Б) Чувства и расположения на пути восхождения от Господа Спасителя к Богу Триипостасному

Когда образуется вера и сердце сочетавается с Господом, тотчас рождаются из сего другие чувства и расположения, как лучи от солнца, по которым, как по ступеням лестницы, утвер­жденной на камени — Христе, восходит хрис­тианин на небо к Богу и поклоняется Ему у подножия престола Его. Чувства сии и распо­ложения суть следующие:

аа) Упование спасения в неразрывной связи с самоотвержением. Упование спасения так существенно в жизни по Христе, что есть как бы самое лучшее определение и выражение веры в Него. В нем чувствует себя христианин, что он вне опасности, за пределами всего зла, лежавшего на нем, что вступил в область спа­сающихся, спасается Господом. Кто из утопа­ющих ухватился за вервь, брошенную к нему, влечется на корабль, возводится на него, стал на нем, тот не может не питать отрадного чув­ства избавления или минования опасностей. Таков же дух и христианина уверовавшего! Как сродно вере сие упование спасения, вид­но из слов апостола Петра, который почитает его отличительным признаком веры: Благосло­вен Бог порождей нас во упование живо, взы­вает он (1 Пет. 1: 3). У апостола Павла сие упо­вание именуется котвою души, твердою и бла­гонадежною (Евр. 6: 19). Сим упованием отри­цается или изгоняется из души главным обра­зом отчаяние и безнадежность, но и, кроме их, всякое сомнение, неведение спасения своего и неубеждение в нем. Потому как упование спа­сения есть обязанность, так нечаяние его во всех видах есть грех. Самоотвержение, или жизнь в нем, есть не одно повержение себя под ноги, попрание и уничижение, но более: оно есть самоозлобление, или такая деятельность, которою беспрерывно озлобляется и поража­ется или тело, или душа и которая совмещает все дела наперекор самоугодию, своей воле и желаниям сердца. У святых отцов это выража­ется в двух правилах: не иметь своей воли и не давать покоя телу — как два способа само­озлобления. Из них составляется все подвиж­ничество, которое то же, что жизнь в самоот­вержении. О сем говорит апостол: иже Хрис­товы суть, плоть распята со страстъми и похотъми (Гал. 5: 24), и Господь: ижехощет по Мне ити, да отвержется себе (Мф. 16: 24). Не так очевидна связь строгой самоозлобитель-ной подвижнической жизни с упованием спа­сения; но она есть, и так жива, что мера само­озлобления есть мера и упования спасения. Как тяжесть воздуха поднимает ртуть в баро­метре, так и тягота самоотвержения возвыша­ет упование спасения. Основание сего можно видеть в спасении нас страданиями Господа: ими совершено спасение, и каждый человек спастись может не иначе как усвоением их себе. Как же их усвоить? Своими страданиями. Наши страдания суть точка соприкосно­вения к страданиям Христовым, или место привития их. Оттого апостолы говорят о не­котором сообщении страстей Господа через сообразность со смертию Его (Флп. 3: 10) и хвалят тех, кои успели приобщиться Христо­вым страстям (1 Пет. 4: 13). От такого же со­общения естественным следствием должно быть возрастание упования спасения. Ибо если страданиями переходит на нас сила стра­даний Христовых, совершивших наше спасе­ние, то вместе с тем не может не вселяться в душу и сознание спасения от их силы, что и есть существо упования. Но как бы это ни было, только жизнь самоотверженная, строго-подвижническая, самоозлобительная есть единственное условие упования спасения. Посему, кто покоит себя, тот погашает упова­ние и, следовательно, заглушает самое зачало, или первый исход упования спасения. Пото­му врагам креста Христова кончина-погибель (Флп. 3: 19).

бб) Мир с Богом в неразрывной связи с бес­прерывным покаянием. Оправдившеся верою, мир имамы к Богу Господем нашим Иисус Хри­стом, говорит апостол (Рим. 5: 1). В другом месте говорится, что Бог мир во Христе примирил Себе и дал апостолам слово примире­ния, которые и молят всех: примиритеся Богу (2 Кор. 5: 19, 20). Мир сей свидетельствуется ощущением благоволения Божия, созерцани­ем в духе светлого лица Божия, сознанием отъятия и изменения гнева Его на милость, веселовоззрением на небо. Прежде был буд­то меч над главою, и обратиться к Богу, и по­думать о Нем было страшно; а теперь со свя­тым дерзновением входят во внутреннейшее за завесу. Сподобившись сего мира, надо за­ботиться и о том, чтобы пребывать в нем. Но пребывать в мире с Богом нельзя без непре­рывного покаяния. Условие к миру с Богом апостол Иоанн поставляет такое: аще сердце наше не зазрит нам (1 Ин. 3: 21). Если нет ни­чего на совести, можно иметь дерзновение и доступ к Богу в чувстве мира; а если есть, то мир нарушается. Бывает что на совести — от сознания греха. Но по тому же апостолу мы никогда не бываем без греха, и это так реши­тельно, что тот уже лжец, кто иначе думает и чувствует (1 Ин. 1: 8). Следовательно, нет минуты, когда бы кто не имел чего на совес­ти — вольного или невольного, а потому нет минуты, когда бы не возмущался его мир с Богом. Отсюда следует, что всенеобходимо очищать свою совесть, чтобы быть в мире с Богом. Очищается же совесть покаянием. Следовательно, непрерывно должно каяться. Ибо покаяние смывает всякую скверну с души и делает ее чистою. Аще исповедуем гре­хи наша, верен есть и праведен, да оставит нам грехи наши и очистит нас от всякия не­правды (1 Ин. 1: 9). Покаяние сие состоит не в словах только: прости, Господи; помилуй, Господи; но при нем неизбежны все действия, условливающие отпущение грехов, то есть сознание определенной нечистоты помысла, взгляда, слова, соблазна или другого чего-нибудь; сознание своей в том виновности и безответственности без самооправдания; мо­литва об оставлении ради Господа до умире-ния духа. Что касается до великих грехов, то те тотчас должно исповедать духовному отцу и принять разрешение, ибо в тех не успоко­ишь духа одним повседневным покаянием. Таким образом, обязанность непрерывного покаяния есть то же, что обязанность содер­жать совесть в чистоте и безукоризненности: У святых отцов сколько на это правил! Сколь­ко употреблено забот, чтобы и себя к тому на­строить, и других научить! Так и должно: ина­че нет мира с Богом. Против сего грешат все несознательные, себя во всем оправдывающие и пред Богом, и пред людьми.

вв) Чувство любви Отчей от Бога, или сыновства Богу, в неразрывной связи с усиленною деятелъностию ради Его. В Господе Иисусе Христе истинно верующие, отрожденные во­дою и Духом, стали сынами Богу Отцу благо­датными ради живого союза с Господом и во­ображения Его в себе. Такой неизреченный дар, существенный в царстве Христовом, обра­щает к нам Бога, как отца к детям, отеческою любовию. А это не может не отзываться и в самом сердце и не оставлять там сознания или чувства отеческой любви Божией и своего сыновства Богу. Сколько потому сии чувства существенны в христианском союзе с Богом, столько же и обязательны для христиан. Хри­стиане обязаны иметь их и питать, напрягать­ся возбудить и хранить навсегда, С каким на­пряжением апостол Павел старался воскре­сить сии чувства, когда видел, что они были заглушены! Так он говорит: Елицы Духом Бо-жиим водятся, сии суть сынове Божий. Не приясте бо духа работы паки в боязнь, но духа сыноположения, о немже вопием: Авва Отче. Самый Дух спослушествует духу нашему, яко есмы чада Божия (Рим. 8: 14-16). Вси бо вы сынове Божий есте верою о Христе Иисусе: елицы бо во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3: 26-27). Господь пришел, учит он, да всыновление восприемем (Гал. 4: 5, 6). Видите, какову любовь дал нам Отец, да чада Божий наречемся и будем (1 Ин. 3: 1), взы­вает св. Иоанн Богослов. Не называться толь­ко, но и быть чадами дал нам область Господь (Ин. 1: 12). Что теперь состоит в существенной связи с сим восприятием христиан в род Бо­жий, в родство Божественное, вполне объясня­ется характером сына. Не одно то главное в сыне, что он действует не как раб, а с некото­рою свободою, как посвященный в тайны отца; но и то, что все, относящееся к отцу и дому, он глубоко принимает к сердцу, как бы оно непос­редственно касалось его одного, чувствует, что он, состоя в союзе с отцом и домом, союзе жи­вом, — когда действует, действует от лица их и ради их, как бы благосостояние их, и честь, и слава лежали на нем одном. Такого точно характера и настроения должен быть и всякий христианин в благодатном христианском цар­стве, сем доме Божием. Чувствуя, что он есть Божий — искренний, ближний, он должен и действовать не иначе как от лица Бога, по рас­поряжениям и намерениям Божиим ради чести и славы дома Его во вне, ради благосостоя­ния внутри; должен стоять за Господа Бога и за дом Его до крови ради своего Ему сродства благодатного. Христианин есть как бы послан­ник и ходатай от Бога, ходатайствующий и действующий по Его делам. Таково исходное начало всей деятельности христианина! Отто­го у него должна быть неудержимая ревность о благе-Церкви и христиан, ревность съедаю­щая, болезненно отзывающаяся в сердце. Как сыновство Богу возбуждает такую деятель­ность от Бога и ради Его, так, наоборот, дея­тельность такого рода возгревает, возвышает и поддерживает чувство сыновства, так что одно в необходимой связи с другою. Они взаимно отражаются друг в друге. Потому, наоборот, де­ятельность иного рода, или недеятельность, погашает чувство сыновства, или лишает сы­новства. Это очевидно тоже из обыкновенно­го примера: сын, нерадящий об отце и доме, что за сын?.. И опять: кто потерял сыновние чув­ства, как будет действовать по-сыновнему?

Таковы обязательные для нас чувства и расположения, непосредственно вытекающие из воссоединения с Богом во Иисусе Христе, и те, кои приводят нас к Господу Иисусу, со-четавают с Ним и держат в сем сочетании, и те, кои от Господа возводят к Богу. Их, вооб­ще, можно назвать обязанностями к Богу по условиям спасения, или обязанности относи­тельно веры и из веры в Господа и Спасителя. Но здесь тотчас начинается другой ряд обяза­тельных для нас чувств и расположений к Богу собственно, или к Божеству. Молитвен­но возгревать в себе их все да поможет всем Господь, Пречистая Владычица и все святые Божий.