![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Я - рыцарь шпаги и галош
Я- не МММ, меня знают не все. Поэтому представляюсь: Черноземов, человек в галошах. Мою симпатию к допотопной продукции «Красного треугольника» любят обшучивать коллеги. Так, в одном театре по случаю юбилея мне подарили пять пар галош: от дирекции, партийной, профсоюзной и комсомольской организаций и от режиссерского управления. А что, собственно, такого уж смешного в этой привязанности? Я ношу галоши в полном соответствии с петербургской погодой, награждающей горожан, по выражению Гоголя, геморроидальным цветом лица. Думаю, будь д'Артаньян петербуржцем, он тоже носил бы галоши, чтобы в паузы между поединками не промочить ноги под нашим дырявым небом. Но не торопитесь представлять меня «человеком в футляре». Мое естество куда ближе к мушкетерскому братству. И при входе в фехтовальный зал я снимаю галоши. Так удобней орудовать шпагой. Тут, наверное, мне придется представиться еще раз: профессор Черноземов, учитель фехтования. Что меня занесло на эту стезю? Курьезность моей театральной судьбы. Я ведь когда попал в Пушкинский театр, то, играя в массовке, подготовил для показа худсовету стенобитные отрывки из Чехова, Достоевского, Ростана. Главный режиссер Леонид Сергеевич Вивьен поглядел на мои упражнения и сказал: - Знаете, молодой человек, у вас вообще-то замечательное амплуа - неврастеник. Но, увы, оно уже вымерло. Тогда-то я и подался в ученики к Ивану Эдмундовичу Коху, лучше которого никто не знал фехтовального дела. Он, в свою очередь, учился у Василия Васильевича Андреева, преподававшего этот предмет членам императорской фамилии. Ему принадлежит такая фраза: «В фехтовальной стойке сидеть, как в кресле, и чай с малиновым вареньем пить». А вообще-то эту судьбу я сам себе напророчил еще лет в семь. Первая афиша, которую я написал для своего домашнего спектакля, называлась «Драка из-за любви». Мне пришлось пережить страшное потрясение, потому что, собрав с домочадцев гонорар, я понял, что показывать мне нечего. Потом-то все совпало с той афишей - и любовь к театру, и драка на шпагах. Ну, а тогда от меня можно было ожидать скорее подражания райскому вокалу. Я ведь родом из семьи «печковисток». Была такая особая категория поклонниц тенора Николая Константиновича Печковского, безумно увлеченных этим гигантом оперного дела. У черной тарелки репродуктора и я не раз заслушивался им, и легенда о Печковском вошла в мою жизнь в очень нежном возрасте. Ну а потом вышло так, что весь жар сердца я отдал холодному оружию. Кажется, уже целую вечность ставлю батальные сцены в театрах. Преподавал сей предмет и в институте на Моховой, и тридцать пять лет - в Хореографическом училище на Зодчего Росси. Фехтование для меня - не просто владение шпагой, а одна из сторон воспитания достоинства. И никак не меньше. Достоинство фехтовального кавалера - это то, к чему приобщаются простачки и несчастные рахитики, которые вздумали стать артистами. Самым необыкновенным из моих подопечных был Миша Барышников. Он мгновенно схватывал любую фехтовальную тему, и ему не составляло труда перевоплотиться то в Феба лучезарного, летящего со шпагой, то в свирепого стремительного Тибальда. А каким редкостным счастьем была работа с Товстоноговым и Козинцевым! На съемках «Гамлета» Я учил Смоктуновского историческому фехтованию на шпаге с дагой - кинжалом для левой руки. Но в конце концов оказалось, что для кино лучше, чтобы вся технология была сдублирована. И мне пришлось выступать в «Гамлете» исполнителем задней ноги козы-дерезы. Я фехтовал за принца на тех планах, когда нужно было, чтобы фигура двигалась. Зато само общение со Смоктуновским по впечатлению можно сравнить разве что с тем, что я пережил в студенческие годы, когда к нам приехал Жерар Филип. Все мы на первом курсе были ошарашены «Фанфаном-Тюльпаном». Это была совершенно божественная феерия. И когда Жерар Филип пожаловал в Питер, мы кинулись к нему в «Асторию» целой компанией. нам вышел никакой не мэтр, а худенький озорной мальчик в жиденьком пиджачке. Мы расположились в фойе, и он отвечал на наши вопросы. Я спросил про фехтование и про Станиславского. И вот что сказал гость про нашего театрального господа бога: - Да, конечно, Станиславский великий человек, но все-таки каждый создает свою систему, свой проект того, что из себя представляет наша профессия. Я это крепко запомнил. у Товстоногова в БДТ довелось мне работать на разных спектаклях - от Шекспира до Шолохова. В «Генрихе IV» двое огромных мужчин - Мироненко и Неведомский - орудовали боевыми алебардами. Эти мужики в азарте мгновенно разламывали все что угодно. Пришлось делать алебарду из трубы, заколотив в нее кусок меча. Лупили они нещадно, и это действительно было лицо варварской средневековой войны. А вот на постановке «Тихого Дона» получил я много щелчков. В сцене видения Григория надо было сделать батальный фон. И я, в соответствии с музыкой Слонимского, придумал фантастическую картину, на что Георгий Александрович заметил: - Ну, это вообще... балет «Спартак». Я приготовил новый вариант. Товстоногов и тут меня щелкнул: - Это Дюма. Я рассвирепел и грубо всадил штыковой бой с вульгарным мордобоем, дождавшись наконец-то признания, что это - Шолохов. Так что фехтовальное искусство - это история человечества, которое во все времена умело драться очень изобретательно. И в моем батальном арсенале все можно найти - и как ухает дубиной мужик, и как маркиз плетет клинком тончайшее кружево. Но довольно о баталиях. Вернемся к музыке. Легенда о Печковском имела для меня продолжение. Спустя многие годы я все-таки попал на его концерт, где он пел любимые романсы и арии. Чего стоило хотя бы «Прости, небесное созданье»! Одно дело впечатление по фотографии, и совсем другое когда вышел этот пожилой огромный человек и - такой снегирь... А потом черт дернул мою судьбу, чтобы я получил еще и самое смешное, что может быть в жизни. Еду в такси на работу. На Маклина под красным светофором подходит к машине грузный старик: - Подбросьте, пожалуйста, мне тут недалеко... Гляжу - Печковский. Весь распаренный, только что из баньки. Мы довезли его до магазина «Гренада». В том доме он жил. И, оставшись наедине с собой, я начал складывать впечатления жизни. От черной тарелки, в которую я ДО войны слушал «О, не буди меня», до этого дня - неужели это все он! Где тот Вертер, где Отелло сумасшедшей красоты? Увы, это был остаток биологического явления, которое называлось Печковский... Но все же тарелка - остается. Когда в старом кумире вы пытаетесь разглядеть, почему он вас так сводил с ума, возникает маленький огонь глаз - и все, и этого довольно. Да разве и я не смешон на фоне декораций конца ХХ века?! Мужчина, занимающийся потешной войной в наше время, - этот курьез действительно может быть уделом только человека в галошах.
|