Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Укрытие от дождя






 

В одном романе я вычитал мысль: приличный мужчина не станет спать с женщинами за деньги. Ну да, ну да…

Мое «ну да» вовсе не обязательно означает, что я согласен с этим высказыванием. Просто готов признать существование такого взгляда на вещи. Во всяком случае, в мире наверняка есть мужчины с такими убеждениями.

Лично я тоже не плачу женщинам за секс. Не платил раньше и не собираюсь в дальнейшем. Но это скорее вопрос не принципов, а, если хотите, личных пристрастий. Таким образом, я вряд ли могу категорично утверждать, что человек, заплативший женщине за секс, перестает быть приличным. Простое стечение обстоятельств.

И вот еще что.

Все мы, так или иначе, покупаем женщин за деньги.

Конечно, много лет назад, в далекой молодости, я так не думал. Совершенно искренне я полагал, что секс — бесплатная штука. Одна симпатия встречает другую (наверняка тому есть и другое название), и естественным образом, словно самовозгорание, возникает секс. В молодости все действительно складывалось именно так. К тому же, даже если бы я хотел заплатить, денег все равно не было. Ни у меня, ни у нее. Я оставался на ночь у незнакомой девушки, а на следующее утро мы пили растворимый кофе, делили черствую булку, и это было здорово.

Но с возрастом и взрослением мы начинаем смотреть на жизнь по-другому. Теперь наше существование или бытие в своем формировании не гребет в кучу что попало, а являет собой совершенно неделимое целое. То есть все, что мы делаем — ходим на работу, читаем любимые книги, голосуем на выборах, смотрим ночные игры [13], спим с женщинами, — все это не цепь отдельных поступков, а всего лишь одно и то же действие, называемое по-разному. Таким образом, экономический аспект половой жизни вполне может оказаться половым аспектом жизни экономической.

Во всяком случае, сейчас я думаю именно так.

А значит, я вряд ли могу вслед за героем прочитанного мною романа категорично утверждать, что приличный человек не станет спать с женщинами за деньги. Могу лишь сказать, что это один из вариантов выбора. Я уже говорил, что, ежедневно покупая, продавая и обменивая самые разные вещи, мы под конец зачастую перестаем понимать, что мы продали, а что купили.

Трудно объяснить словами, но думаю, в конечном итоге все обстоит именно так. В тот день девушка, с которой мы болтали в баре, сказала, что несколько лет назад спала с незнакомцами за деньги.

Мы сидели в новомодном баре-ресторане между Омотэсандо и Сибуей. Здесь подавали три сорта канадского виски и французские закуски, на мраморной стойке бара валялись овощи, а из динамиков доносилась мелодия «It’s Magic» Дорис Дэй. В таких местах любят собираться дизайнеры и художники и рассуждать о чувственной революции. Подобные заведения существуют в любые времена — они были сто лет назад и через сто лет, вероятно, тоже будут.

Я проходил мимо, когда неожиданно хлынул дождь — так я здесь оказался. После деловой встречи на Сибуя я решил прогуляться до «Pied Piper», взглянуть на пластинки, но по дороге был застигнут дождем. Вечер только начинался, и народу в заведении почти не было. К тому же сквозь стеклянную витрину было видно, что происходит на улице, и я решил переждать дождь за бокалом пива. В портфеле лежали только что купленные книги, так что заскучать я не боялся.

Я открыл меню — одного импортного пива тут было сортов двадцать. Выбрав наугад, поколебавшись, заказал к пиву фисташки.

В городском воздухе явственно ощущалось окончание лета. Девушки сплошь были загорелыми и, судя по всему, прекрасно это осознавали. Крупный дождь остудил городской пыл, мгновенно выкрасил асфальт черным.

Я читал новую книгу Сола Беллоу, когда в заведение влетела шумная компания и захлопала мокрыми зонтами. Этот роман, как, впрочем, и большая часть романов Сола Беллоу, мало годился для праздного времяпрепровождения в укрытии от дождя, и я воспользовался их появлением, чтобы отложить книгу. Я рассматривал компанию и грыз фисташки.

Их было семеро — четверо мужчин и три женщины. Возраст примерно от 21 до 29, довольно модные — взъерошенные волосы, мятые хлопчатобумажные «гавайки», широкие в бедрах штаны, круглые очки в черной оправе.

Они устроились за большим овальным столом в центре зала. Похоже, их здесь хорошо знали — официант сразу принес бутылку виски и ведерко со льдом и только потом раздал меню. Я не знал, что они собой представляют, но догадывался, что произойдет дальше. Наверняка пришли познакомиться перед новым проектом или обсудить старый. Сначала напьются, потом по кругу начнут повторять одно и то же, в конце пожмут руки и разойдутся. Одна из девушек, конечно, напьется, и кто-то из мужчин поедет провожать ее на такси, а заодно, если повезет, нырнет к ней постель. Классический сюжет, известный не первое столетие.

Мне надоело смотреть на них, и я уставился в окно. Дождь все лил. Судя по цвету неба, все такому же темному, словно небо накрыли крышкой, дождь продлится дольше, чем я предполагал. По обе стороны улицы собиралась и бурлила быстрым потоком вода. В старой кулинарной лавке через дорогу были выставлены в стеклянных ящиках вареные бобы, сушеная редька и прочая снедь. Крупная белая кошка укрылась от дождя под грузовиком.

Понаблюдав немного за улицей, я снова обратил взгляд в зал и грыз фисташки, раздумывая, не взяться ли снова за книгу, когда одна из девушек подошла к моему столику и окликнула меня по имени. Она была из той самой компании.

— Ведь я не ошиблась, верно? — спросила она.

— Нет, — удивленно протянул я.

— Помните меня?

Я вгляделся в ее лицо. Черты вроде бы знакомые, но кто она? Я честно признался, что не помню. Девушка придвинула стул и села напротив.

— Вообще-то я брала у вас интервью, господин Мураками, — сказала она.

Ну конечно! Я тогда только что выпустил первую книгу, значит, около пяти лет назад. Она была редактором в женском журнале крупного издательства и брала у меня интервью для своей литературной колонки. Точно! Это было мое первое интервью в качестве писателя. У нее тогда были длинные волосы, и одета она была в шикарное платье. Думаю, она моложе меня года на четыре.

— Я вас не узнал, у вас новый стиль, — ответил я.

— Заметно, правда? — расхохоталась она.

Волосы коротко подстрижены по последней моде, рубашка цвета хаки, словно сшитая из велосипедного чехла, с мочки уха свисают два куска железа, больше похожие на мобиль [14]. У нее было очень красивое, четко вылепленное лицо, и такой стиль ей в принципе шел.

Я крикнул официанта и заказал двойной виски со льдом. Он поинтересовался, какой сорт я предпочитаю. Ради интереса я назвал «Chivas Regal», виски оказался в наличии. Спросил, что она будет пить. Она ответила, что хочет то же, что и я. Я заказал два двойных «Chivas» со льдом.

— Ничего, что ты не с ними? — Я бросил взгляд в сторону центрального стола.

— Ничего, — ответила она, не задумываясь, — обычные деловые посиделки, к тому же рабочие вопросы мы уже обсудили.

Официант принес виски, мы сделали по глотку. Я почувствовал привычный аромат «Chivas».

— Господин Мураками, вы знаете, что наш журнал закрылся? — спросила она.

Я что-то слышал об этом. У журнала была неплохая репутация, но он неважно продавался, и пару лет назад издательство от него отказалось.

— Меня хотели перевести в административный отдел. Немыслимо! Я долго боролась, но в итоге они не приняли мои условия, мне все надоело, и я уволилась, — рассказала она.

— А журнал был хороший, — произнес я.

Она уволилась весной два года назад, сразу после того, как рассталась с парнем, с которым встречалась три года. Не хотелось бы вдаваться в детали, но эти два события были тесно связаны между собой. В двух словах, они работали редакторами в одном журнале. Мужчина был на десять лет ее старше, имел жену и двоих детей. Он не собирался разводиться и с самого начала четко об этом заявил.

Он жил в Танаси и снимал номер в клубном отеле возле Сэндагая, чтобы во время авралов два-три раза в неделю ночевать там. Раз в неделю она оставалась у него в отеле. Они никогда не рисковали понапрасну. Мужчина был весьма опытен и осторожен в таких делах, да и ей так было удобнее. Их связь длилась три года в тайне от всех. Коллеги из редакторского отдела считали, что они не ладят.

— Классно? — спросила она.

— Да, — ответил я, хотя история была самая обыкновенная.

Когда журнал решили закрыть и сотрудникам объявили о кадровых перестановках, оказалось, что мужчину берут заместителем главного редактора в женский еженедельник, а ее, как было уже сказано, переводят в административный отдел. Девушка протестовала, требовала поставить ее на редакторскую работу — она ведь пришла в журнал на должность редактора, — но ей наотрез отказали, ответили, что свободных редакторских ставок нет. Предлагали подождать год-два, а там, глядишь, ее снова переведут в редакторы. В это она не верила. Перед глазами был не один пример, когда сотрудники, выброшенные с редакторской работы, уже не вернулись к ней, погребенные под кипой бумаг в рекламном или административном отделах. Сначала начальство просит подождать год, потом два, три, четыре, и вот тебя уже никто не воспринимает как ведущего редактора. Нет, это не для нее.

Она попросила любовника, чтобы взял ее в свой отдел. Он обещал постараться, но заранее предупредил, что вряд ли сможет помочь. Говорил, что пока не имеет достаточного авторитета, к тому же излишняя настойчивость может вызвать подозрения. Пусть лучше она потерпит год-другой в административном отделе, а за это время он как раз почувствует себя увереннее и постарается перетащить ее к себе.

— Да, именно так и следует поступить. Это оптимальный вариант, — сказал мужчина.

Вранье, думала она. Он просто боится. Сам перепрыгнул на другие качели и рад до смерти, а для нее и пальцем не пошевелит.

Пока она его слушала, руки под столом сильно дрожали. Она думала о том, что и он, и все вокруг просто топчут ее. Хотела налить ему кофе, но решила, что это глупо, и не стала.

— Пожалуй, ты прав, — улыбнулась она мужчине и на следующий же день подала заявление об уходе.

— Вам не надоел мой рассказ?

Она едва пригубила, словно слизнула, виски и взяла фисташку, разломив скорлупку тщательно наманикюренными ногтями. Звук при этом получился куда более изящный, чем у меня.

— Не надоел, — ответил я, разглядывая ноготь ее большого пальца.

Она бросила в пепельницу разломленную скорлупку, а ядрышко отправила в рот.

— Сама не знаю, почему вдруг заговорила об этом, — сказала она, — просто при виде вас, господин Мураками, меня по непонятной причине охватила ностальгия.

— Ностальгия?! — переспросил я удивленно.

Мы виделись лишь дважды, да и то не касались личных тем.

— Не знаю, как это объяснить, но мне вдруг показалось, будто встретила старого знакомого, хоть и живущего сейчас в другом мире, но когда-то довольно близкого… Хотя на самом деле мы не так уж близко общались. Вы меня понимаете?

Я ответил, что, кажется, понимаю. Для нее я всего лишь знаковый персонаж, если хотите, ритуал — некто, не принадлежащий к ее привычному миру. Эта мысль вызвала странное ощущение.

Я задумался о том, к какому миру принадлежу на самом деле.

Трудный вопрос, к тому же не имеющий к ней отношения. Ей я не стал ничего об этом говорить. Просто ответил, что, кажется, ее понимаю.

Она взяла еще одну фисташку и снова разломила скорлупку большим пальцем.

— Поймите, я не откровенничаю со всеми подряд, сказала она, — вообще впервые кому-то об этом рассказываю.

Я кивнул.

Летний дождь за окном все лил. Покрутив скорлупку в руках и бросив ее в пепельницу, она продолжила рассказ.

Уволившись, она тут же обзвонила знакомых редакторов, фотографов и внештатных авторов и сообщила, что ушла из издательства и ищет работу. Некоторые из них пообещали помочь, а один даже предложил выйти на работу прямо завтра. В основном это были малозначительные вакансии в общественных и городских изданиях или каталогах модной одежды, но даже такая работа казалось ей куда более достойной, чем перекладывание бумажек в крупном издательстве. Ей предварительно пообещали два места, и, подсчитав, что если примет оба предложения, то сумеет сохранить прежний доход, она заметно успокоилась. Она подумала и решила отложить выход на новую работу на месяц и провести время в ничегонеделании, чтении книг, просмотре фильмов и небольших путешествиях. Скромное выходное пособие позволяло на какое-то время забыть о бытовой стороне. Она отправилась к стилисту, знакомому еще по журналу, сделала короткую модную стрижку, прошлась по бутикам, которые он рекомендовал, и купила к новой прическе одежду, обувь, сумку и аксессуары.

На второй вечер после увольнения ей позвонил бывший коллега-любовник. Когда он назвался, она молча повесила трубку. Через пятнадцать секунд раздался новый звонок. Она сняла трубку — это снова был он. На этот раз она не стала класть трубку, а просто сунула ее в сумку и застегнула молнию. Больше телефон не звонил.

Отпуск проходил очень размеренно. В путешествие она не поехала — не любила поездки, к тому же образ двадцативосьмилетней женщины, пустившейся в путешествие после разрыва с любовником, был слишком растиражированным и пресным. Она посмотрела пять фильмов за три дня, сходила на концерт, послушала джаз в баре на Роппонги [15]. Прочла часть книг, давно ожидавших своего часа — все не было времени. Слушала пластинки. Купила кроссовки и трико в спортивном магазине и каждый день совершала пятнадцатиминутную пробежку по округе.

Первая неделя прошла нормально. Любимые занятия и отсутствие нервной работы доставляли ей настоящее удовольствие. Иногда, если было настроение, она готовила ужин, сидела в одиночестве с бокалом пива или вина.

Через десять дней такого отдыха что-то в ней изменилось. У нее не осталось ни одного фильма, который хотелось бы посмотреть, она не могла больше слушать пластинки, так как музыка раздражала, от чтения моментально начинала болеть голова. Приготовленные блюда казались безвкусными. В конце концов она отказалась и от пробежек, после того как за ней увязался ужасного вида юнец. Нервы ее были странно напряжены, она стала просыпаться среди ночи — ей казалось, что кто-то смотрит на нее из темноты. В такие часы она долго дрожала под одеялом, пока небо наконец не начинало светлеть. Аппетит пропал, она целыми днями пребывала в раздражении. Делать ничего не хотелось.

Она пробовала звонить знакомым. Многие разговаривали с ней и даже давали советы, но все они были заняты работой и не могли общаться с ней постоянно.

— Через пару дней аврал закончится, тогда сходим, посидим где-нибудь, — говорили они, но она знала, что через пару дней закончится один аврал и тут же начнется новый. Она сама жила так последние шесть лет и прекрасно понимала, как это бывает, поэтому старалась не звонить первой и не надоедать.

Вечерами, когда дома становилось особенно тоскливо, она упаковывала свое тело в новую одежду, отправлялась в какой-нибудь уютный бар на Роппонги или Аояме и до последней электрички потягивала в одиночестве коктейли. Иногда ей везло, и она встречала в баре старых знакомых и болтала с ними, убивая время. Если же вечер складывался менее удачно (так было в подавляющем большинстве случаев), она никого не встречала. Ну а если совсем не везло, то оттирала юбку, забрызганную спермой неизвестного в последней электричке, или отбивалась от домогательств таксисов по дороге домой. Она чувствовала себя ужасно одинокой в одиннадцатимиллионном мегаполисе.

Первым ее партнером стал врач средних лет. Привлекательный, в хорошем костюме. Позже она узнала, что ему пятьдесят один год. Она в одиночестве коротала вечер в одном из джаз-клубов Роппонги, когда он подсел к ней.

— Похоже, ваш визави задерживается? Представьте, у меня то же самое. Вы не против составить мне компанию, пока кто-нибудь из них не появится? — И прочая положенная в таких случаях ерунда. Старая как мир уловка, но голос его был таким приятным, что, немного помедлив, она ответила, что не против.

Они слушали похожее на разбавленный сахарный сироп фортепианное трио, она пила «Jack Daniel’s» (в этом баре у нее была своя постоянная бутылка), болтали (вспоминали разные истории о Роппонги). Конечно, его спутница так и не появилась. Когда стрелка часов перевалила за одиннадцать, он предложил отправиться в какое-нибудь более тихое место. Она ответила, что ей еще возвращаться в Коэндзи. Он пообещал отвезти ее на машине. Она уверила его, что доберется сама и провожать ее не нужно. Тогда он сказал, что у него квартира неподалеку и почему бы ей не заночевать там. Если она не захочет, то ничего такого он, конечно же, делать не станет.

Она молчала.

Он тоже молчал.

— Я дорого стою. — Она сама не понимала, как это получилось. Слова вдруг слетели с губ самым естественным образом. Слово не воробей.

Она уставилась на собеседника, покусывая губы.

Он улыбнулся, налил еще виски.

— Хорошо, — ответил он, — называй цену.

— Семьдесят тысяч иен, — мгновенно ответила она.

Почему именно семьдесят тысяч? Эта цифра была ничем не обоснована. Просто ей почему-то показалось, что сумма обязательно должна составить семьдесят тысяч, и точка. Кроме того, она надеялась, что такая сумма заставит мужчину сразу отказаться.

— И ужин во французском ресторане, — ответил мужчина и поднялся, одним глотком допив виски. — Ну, пошли.

— Вы сказали, он был врачом, — произнес я.

— Да, — подтвердила она.

— А каким именно врачом? Какой специализации?

— Ветеринарным, — ответила она, — он сказал, что работает ветеринаром в Сэтагае.

— Ветеринаром… — промолвил я.

Неужели ветеринары покупают женщин? Хотя, конечно же, ветеринары покупают женщин.

Ветеринар накормил ее французским ужином, затем привел в однокомнатную квартиру рядом с перекрестком Камиятё. Он был с ней мил. Не грубил, не требовал извращений. Они неторопливо позанимались любовью, затем сделали часовой перерыв и снова занялись любовью. Сначала она чувствовала себя растерянной в этих странных обстоятельствах, но вскоре, под действием его чутких ласк, посторонние мысли отступили, и она полностью отдалась сексу. Он кончил и отправился в душ, а она немного полежала, зажмурившись. Непонятное раздражение, сидевшее в ней все эти дни, бесследно исчезло.

«Ну и ну, — подумала она. — Почему так происходит?»

Она проснулась в десять утра — мужчина уже ушел на работу. На столе лежал конверт с семью десятитысячными купюрами и ключ от квартиры. Там же была записка с просьбой, уходя, бросить ключ в почтовый ящик. Затем в записке говорилось, что в холодильнике есть яблочный пирог, молоко и фрукты. Завершалась она такими словами: «Если ты не против, хотелось бы встретиться снова, так что, если будет желание, позвони. Я всегда на месте с часу до пяти». Рядом лежала визитная карточка клиники для домашних животных. На визитке стоял телефонный номер, заканчивавшийся на 22-11, а над цифрами было подписано «мяу-мяу-гав-гав». Она разорвала записку и визитку на четыре части и, чиркнув спичкой, сожгла в кухонной раковине. Деньги убрала в сумку. До еды в холодильнике даже не дотронулась. Поймала такси и вернулась домой.

— После того случая я еще несколько раз спала с мужчинами за деньги, — сказала она и замолчала.

Я сидел, облокотившись на стол, уткнувшись губами в сцепленные пальцы. Подозвал официанта и заказал еще две порции виски. Заказ принесли.

— Съедите что-нибудь? — спросил я.

— Нет, не надо. Пожалуйста, не беспокойтесь, правда, — ответила она.

Мы тянули виски со льдом.

— Можно вопрос? Правда, немного нескромный, — спросил я.

— Можно, конечно. — Она немного округлила глаза. — Я ведь и открылась вам, господин Мураками, потому что хотела откровенного разговора.

Я кивнул, разламывая одну из последних фисташек.

— С остальных вы тоже брали семьдесят тысяч?

— Нет, — ответила она, — каждый раз я неожиданно для самой себя называла разные цифры. Самая большая сумма составила восемьдесят тысяч, а самая маленькая — сорок. Я смотрела на собеседника и интуитивно называла сумму. Мне ни разу не отказали.

— Здорово, — ответил я.

Она засмеялась.

Всего за время своего «отпуска» она переспала с пятью мужчинами. Все это были хорошо одетые, привычные к развлечениям мужчины за сорок или за пятьдесят. Она снимала их в заведениях, где наверняка нельзя было встретить знакомых, и второй раз никогда там не появлялась. Как правило, они занимались любовью в отеле — мужчины оплачивали номер. Лишь однажды ее заставили нарядиться странным образом — остальные партнеры оказались абсолютно приличными людьми, деньги тоже платили исправно.

«Отпуск» кончился. Теперь она снова живет от аврала к авралу. Конечно, в общественных и городских журналах и каталогах нет престижа и влиятельности крупного издательства, зато она может работать, как ей нравится. Пожалуй, сейчас она чувствует себя счастливее, чем раньше. Встречается с фотографом на два года старше ее и уже не хочет спать с мужчинами за деньги. Работа ей нравится, и она пока не думает о замужестве, но, возможно, через два-три года ей этого и захочется.

— Когда это произойдет, я вам позвоню, господин Мураками, — сказала она.

Я написал в блокноте свой адрес, вырвал листок и передал ей. Она поблагодарила.

— Кстати, а что вы сделали с деньгами, которые получили за секс с теми мужчинами? — спросил я.

Она прикрыла глаза, отхлебнула виски и неожиданно прыснула:

— А как вы думаете, что я с ними сделала?

— Не знаю, — ответил я.

— Положила в банк на срочный трехлетний вклад, — сказала она.

Я засмеялся, она тоже.

— Возможно, когда истечет срок вклада, я уже буду замужем или еще где-нибудь, и деньги мне не помешают. Не правда ли?!

— Да, — согласился я.

Компания за центральным столом громко окликнула ее. Обернувшись, она помахала рукой.

— Мне пора, — сказала она, — простите, что заболтала.

— Не знаю, уместно ли это, но ваш рассказ показался мне интересным, — ответил я.

Она поднялась и улыбнулась. У нее была очень красивая улыбка.

— Послушайте, — сказал я, — представьте, если бы я сказал, что хочу переспать с вами за деньги. Если бы.

— Ну, — кивнула она.

— Какую сумму вы бы назвали?

Она вздохнула и задумалась секунды на три. Затем сказала с улыбкой:

— Двадцать тысяч.

Я достал из кармана брюк бумажник, пересчитал наличные. Двадцать восемь тысяч.

— Двадцать тысяч плюс гостиница плюс оплатить счет здесь плюс билет на обратную электричку — примерно так и выходит, верно?!

Действительно, сумма совпадала.

— Спокойной ночи, — сказал я.

— Спокойной вам ночи, — ответила она.

Когда я вышел на улицу, дождь кончился. Летний дождь не бывает долгим. Я взглянул вверх, небо было на редкость звездным. Лавка давно закрылась, кошка, укрывшаяся от дождя под грузовиком, исчезла. По мокрой улице я дошел до Омотэсандо и, почувствовав, что проголодался, зашел в рыбный ресторанчик и заказал угря.

Я ел угря и представлял, как переспал бы с ней за двадцать тысяч. Думал о том, что секс с ней, вероятно, оказался бы весьма неплох, но платить за него было бы странно.

Вспомнил прошлое, когда секс был бесплатным, как лесной пожар. Он ведь и правда был бесплатным, как лесной пожар.

 


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.023 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал