Стих двадцать четвертый

«Ибо свидения Твоя поучение мое есть, и советы мои оправдания Твоя».

Святой пророк выставляет причину, почему он, когда видит, что враги сплетают клеветы во зло ему, углубляется в оправдания Божий: такое уж у меня правило, говорит он, там поучаться и там искать себе совета.

Словом «поучение» переведено такое слово, кото­рое собственно значит — в сладость перебирать в уме или повторять языком речения Божествен­ного слова и вследствие того находить утешение в них.

«Совети» — советники, или собрание разбираю­щих кое-либо дело. Святой пророк, в против­ность заседанию князей века, учреждает свое, в котором под председательством страха Божия и совести ум находит в слове Божием реше­ние — какой образ деятельности должно проти­вопоставить злодейским замыслам врагов. Та­ким образом, свидения и оправдания Божий, вообще Божие слово для него и служит утеше­нием и руководственным вразумлением в притрудностях, встречаемых на пути богоугодной жизни.

Нужно ли говорить, что лучшего образа действования и придумать нельзя? И во внутренних, и во внешних теснотах иди к слову Божию: оно выведет тебя на светлую и просторную дорогу, научив безбедно обходить встретившиеся затруд­нения. При этом немногое надо приложить от себя — одну совершенную покорность велениям Божиим, и, чего бы они ни потребовали, с готов-ностию жертвовать всем в удовлетворение им. Такое настроение есть канал, по которому из сло­ва Божия изливается в душу благопотребное ей в то или другое время, потому что тут же при­сутствует и Изрекавший это слово и Видящий нужды ищущих в Нем руководства себе и умею­щий печатлеть в уме и совести уроки Своей дивной премудрости. Святой Исаак Сирианин говорит: «Божественною благодатию путеводимые в жизни своей к просвещению всегда ощу­щают, что как бы умный какой луч проходит по стихам написанного, и отличает уму голые слова от того, что душевному ведению сказано с великою мыслию» (Исаак Сирин, Сл.1). «Если ум, продолжает он, плава­ет на поверхности моря Божественных Писаний и не может проникнуть мыслью Писания до са­мой глубины, уразуметь все сокровища, таящиеся во глубине его, то и того уже, что ум занят рве­нием к уразумению Писания, достаточно для него, чтобы единым помышлением о досточудном водительстве Божием крепко связать свои по­мыслы и воспрепятствовать им; тогда как сердце немощно и не может вынести озлоблений (злых помыслов, нано­симых внешними предметами, возбуждающими страсти), встре­чающихся при внешних и внутренних бранях».

Этот стих хотя связан видимо только с пре­дыдущим, но силу его можно распространить на все восьмистишие, так как в слове Божием сокрыто врачевство и против внутренних, указан­ных выше, поражений ослеплением, забвением, не­чувствием, нерадением или разленением. И заме­тить-то их, навесть на мысль, что они есть в душе, дает слово Божие; а потом оно же поможет и выйти из этих дурных состояний, и силою своего влияния, и нужными указаниями. Равно и во внешних всех помехах пути Божию оно же дает умение, как быть. Потому-то как хорошо делают те, которые всякий день посвящают несколько времени чтению Божественного Писания, освеща­емому внимательною молитвою! И сами того не замечая, они созидаются и настроиваются на бо­гоугодное действование, или заготовляют в запас помышления, которые в час нужный сами выйдут из сердца и укажут нужный на тот раз образ слова и дела.

Вот и третье восьмистишие располагается все естественно по одной мысли. Таким образом, на­ведение, что и все они составлены таким же образом, приобретает большую достоверность. Всячески это налагает обязательство искать в каждом восьмистишии единства и, когда не най­дется оно, приписывать то своей недозоркости, а не тому, чтобы его не было на самом деле.