![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Marian 06.05.2011 14:08 » Эпилог Эпилог⇐ ПредыдущаяСтр 67 из 67
1843 год, лето Тихое жужжание прямо над ухом вырвало Марину из той сладкой дремы, в которую она провалилась неожиданно для себя самой, разморенная этими жаркими лучами июльского солнца. Она отмахнулась лениво от мухи, что летала чуть ли не у самого лица, а потом села, прикрывая рукой глаза от яркого солнечного света, огляделась вокруг. Рядом с ней на покрывале лежал Сергей на боку, положив голову на протянутую руку. Другая его рука лежала на юбках жены, будто он и во сне удерживал ее подле. Жара сморила и его, и теперь он спал, слегка нахмурив лоб, словно сон, что принесла эта полуденная дрема был неприятен ему. Марина легко провела кончиком пальца по его скуле, стараясь не потревожить его сон. Она никогда не могла сдержать себя и не коснуться его всякий раз, когда он был рядом. Будто желая убедиться, что это вовсе не сон, что Сергей подле нее, и так будет всегда. Они обвенчались после Покрова, той же осенью 1841 года. Свадьба была бы ранее, несмотря на то, что так мало времени прошло со дня официального расторжения брака Сергея, но отец Иоанн, с которым Марина решила посоветоваться по поводу венчания, засомневался, не нужно ли для того специального разрешения на брак. Потому сразу же после дня ангела Марины влюбленные снова расстались – Сергей уезжал в столицу, чтобы подать прошение государю. Марина места себе не находила перед его отъездом, даже на минуту не отходила от него, сжимая руки в волнении. И Марина осталась в Завидово, в глубине души признавая правоту его слов, смиряясь перед его требованием. Такова уж была женская доля – смирение. Прошло несколько седмиц прежде, чем Сергей вернулся из Петербурга, но и этого времени хватило с лихвой, чтобы заставить Марину изрядно поволноваться. И она готова на все лишь бы быть с ним. На все! Быть может, они тогда уедут из России, как когда-то предлагал ей Сергей. Она уже узнавала у отца Иоанна – церковь за границей не была в подчинении патриарху русской церкви, ее решения были обособлены от запретов высочайшего Синода. Значит, коли они получат отказ от российской церкви, им придется обвенчаться вне границ империи. Да, этот брак не был бы признан в российской империи, а значит, им навсегда предстояло бы жить за границей, оставив здесь, в России, почти все, но разве это не стоит того, чтобы остаток дней провести рядом? Разве это не стоит того? Марина еле дышала, пока ждала, когда же наконец Загорский минует подъездную аллею и остановится у крыльца усадебного дома. Она пыталась прочитать, с какими вестями он прибыл по его лицу, но ей не удалось. Только потом, когда он спрыгнул с коня и, подхватив ее на руки, закружил по двору, она ощутила, как легко стало на душе. Значит, все удалось! Значит, они могут обвенчаться! Покров! До него было еще три месяца с лишним! Столько дней в разлуке, ведь им нельзя было находиться долго в одном имении, не вызываяя лишних сплетен. Все, что оставалось тогда Марине и Сергею - только письма, в которых они излагали другу другу, как тяготит их обоих столь долгая разлука, как тоскуют они вдали друг от друга, и как благословеннен для их сердец тот день, что вскоре соединит их. Эти строки отдавали в душе Сергея какой-то странной тоской и чувством вины перед ней. Она настолько рада была тогда получить благие вести о разрешении на их брак, что он не смог огорчить ее и сказать, что сразу же после Покрова он должен будет уехать. Отбыть обратно на Кавказ, ведь именно в тот день подходит к концу срок его отпуска. Не смог рассказать лично, видя, как ее расстроили сплетни из столицы, что привезла Марине сестра, а потом не нашел слов, чтобы написать об этом. А сплетен было немало... Как и визитеров, что потянулись в Завидово после объявления о помолвке князя Загорского и вдовы графа Воронина. Хотели убедиться в правдивости сплетен о причине этого поспешного брака, но с неудовольствием не находили ее. Аккуратно, завуалированно указывали Марине, как милостиво со стороны князя взять в супруги вдову в возрасте да еще с ребенком. Марина любезно улыбалась в ответ, едва сдерживая эмоции, что рвали ей душу при этом. Да, это верно, она уже не так молода и невинна, какой хотела пойти под венец с Сергеем. Да, она далеко не в том возрасте, что способна зачать и выносить с легкостью дитя, долгожданного наследника рода Загорских, что сможет продолжить фамилию и принять титул. Но она не позволит этому яду сомнений влиться снова в ее кровь, отравить разум. И хотя эти слова причиняли боль, такую острую, что иногда она едва сдерживала слезы, она ни на мгновение не пожалела о том, что вскоре, когда на деревьях пожелтеет листва, а солома, оставшаяся на полях, начнет темнеть от влаги, она пойдет под венец. Марина вспомнила, как вплетала в тот день в волосы дрожащими руками небольшую ветвь калины с ярко-красными мелкими ягодами, как сделала бы это ее верная Гнеша, коли была бы жива, как покрывала голову прозрачной фатой. И она не обратила внимания на поджатые в недовольстве губы Анны Степановны, когда та заметила калину в венке дочери. Это было сделано не для нее, не для этой женщины, что стояла сейчас перед ней, благословляя иконой перед отъездом в церковь. Марина вплела в волосы калину для той, что будет ныне смотреть на нее с небес и радоваться вместе со своей Марысей тому счастью, что та испытывала в этот день. А что Агнешка была рядом с ней, Марина явственно чувствовала это. Да, Марина была не юной девицей, но то волнение, что охватило ее тот миг, когда она подъезжала к храму, на ступеньках которого ее ждал ее суженный, ничем не отличалось от того трепета, что охватывало всех невест. Марина до сих пор помнит, каким мягким светом вспыхнули глаза Сергея, когда Матвей Сергеевич подвел ее к своему внуку, ждущему ее у входа в каменный храм имения Загорских, и передал тому дрожащие от волнения пальцы женщины. " Ты так красива", - сказал он ей тогда одними губами, и она счастлива улыбнулась в ответ, чувствуя, как сладко замирает сердце в груди. Рука в руке Марина и Сергей вошли тогда в храм, чтобы принять из рук иерея венчальные кольца, что соединяли их навеки в единое целое. Хотя нет, думала тогда Марина, не соединяли, а просто служили доказательством их единения в глазах других. Ведь с Сергеем они уже давно были одним целым. Разве не поэтому он вдруг взял ее за руку и ласково погладил большим пальцем ее ладонь, когда она не смогла сдержать эмоций и тихо заплакала, когда над их головами уже держали золоченные венцы, а в тишине храма раздался громкий голос иерея? Будто чувствуя ее, будто разделяя с ней тот восторг, ту благость, что разлилась в ее сердце при словах священника, наполняя его до краев. Марина откинула со лба спящего мужа русую прядь волос. Как же ей хотелось разбудить его поцелуями сейчас, прижаться к его груди! Но не следовало - только закончили с покосомв в их имениях, он плохо спал из-за того, что объезжал луга, проверяя, успели ли убрать сено прежде, чем начнуться грозы, что предвещали приметы этого лета. Пусть поспит, пусть отдохнет... Марина вспомнила, как смотрела на него вот так же в спальне Загорского. Была их последняя ночь перед возвращением Сергея в ссылку из тех трех ночей, что было им отведено, и она упрямо гнала от себя мысли, насколько схожа нынешняя ночь с той, когда она проводила его не на несколько месяцев, как они планировали, а на несколько лет. Просто лежала подле и ловила каждый его вдох, каждый взмах ресниц, будто сохраняя в памяти. И она осталась ждать до весны, старательно отгоняя от себя дурные мысли, посвятив себя полностью заботам о имениях уже двух семейств, с трудом управляясь с таким обширным хозяйством. С началом зимы Матвей Сергеевич сильно захворал - ревматизм сковал почти полностью его члены и приковал надолго к постели. Марина даже опасалась, что они потеряют старого князя, но долгими молитвами да Божьей милостью все обошлось. Зато зимние болезни миновали Леночку, что почти все свободное время, взяв в дружки нескольких детей от комнатых слуг, обследовала большой дом усадьбы, либо пропадала в парке и в садах имения Загорских. Но самым любимым местом ее времяпровождения был конный завод, где она под неусыпным контролем со стороны старшего конюха любовалась лошадьми и гладила пони с длинной лохматой гривой, что приехал под Рождество в качестве подарка от Сергея своей маленькой дочери. После праздника Леночка только и посвящала свободные от занятий часы этой маленькой лошадке, заплетая ее гриву в длинные косы под улыбками конюхов и берейторов. А еще Леночка с явным нетерпением ожидала возвращения князя Загорского (иногда Марине даже казалось, что сильнее, чем она сама ждет мужа), ведь тот обещал в письме научить ее ездить верхом на этой маленькой белой лошадке с черными пятнами на правом боку. Марина снова легла подле Сергея на покрывало, не отводя взгляда от его лица. Складки на лбу уже расправились, черты лица смягчились. Видно, теперь к нему пришел более отрадный сон. Как же он красив! Даже с уже глубокими морщинками в уголках глаз и складками у крыльев носа, даже с этим большим шрамом на щеке, ставшим со временем более светлым, чем был. Она вдруг вспомнила, как замерло сердце, когда вдруг в доме зашумели слуги в передней, как закричали дворовые за окнами на Страстной неделе, прямо в Чистый Четверг. Сердцем Марина уже знала, что это означает прежде, чем в столовую ступил светящийся от радости Никодим с известием, что едет молодой барин. Марина быстро взглянула на Матвея Сергеевича, прося глазами его позволения покинуть столовую, и едва тот кивнул, поднялась с места. Сначала она шла по комнатам степенно, маленькими шажками, а после вдруг сорвалась с места, побежала прочь из дома. Она легко сбежала по ступенькам крыльца, едва успев подхватить концы шали, что Таня, угадавшая первый порыв барыни накинула ей, пробегающей мимо, на плечи. Марина издалека заметила всадника, гнавшего галопом коня к усадебному дому, и это словно придало ей дополнительных сил. Она так и бежала к нему по этому рыхлому снегу, едва удерживая равновесие, скользя подошвами домашних туфлей. За несколько шагов до нее Сергей быстро спрыгнул с лошади и побежал ей навстречу, подхватывая со снега, куда она упала, вдруг ослабев от волнения. Вдруг прямо перед Мариной на покрывале заворочался Илюша, что до того, тихо посапывая, спал между родителями на животе, приоткрыв слегка пухлые губы, и ей пришлось вернуться из своих воспоминаний обратно. Ее маленькое счастье, вымоленное на прошлую Пасху у Спасителя! Ее младенчики, ее близнецы, что она родила этой зимой, прямо на Зосиму-Пчельника. Кстати, где же Леночка, нахмурилась Марина, оглядывая луг. Она видела нянек и лакеев, сервирующих стол к трапезе в отдалении под натянутым тентом, видела Никодима, что суетился вкруг них (и верно, Сергей прав - с этими новомодными английскими баками Арсеньев до жути был схож ныне с Никодимом, едва не рассмеялась Марина), видела Матвея Сергеевича, дремлющего сидя в плетеном кресле, но ни бонны, ни своей дочери не заметила. Видно, пошли в лесок, что виднелся на краю луга, решила Марина. Раз не видно на лугу ни бонны, ни ее маленькой подопечной, значит, они точно направились в лес проверять гнездно в очередной раз, решила Марина. Она не пошла в лес вслед за ними, а свернула к небольшой группе березок, что стояла на краю луга, попутно проверив спящего Илью. Теперь отец и сын спали, прижавшись друг к другу, Сергей вместо платья жены удерживал ныне своей широкой ладонью маленькое тельце в белой рубашонке. Марина снова оглядела луг, прижавшись спиной в одной из тонких березок. Откуда-то донеслось тихое ржание, и она взглянула в ту сторону, откуда легкий ветерок принес звук. Так и есть, это вороная ее мужа никак не хочет стоять на месте, привязанной к коляске. Этой роскошной красавице арабских кровей больше по душе резвая скачка, чем покой. Сначала ей не понравилось имя, что дал лошади Сергей, когда приобрел кобылу для своих конюшен. Разве эта темная лошадка не может напоминать ту, другую женщину? Особенно, когда эта шелковистая грива так и развевается на ветру от резвого бега? Марина уже начинала ненавидеть эту кобылу, а заодно и весь конный завод, раздражаться по пустякам на домашних и челядь, не в силах сдерживать свои эмоции. Сергей думал, что это просто послеродовая меланхолия, как описал ему состояние Марины местный доктор, но сама-то она ясно знала причину своей раздражительности. Ревность, слепящая ревность к той, другой, что когда-то была в жизни Сергея... Как-то, проверив детей, мирно спящих в своих кроватках в детской половине, Марина снова нашла Сергея на конюшне подле стойла этой вороной кобылы и не смогла сдержаться. И он рассказал ей тогда все про эту черкескую девушку. Начал, напомнив ей про плен, в котором провел несколько лет, о чем Марина знала, заострив при этом внимание жены на роли Мадины в его побеге. А потом продолжил про свою недавнюю ссылку в крепость близ речки Акташ и поселения Андреево. Рассказал ей все, ничего не скрыв - и как выменял черкешенку на своего любимого коня, и про то, как оставил девушку в своей комнате. И Сергей рассказал Марине то, что сам узнал только со слов Степана: как его привезли без памяти в крепость, как лекарь крепостной едва сумел остановить кровотечение. Но после, спустя несколько дней поднялась лихорадка, рана воспалилась, и эскулап заявил, что руку надо отнять по плечо, чтобы Антонов огонь не пошел дальше в тело, что означало неминуемый конец для раненого. И тогда черкешенка прогнала лекаря из комнаты Загорского, заявив, что сама будет выхаживать раненого. Лекарь не уступал, кричал, что она убьет князя, что нельзя доверять дикарям, и тогда Степан, памятуя о той роли, что уже довелось сыграть черкешенке в судьбе хозяина, встал на ее сторону. Им удалось убедить комменданта, что руку сохранить все же возможно, и тогда Мадина принялась за лечение. Она ходила куда-то в горы, собирала травы и варила настои, делала перевязки, обмазывая рану какими-то сильно пахнущими мазями, что делала сама тут же, в комнате. Здоровье Сергея постепенно шло на поправку, вскоре он с трудом, но смог подняться на ноги и выходить во двор крепости на прогулку. А потом пришел приказ об его отпуске для поправки здоровья, который он мог провести где угодно по своему усмотрению. Сердце рвалось в Завидово, куда он перестал писать из-за ранения, не желая пугать Марину, требовало немедля ехать туда, к ней. И он бы уехал, даже с такой еще незатянувшейся толком раной, но разве мог он бросить Мадину в крепости? Не мог. Но и с собой взять тоже не было возможности. Сергей все писал и писал письма своим приятелям, которых узнал во время своей прошлой службы в этом крае, но грузинские князья - оба как на подбор - отвечали ему отписками, явно не желая принимать у себя в доме женщину, что была изгнана из родного села. Получив в очередной раз такое письмо, Сергей явно растерялся, не зная, как ему следует поступить с этой девушкой, что сейчас подняла на него свои обжигающе-черные глаза и пристально смотрела в лицо. Она не могла выходить за ворота крепости одна ныне - ее караулили мальчишки и бросали в нее камни с молчаливого одобрения жителей селения. При этом она никогда не жаловалась и просила заступиться за нее, осознавая и принимая свою вину. Сергей подозревал, какова будет ее судьба, если он оставит ее без защиты, потому этот вопрос даже не возникал у него в голове. В тот вечер, когда он окончательно утвердился в своем решении забрать ее с собой и поселить в своем имении, Мадина подала ему как обычно настой для укрепления сил, и он принял его и выпил до дна, не питая никаких подозрений насчет того запаха, что был более резким в тот раз. Он заснул быстро в тот вечер, будто в яму провалился одним мигом, а после, когда с трудом открыл глаза, уже ярко светило солнце во дворе. Встревоженный Степан поведал ему, что князь спал трое суток беспробудно, и в крепости подозревали, что черкешенка отравила Загорского, ведь все знали о той любви, что горела в ее сердце к светловолосому офицеру. Знали так же, что тот планировал уехать вскоре и подозревали, что уедет к той, к которой так часто отправлял письма из крепости. Как тут не заподозрить неладное? Тем более, что черкешенка ушла в ту же ночь, как опоила князя, плотно завернувшись в покрывало, закрывая лицо. Сергей тут же бросился на ее поиски, яростно отгоняя от себя дурные мысли, вспоминая, как склонилась над ним Мадина в тот вечер, как гладила по лицу и тихо шептала, словно прощаясь: - Ты думаешь...? - Марина не решилась задать этот вопрос. Сергей кивнул в ответ. Марина повернулась и прижалась щекой к шершавой коре березки, подле которой стояла, пытаясь усмирить собственную совесть, что снова вдруг кольнула ее. Ей было жаль ту девочку, что так надеялась на собственное счастье, что так хотела любить и быть любимой. Ей было стыдно перед той, что она ныне так счастлива, так любима, что так поет сердце внутри. Правильно говорится в старой французской поговорке, le malheur des uns fait le bonheur des autres·, иначе и быть не может... так уж суждено в жизни - кому горе, а кому радость... Или как говорила Зорчиха - Господь должен что-то отнять прежде, чем что-то даровать. После шептуньи из Завидово Марине вдруг на ум пришла Агнешка, ее мудрая заботливая нянюшка. всплыли в памяти слова ее - " Коли на Берегиню у березы заветное попросить - сбудется непременно! ". Но что Марине просить сегодня (а ведь ныне аккурат серединный день июля) у этого деревца? Разве есть что-то, чего ей не хватает ныне для счастья? Если только попросить здоровья для своих детей и супруга, для близких и родных... И еще одно, быть может. То, чего так желает Сергей... то, что так дополнило бы ее счастье... Среди нескошенной травы на лугу показалась светловолосая взлохмаченная голова, что так же как и Марина недавно, оглядела луг, потом Сергей повернулся в ее сторону, и она поспешила к нему, взмахнув рукой в качестве приветствия. Спустя некоторое время она аккуратно опустилась на покрывало подле него, целуя его легко в губы. Супруги немного помолчали, наслаждаясь присутствием друг друга и благостью этого дивного летного дня, а потом Сергей вдруг проговорил, поднимая правый уголок рта в добродушной усмешке: Сергей кивнул задумчиво, соглашаясь с ее словами. Быть может, березы и смогут даровать здравие остальным членам его большого семейства, но вот вернуть молодость Матвею Сергеевичу они уже не могут. Старый князь в последний год сильно сдал, его глаза поддавались старческой слепоте. - А еще я загадала..., - продолжила Марина, вырывая мужа из его грустных мыслей, но договорить не успела. Ее прервал громкий визг Леночки, донесший откуда-то издалека до родителей. А потом та так же громко, на одной ноте, закричала: " Papa! Papa! " За ним следовала поодаль Марина, которая задержалась всего на минуту, что передать проснувшегося от этого крика и недовольного таким внезапным пробуждением сына одной из нянек, что тут же подскочила к барыне. Она, подобрав юбки, бежала по лугу в сопровождении лакеев, которые то и дело косились на нее, готовые помочь ей подняться, коли она все же упадет, запутавшись в длинном подоле. Они сразу же увидели, как из леска на луг выбежала Леночка, что тут же припустилась, не сбавляя скорости к отцу, спещащему в ее сторону. Марина видела, как раскраснелись щеки дочери от бега, как свалилась с головы и так и прыгает за ее спиной шляпка, удерживаемая только лентами на шее. Но так же она заметила по лицу дочери, что та не испуганна и не залита слезами, а значит, эти громкие вопли не имели под собой дурной основы, а потому остановилась, приказала лакеям возвращаться к тенту и пошла сама далее пешком, стараясь выровнять дыхание, сбившееся от волнения и бега. Зато Сергей не разглядел, что с дочерью все в порядке, с размаху налетел на нее, бросился на колени в траву, хватая ту за плечи. У Сергея вмиг закружилась голова от того облегчения, что захватило его. Это просто овсянки, что наконец-то поселились в гнезде, сделанном им и дочерью. Это не укус гада, не ушиб. Все в порядке. Она жива и здорова, его маленькая девочка! Рядом с ними опустилась Марина и обняла отца и дочь, целуя сначала Леночку в кудряшки, а потом Сергея в волосы того же цвета, что у девочки. Сергей помог Марине подняться с травы, а после прижал к себе, обнимая за талию. В этот момент где-то вдалеке в леске тихо запела свою звонкую песенку маленькая овсянка, сидящая в гнезде из остатков корзины, украшенном разноцветными лоскутками...
Комментарии:
|