Глава 16. Позвонила Эдна. Она собиралась в город за покупками и приглашала дочь встретиться во время ленча

Позвонила Эдна. Она собиралась в город за покупками и приглашала дочь встретиться во время ленча. Хорошо бы Фрэнки по такому случаю принарядилась, а то у нее вид бездомный. Напоследок поинтересовалась, как дела.

– Хорошо. У меня все хорошо.

– А тот мальчик... он не создает тебе проблем?

– Все под контролем.

– Я рада. Но ты все равно будь осторожна. Никогда не знаешь, когда дела могут измениться к худшему.

Фрэнки молчал.

– Значит, договорились, во вторник, – повторила Эдна. – В полдень. Не забудешь?

– Нет.

– Пожалуйста, это так унизительно – торчать истуканом.

Они встретились на Плазе, как договаривались. Весна, в воздухе пахло морозцем. Эдна была в твидовом костюме и перчатках. Фрэнки в кроссовках и мешковатом свитере. Эдна не могла обойти это молчанием.

– Не понимаю. У тебя прекрасная фигура, почему ты ее от всех скрываешь?

Фрэнки стыдливо огляделся по сторонам – они сидели в ресторане – и одернул свитер. – Я не хочу, чтобы на меня глазели. Особенно в общественных местах.

– А что плохого, если на тебя смотрят? Ты привлекательная. И этим надо гордиться.

– А я не хочу.

Эдна состроила гримасу. – В моем возрасте – понятно. А ты‑ то что? Пусть они смотрят на тебя.

– Зачем?

– Зачем? Да потому, что прелестная девушка, красивая девушка делает мир краше. Одному Богу известно, как нам этого не хватает.

Фрэнки не хотелось делать мир краше. Да и вообще, он по опыту знал, что никаких возможностей у него для этого нет.

– Этим можно утешить не только свое тщеславие, – заявила Эдна. – Ты заботишься о себе, это очищает. Поверь мне. От твоей внешности зависит, как к тебе будут относиться.

– Ко мне уже отнеслись – дерьмово.

Эдна вскипела из‑ за грубого слова и новой информации. – А ты мне говорила, что у тебя все в порядке... что все под контролем.

– Сейчас под контролем. Раньше‑ то не было.

– Можешь меня не успокаивать. Лучше расскажи правду.

– Правда в том, что все уже наладилось. Я умею учиться.

Эдна изучала лицо дочери... и, наконец, смягчившись, вернулась к меню. – Ты же всегда можешь спросить у меня, Фрэнки. Я давно пытаюсь тебе это внушить. Только спроси.

Они обедали, Фрэнки тем временем оценивал ситуацию. Несмотря на свою застенчивость, он хотел научиться как можно большему, создать себе мощную защиту. Деньгами и своим знанием Эдна давала ему прекрасную возможность. Когда с обедом было наконец покончено, Фрэнки сказал, что принимает ее совет, и поинтересовался, не хочет ли она взять его с собой по магазинам. Потрясенная Эдна чуть не свалилась со стула.

Они пошли в " Бергдорф" – самое, конечно, главное место для Эдны. Она любила одеваться по моде, знакомилась со многими стилями в бутиках на Мэдисон‑ авеню, но " Бергдорф" всегда оставался для нее символом элегантности, традиционности и выдержанности стиля. Она ввела Фрэнки в изысканно отделанные двери, дальше прошествовала по мраморному полу к лифтам. Внутри ждал лифтер – кивнув, он повез их наверх. В лифте стояли еще три женщины, богато одетые. Фрэнки придвинулся к Эдне. Когда лифт остановился, они быстрым шагом направились к дальней стене, где за высокой конторкой стояла продавщица: прервав работу, та подняла глаза.

– Миссис Де Леон? Вы опять к нам? Хотите что‑ нибудь еще купить?

– Да, Нина. Я привела свою дочь. – Она их представила друг другу.

Нина вышла из‑ за конторки и пожала Фрэнки руку. Ей было около пятидесяти. Лиловое платье с поясом на талии и шарф от " Гермеса" вокруг шеи. Рукопожатие оказалось сильным.

– Мне приятно с вами познакомиться. Мы с вашей матерью знаем друг друга уже несколько лет.

– Зашли вот... экспромтом, – проговорила Эдна, очень довольная.

– Так получается лучше всего, – улыбнулась Нина. Она продолжала рассматривать Фрэнки. – Что вам сегодня хотелось бы подобрать?

Эдна предложила начать с повседневной одежды. Нина кивнула и провела их по нескольким секциям, там они присмотрели три наряда: два платья и костюм. Фрэнки взял первое – безрукавное платье цвета яичной скорлупы – и пошел с ним в примерочную. Вязаная ткань джерси, отрез по косой линии, асимметрично присобран в талии, ниже на колено спадали складки. Фрэнки надел и вышел, Нина слегка поправила платье.

– Его лучше носить с бюстгальтером, – порекомендовала она Эдне, которая внимательно рассматривала Фрэнки.

– Моя дочь их не признает, – она чопорно сложила руки. – Мне нравятся линии. Они такие легкие, подчеркивают молодость.

Фрэнки посмотрел на себя в зеркало. Он в этом платье очень женственный. Грациозный, похож на скульптуру. Привлекателен, только вот... руки неприкрыты, ощущение наготы.

– Романтичное платье, – заметила Нина. – Элегантное и непринужденное.

– Повернись кругом, дорогая.

Фрэнки повиновался, складки платья заиграли и ласково коснулись ног, прежде чем улечься.

– Я чувствую себя манекеном, – вымолвил он.

– Ну конечно, – поддержала Эдна. – Это летнее платье. А теперь давайте взглянем на другие.

Фрэнки вернулся в примерочную, надел второе платье жаккард из чесаного хлопка, воротник‑ лодочка, надувные рукава, длинная расклешенная юбка. К талии крепился розовый растягивающийся ремень с застежкой в форме леденца на палочке. Наряд был броский, даже крикливый.

– Пройдись немножко, – попросила Эдна, когда он вышел к ним. – Это платье для полненьких, – заметила Эдна. – Сюда надо побольше тела.

– И бюстгальтер, – добавила Нина. – Можно просто набивную подкладку.

Эдна неуверенно кивнула. – Как ты себя в нем чувствуешь, Фрэнки?

– Глупо.

– И я так думаю. Да и цвет не твой. А теперь примерь это.

Третий наряд представлял собой летний костюм из розовой сатиновой юбки – прямая, короткая и тесная – и шелковой блузы с рукавами‑ фонариками, глубоким треугольным вырезом на груди. Заправляя блузу в юбку, Фрэнки краем ткани задел сосок, грудь заколыхалась, он нахмурился. Вскоре вышел к женщинам.

– Мне нравится блуза, – одобрила Эдна. – А вот юбка... не знаю. Ужасно оголяет ноги.

– Ей есть что оголять. Пройдитесь немного, уважаемая.

Фрэнки подошел к зеркалу, вернулся назад. Юбка едва прикрывала бедра, движения были стеснены, приходилось семенить. Он чувствовал себя и неуклюжим и неустойчивым.

– Вид сексуальный, – отметила Эдна. – Я принимаю.

– Гм‑ м. Каблуки удлинят линию ног. И, может, нитку жемчугов сюда? У нее прелестная шея.

– Впрочем, я не уверена... что это для нас. Красота – это одно, а эксгибиционизм – совершенно другое.

– Не надо забывать, где мы, – возразила Нина. – В Нью‑ Йорке люди к такому привычны. Особенно молодые.

– У самовыражения тоже должны быть границы... – Эдна повернулась к дочери. – Что ты думаешь об этом наряде, дорогая?

Фрэнки был озадачен. Его изначальная цель размылась, но не только из‑ за одежды, тканей, цветов, стилей и прочего, а из‑ за этих женщин, в поверхностных замечаниях которых скрывался тайный смысл.

– Даже не знаю, что сказать. – Он смотрел на себя в зеркало и теребил пальцами блузу. – Может, сюда действительно нужен бюстгальтер?

– Тебе это идет, – прощебетала Эдна. Она попросила Фрэнки пойти в примерочную, снять костюм, туда же принесли остальную одежду. У конторки обсудили, что из этих трех нарядов купить. Первое платье понравилось – берут, второе – нет. Насчет третьего взгляды Эдны и Нины разошлись. Эдна пожелала купить блузу без юбки, а Нина настаивала на обеих. Пока продавщица мягко убеждала Эдну, Фрэнки молча решал, на чем остановиться. Может, оттого, что Эдна расценила юбку как секси, или из‑ за настояний Нины, но Фрэнки вдруг заявил Эдне, что хочет и юбку тоже. Эдна бросила на него сердитый взгляд, который, однако же, сразу смягчился. В другой ситуации Эдна уперлась бы копытами, но у ней сейчас шла гладкая полоса с дочерью и она боялась испортить. Хоть и не лежала душа, она купила с блузкой и юбку. Потом взяла Фрэнки за руку и повела к лифтам.

Этажом выше располагался отдел дамского нижнего белья. Там и здесь возвышались молочного цвета манекены в черных кружевных бюстгальтерах и трусиках, сорочках, пеньюарах.

– Не понимаю, почему все должно напоминать о сексе? – бормотала Эдна. – Если женщине нужно нижнее белье, совсем не обязательно, чтобы из него все торчало.

Фрэнки видел белье этого стиля в других магазинах, только не в таком изобилии. Ему хотелось задержаться, но Эдна тянула за руку. Вдруг Эдна остановилась.

– Вот, полюбуйся, – буркнула она, показывая на плетеную тесемку чуть шире резинки. – Почему женщина должна носить этот срам?

Фрэнки почувствовал холодок. Настроение испортилось, он вспомнил ночь в " Вирго", когда Кокс насильно натягивал на него трусики‑ шнурочки. Вспыхнуло желание убежать.

Эдна тащила и тащила его, пока они не нашли продавщицу, та отвела их в секцию бюстгальтеров и отобрала несколько штук. Фрэнки разволновался, обратив внимание на названия: " Челеста", " Интим", " Юбилей". Любопытство сменилось безотчетным страхом. Он стал оглядываться по сторонам, уверенный, что на него смотрят.

– Какой из них тебе нравится? – поинтересовалась Эдна.

– Я хочу отсюда уйти.

– Долгий выдался сегодня денек, не так ли? Мы почти закончили.

Продавщица подала прозрачный бюстгальтер с фестончатыми чашечками. – Вот этот из Парижа, с косточками, принимает прежнюю форму после любой деформации, он так устроен. Можно носить днем и ночью, очень удобно.

Продавщица ждала. Фрэнки пытался пересилить страх, думал об изначальной цели своего визита в этот магазин. Думал о Терри.

– Прекрасная вещь, – наконец, поборов себя, вымолвил Фрэнки.

– Вот еще один, – предложила Эдна, протягивая бюстгальтер, украшенный кружевом. Какая красота.

– Да, в самом деле.

– Какой тебе нравится больше?

– Мне все равно.

– Ну, тогда заверните нам оба, – велела Эдна продавщице. – Размеры подходят?

Продавщица на глаз оценила Фрэнки. После двадцати лет работы это не составляло труда. Она уверенно кивнула, завернула покупку, сунула пакет и подала. Эдна увела Фрэнки.

– Ты, вероятно, устала, – проговорила она, когда они вышли на улицу. – Сейчас я дам тебе денег на такси до дому, а у меня есть еще одно‑ два дела.

– У тебя дела? Это тоже было делом?

– Сплошное удовольствие, – заверила ее Эдна.

Фрэнки удивился. – Мне это показалось целым событием.

– Что? Покупка одежды для тебя? – Эдна, улыбаясь, похлопала дочь по руке. – Получилось забавно, а? Ты меня осчастливила.

Они прошли квартал или два. Настроение у Эдны начало меняться, из головы не уходила беспокойная мысль.

– Если ты со мной еще немного побудешь, я тебе кое‑ что скажу.

Фрэнки не хотелось оставаться одному, он машинально сунул руку Эдне, та крепко схватила ее.

– Ты долго собираешься оставаться с этим мужчиной? У тебя своя жизнь, я понимаю, но я твоя мать. Я не могу забыть, как ты тогда выглядела. И вряд ли когда‑ нибудь забуду.

– Мне сейчас лучше.

– Неужели все изменилось? Мне кажется, что‑ то непременно должно случиться.

Фрэнки ни словом не обмолвился об изнасиловании, не хотел. Так что Эдна думала не об этом, в жизни полно других ужасов. Она прежде всего винила Терри. Потом не забывала и о своей роли.

– Я беспокоюсь. Фрэнки. Я хочу, чтобы у тебя жизнь сложилась хорошо. Твоя мать надеется на это. Прежде чем думать о себе, она хочет, чтобы ее ребенок был счастливым.

– Он мне больше не делает больно. И не будет.

– Откуда такая уверенность?

Фрэнки нужно было подумать. Последнее время судьба преподносила неожиданности, сначала потрясение в баре, потом изнасилование, каждый новый удар подкрадывался незаметно. Вряд ли могло произойти что‑ то еще более ужасное – по крайней мере, так казалось. А в результате он стал как бы менее уязвимым.

– Обещай мне, если что‑ нибудь случится, ты обязательно позвонишь.

– Ничто не случится, можешь поверить. Во мне появилась сила. И он это понимает. Я себя контролирую.

– Может, ты и в самом деле сильная, но упрямая – это уж точно. Ты всегда была такая. – Эдна искоса взглянула на дочь. Она беспокоилась и страшилась за нее. – Быть упрямой – это не то же самое, что быть сильной, Фрэнки. Особенно если есть какая‑ то опасность.

– Это не обо мне, – заявил Фрэнки, во‑ первых, потому что действительно так считал, а во‑ вторых, хотел облегчить ей переживания и обнадежить: эта женщина ему нравилась. В то же время ее постоянные намеки на слабость и опасность разъедали во Фрэнки уверенность в себе и решительность. Он не хотел стать жертвой сомнений. Пора им расстаться.

– Со мной все будет хорошо, – заверил он. И, не раздумывая, склонился и поцеловал ее в щеку. – Ты мне очень помогла, спасибо.

Он собрал покупки и сел в такси. Эдна всплакнула.

– Пожалуйста, с этой юбкой надевай чулки. И бюстгальтер. И не забудь повесить блузку, когда вернешься домой, а то помнется. Обещай мне. Я люблю тебя.

* * *

Дома Фрэнки немножко отдохнул, приготовил легкий ужин, потом решил нарядиться. Надел кружевной бюстгальтер, шелковую блузу и сатиновую юбку. Уложил как мог волосы, открыл последний номер " Вог" – раздел косметики, и весь последующий час занимался макияжем. Наконец покончив с лицом, он поставил кассету " Даллас" и начал практиковаться – как сидеть и как ходить. Получалось забавно. Не сохранив никаких воспоминаний о себе, он ни в чем не мог себя и упрекнуть. Даже наоборот, ощутил порыв ликования – он совершенно беззаботен и может многое себе позволить. Хорошо, что загадка прошлого осталась загадкой. Можно лепить из себя что угодно, потому что себя настоящего он не знает.

Без четверти двенадцать он ушел к себе в спальню, надеясь, что скоро появится Терри. Ждать пришлось недолго. Услышав его появление и шуршание в коридоре, он крикнул в закрытую дверь, что скоро выйдет.

Терри добрел до гостиной и рухнул на софу. Слишком он устал, чтобы приготовить себе поесть или о чем‑ то думать. Он уже почти уснул, вдруг появилась Фрэнки, он ошарашено заморгал глазами и толчком проснулся.

– Бог ты мой!

Фрэнки стоял как статуя, возбужденный и растревоженный. – Я тут с собой малость забавлялся.

Терри молчал, он еще не пришел в себя.

– Тебе нравится, что я сотворил с собой?

– Боже, какая ты красивая.

– Да нет же.

– Конечно, ты не красивая, а прекрасная. Чем я мог такое заслужить?

– Каждый чего‑ нибудь да заслуживает. Наверное, был дан знак сверху.

– Ты решила меня покинуть, бэби? – Он потряс головой. – Ты куда‑ нибудь уходишь?

Фрэнки понравился ход его мыслей. Он задрал подбородок, как это делали девушки по телевизору, сделал несколько размеренных шагов вперед и прислонился к дверному косяку, выставив бедро.

Терри стало жарко.

– Если ты в таком виде будешь прохаживаться по улицам, кто‑ нибудь обязательно к тебе пристанет. Тебе это очень не понравится.

– Ты думаешь?

– Я серьезно. Там кругом опасности. Так что поберегись.

– Да ты перестань беспокоиться.

– Подойди ко мне.

Фрэнки кривлялся, но сохранял дистанцию.

– Ну же, бэби. Только не говори, что разоделась для себя.

– Ты еще не помылся?

– Помоюсь потом.

– Прекрасно, вот тогда я и приду.

– Я очень устал.

– Понимаю. – Он направился из комнаты. – У тебя был трудный день. Я дам тебе немного отдохнуть.

– Я пойду приму душ.

Фрэнки остановился, улыбаясь. – Ах ты мой мальчик.

Второй раз за день Терри помылся и побрился. Он протер серьгу спиртом, расчесал волосы и накинул на себя свежее белье. Когда вышел, увидел Фрэнки на софе.

– Скажи‑ ка мне, – начал Терри. – На какие деньги ты это купила?

– Ты меня хорошо обеспечиваешь.

– Да, конечно. Но я прекрасно понимаю, что моих денег на это не хватило бы. Где ты их достала?

– Ты недооцениваешь себя.

– Ч‑ черт, Эдна?

Фрэнки молчал.

– Фрэнки, ответь, кто?

– Да никто.

– Перестань морочить мне голову. Кто платил за одежду?

– А тебе‑ то какая забота?

– Послушай. – Он подошел к ней вплотную. – Ты обманываешь меня. У тебя есть кто‑ то на стороне?

– Никого у меня нет.

– Тот, кто живет чуточку свободнее, чем Терри? Позволяет себе немножко больше?

– Кто бы это мог быть?

Терри резко рассмеялся, передразнивая ее слова. – Тот, кто не вычищает грязь каждый день, у кого водятся небольшие денежки и его немножко уважают.

– Мне не нужны деньги, Терри.

– Нет? Так какого черта я надрываю себе пуп, вкалывая днем и ночью?

– Ты несчастлив? Хочешь покинуть меня?

– Я хочу, чтобы ты не кормила меня пустыми словами, а давала кое‑ что еще. Твоими обещаниями я сыт по горло.

– Обещаниями? Какие обещания? Назови хоть одно.

– Ну, назовем это грезами... надеждами. – Он взглянул на нее. – Я не дурак, Фрэнки. Я понимаю, что ты мне мстишь.

– Интересно, зачем?

Он колебался, устыдившись себя. Фрэнки повторил вопрос.

– Ты мне нужна, – тихо произнес Терри, он определенно хотел другого, не только дружбы. – Не делай так, – умолял он. – Пожалуйста не делай.

– А то что? Побьешь меня, что ли? – Фрэнки подставил щеку. – Ну давай, бей.

Терри уставился на гладкую кожу, губы, длинную грациозную шею. Он с содроганием отвернулся.

– Теперь ты видишь? – усмехнулся Фрэнки. – Не так уж это сложно – вести себя прилично. Стоит приложить маленькое усилие...

Он резко сбросил туфли, стянул чулки. – Ты хочешь меня трогать? Вот здесь... разотри‑ ка мне ступни. А мы посмотрим, как это у тебя получается.

Пальцы ног у нее оказались холодными, Терри сразу подумал о ее сердце. Опустившись рядом на колени, он принялся растирать холодные ступни.

* * *

Ревность у Терри прошла. Он не мог себе представить Фрэнки, разгуливающую по улицам в блузе и тесной короткой юбчонке, да и вообще в чем‑ либо еще. Она казалась ему неотразимой, и он был совершенно уверен, что ею могут легко увлечься другие мужчины. Поэтому его не оставляло раздражение и подозрительность, а ее кокетливость только нагнетала атмосферу. Он старался забыться в работе, придумывал себе всевозможные сверхзадачи, ему редко хотелось есть. При любой возможности усердствовал в больнице за двоих, изматывал себя до предела...

Однажды Маркус вытолкал его оттуда. Это было в конце смены, на четвертые сутки двойной работы Терри. Он затащил его за мусорные баки и буквально вынудил дернуть марихуаны. Потом повел в бар, там они выпили полдюжины кружек пива. Терри впервые за несколько недель отключился, домой вернулся важный и довольный. Дверь в комнату Фрэнки была приоткрыта, он прошел мимо, остановился и вернулся назад. Было два часа ночи, она сидела за туалетным столиком – они его недавно купили – и накладывала губную помаду. Терри распахнул дверь. Вошел.

За мгновение до этого Фрэнки почувствовал, что не по силам ему эта задача – подражание, он казался себе обезличенным, опустошенным, потерявшим и дух и желание. А сейчас с появлением Терри задача стала легче, он обрел цель, как будто ему сделали вызов. Фрэнки с минуту сидел спиной, красился, наконец покончив с губами, завинтил помаду, закрыл колпачком. И взял карандаш для бровей.

– Куда это ты собираешься? – поинтересовался Терри.

– Ты забыл постучать, когда входил.

– Это моя квартира. Или ты так не считаешь?

– Не считаю.

– Сейчас два часа ночи. Для чего ты это делаешь?

– Делаю? То же, что и все женщины.

– Ты лжешь.

– Чтобы тебя правильно поняли, нужно время. Сразу не бывает.

– У тебя с кем‑ то свидание? – Он шагнул ближе. – Кто он?

– Ты, Терри. У меня свидание с тобой, мой единственный и ненаглядный. – Он докрасил брови, нашел длинную ленту и завязал на волосах. – Ты боишься поверить, что это так?

– Я хочу получить то, что мне принадлежит.

– Так что же принадлежит тебе? Ты сам‑ то знаешь?

– Ты. Я хочу тебя.

Фрэнки захлестнула волна отвращения.

– Хочу ласкать, – добавил Терри. – Целовать. Что‑ нибудь даже более...

Фрэнки долго колебался, потом все же протянул Терри свою негнущуюся руку. Терри принял ее нежно, наслаждаясь сначала одним прикосновением, потом склонил голову и обцеловал каждый пальчик, ладонь и запястье. Двинулся выше и, почувствовав сопротивление Фрэнки, сильно сжал руку. Он вдохнул в себя запах Фрэнки, поцеловал мягкие брюшки бицепсов. Ему хотелось большего, но внутренний голос подсказывал не жадничать. А другой голос побуждал взять то, что ему принадлежит. Наконец второй победил, и Терри рывком сдернул Фрэнки со стула к себе в объятия.

Фрэнки испуганно замер, но сопротивляться не стал. Он строгим командным тоном приказал Терри отпустить его. Тот обнимал ее все сильнее.

– Я не повторяю дважды одно и то же.

Момент неуверенности... Терри медленно разжал объятия. Руки соскользнули с ее талии. Он отступил назад.

– Ты разочаровал меня, – произнес Фрэнки, вытирая руки, будто сбрасывал с них мертвую кожу. – Я думал, тебе можно доверять.

Терри понурил голову.

– Но я оказался неправ.

– Я тебя всего лишь обнял, – оправдывался Терри. – Что? Мужчина не может обнять свою женщину?

– Мужчина должен заслужить свою женщину. Для этого мало быть хорошим несколько дней.

– Я не сделал тебе больно.

Фрэнки вспыхнул. – И уже никогда не сделаешь.

– Тот человек умер.

– Не говори мне о нем. Я бы хотел, чтобы он был жив, чтобы гулял и дышал. Я хочу, чтобы он был со мной. Я хочу, чтобы он смотрел и видел.

– Я не причиню тебе боль. Клянусь.

– Тогда кому? Кому ты причинишь боль?

– Никому.

– Пожалуйста, не надо меня недооценивать. Тебе известен ответ на этот вопрос. Так кому? Кому ты причинишь боль?

Терри в неведении покачал головой, а Фрэнки разочарованно вздохнул.

– Такой прогресс, и на тебе. Ты меня расстраиваешь.

– Извини.

– Мне лучше уйти. Уж очень тяжело тут.

– Нет. Пожалуйста. – Он запаниковал, крепко сцепил руки за спиной. – Я не трону тебя. Обещаю. Пока ты сама не скажешь. Фрэнки бросил на него печальный взгляд. – Извини.

– Тогда свяжи мне руки, если не веришь.

– Что?

– Мои руки... Свяжи их.

– Нет, я так не могу.

– Свяжи. Если иначе не получается.

– Я не знаю, как это сделать.

– Возьми в кухне веревку.

Фрэнки нахмурился. Терри увидел, как она шагнула к двери. Тогда он бросился на кухню, вытащил длинную бельевую веревку, отрезал кусок и поспешил обратно в спальню. Фрэнки взял его и, прислушиваясь к указаниям Терри, принялся связывать ему запястья. Однако веревка оказалась жесткой и сладить с ней было нелегко. Фрэнки пошел искать что‑ нибудь подходящее, увидел кожаный ремень в комоде, чулки, тонкий дешевый галстук. Зеркало напомнило ему о ленте на голове – шелковая, голубого цвета, как его глаза. Он выдернул ленту из волос и связал ею Терри. Крепко связал, по ходу Терри объяснил ему, как сделать хороший хирургический узел. Когда с этим наконец было покончено, Терри попробовал освободиться, дергая узел туда‑ сюда.

– Хорошая работа, – одобрил он, восхищенный. – И что теперь?

– Это ты мне скажи.

– Я буду пить с твоих ладоней и есть из твоих рук?

Фрэнки с интересом рассматривал его. Шутит или нет? Во всем этом много интересного. Зацепив пальцем за ленту, он потянул Терри спиной вперед в коридор.

– Теперь вот, – проговорил он, – постарайся вести себя по‑ человечески.