Нееееенаааааааавиииииистьююююю

Не ко мне, не ко мне, я не понял, почему не ко мне, это было....так словно его обманули, предали, но уже не я, уже кто - то другой, кто - то.

И меня дёрнули за руку, сажая за спиной.

- Держись Никитос - Волк усмехнулся и нажал на газ. И я еле успел обхватить его руками, вжимаясь грудью и головой, потому что мир размазался взрываясь восхитительной бешеной скоростью.

Смытым разливом очертаний, свистом ветра в ушах, когда невозможно дышать, даже сквозь шлем, когда кажется, что сейчас будет радуга, свобода асфальта к которой мы летели, стремительно взбираясь по луне. Десять коротких минут в полёте над городом. Он ведь обещал мне. Обещал и было так хорошо. Так правильно от разъедающей изнутри боли в которую я позволил себе погрузиться, запоминая всё, запах, прикосновения, ощущения, каждую секунду этого мгновения, втравливая в свою память, в последний раз. Я хотел запомнить этот миг навсегда.

Затянись мною в последний раз,

Ткни меня мордой в стекло,

Дави меня, туши мою страсть.

Буду дымить назло.

Боль на фильтре

грязным бурым пятном

Все, что мне от тебя останется.

Урна мой будущий дом,

И вряд ли мне там понравиться.

Серым пеплом осыпятся вниз

Те мечты, что не сбудутся никогда.

Меня вряд ли раскурят на бис,

Шанс если и есть, то один из ста..

Боже, каким дебилом, наивным, долбаёбом я себя сейчас ощущаю. Романтика бля, драйвер бля хуев.

Тебе травиться никотином моим,

Тебе кашлять моими смолами.

Выдыхай скорей мой последний дым,

И закрывай окно, а-то холодно.

Выдыхай скорей,

мою душу наружу ей тесно

В твоих лёгких так мало места.

Байк Вольха плавно затормозил перед подъёздом его дома. Он сидел несколько секунд не двигаясь и я не двигался позволяя себе быть в коротком мгновении его сильной спины, прижимая руками к с стройному торсу в джинсовке. А Вольх словно размышлял, думал мучительно и принял решение.

Наша лестница в небо оказалась расшатаной стремянкой,

Годной лишь на то,

чтобы достать с антрисолей банку.

Но я готов был и по ней

карабкаться к облакам

Назло запретам и закрытым

изнутри замкам.

Порой казалось - цель близка,

скоро доползу.

Я с собой тебя звал,

но ты оставалась внизу,

Мы очнулись одновременно, словно выходя из полутранса.

- Слезай Никит. Приехали.

Поднимала глаза,

просила вернуться назад,

А я не слезал,

все твердил тебе про небеса.

- А? ЧТО? А домой? - я смутился своего вопроса. Не конечно, делать ему больше нечего как меня теперь ещё и домой подбрасывать. Прокатил, исполнил обещание и нахуй. Правильно. Ничего. Сам доберусь.

Думал, что сам могу решать

за двоих людей,

Думал, что нам станет лучше

от моих идей.

И цепляясь за надежду

как за одежду репей,

Становился дальше от тебя еще на ступень.

Я уже стягивал куртку, шлем. А Вольх сидел, смотрел этим странным взглядом положив лобешник на запястье.

- Я тебя привёз Никит. - Вольх спустился, взял куртку, подхватил меня за плечо, толкая вперёд. - Домой. Пошли.

Но лестница в небо оказалась расшатаной стремянкой,

Годной лишь на то,

чтоб достать с антрисолей банку.

Возьму подмышку, отнесу в кладовку- пусть пылится.

Прости за все и, ради бога, перестань мне сниться.

Мы шли к парадной, ноги двигались сами, я не сразу понял, что он говорит Почему тащит с собой, чего оставил байк на улице ведь ясен пень угонят через пару минут. Голова как - то скованно работала. Да она всегда блядь у меня скованно работала. В детстве ударяли блядь, мамаша на батуте скакала, пузом бля с моей головой об асфальт.

- Вольх, мне домой же - повторил я тупо, блядь, тормоз долгоиграющий.

- У меня побудешь. Посидим, чайку погоняем, на дорожку. Или брезгуешь?

Вольх уже почти завёл меня в парадную. Спокойно так завёл, с такой усмешечкой, даже сам наверное удивился, что мы так хорошо и мирно прошли.

- Не брезгую, Валь, просто не буду. Не надо. - Я крутанул рукой, сбивая и вырываясь от его хватки.

- Я не пойду...- Вольх улыбнулся. Эта улыбка меня смутила.

- Смотри Ник... - Он указал пальцем наверх

- А? Я машинально проследил взглядом, а Вольх резко наклонился, поднырнул, и меня просто вскинуло вверх, меняя пространство местами.

- Птичка бля, - сообщил Вольх, приземляя меня около двери квартиры.

Выдыхай скорей

Мою душу наружу ей тесно,

В твоих легких так мало места.

Я рванулся и оказался припечатанным к поверхности за горло, просто придушенным одной рукой. Щелчок ключа. Рывок. Я рванулся одновременно с Вольхом, распахивающем дверь, оказался сграбастанным за шкирятник и влетел в прихожую сильным толчком, спиной назад. Не устоял, ударился, тараня гардероб, с кучей вешалок, приземлился задницей на сиденье, вскочил, вновь отлетел, пока он входил, захлопывая дверь, рванулся вперёд готовый врезать, оказался в его руках. Захват, разворот, руку вывернуло болью. Вперёд. Преодолевая сопротивление по инерции. Вольх затолкал меня в комнату, только что не пинком. Забросил, кидая на диван, развернулся и вышел захлопнув дверь на которую я бросился, движимый слепым желанием убежать. Щелчок замка. Я стукнулся мордой, ударил с бессильной злостью ещё не понимая, не осознавая - Он что меня запер? Нахуя он меня запер? Да что здесь твориться бля? Ебанат. Лось, бля.

Выдыхай скорей

Мою душу наружу ей тесно.

- Открой дверь! - Я заматерился колотя кулаками, пнул ногой со злости.

В твоих лёгких так мало места.

Не знаю, орал ли я там, что нибудь умное, заткнулся, только когда услышал громкий хлопок входной двери. Вольх ушёл. Очевидно, спасать свой байк. А что ему ещё было делать после такого начала? Я заметался. Просто заметался в панике, не понимая, но одновременно понимая, что ничем хорошим для меня это не закончиться. Что он спятил. Рехнулся. Дошёл до грани. И этой гранью стало признание, что я улетаю в Англию.. Да что твориться то бля? Он сам сказал последний раз. Что происходит?

Бросился к окну. Заперто. А что я буду делать? Орать. Помогите люди бля, меня похитили? Телефон. Куда звонить? Кому? Для чего. Куда звонить то собственно. В милицию? Сане?

Не знаю, в нормальном состоянии я бы точно не позвонил, но видимо иногда подсознание начинает наделять нас какими - то провидческими инстинктами, потому что меня охватила дикая паника, страх, почти ужас. Не знаю, что я там себе навоображал. Я понимал, что Вольх никогда не сделает мне больно. Откуда я это понимал? Детская святая вера ребёнка. Хотел бы сделать больно, проще было пиздануть мне под дых, и пока я зыдыхался и кашлял, методично попизживая в процессе, затолкать точно так же в свою хату. Но не ударил же. Не ударил. Может быть понимал. Начни он избивать, я дам сдачи в ответ и завяжется яростная потасовка. А так я не нападал. Я никогда не нападал, пока на меня не нападали первым. Не мог сломать какой - то барьер внутри себя. Не способен я был на настоящее насилие. Мог защищать кого - то, тут башню вообще за секунду сдёргивало. А так что бы сам. Не мог. Но может быть я что - то понимал, чувствовал. Я набрал 02. Самому блядь смешно, я присел на очко так, что трясущимися руками набрал 02. Аллё блядь, это милиция?

- Милиция! Дежурный Сидоренко слушает

- Алло!!!! - заорал я...И замолк. А что случилось, блядь? Что дальше - то? Понимаете, меня тут парень пидор с которым, я сплю, точнее не сплю, взял и затащил к себе в квартиру. И понимаете у нас тут разборки бля. Он мне лицо щаз набьёт гражданин начальник, спасите меня мне страшно, ога мальчик тюльпанчик я бля нах.

Это заставило меня растеряться, замолчать, не слыша встревоженного голоса

- Я вас слушаю.

- Милиция? Бляяяя. Пиздец. Охуенно так спросил.

- Нет бля, баня общественная, - дежурный похоже обладал юмором и его очевидно достали подобные звонки.

А затем трубку вырвали из моей руки, кладя на рычаг и телефон, выдранный из провода полетел в стену. Вот Вольх и вернулся. Ну, здравствуй Вольх.

Но если честно

ВО ВСЁМ ВИНОВАТ Я САМ!

- Какого хуя? - заорал я - Какого хуя, ты делаешь, Вольх? Ты же сказал

Он меня даже не слушал. Чего ему меня слушать? Он просто закрылся. Как глухая стена без мыслей, без чувств, остались только одни рефлексы.

Если бы он это не планировал, то почему он это сделал?

Я думаю, он сделал это так легко, потому что планировал, обдумывал этот вариант как запасной. Когда Саня предложил ему сделку в баре, что он оставляет меня в покое на месяц, после чего на месяц меня в покое оставляет Саня. И мне дают возможность выбора. Вот так вот. Ещё бы на камень ножницы бумага разыграли. Вольх согласился, потому что его время оставалось последним. Потому что у него был в запасе целый месяц без Сана, и смеётся только тот, кто смеётся последним. И это было психологическим преимуществом. А Саня подготовил документы на отлёт в Англию, показав ему жирный хуй, задолго до того, как Вольх решил послать Саню нахуй и поговорить лично. А нарвался на душевную девушку Веронику, рассказавшую очаровательному парню Вольху, что грустно так, что Ник уезжает из России бля, забыв помахать ему платочкой вслед.

О боже, боже, боже. Ну пожалуйста. Отверни этот момент назад. Отмотай как плёнку кинолетны. Я не хочу. Я не хочу. Не хочу, больше, преданного доверия. Не хочу жрать собственное лекарство дерьмо. Не хочу.

Наручники на руках. Я просто не мог поверить, когда завалив меня на диван, Вольх пристегнул мои запястья к спинке наручниками. Это просто было...Нереально очень. Не вязалось с ним. И в то же время чётко так вязалось.

Последняя попытка обуздать собственную начинающуюся истерику.

- Вольх, ну бля, ну что же ты меня. Насиловать собрался? Это что по - твоему, что - то изменит?

И холодная такая усмешка. Вольх не мог. Не мог он так улыбаться. Не мог так смотреть. Он не мог так со мной поступить.

- Зачем насиловать, Никит? Сам будешь просить. О, ты меня сегодня умолять будешь, что бы я тебя выебал.

- Не надо Вольх. Пожалуйста, не надо. Не поступай так со мной...Пожалуйста. Прикосновение вдоль тела ладонью. Неторопливое такое, оценивающее. Последний завершающий штрих сжимающий мёртвый пах сквозь плотную джинсовую ткань. Разочарованное движение. Вольх убирает руку. Он что ждёт, что я отреагирую? Смешно.

Холодный блеск иглы. Когда он вытащил аптечку, и я увидел шприц, мне не просто заплохело, меня замутило от страха, пока он как палач - садист Всегда ненавидел медиков в больнице, именно за это ожидание боли, за их неторопливость, страх перед которым рассудок был бессилен, перебирал какие - то ампулки, что - то мещал, мутил.

НЕ НАДОООООО!

В моих глазах расцветает шок, большим махровым цветком тёмно - зелёного папоротника. Папоротник цветёт раз в году в июле если верить сказкам. И заставивший зацвести папоротник сможет выполнить любое желание, получить клад.

- Ну, и чем он заманил тебя на этот раз? - Вольх не торопиться, Вольх не спешит. У него всё заготовлено давным - давно.

- Что это было, Никит? Ты так быстро от меня удрал, что я ему даже завидую...в методах.

Небрежное прикосновение к бедру, погладил механически, подсознательно успокаивая как быка перед клеймением. Снова склонился к столу. Кажется всё готово.

Не могу отодвинуться, не могу отвести взгляд от его манипуляций, от приготовленного шприца, от гибкой трубки капельницы, запах спирта. Смотрю как загипнотизированный зверёк, трясусь, трясусь, не могу не трястись.

- Больно не будет, малыш, - широкая ладонь убирает мокрую чёлку со лба, бережно проводит по лицу. - Наоборот, тебе будет очень, очень хорошо, - шепчет почти в губы.

- Ннннне нннадо Вввольх. Ннне надддо тттак.

- А как, Ник? - почти горечь. - Раз тебе так хорошо, когда тебя ебут насильно, обдолбав по самые уши. Расслабься. Отвлеки себя вот лучше. Начни говорить....Не хочешь? Ну ничего. Сейчас всё равно всё расскажешь. Не заткнуть будет.

Резиновая змея шланга обвивается вокруг руки, стягивает безжалостно, заставляя предплечье онеметь до запястья, запульсировать глухой болью от тока прилившей крови.

Пальцы прощупывают сгиб локтя. Пытаюсь отстраниться, но Вольх наваливается всем весом, удерживает практически безмятежно, старательно не замечая тела под ним. Вата холодит кожу. Запах медицинского спирта бьёт в нос.

- Тшшш малыш, расслабься, вот так.. Тихо - тихо. Не дёргайся! - игла безошибочно находит вену - Всё. Всё лежим терпим Ник. Всё уже почти всё.

Начинает тошнить. От резкого выброса адреналина плыву практически сразу. Лёгкое скольжение ослабленного жгута. Голова начинает кружиться, всё сильнее и сильнее, меня просто накрывает пульсацией собственного страха металлическо - сладковатого привкуса во рту, ритмом разносящей дурман крови.

- Вот и хорошо. Умница. - Поцелуй в губы, сначала слабый, потом уже откровенно пробующий, короткий. Пытаюсь отстраниться, удерживает за волосы, вбивает язык в рот, толкается с моим и исчезает прежде, чем я соображаю укусить. Ладонь забирается под майку, неторопливо лаская, ощупывая. Тело и лицо начинают гореть. Дёргаюсь как припадочный, пытаясь сбросить, но мышцы расслабляются, не слушаются

- Как себя чувствуешь лучше, да? Спустя какое - то время спрашивает Вольх внимательно вглядываясь в реакцию моих зрачков.

- Пошёл.... Нннахуй! - последнее что умудряюсь выплюнуть сквозь бешено стиснутые зубы, прежде чем меня накрывает расслабляющая волна.

- Не без этого, малыш. Не без этого.

Рука гладит и гладит до бесконечности, горячий шёпот.

- Не сопротивляйся. Расслабься Ник. Всё хорошо.

Я в это верю. Мышцы начинают расслабляться, становиться приятно, плавно, улётно, жарко, свободно, разноцветно. Мир словно стал чётче, ярче, острее, и одновременно размытым, текущим. Похожим на неровные осколки сверкающие через чёрный тянущий шёлк удовольствия, идущего разом со всех сторон и откуда то изнутри; наполненного лёгкостью и весельем.

Лёгкий щёлчок наручников. Руки свободны, Вольх не прекращая двигаться по очереди растирает запястья, целует.

Я не сопротивляюсь мне приятно. Реально так здоровски приятно.

- Почему всё так, Ник? Зашло так далеко. Не хочу так, а как по - другому, больше не знаю. Болею тобой.

Голос отчаянный, срывающийся, виноватый и поцелуи, множество поцелуев, десятков, миллионов, миллиардов поцелуев.

- Давай болеть вместе, Вольх. Зарази меня собой.

Весело. Смешно. Прикольно так. Слова похожи на разноцветные капельки, пузырьки, одежда мешает. Давно пора её снять, а Вольх тормозит и морозиться.

Снова поцелуи. Пальцы, жаркие, плавящие, горячие, растекающиеся под кожей, в кожу, Рисую встречный ответ, сплетаясь костяшками. Бездумно тянусь навстречу, подставляя губы

- Что Саня заставил тебя сделать?

Сладко, волшебно, хорошо. Гнусь как бабмук на ветру, выгибаюсь, умираю на волне чужого движения. Я пластилин, я разноцветный пластилин.

- Трахал меня, - безмятежно признаюсь я.

Слова нарастают, идут изнутри, и нет никакой силы их удержать, просто невозможно, хочется поделиться, пока не захлебнулся в этой исторгающейся из меня лавине.

- Трахал, засаживал много много раз, в...

Начинаю перечислять, позволяя раздевать себя, подставляясь под чужие ладони, помогаю снять майку, просто рву от нетерпения. Притягиваюсь, потираюсь, вплавляюсь в чужое тело, задницей, спиной, бёдрами.

- Хватит! - Вольх шипит, он недоволен. Чего он недоволен спрашивается?

- Чем он тебя заставил? Он угрожал?

Рассказываю радостно, восторженно, не в силах сдержать, не поделится с ним этим открытием, что меня снимали на плёнку, и теперь я ха ха ха не могу смешно, я теперь с Саней ха ха ха Мне хорошо с Саней. Саня меня тра аааааАХХА ааа аЕТ - выгибаюсь под руки Вольха, уже не могу. Плавлюсь под его губами, руками, пальцами. Выпрыгнуть из штанов и одновременно не отрываться от его тела невозможно, хочется прижать ближе, обхватить конечностями, двигаться. Мы пазлы головоломки. Медузы истекающие от желания на песке.. Уже не могу терпеть, начинаю ласкать себя сам, просить Вольха, тереться об него на волне животной похоти.

Почему он плачет? Смеюсь. Зачем плакать если нам хорошо. Не плачь, Вольх.

Еби меня. Еби меня как последнюю блядь. Я же блядь. Твоя блядь. Ты хотел этого? Давай бери. Вот так глубже, сильнее. Да выеби меня. Ещё. Сделай своим. Я не сука, Вольх. Смеюсь. Я сучка. Ваша с Саней личная, персональная сучка. Шлюшка. Может вам стоит поебать меня вдвоём. Я прусь от этого.

Удар, удар, удар. Голова мотается как безвольная тряпка, она и есть тряпка.

- Заткнись Ник. Заткнись, я тебе сказал. Заткнись. Убью нахуй

Движений внутри резкие, сильные. Вольх избивает, и трахает одновременно.

Резкий толчок. По толчку на каждое хрипящее ЗАТКНИСЬ

Мне не больно, мне смешно, мне хорошо, блядь.

Кайфово. Невероятно.

День сливается в ночь, ночь плавно перетекает в день. Мне хорошо. Острые периоды слёз и боли сменяются новым кайфом. Непрекращающимся кайфом удовольствия.

К то плакал? Вольх плакал? Нет, Вольх не плачет. Он счастлив. Он просто тупо голимо счастлив, выёбывая меня без остатка, въёбываясь в меня, каждый сантиметром своего тела, каждым движением, выжигая изнутри болью и удовольствием.

Я тоже счастлив. Мы счастливы. Нам ничего не надо. Медузы истекающие похотью на раскалённом песке. Я ничего не хочу. Я больше ничего не хочу. Еби меня, еби меня так, что бы я всё забыл Вольх. Что бы я ничего больше не мог. Я не хочу думать, не хочу чувствовать. Я хочу просто ебаться. Ебаться с тобой. День и ночь. Наша космическая вселенная, наша с тобой любовь, дорога на луну для двоих, состоит из ебли, восхитительной, муторной, непрекращающейся ебли. Я хочу что бы так было всегда.

Моё девятое небо носит имя Вольх. Это глупо, что я звал Саню. Но ведь глупо же да было звать его. Он не придёт. Никто не придёт. Никто не снимет меня с крыши. Есть только ты и я. И больше никого. Именно это раз за разом ты повторяешь, держа за волосы, заставляя повторять за тобой.

- Ник, ты мой!!!

З ачем же ты снова плачешь Вольх? Может ты больной или сумасшедший?

- Твой! - согласно повторяю я. - Только твой. Давай придумаем мне имя. Ну как кличку для собаки? Зачем ты бьёшь меня, спрашивается? Я сказал что - то не так? Сделал что - то неправильно. А Саня не бил.

- Нет Сани. Слышишь нет!!!! Его нет бля, не будет!!

- В твоём голосе ярость, бешенство, уверенность, злость. - Никакого Сани. Есть только старина Вольх.

Оргазм стрелой вгрызается в мозг прошивает до позвоночника.

- Вольх! - ору я охуенно счастливый от этого открытия. - Вооольх.

Сперма уже не льётся, оргазм похож на мутные капельки, которые ты безжалостно выпиваешь своим ртом.

Затраханное пространство квартиры. Острый запах секса. Простыни не успевают меняться, впрочем, мы их не меняем. Зачем нам их менять?

Откуда - то сквозь мутную плёнку памяти всплывет затёртое