды.

Мелкие государства северо-германского союза боязливо жались к Пруссии, как цыплята под крыло наседки. И даже партикуляризм юга испарился, как туман, обожженный пламенем надвигающейся опасности».

Цель Бисмарка была достигнута: он вызвал народную войну, такую войну, которая одна могла привести к желанным целям.

Через 56 лет после освободительной войны сыновья и внуки бойцов 1814 года снова устремились на запад, чтобы завершить то, что не было закончено после Ватерлоо: раз навсегда оградить чудный вольный Рейн от иноземного посягательства.

«Шли они, как один человек, с неописуемым энтузиазмом, горя жаждой брани, с ненавистью к наследственному врагу и уверенностью в победе. И как живая связь между освободительной эпохой и настоящим шел с Германией старый король, заслуживший шпоры под Лейпцигом, а теперь увлекаемый всеобщим одушевлением, навстречу императорской короне».

Какую же школу проходили немцы, чтобы так дружно встать и не для обороны своих пределов, а для вторжения в пределы соседней страны?

Какую награду учителя немецкого народа признают достаточной для селянина, оторванного для войны от плуга, видно из следующих строк труда фон дер Гольца «Вооруженный народ»:

«Наши правнуки будут завидовать тем людям, которые с королем Вильгельмом ходили против Австрии и Франции и положили начало объединению Германии. Уже и то достаточная награда, что на войне даже самый простой солдат, который жил только для того, чтобы жить, и работал для того, чтобы есть и пить, становится причастным к судьбе великих героев и редких, божественно-одаренных натур и делается пособником их великих дел. Он соединился с лучшими людьми для исполнения одного и того же предприятия; он сам однажды сравнился с лучшими. Чувство того, что на войне возвышаешься над трудом повседневной жизни, не будет чуждо даже и самым грубым натурам. Кто обладает сердцем, у того оно бьется сильнее и вдохновляется призванием воина. Защищать отечество — значит также заслуживать его благодарность, значит присоединить свое имя и свое существование к имени и славе своего государя, полководца и народа».

Свой замечательный труд фон дер Гольц оканчивает следующими строками, определяющими, по его мнению, главные основы воспитания немецкого народа, которые должны помочь германскому вооруженному народу выйти победителем и из новых испытаний:

«Прежде всего необходимо проникнуться сознанием и вкоренить его в воспитываемом нами поколении, что время покоя еще не настало и что предсказание о последней решительной борьбе за существование и величие Германии не есть химера, распространяемая честолюбцами. Эта борьба неминуема и выкажется с полной силой и серьезностью, какая свойственна решительной борьбе народов из-за новой группировки держав. В сознании этого необходимо примером, словом и в печати постоянно содействовать тому, чтобы верность престолу и пламенная любовь к отечеству, решимость не уклоняться от тяжелых испытаний, самоотвержение и готовность к жертвам все более и более крепли и увеличивались в сердцах наших и детей наших. Тогда германская армия, которая должна быть и оставаться германским вооруженным народом, может и в грядущем споре рассчитывать выйти, в конце концов, победителем».

М. Иенс, автор труда «Военное дело и народная жизнь», в следующих строках определяет основы организации германской армии в связи с другими важнейшими видами деятельности населения:

«Эти основы таковы: гармония между интересами сельского хозяйства, промышленности и торговли; гармония между свободой собственного предназначения и строго государственной дисциплиной, знаменательная своеобразность нашего офицерского корпуса и, наконец, высочайшая, неограниченная, искренняя, готовая к жертвам любовь к императору и отечеству».