Про западных кинематографистов.

Не секрет, что французская новая волна — это кинокртики, ставшие режиссерами. Почему они добились такого успеха? Их просто некому было критиковать.

***

Закончил Лукас школу, решил поступать во ВГИК. Ждет своей очереди на собеседование. Все волнуются, шепчутся чего-то. Из аудитории выходит один из абитуриентов, чему-то мило улыбается. И тут приперло вдруг Лукасу сказать незнакомке слева от себя: " Какие лицемеры! ". Почему лицемеры? Отчего лицемеры? Ну, простим вчерашнему школьнику его необоснованные претензии к окружающим! Может, переволновался. А важно здесь другое: та девчонка, которой он это сказал, оказалась его второй половинкой. Так они и познакомились.

Он поступил, а она нет. Но это не помешало им вместе прожить три замечательных года. Затем она ушла от него, и не было никакой возможности ее вернуть. Тосковал Лукас страшно, начал прогуливать занятия... тогда Спилберг пришел поддержать друга.

— Да ладно тебе, другую найдешь!
— А мне другая не нужна! Словно другие какие-то все только фон, а она, она — настоящая!
— Ой, всегда так говорят! Время лечит!
— Время... время... вот и я о том. Время! Я раньше не понимал, что значит, когда говорят, будто кто-то отдал лучшие годы жизни на кого-то... теперь понимаю! Нет, тут дело не в том, что мне годов жалко своих! Конечно, жалко но все труднее! Просто мне двадцать лет! Двадцать! Вот я сейчас познакомлюсь с какой-нибудь прекрасной девушкой, допустим! И что же? Она будет знать меня двадцатилетнего! Но кто же узнает теперь, каким я был три года назад? Куда это денется? Просто исчезнет? С кем мне разделять эти воспоминания? Не каждый день, конечно, об этом думать, но просто знать — вот эта девушка в курсе, каким ты был в семнадцать! Все, нет больше этой девушки! И никогда, выходит, не будет! А теперь представь, что я расстанусь с кем-то в тридцать! Это же еще десять лет! Как странно мы делим свою жизнь на нелепые отрезки! Я не хочу отрезков! Я хочу, чтобы меня знали всего целиком! Чтобы помнили, каким дураком я был раньше!
— Я прекрасно помню, каким ты был дураком!
— Нужна девушка, дурень, девушка! Мы уже неделю, как расстались! Кто запомнит эту мою неделю? Неужели только я? Как же она не знает, что со мной происходит? Ах, зачем люди расстаются!
— Ну, дружище, ты со всем справишься! Бабы-то дуры, ты этого не забывай! К черту их! Что-нибудь придумаем!

И Лукас придумал. Надо бы действительно начать все сначала — буквально! Нет, эти три года выбрасывать из жизни никак нельзя. Лукас решил все переиграть. Заново поступать в университет. В какой-нибудь другой уже, но тоже на режиссера. Опять познакомиться с абитуриенткой, как тогда. Но главное — изо всех сил пытаться вести себя так, словно ему семнадцать. Быть немножко более уверенным в своей исключительности, немножко более романтичным, категоричным, полюбить снова все то, что он тогда любил... и снимать те же короткометражки, что и три года назад. Когда же ему исполнится двадцать три, вернуться к своему теперешнему состоянию, двадцатилетнему. И все ради того, чтобы его будущая пассия ничегошеньки не пропустила из его жизни!

Первая трудность ждала Лукаса на поступлении. Что же он тогда сказал про абитуриентов? Да, он назвал их лицемерами. Отчего же лицемерами? Непонятно, глупость какая-то! Но что делать — с этого начались его отношения тогда, начнутся и сейчас. Незнакомку он выбрал почти наугад, подошел и закатил глаза: " Какие лицемеры! ". Итак, они познакомились.

Далее по плану: первая интимная близость. Тогда Лукас облажался. Что ж, теперь уже он был куда более опытным любовником, потому боялся не облажаться. Да так переволновался, что все-таки облажался. И здесь успех!

Так они и жили уже семь лет. Больших трудов Лукасу стоило говорить не так, как он думает сейчас, но так, как он думал три года назад. И все-таки режиссер справлялся. Поженились, завели ребеночка. Но случилось страшное — постепенно его девушка начала стремительно опережать Лукаса в развитии! Режиссер это прекрасно чувствовал, ведь он опережал в развитии сам себя. Часами они могли спорить о чем угодно — бедному мужу приходилось говорить всякие глупости трехлетней свежести, хотя сам он, конечно, хотел бы давно согласиться со своей умницей-женой... но нельзя!

Девушка так устала от глупого мужа, что завела себе чуть более продвинутого друга. Однажды Лукас случайно подслушал, как она жаловалась приятелю: " Ах, он такой дурак у меня! До сих пор ставит смайлики в конце! ". А он бы уже давно не ставил...

Да, это была последняя капля. Нужно было кончать дурить, попрощаться уже с этими несчастными тремя годами! Однако оставалась одна проблема — Лукас решился на это в двадцать семь. Значит, чтобы до этого дошел двадцатичетырехлетний Лукас внутри него, надо было подождать эти самые три года...

Я полагаю, проницательный читатель уже догадался, что жена не могла ждать так долго. Забрала ребенка и ушла. Семь лет. Семь лет он отдал ей. И еще плюс три. Того десять.

Двадцатисемилетний Лукас стоял у аудитории, ждал своей очереди. Подошел к незнакомке и дрожащим голосом произнес: " К-какие лицемеры! ".

***

Лукасжил со своей девушкой вполне себе идеально вот уже два года и триста шестьдесят четыре дня, пока вдруг не наткнулся на статью в журнале " Psychologies". В статье, конечно, говорилось, что любовь длится только три года.

Лукастут же побежал к своей любимой:

— Дорогая! У нас остался один день! Я прочитал...

Не успел Лукас закончить, как бедняга разрыдалась.

— Ох, любимый! Я знаю! Не хотела тебя расстраивать... обними меня, Джордж...

Что ж, назавтра чувства действительно прошли. Зато в этот самый последний день они любили друг друга, как никогда прежде!

***

Полюбил как-то молодой Лукасдевушку. Идеальную во всех отношениях. Единственным, что иногда смущало юного кинематографиста, была молчаливость красавицы. Редко улыбалась, часто грустила...

Как-то раз парочка немного выпила и разговорилась, как это непременно случается у всех парочек, о бывших. Лукас-то был уверен, что он у нее — первый... нет, формально-то, конечно, первый, но был у нее в пятнадцать лет, оказывается, один возлюбленный:

— Так, пустяки, целовались...
— А что потом?
— Уехал однажды в Петербург, ничего не сказал... я ему написала, а он не ответил...
— Как же это так!? Сильно потом грустила?
— Да так... пустяки... давно было, мхом заросло.
— Значит, все ясно! Отчего ты такая грустная всегда! Демонического мужчину повстречала!
— Кого-кого?
— Де-мо-ни-чес-ко-го муж-чи-ну! Ясно! Бросил он тебя, обманул, воспользовался неопытностью твоей, наивностью! После чего ты перестала верить мужчинам! Навсегда он остался в сердце твоем! Как в книжках! Как в книжках! Ух, черт! Найду я его! Найду! Дам ему по харе-то, дам! За то, что печаль в твоем сердце навсегда поселил! Ух, демон! Ходит, небось, в своем черном пальто! Ух! Курит свою трубку! Ах! Читает свои газеты!
— Ты куда, постой...

Но Лукас уже скрылся в дверях и поспешил в Петербург. Нелишним будет напомнить читателю, что молодой кинематографист жил тогда в Хабаровске. Дорога предстояла долгая. Однако сил ему придавали соображения о том, как он найдет гада и даст ему по харе. Плюнет в пальто, выбросит трубку и разорвет все его газеты.

Итак, гонимый ревностью и злобой, Лукас прибыл в Питер. Поиски начал с трактиров и кабаков — но ни в одном не нашел он того самого демонического мужчину в пальто, с трубкой и газетой.

Отчаявшись, юный режиссер уже просто бродил по Невскому. Как вдруг из магазинчика вышел Тот Самый. Все при нем — пальто, трубка, газета...

— Сдавайся, гад! Нашел я тебя! Сейчас получишь по харе!
— За что же, сударь!?
— Как за что! Да за то, что ты — демонический мужчина!
— Ах, должно быть это Вы! Тот самый, кому досталась та юная особа после меня!
— Именно! Получайте же!

И врезал мужчине по харе.

— Что ж, сударь, вы можете махаться руками, но все-таки вы навсегда останетесь номером вторым в жизни этой красавицы! Ибо навеки я поселился в ее сердце! А вам остается только разделять с ней быт, вести скучную обывательскую жизнь! Но если и было в ее жизни настоящее чувство, то я являюсь его воплощением!

Замахнулся было Лукас еще разок, но от таких речей уже попросту ослаб. Что ж, демонический мужчина прав! Прав, собака! Победил. Трудно было нашему герою сдерживать слезы обиды.

Но вдруг из того самого магазинчика вышла какая-то дамочка с ребенком. Тут же обратилась к демоническому мужчине:

— Вить, я все! Поехали!

Посмотрел Лукас на девушку и тут же узнал свою давнюю любовь — Свету! Да, эту женщину оставил он некогда одну в Петербурге еще в студенческие годы, а сам отправился после университета домой — в Хабаровск.

— Света, ты!
— Ах, Лукас... единственное мое настоящее чувство, не опошленное прозой жизни, грязной бытовухой...

Тут же на Лукасе каким-то чудом очутилось пальто, во рту трубка, а в руке и свежая газетка.

— Так ведь это я — демонический! А ты вовсе нет!, — обрадовался режиссер.
— Нет, это я демонический!
— Как же, когда я оставил твою женушку одну!
— Это я оставил!
— Так и я тоже!
— Уууу!
— Уууууу!!

И принялись заряжать друг в друга огненными шарами и молниями.

***

Разошелся Лукасс женой в миллионный раз, сходиться вроде бы и надо, никуда не денешься, но что-то уже как-то скучно... раньше хоть мирились, и было ощущение, что все будет здорово, не так, как раньше — а в этот раз уже понятно, что ничего не изменится, что опять поссорятся через пару дней... как же сделать перемирие хоть немножко уникальным, хотя бы видимость создать? Может, на танке приехать? Хорошо бы, но где его взять?

" Вроде Спилберг как раз снимает комедию про танкиста, надо к нему сходить", — рассуждаетЛукас. Пошел на съемки.

— Привет, дружище, не одолжишь танк?
— Никак не могу, у меня все действие вокруг него крутится! А зачем тебе?
— Да хочу с женой помириться! Приехать на танке, знаешь! Выйти так и сказать: " Дорогая, я вот к тебе на танке приехал, смотри. Отныне все хорошо у нас будет! ".
— Боже, зачем!?
— Ну, как... знаешь, обозначить ведь надо, что что-то меняется... понимаешь... вот танк... вот танк это как бы... это пипец... танк!!!
— Дружище, прости, конечно, это какая-то чушь! Поверь моему опыту, никакой жест ни на что не повлияет! В самом деле, как ссорился, так и будешь! Не следует искать какой-то формальной новизны!
— Ого! Черт, гладко сказал! Ты ведь прав, Стивен, прав! Как всегда! Точно! Формальная новизна! Ничего не значит!
— Вот и отлично! А теперь иди к своей любимой, мне сцену надо снимать!

И побежал Лукас к жене. Так и говорит ей с порога:

— Привет, любимая! Привет! Давай мириться! Я теперь понял! Я теперь все понял! Не следует ожидать от перемирия какого-то откровения, знаешь! Не нужны никакие жесты! Типа второй свадьбы вот! Мол, все сначала, все иначе! Нет, моя крошка, это все глупости! Всякие танки, ну их! Теперь-то я осознал! Ах, отныне все будет иначе! Вот с этого дня-то точно наши отношения расцветут с новой силой! Иди сюда, расцелую!

И расцеловал.

***

Лукасу и его девушке было по двадцать лет. Планы, мечты, молодость — всему этому дерьму угрожала внезапная беременность подружки Лукаса. Кажется, выход очевиден: срочно убрать эту херню из ее живота, но врачи сказали, что если девушка сделает аборт сейчас, то с ее здоровьем, скорее всего, больше никогда не сможет родить. Принялись рассуждать. Лукассказал своей плачущей подружке:

— Знаешь, крошка, мне кажется... мне кажется, мы справимся. Да, все получится.
— Ты думаешь?..
— Да, да. Смотри, ты возьмешь академ, правильно? За год родишь, потом я возьму ребенка, и прямо из роддома поедем к твоей маме, положим его под дверь, позвоним и уйдем! Навестим его, когда он научится говорить и не обделываться штаны, чему-нибудь научим...
— Думаешь, у нас получится? Мы еще такие молодые...
— Конечно, конечно, получится! Я прямо вижу: берем ребенка, садимся в такси, едем до твоей мамы, звоним в домофон, поднимаемся по лестнице, кладем под дверь, машем ручкой...
— Ах, все это так сложно...
— Я знаю, знаю. Но вместе мы это сделаем.
— Да, вместе... ты будешь рядом...
— Конечно, буду.
— Я знаю.

Целуются.

***

На втором курсе университета Лукасбыл то леваком, то убежденным либертарианцем, то вдруг даже упертым консерватором — в каждой из шкур он мог перебывать по десять раз за месяц. Но что оставалось неизменным: главным его идеологическим противником всегда была его подружка. И так Лукасметался, метался, пока не случился у них разговор:

— Послушай, мне снятся кошмары...
— Что такое?
— Две ночи подряд снится революция. Будто эти новые левые пришли к власти, и тут же двое каких-то огромных парней отыскали меня, пока я прятался под столом! Начали бить! Потом забрали стол!
— Господи!
— Послушай, ты должна пообещать, что не будешь меня бить, когда случится ваша революция...
— Какая такая " наша революция"?
— Ну как какая! Когда вы, красные, придете к власти! Ты уж не бей, пощади!
— С чего это я теперь " красная"!? Вот опять ты...
— Как же, самая последовательная левачка! Говорила, тебе нравился в школе этот ужасный пропагандистский роман Чернышевского (о, знал бы он, что устроят эти его " новые люди"!), к тому же, я у тебя сегодня Ги Дебора видел...
— Да ты меня Ги Дебора своего сам на той неделе упрашивал прочесть!
— Это был не я!
— Как же!
— То был другой я! Я спасся от заблуждений, позволь теперь спасти тебя!
— Ты и тогда " спасал"! А знаешь, знаешь! Мне надоело, мне категорически надоело! Хорошо, пусть я левачка! Хочу быть левой! Все!
— О нет, нет...неужели... я не ослышался... и ты, значит, будешь меня бить!? Вместе с теми двумя громилами из кошмара?
— Будем бить.
— Ваш красный террор не знает сострадания...
— А нечего было угнетать.

И так как девушка у Лукаса была личностью куда более достойной, чем ее молодой человек, она на следующий день от взглядов своих не отреклась — ознакомилась с литературой, ходила на демонстрации... но и Лукас, слава богу, перестал метаться: отныне строил план отступления на случай, когда его девушка с товарищами придет за ним с коктейлем Молотова. Так и пережил, значит, духовный кризис, нашел себя — спасибо второй половинке.

***

Как-то раз Лукасподошел к своей девушке и спрашивает:

— Эй, ты че опять нос повесила?
— У меня вот мама болеет. Пьет, чтобы не чувствовать боли.
— Это плохо. А чем болеет?
— Не знаю. К врачам не хочет обращаться.
— Странно! А что болит у нее?
— Все болит.
— Ой, боже мой! Да такие женщины до ста лет живут и мозги родственникам выносят. Не обращай внимания! Проблемы-то и нет никакой! Ну, такая женщина, да, бывает! Забей!
— Как это проблемы нет, ну как это нет...
— Вот так вот! Если б чем серьезно болела — тогда да, проблема, надо решать. А тут, понимаешь ли, нечего решать. Отсутствует проблема. Нет ее!
— Ты не понимаешь...
— Господи!
— Не понимаешь.
— Пф! Ну, и грусти тогда, раз так хочется!

Разозлился режиссер, думает: " Вот ведь охота ей грустить! Вот ведь из ничего проблемы делают... как живут! Ужасно живут, ужасно! Не понимаю я ее, видите ли! Придумала! Да все тут понятно! Мерзко и глупо! ".

Решил позвать Спилберга в бар и напиться.

— Лукас, дружище, ты че такой кислый?
— Да вот девушка моя расстраивается...
— О, это плохо! А из-за чего?
— Мать у нее болезнь симулирует, понимаешь... дочку нервирует. А она ведется... как тут не грустить...
— Так... а где проблема-то?
— В смысле?
— Не вижу проблемы. Не вижу повода для грусти, так сказать. Никто не болеет, все живы-здоровы. Мать у нее, говоришь, симулирует. Девушка твоя себе что-то напускает, изводит тебя, а ты рад на это повестись... ей мама голову морочит, а она тебе. Не дело это.
— Да как же... ну... блин, ты не понимаешь...
— Не понимаю, ага. Не понимаю! Ну, и грусти, если так нравится грустить!

Вот, значится, так и живут.

***

Подошла к Лукасу его девушка и говорит:

— Мне кажется, ты специально со мной споришь всегда, лишь бы не согласиться...
— Я думаю, ты нарочно говоришь такое, чтобы я с тобой не согласился, знаешь ведь мою реакцию, провоцируешь...

" Вот опять! ", подумали оба.

***

Прочел Лукаскнижку по психолоджии и побежал к жене:

— Я понял, ты мною манипулируешь!
— Что? Когда?
— По жизни! Мы вместе, потому что ты мной манипулируешь! Сама посуди — со всеми расставался, а с тобой нет... как-то странно получается, не находишь!? Манипуляторша!
— Ну... прости...
— Вот! Опять манипулировать пытаешься! Не выйдет!

Хлопнул дверью и ушел навсегда. Но через неделю подумал: " Постойте, господа, если же я от нее-таки ушел, значит, она не может мною манипулировать!? Ошибка! Досаднейшая ошибка! ". И вернулся просить прощения:

— Извини! Извини! Я понял, понял, что ты не манипулятор, иначе как бы я от тебя ушел! Могу ли я вернуться, любимая?
— Ага...
— Ох, ох, только нервы порчу себе и тебе! Дурак я, дурак...

Сидит вечером на диване, телик смотрит, как вдруг: " Погодите-ка... если я вернулся, значит... вот шельма! ".

***

Девушка Лукаса никогда не могла понять, серьезен ли ее молодой человек или шутит. Конечно, это ее напрягало.

— Вот ты прикалываешься или как? Невозможно понять!

Тогда режиссер принимался размахивать руками:

— Какие могут быть шутки, детка? Я серьезен, я всегда очень серьезен! Может, даже слишком серьезен! Гиперсерьезен, я бы даже так выразился! Моя серьезность меня доведет до гроба! Серьезно! Не знаю, куда ее даже и девать-то, серьезность эту! Раздавать, может, несерьезным людям, кто нуждается! Чертова серьезность! Уууух!
— Вот опять...
— Чего опять, чего!? Ууууу, моя серьезность! Уууу!

Поняла тогда бедная девушка, что Лукасу доверять она не может. Вот, кажется, точно ведь прикалывается. Или нет? А может, что и она для него всего лишь шутка. Девушка собрала вещи и ушла к действительно серьезному человеку. Вот, например, как-то раз она у него спросила:

— Ты меня любишь?
— Угу, — ответил серьезный человек, не отрываясь от компьютера.

" Вот это серьезный парень", — подумала девушка.

Лукас же не находил себя от тоски. " Кошмар, кошмар, какой кошмар! Уууу! Ушла! Ух! Ох! Ах! Буду пить! Пить буду! ". Ну, и напился. Вечером вышел на улицу и стал громить все подряд. Поджег ларек, ударил по носу несчастную старушку и помочился на полицейского.

К счастью, на суде режиссера оправдали, потому как следствие не смогло установить, серьезно ли он это или просто прикалывался.

***

Проблема " демонического мужчины" преследовала Лукаса постоянно. Что поделать: везло режиссеру на несчастных, беспощадно брошенных когда-то в юности дам. В тот день он пришел домой особенно радостный: продюсеры дали ему денег на его первую картину.

— Мне дали денег, дорогая! Чувствую приближение чего-то большего!
— Дали денег... поздравляю.
— Отчего ты такая грустная сегодня?
— Ах, Джордж, я тебя не ревную...
— Замечательно!
— Чего же замечательного? Может, это значит, что не люблю?
— Ах, это было бы ужасно...
— Вот-вот, ужасно. Бедный Лукас! Не слушай, не слушай меня... потом пожалею, что говорю такое...
— Ну что ты...
— Вот почему мне все равно, где ты там ходишь?
— Я думал, потому что не давал тебе повода меня подозревать...
— Да хоть бы и давал... не ревную... не ревную! Ах, бедные мы с тобой!
— Ну, может, ты по жизни никого не ревнуешь!
— Нет, ревновала одного! Ревновала... давно это было...
— Ах, демонический мужчина! И у тебя...
— Да, да! Вот, помню, стояли на балконе, он курил и читал стихи, а я закрывала уши, потому что мне казалось это таким глупым!
— От меня ты действительно никогда не закрывала уши.
— Никогда...
— А отчего вы расстались?
— Через полгода после нашего знакомства он уехал работать в Москву!

И этот уехал! Что за дела, почему они постоянно уезжают? Этак, конечно, легко! Уехать, оставив о себе только бесконечно волшебные воспоминания. А дальше, дальше бы попробовали! Но что поделать — кажется, любовь. Придется Лукасу отправиться искать этого самого демонического мужчину, уговаривать вернуться. А самому пропасть, уйти навсегда из жизни своей любимой, чтобы только она была счастлива.

Но как найти? От своей девушки Лукас узнал только то, что демонического мужчину зовут Васей и работает он слесарем. Ну, как-нибудь уж найдет, даже если всех слесарей придется опросить.

Приехал режиссер в Москву. А Москва оказалась такая маааленькая-маленькая, всего пара домов и речка между ними. Да Кремль где-то сбоку. Стучится режиссер в первый дом.

— Здравствуйте, а Вася тут живет?
— Вася? Вася в соседнем. А теперь, пожалуйста, уйдите, мы тут в Москве все заняты очень.
— Спасибо! Спасибо, больше не побеспокою!

" Какая маленькая эта ваша Москва! ", удивился Лукас и радостный отправился к соседнему дому. Действительно, демонический мужчина оказался там.

— Послушай, Василий! Меня Лукасом звать!
— Очень приятно, но я сейчас занят. Москва, понимаете. Дела!
— Понимаю! Но послушайте! В своем родном городе вы оставили влюбленную в вас красавицу! Она теперь никогда не будет счастлива, понимаете!
— Кхм, припоминаю! Но мне-то до нее какая важность? У меня тут работа!
— О, работу вашу кто угодно может выполнить! А вот девушку счастливой сделаете только вы!
— Ну нет уж! Слесарем быть не каждый смогет! А столица без слесаря загнется!
— А давайте я буду слесарем!
— Да вы не справитесь!
— Так вы научите!

И выучился Лукас на слесаря. День и ночь работал, пока учитель его не убедился, что оставляет после себя достойную замену.

— Что ж, Лукас, у вас талант!
— Спасибо! А теперь езжайте!
— Лады! Вы работайте, а мы тогда будем любить!
— Ага!

Остался Лукас в Москве, а демонический мужчина Вася отправился в родной город. Лукасу названивала его девушка, но тот трубку не брал, пусть и безумно скучал. Нельзя! Забудет пускай, забудет.

Девушка сразу узнала своего демонического мужчину и кинулась ему на плечи. Прожили полгодика, вроде не тужили особенно. Пока вдруг Вася не заметил, что слишком уж сильно его девушка грустит.

— Что такое с тобой сегодня?
— Эх, Вася, ревную я тебя, ревную...
— Так ведь это замечательно!
— Чего замечательного? Не доверяю, значит! Не люблю, выходит!
— Блин, да... так, может, ты никому вообще не доверяешь!
— Ах, был один... я ему доверяла, а он уехал... в Москву...

***

Развелся как-то Лукас с женой.

Когда-то Джорджа познакомил с этой самой женой его лучший друг — Спилберг. Итак, подходит Лукас к Спилбергу и говорит:

— Выбирай, старина. Ты дружишь с ней или со мной?
—???
— Ну, с кем ты остаешься? За кого ты? За меня или за нее? Придется выбрать. На двух стульях усидеть не получится! Знаешь, как это больно — видеть тебя, понимать, что ты болтаешься с этой змеей! Сердце разрывается!
— Ну... ты знаешь, я всегда с тобой...
— Спасибо!

Однако спустя некоторое время Лукас узнал, что Спилберг все-таки бывает у его бывшей жены. Утешает ее, очевидно. Взбесился Лукас и послал старого друга ко всем чертям. Да так обиделся, что отправился к Кэмерону:

— Что ж, Спилберг меня предал! Не буду с ним больше общаться!
— Помиритесь, может...
— Да уж нет! Уж нет! Теперь тебе придется выбирать, с кем ты. Со мной или с ним.
— Это как!?
— А так! Ты знаешь, я очень тебя люблю, но мне и смотреть-то на тебя больно, когда я понимаю, что ты болтаешься с этим подлым чертом Спилбергом!
— Но ведь Стивен мне ничего не сделал... не могу я просто так прекратить с ним общение...
— Что ж... что ж... что ж... тогда прощай!!!

И отправился Лукас к следующему приятелю, общему с Кэмероном. Та же история. Короче, болтался так режиссер, пока не остался совсем один. Зато теперь ему ничего уже не напоминало о его жене. Ничего, кроме самого себя. Но с собой он поссорился уже очень давно...

***

Том Круз развелся с Кэти Холмс не тут же, как только у них начались проблемы в отношениях — ведь Кэти на тот момент уже ждала ребенка. Сначала они решили, что малыш вполне может как бы " зацементировать" их брак. " Будем жить ради него, забудем про личную жизнь", решили наши герои. Что ж, так и повелось.

Спустя пару лет Кэти разбудила своего мужа криком:

— Что это такое!? Что за херня? Опять какая-то баба!?
— Оооох, боже мой, утро субботы...
— Вот, вот записка! Это что за записка! Какого хрена пахнет духами! Ты меня совсем извести хочешь!?
— Ты чего, ты по карманам у меня рылась!? Какого черта???
— Я, я не рылась, я хотела тебе приятное сделать, штаны погладить, вытаскиваю все из карманов, а там...
— Эй, я говорил, что сам поглажу! Нет, ты хотела именно порыться!
— Что ты несешь!? Какая разница вообще? Я тебя спрашиваю, ты меня хоть немного уважать можешь за все то, что я тебе сделала!? Откуда эти бабы постоянно, мудак!?
— Так, все... я пошел... мочи нет... пойду погуляю...
— Иди, иди. Нажрись, скотина, нажрись, как же. Только бухать и можешь.
— Господи, утро субботы, утро субботы... этакий ад в утро субботы... всю неделю ждешь сраную субботу, как тут... устроят...

Приходит Том Круз вечером уже веселенький.

— Как свинья, боже, свинья и есть! Смотри, доченька, как папаня-то наш нажрался!
— Дааа, доча, нажрался... нажрался твой папа... как скотина...
— Скотина, а кто ж!
— Ииик! Именно скотина! Смотри, милая, щас на пол сяду, прямо как свинья...
— Господи, какая свинья!!!
— А что свинье надобно делать??? Может, из собачьей миски поесть? Мама-то, поди, ничего не приготовила?
— Вот уж еще готовить ему!
— Правильно, правильно, нечего мне готовить... пойду из миски поем...

Том Круз приползает к миске, ест корм, дочка на это смотрит и плачет:

— Папа, папа, не надо, не ешь из миски, папочка...
— Нет, доча, ты не волнуйся... за папу ты не волнуйся... папа у тебя свинья, папе хорошо... давайте мы еще папу тут поколотим, как собаку дворовую, давайте поколотим... дочь, иди сюда, ударь папу...
— Нет, папа, папа, не хочу тебя бить...
— Ну, тогда папа сам себя побьет...

Берет Том Круз кухонный молоток, заезжает себе по лбу, падает, стонет. По полу течет струйка крови. От этого актер протрезвел и начал орать уже всерьез, так ему было больно.

— Пааапа, папа, паааапонька!!!

Конечно, Тому Крузу и Кэти Холмс давно бы уже надо было расстаться, и весь этот ад супруги терпели только ради дочки.

***

Лукас никогда не изменял жене. Изменяли женам все вокруг, но только не он. Джордж Лукас? Нет, простите, он жене не изменяет. А ведь он даже и не задумывался никогда, что является самым верным мужем на свете. Действительно, двадцать лет брака — и ни одной измены!

Но вот как-то раз случилось ему остаться наедине с одной девушкой. По работе, конечно. Писали сценарий. А он сценариев без виски с колой категорически не писал. Ну, и девушке предложил. Без всякого умысла! Пишут, пишут, пишут. Устала рука у кинематографиста: " Не могу я больше, давай отдохнем! ". И заметил вдруг Лукас взгляд у своей подруги — такой томный, зовущий, полный желания...

Зачем такой взгляд? Наверно, кольца не заметила. Положил тогда Лукас девушке на коленку свою правую руку, чтоб это самое кольцо продемонстрировать. Красавица, конечно, его совсем не так поняла и полезла целоваться. За три секунды миллион мыслей пронеслись в голове у Лукаса. Хочется ему? Вроде бы очень! Или нет? Какие у нее губы! Впрочем, не такие, как у его красавицы-жены... многим смертельно надоедают губы своих жен на двадцатый год совместной жизни, но только не Лукасу. Он ведь даже и не догадывался, что губы других женщин тоже могут подходить для поцелуев! Да разве ж подходят? Нет, прекрасные, конечно, губы, но никак не для поцелуев... сбежал тогда Лукас.

На следующий день рассказал эту историю друзьям, Спилбергу и Кэмерону. Спилберг не поверил:

— Как так... погоди, неужели ты до этого ни разу не изменял?
— В смысле? А вы изменяли?
— Конечно... ты чего... все любят своих жен, разумеется. Но не изменять как-то странно!
— А жены не обижаются?
— Так мы им не говорим...
— Ого... погодите... но это же будто бы вранье...

Удивились тогда друзья режиссера. Святой! Не иначе, как святой.

— Так что же? Она полезла целоваться, а ты убежал?
— Убежал, ну да!
— Сама полезла? А ты переборол себя? Страсть свою заглушил?
— Типа того...
— Герой! Герой! Слава герою-Лукасу!

Пьяненький Лукас возвращался домой. " Герой, герой", повторял про себя режиссер. Святой! Пришел домой и поцеловал жену. Еще неделю он перед сном каждый день повторял себе: " Какой молодец! Она полезла, а ты переборол! Ушел от измены! Ушел! ".

Но вскоре уже как-то неловко было думать об одном и том же. Ну да, герой. Хорошо. А дальше что? Вроде как до сих пор герой, не изменил же еще. Но, может, просто шанса не предоставлялось. Рутина, короче. Взгрустнулось что-то Лукасу, пошел в бар. Познакомился там с какой-то девушкой. Оказалась актрисой. Очень уж она попросила режиссера, чтобы тот проверил ее актерские способности у нее дома. Отчего же не проверить? Милая вроде девушка. Может, талант.

Снова виски с колой, снова рука на коленке и прерванный поцелуй. Оставил Лукас девушку одну хлопать глазами, а сам поспешил к жене: " Герой! Герой! Опять герой! ".

С тех пор Лукас раз в месяц обязательно заходил в бар. Подходил к разным девушкам и сам уже интересовался:

— А вы не актриса? Просто я режиссер, могли бы проверить ваши актерские способности...

Актрисой девушка была или нет, а способности свои продемонстрировать соглашалась. Конечно, красавцем Лукас не был, однако дамы полагали, что секс со знаменитым режиссером сделает их хоть и чуточку, а все же умнее. Разумеется, никакого секса никогда не случалось. Многие расстраивались, что, наверное, не понравились Лукасу. Некоторые полагали, что режиссер, вероятно, импотент. И только одна решилась спросить Лукаса вдогонку:

— Эй, вы куда побежали?
— Извините, девушка, но я женат! Женат!
— Ну и...
— Ничего вы не понимаете! Я должен от измен бежать! Бежать должен!
— Хорошо... тогда зачем мы вообще ко мне приехали...
— Как же? Вот вы глупенькая! Ведь чтобы от измены убежать, надо к ней сначала прибежать!

***

Однажды величайший режиссёр наших дней Стивен Спилберг захотел снять лучший в мире фильм о любви. Подозвал жену и поинтересовался:
– Клюковка, что ты о любви знаешь?
– Она кислая и словно рубины раскидана по болотным кочкам.
Спилберг воодушевился, схватил камеру и бросился на съёмки, но подмосковное болото встретило его сугробами и пожухлой листвой. Разочарованный, Стивен Спилберг вернулся домой и лёг на диван.
– Курочка моя, расскажи мне что-нибудь о любви, – без особой надежды вышвырнул из гортани слова гений современности.
– Она ходит по двору, зёрнышки клюёт и червячков, яички несёт на радость любителям омлета.
Окрылённый новой идеей, непревзойдённый режиссёр тут же обзвонил всех своих знакомых, арендовал задний двор роскошного поместья, украсил привезёнными дождевыми червями и кукурузой и принялся ждать, но лишь ветер завывал в объективах телекамер, и омлет лишь только снился команде операторов, дремлющих на морозе в овчинных тулупах. Спилберг вернулся домой совершенно раздавленным.
– Нет любви, – говорит жене. – Седьмой год пытаюсь поймать её за хвост и всё никак не могу.
Тут жена приподняла халат, извлекла из его недр роскошный хвост и положила Стивену Спилбергу на лицо. Сквозь опрометчиво незашторенное окно эту сцену снял Джордж Лукас, давний соперник Стивена Спилберга, когда-то бывший ему надёжной опорой и подмогой.

***

В детстве Спилберг не был отличником, много пил, кутил, забивал на учебу, общался с хулиганами. Впрочем, вышел из него, как мы знаем, замечательный человек.

Лукас же учился прилежно, всегда делал домашку, играл на скрипке, слушался маму. Однако вырос не занудой, а талантливым режиссером.

И только Вуди Аллен и отличником был, и бухал постоянно. И компания у него была тоже каких-то ботаников-наркоманов. Фуфло, значит, полное. Выебывались эти школьники страшно — типа и эрудиты, и повеселиться умеют... короче, вышел из Вуди Аллена какой-то мудак. Потому что непоследовательно развивался.

***

Ехал как-то Спилбергв метро. Вошла старушка, встала над ним, а он и не думает уступать. Подошел к нему мужик тогда и пристыдил при всех.

А ведь Спилбергвсегда уступал, просто сегодня утром у него умерла бабушка, поэтому ничего вокруг себя юноша просто не видел. Мораль — не делайте поспешных выводов.

Что, козлы, сделали поспешные выводы? А как вам такое — малолетний изверг придушил свою бабушку голыми руками! Теперь ехал и мечтал, как он продаст ее квартиру! Что, каково теперь, а? Я же вас предупреждал — не делать поспешных выводов!

Чтоооо, решили, будто Спилбергпоследний из мудаков? Наивные козлы, повторяю, не делайте поспешных выводов, он убил свою бабушку, потому что в нее вселился самый настоящий демон! Если бы не Спилберг, планете пришел бы конец! А о квартире он размышлял, чтобы забыться!

Ну, что вы теперь думаете? Решили, что в этом абзаце вас ждет новый сюжетный поворот!? Хрен там, не забывайте, что я вам говорил про поспешные выводы!!!

***

В детстве Спилберга не впускали в местный кинотеатр, потому что всякий раз, как заканчивался фильм, он бежал на последний ряд и разнимал целующуюся парочку с криками: " Скучные посредственности! Как можно, как можно! Вдохновились трогательной историей этой красивой любви и захотелось поцеловаться! Но это не ваша история, не ваша! Это их приключения, это их трогательная развязка, это их поцелуй в конце! Не поганьте их прекрасный поцелуй своими уродскими губами! Верните их поцелуй, несчастные, верните! У вас вообще никогда не будет такой любви, ослы!!! ".

***

Когда в юности Спилберга исключили из всех университетов на свете, ему, по приказу матери, пришлось разместить резюме на сайте для поиска работы. Конечно, жить стало чуточку труднее — приходилось теперь отвечать на звонки потенциальных работодателей, обещать обязательно явиться на собеседование, а через минуту тут же об этом забывать. Впрочем, Спилбергсправлялся. Жил вполне прекрасно и не скучал, ведь в его городе было достаточно кинотеатров. Однажды вот написал одногруппнице бывшей:

— Привет, я посмотрел уже все фильмы, которые сейчас в прокате. Теперь собираюсь пересматривать лучшие. Хочешь со мной?
— Боже мой, отстань! Я учусь и работаю! Еще вот теперь поступила в школу танцев живота! Прихожу домой никакая! А ты еще тут пристаешь со своими фильмами, бездельник! Фу, фу, фу!
— Ну зачем же ты поступила в эту школу танцев, если и так, говоришь, устаешь...
— Потому что мне нравится!!! Мне нравится!!!
— Тогда в чем проблема... я не понял...
— У тебя вечно никаких проблем!
— Я не понял...
— Пфффффффф!!!!
— Не понял...
— Фффффффффффффффффффффффф
—...
—!!!!!!!!
—..............

***

Все мы прекрасно знаем девушек, не так ли!? Вот у Спилберга, например, была одна из них. Постоянно пыталась как-то играть на чувствах режиссера, чтоб доказать себе — ага, он меня любит. Поначалу Спилбергвелся на провокации.

— Послушай, прости... мне надо тебе кое-что сказать.
— Да-да?
— Меня в последнее время беспокоят мысли, что, возможно, мне нужно совсем другое... не то, что сейчас.
— В смысле? Я тебе не нужен?
— Ага... прости, прости, Стивен! Прости, я плохая, что говорю это...
— Нет, нет! Если тебя это действительно волнует, то я не знаю... сердце, конечно, разрывается... как так... я же теперь не усну! Так больно, так больно!
— Ох, Стивен, Стивен, прости... мы это переживем.

И так далее. Стивен страдал, страдал, пока вдруг не прочел в журнале " Psychologies", что это она так просто проверяет его чувства. Тогда режиссер успокоился и стал реагировать на все гораздо мудрее.

— Дорогой, я поняла, что не ревную тебя! Что мне все равно, где ты и с кем ходишь! Это плохо, да?
— Это же супер!
— Но, может, это значит, что я тебя не люблю...
— Или это значит, что я могу сегодня встретиться со старой подругой! Давай, пока!

Девушка Спилберга пришла в отчаяние. Что же он, не любит теперь ее больше, раз слова эти его не задевают никак? Слава богу, в туалете она случайно нашла номер " Psychologies". " Ага, вот откуда он мудрости-то набрался! Ясно теперь! ", догадалась тут же девушка. Что ж, отныне было никак не проверить его чувства. Обидно, конечно, но придется как-то жить дальше без проверок.

Через месяц Спилберг стал тосковать. Девушка не могла понять, что с ним происходит. Режиссер же держал в себе причины своей грусти. Однако проницательный читатель уже обо всем догадался. Спилберг заметил, что его любимая перестала устраивать проверки чувств. Стало быть, больше не любит? Режиссер не смог выбраться из депрессии и неожиданно повесился.

Через день в продажу поступил свежий номер " Psychologies", в котором написали, что если девушка вдруг перестала проверять чувства молодого человека, то, очевидно, она обнаружила у него в туалете предыдущий номер журнала, из чего и сделала верный вывод, что о проверках он догадался. Но Спилберг уже не мог этого прочесть.

***

Как-то раз Джордж Лукас напился на дне рождения у Спилберга. Случилось это еще во времена студенчества великих кинематографистов.

— Джордж, вы напились!
— Нормально, Стивен, все нормально... нормааально...
— Дружище, что с вами? Вам плохо? Вы что? Вам блевать надо, да?!
— Нет, нет, не надо...
— А что вы тогда согнулись так!
— Не надо блевать... не надо...
— Точно не надо?
— Точноооо...
— Нет, вам, я вижу, надо проблеваться! Умоляю, пойдемте в ванную! Только не на ковер!
— Да не надо, не надо мне... не надо мне блевать...

С этими словами культового режиссера-таки стошнило на ковер Спилберга.

— Я же говорил! Говорил, что вам надо проблеваться! Ах, мой ковер! Говорил же!
— Да не надо мне было, не надо... не надо мне было блевать... нет, не надо было! Не стоило, Стивен!

***

Собрались как-то Спилберг, Лукас и Кэмерон выпить пивка.

— Слышь, Лукас.
— Чего?
— Слышь.
— Ну?
— Ты жирный!
— Хахах!
— Ахах!
— Блин, что за фигня! Вот когда вдвоем общаемся, все же нормально! Вот с каждым из вас в отдельности гуляю — все хорошо, не обзывается никто! А как втроем соберемся, так начинается...
— Вот че ты такой нытик-то?
— Да ничего... просто вы тупые, вам поговорить не о чем, стесняетесь друг друга, вот и хотите контакт наладить с помощью стеба надо мной! А иначе никак!?
— А как еще?
— Давайте втроем во что-нибудь сыграем. В шахматы!
— Я не умею.
— Че? В шахматы не умеешь? Ну ты тупой.
— Да не тупой. Просто не люблю.
— Тупой.
— Тупой.
— Тупой Спилберг.
— Спилберг тупой.
— Хахах.
— Ахах.
— Хороший ты все-таки человек, Лукас.
— Да и ты, Кэмерон, парень, что надо! Жаль, Спилберг такой тупой!
— Ага! Хахах!

***

Поговорили с Тарантиноо мечте.

— Вы уже сняли фильм своей мечты?
— Такого фильма нет и быть не может. Я снимаю ради бабла — ради хрустящих зеленых бумажек, понимаешь? Думаешь, это дерьмо мне не нужно? Как же — вот, например, что-то там прикупить, еще чего... а мечты... мечты остались в прошлом.
— Какие, например?
— Черт, что я тебе тут буду!? Ну, скажем, паблики... вот паблики хотел вести. Знаешь, такой паблик мечтал создать, чтоб скрины из фильмов были русских, а субтитры к ним из нерусских... понимаешь, презабавно бы вышло. Вот, скажем, фильм Гайдая, а субтитры от Гая Ричи... вот такое вот совмещение несовместимого... очень бы смешно вышло, очень! Они же там другое на самом деле говорят, не то, что в субтитрах... ты вообще понимаешь, о чем я, дружок? Я о самом смешном в мире говорю! О юморе не для дураков вроде тебя. А фильмы? Что фильмы? Ну, как вообще получилось-то... знаешь, думал, ну ладно, сниму один фильм, чтобы деньги были от армии откосить, а потом уже займусь пабликами... ну, снял, достиг чего-то, подумал, что, дескать, нафиг мне эти паблики, если уже на ногах стою... двигался чего-то, крутился, фестивали всякие, засосало меня это все, понимаешь. Покорил ли я какую-то вершину? Не знаю. Но если всегда мечтал забраться на Эверест, а в итоге забираешься на какую-то другую гору, то... не знаю, короче, дружок, не знаю. Это я все только сейчас понял. А жизнь-то, жизнь-то прошла, чтоб ее.

***

Поговорили с Тарантино о кино.

— Почему Вы решили снять фильм о рабстве?
— Мне кажется, это очень актуально.
— Что актуально?
— Снимать фильмы.

***

Записали правила жизни Лукаса. Оказывается, любая ахинея в этом формате выглядит афористично и остроумно.

— Здравствуйте, мы из Высокоделового. Хотим записать ваши правила жизни.
— А разве это не рубрика Эскваера? Ну, давайте.
—...
— Что?
—....
— Вы чего таращитесь? Не понимаю.
— Говорите правила.
— Вы должны задавать наводящие вопросы, а потом уж оставлять только мои ответы так, чтоб получались афоризмы.
— Ого, ничего себе. Какое у вас главное правило?
— Нет, это топорно! Спросите о чем-нибудь конкретном! Чтобы я мог вспомнить забавную историю из жизни.
— Вы курите?
— Не курю. Слежу за эмалью зубов.
— Здорово.
— Какое дурацкое интервью!
— Возьмите лучше!
— Я режиссер, а не журналист!
— Так и не лезьте туда, в чем ничего не смыслите!!!
— Идите к черту!

ПРАВИЛА ЖИЗНИ ДЖОРДЖА ЛУКАСА:

1. А РАЗВЕ ЭТО НЕ РУБРИКА ЭСКВАЕРА? Ну, давайте.
2. ВЫ ЧЕГО ТАРАЩИТЕСЬ? Не понимаю.
3. ВЫ ДОЛЖНЫ ЗАДАВАТЬ НАВОДЯЩИЕ ВОПРОСЫ, а потом уж оставлять только мои ответы так, чтоб получались афоризмы.
4. СПРОСИТЕ О ЧЕМ-НИБУДЬ КОНКРЕТНОМ! Чтобы я мог вспомнить забавную историю из жизни.
5. НЕ КУРЮ. Слежу за эмалью зубов.
6. Я РЕЖИССЕР, а не журналист.
7. ИДИТЕ К ЧЕРТУ!