Гилдерой Локарт

Наступила звенящая тишина. Конверт, давно выпавший из руки Рона, вспыхнул и затем рассыпался пеплом. Гарри и Рон, ошеломлённые, застыли, словно их накрыло приливной волной. Кто-то рассмеялся, и вскоре болтовня возобновилась.

Гермиона закрыла «Вечера с Вампирами» и поглядела на макушку Рона.

– Ну, Рон, не знаю, чего ты ожидал, но ты…

– Не говори, что я это заслужил, – огрызнулся тот.

Гарри оттолкнул тарелку с овсянкой. Чувство вины жгло его изнутри. У мистера Уисли неприятности на работе. И это после всего, что родители Рона сделали для него этим летом…

Но корить себя не было времени; профессор Макгонаголл уже шла вдоль гриффиндорского стола, раздавая расписания занятий. Взяв в руки своё, Гарри отметил, что первым уроком у них сегодня была сдвоенное с хуфльпуфцами травоведение.

Гарри, Рон и Гермиона вместе вышли из замка и, минуя огород, направились к теплицам, – там росли колдовские растения. Ревун сделал лишь одно доброе дело: Гермиона, похоже, сочла, что мальчики достаточно наказаны, и стала, как раньше, дружелюбной и приветливой.

Подойдя ближе, они обнаружили, что остальные уже собрались возле теплиц, дожидаясь профессора Саженс. Вскоре она появилась, – профессор стремительно шагала к ним по лужайке в сопровождении Гилдероя Локарта. В руках у неё была охапка повязок; ощутив очередной укор совести, Гарри заметил, что некоторые ветви Дракучей Ивы перебинтованы.

Профессор Саженс была приземистой колдуньей с растрёпанными волосами и в залатанной шляпе; на одежде у неё всегда было полно земли, а при виде её ногтей тётя Петуния упала бы в обморок. Локарт же был в безукоризненно чистой бирюзовой мантии; золотые волосы сияли под идеально сидящей на голове бирюзовой шляпой с золотым кантом.

– Всем привет! – воскликнул он, лучась счастьем. – Я показывал профессору Саженс, как следует лечить Дракучую Иву! Но не подумайте, что я разбираюсь в травоведении лучше неё! Просто мне не раз доводилось иметь с дело с этими экзотическими деревьями во время своих странствий…

– Ребята, в третью теплицу! – распорядилась профессор Саженс, явно раздражённая, – что было для неё, всегда улыбчивой, крайне странно.

Раздался оживлённый шёпот. Пока что они работали только в первой теплице, – растения из третьей были гораздо интереснее и опаснее. Профессор Саженс, сняв с пояса ключ, отперла дверь. На Гарри повеяло запахом сырой земли и множества удобрений, а ещё – тяжёлым ароматом гигантских, размером с зонт, цветов, свисавших с потолка. Он уже собрался войти, как вдруг его остановила рука Локарта.

– Гарри! Можно тебя на пару слов? Вы ведь не возражаете, если он опоздает на минутку, профессор?

Судя по недовольному виду Саженс, она возражала.

– Вот и отлично, – заявил Локарт и захлопнул дверь у неё перед носом.

– Гарри, – произнёс учитель, неодобрительно качая головой; его ослепительно-белые зубы сверкали в солнечных лучах. – Гарри, Гарри, Гарри.

Недоумевая, Гарри промолчал.

– Когда я узнал о случившемся… разумеется, это только моя вина. Готов был дать самому себе пинка. Это я заслуживаю наказания.

Гарри не имел ни малейшего понятия, о чём говорит Локарт. Он уже хотел признать это вслух, признаться в этом но тот продолжил:

– Даже не припомню, когда я был столь потрясён. Прилететь в Хогвартс на машине! Конечно же, я сразу догадался, почему ты так поступил. Это же очевидно. Гарри, Гарри, Гарри.

Поразительно, как ему, даже молча, удавалось демонстрировать все свои великолепные зубы.

– Это ведь я пробудил в тебе жажду славы. Я тебя заразил. Ты сфотографировался со мной для «Пророка» и захотел ещё раз попасть на первую полосу.

– Нет-нет, профессор, понимаете…

– Гарри, Гарри, Гарри, – перебил Локарт, схватив его за плечо. – Я всё понимаю. Это вполне естественно, – вкусив однажды, хотеть ещё, – и я виноват в том, что подверг тебя этому соблазну. Разумеется, известность вскружила тебе голову, – но, видишь ли, юноша, нельзя же летать на машинах, чтобы привлечь внимание. Просто притормози немного, идёт? Вот подрастёшь, и у тебя будет уйма времени. Да-да, я знаю, о чём ты думаешь! «Хорошо ему говорить, он всемирно известный колдун!» Но ведь, когда мне было двенадцать, я был никем и ничем, – как ты сейчас. Я бы даже сказал, ещё большим ничтожеством! О тебе ведь кто-то что-то уже знает, так? Вся эта история с Тем-Кого-Нельзя-Называть! – он искоса глянул на шрам-молнию на лбу Гарри. – Согласен, – это совсем не то, что пять раз подряд выиграть премию «Ведьминского Еженедельника» за самую обаятельную улыбку, но для начала – сойдёт.

Он дружелюбно подмигнул и удалился. С минуту Гарри не мог опомниться, но, сообразив, что ему пора на урок, приоткрыл дверь теплицы и юркнул внутрь.

Профессор Саженс стояла за козлами в центре теплицы. На них лежало десятка два разноцветных пар наушников. Гарри занял место между Роном и Гермионой, и профессор заговорила:

– Сегодня мы будем пересаживать мандрагоры. Кто может перечислить их свойства?

Рука Гермионы первой взлетела в воздух, что никого не удивило.

– Мандрагора, или мандрагорум, является сильнодействующим тонизирующим средством, – затараторила Гермиона своим обычным тоном, – так, словно проглотила учебник. – Её используют, чтобы вернуть в нормальное состояние людей, подвергшихся преображению или проклятию.

– Прекрасно, – похвалила профессор Саженс. – Десять баллов Гриффиндору. Мандрагора – важнейший ингредиент большинства противоядий. Однако – кто объяснит, чем она опасна?

Гермиона снова вскинула руку, едва не сбив с носа Гарри очки.

– Плач мандрагоры смертельно опасен для всех, кто его слышит, – без запинки ответила она.

– Именно, – подтвердила профессор. – Ещё десять баллов. Итак, – наши мандрагоры ещё совсем юные.

Она указала на выставленные в ряд глубокие поддоны; все мгновенно столпились вокруг. В поддонах пучками росли лиловато-зелёные листья: всего около ста кустиков. Гарри не находил в них ничего примечательного, – и уж тем более не представлял себе «плача» мандрагоры.

– Берите наушники, – велела профессор.

Началась возня, – никто не горел желанием брать розовую, пушистую пару.

– Надевая, убедитесь, что они полностью закрывают уши, – наставляла профессор Саженс. – Когда их можно будет снять, я покажу большой палец. Ну что – надеваем.

Гарри нацепил наушники, – слышно в них не было ровно ничего. Профессор Саженс надела свои – розовые и пушистые – и, закатав рукава, крепко ухватила один из кустиков и с силой дёрнула.

Гарри охнул от изумления, чего, впрочем, никто не услышал.

Вместо корней из-под земли появился крошечный, грязный и невероятно уродливый младенец с бледно-зелёной, пятнистой кожей. Листья росли у него прямо из макушки. Было очевидно, что младенец истошно голосит.

Профессор Саженс вытащила из-под стола большой цветочный горшок и, усадив туда мандрагору, начала засыпать её чёрным, влажным компостом, – наконец остался виден лишь пучок листьев. Отряхнув руки, профессор подняла большой палец и сама сняла наушники.

– Поскольку эти мандрагоры – всего лишь ростки, их плач не смертелен, – спокойно продолжила она, словно совершила нечто самое обыденное, – максимум, полила бегонию. – Однако даже сейчас вы могли потерять сознание на несколько часов. Уверена, вы не хотите пропустить первый учебный день, поэтому всё время следите, чтобы наушники плотно закрывали уши. Когда пора будет собираться, я подам знак.

По четверо на поддон; горшки берите отсюда; компост в мешках вон там; и осторожней с ядовитой тентакулой, у неё зубы режутся.

С этими словами она шлёпнула колючее, тёмно-красное растение, – воровато ползущие по её плечу щупальца мигом отпрянули.

К Гарри, Рону и Гермионе присоединился кудрявый хуфльпуфец, – Гарри знал его в лицо, но никогда раньше с ним не общался.

– Джастин Финч-Флечли, – бойко представился он, пожимая руку Гарри. – Ты, конечно, знаменитый Гарри Поттер… А ты Гермиона Грейнджер – лучшая по всем предметам, – он протянул руку и ей; Гермиона просияла, – и Рон Уисли. Это ведь была твоя летающая машина?

Рон не улыбнулся. Выбросить из головы Ревуна явно было непросто.

– Этот Локарт – просто нечто, правда? – весело продолжал Джастин, наполняя свой горшок компостом из драконьемго навоза. – Храбрый до жути. Вы читали его книги? Я бы помер от страха, если б меня оборотень загнал в телефонную будку, а он остался спокоен, и – р-раз, – просто фантастика.

– Я был записан в «Итон», представляете? Ужасно рад, что вместо этого попал сюда. Конечно, мама была немного разочарована, но я дал ей почитать книги Локарта, и, похоже, она поняла, как полезно иметь в семье хорошо обученного колдуна…

Но больше поговорить им не удалось. Они снова надели наушники и сосредоточились на мандрагорах. Всё оказалось отнюдь не так просто, как объясняла профессор Саженс. Мандрагоры не желали вылезать из земли, – как, впрочем, и лезть обратно. Они извивались, лягались, потрясали шишковатыми кулачками, скалили зубы; одну мандрагору, особенно толстую, Гарри добрых десять минут не удавалось запихнуть в горшок.

К концу урока Гарри, – как и все остальные, – вспотел и перемазался землей; каждая его мышца ныла. Народ потащился в замок – наспех помыться, – и затем гриффиндорцы поспешили на урок преображения.

Уроки профессора Макгонаголл всегда были трудны, но сегодня задача оказалась просто непосильной. Казалось, все знания, приобретённые Гарри в прошлом году, за лето выветрились из головы. Требовалось превратить жука в пуговицу, но тот лишь неплохо поразмялся, бегая по столу и уворачиваясь от палочки.

У Рона возникли проблемы куда серьёзнее. Его палочка, похоже, была безнадёжно испорчена. Хотя Рон и заклеил её, позаимствовав у кого-то чароленту, палочка то и дело трещала и искрила, а всякий раз, как Рон пытался превратить жука, окутывала его густым серым дымом, притом зловонным, как тухлые яйца. В дыму Рон нечаянно раздавил жука локтём, – пришлось просить нового, что профессора Макгонаголл, естественно, не обрадовало.

Услышав колокол с урока, Гарри вздохнул с облегчением. Он чувствовал себя выжатым, как лимон. Все уже покинули класс, кроме него и Рона, – тот с остервенением дубасил по столу палочкой.

– Дурацкая…никчемная… штуковина…

– Напиши домой, попроси другую, – посоветовал Гарри; палочка, словно фейерверк, выдала залп оглушительных хлопков.

– Ага, конечно, и получу ещё одного Ревуна, – фыркнул Рон, засовывая шипящую палочку в ранец. – «Сам виноват, что палочка сломалась» …

Они спустились на обед, и Рон не особенно повеселел, когда Гермиона продемонстрировала им пригоршню замечательных пуговиц для пальто, получившихся у неё на преображении.

– Что у нас там дальше? – поспешно сменил тему Гарри.

– Защита от тёмных искусств, – моментально отозвалась Гермиона.

– А зачем, – осведомился Рон, хватая её расписание, – ты пометила все уроки Локарта сердечками?

Гермиона, густо покраснев, вырвала у него листок.

После обеда они вышли на улицу, во внутренний двор. Было всё так же пасмурно. Гермиона, устроившись на каменной ступени, уткнулась в «Вечера с Вампирами». Они с Роном заговорили о квиддиче, но вскоре Гарри почувствовал, что за ним пристально наблюдают. Он поднял голову, – перед ним стоял маленький мальчик с мышиного цвета волосами, – тот самый, что первым надевал вчера Сортировочную Шляпу. Он как завороженный таращился на Гарри. В руках мальчик сжимал обыкновенный маггловый фотоаппарат; едва Гарри взглянул на него, он залился краской.

–Как жизнь, Гарри? Я… я Колин Криви, – на одном дыхании пролепетал он, неуверенно шагнув вперёд. – Я тоже в Гриффиндоре. Слушай… ничего, если… если я сделаю снимок? – спросил он, с надеждой приподнимая камеру.

– Снимок? – глупо переспросил Гарри.

– Так я смогу доказать, что знаком с тобой, – с энтузиазмом пояснил Колин, подбираясь ближе. – Я всё о тебе знаю, мне кто только не рассказывал: как Сам-Знаешь-Кто пытался убить тебя, а ты выжил, как он исчез, как у тебя появился шрам в виде молнии, – взгляд его задержался на лбу Гарри, – а мальчик-однокурсник сказал, что, если проявить плёнку в специальном растворе, люди на фотографиях будут двигаться.

Колин судорожно вздохнул от избытка чувств и продолжил:

– Здесь просто потрясно, да? Я раньше, до письма из Хогвартса, и не знал, что все эти странности со мной на самом деле – магия. Мой папа – молочник, он тоже поверить не мог. Поэтому я всё тут снимаю, чтобы потом отослать ему фотографии. Так здорово, если у меня будет твоя, – он умоляюще взглянул на Гарри, – может, твой друг снимет нас вдвоём? А ты потом подпишешь, хорошо?

– Подпишешь? Ты у нас фотографии подписываешь, Поттер?

Громкий и язвительный голос Малфоя эхом разнёсся по двору. Драко стоял прямо за спиной Колина, – как и всегда в Хогвартсе, в компании двух бандитского вида дружков: Крэбба и Гойла.

– Занимайте очередь! – надрывался Малфой. – Гарри Поттер раздаёт автографы!

–Ничего подобного, – отрезал Гарри, сжав кулаки. – Заткнись, Малфой.

– Ты просто завидуешь, – встрял Колин, чьё туловище было не толще шеи Крэбба.

– Завидую? – хмыкнул Малфой; он уже не кричал, его и так слушало полдвора. – С чего бы это? Мне поганый шрам поперёк башки без надобности, спасибо. Не думаю, что, если тебе вскрыли череп, ты становишься таким особенным.

Крэбб и Гойл по-идиотски хихикали.

– Чтоб тебе слизняками подавиться, Малфой! – гневно оборвал его Рон. Крэбб умолк и принялся угрожающе потирать здоровенные костяшки пальцев.– Повежливее, Уисли, – усмехнулся Малфой. – Веди себя хорошо, не то приедет мамочка и заберёт тебя из школы, – он заговорил пронзительным, писклявым голосом, – «попробуй только выкинуть ещё что-нибудь» …

Группа слизеринцев-пятикурсников неподалёку разразилась хохотом.

– И Уисли не забудь выдать автограф, Поттер, – осклабился Малфой. – Он будет стоить дороже, чем весь их домишко…

Рон выхватил замотанную чаролентой палочку, но Гермиона, захлопнув «Вечера с Вампирами», прошептала:

– Осторожно!

– Что здесь за шум, что за шум? – к ним приближался Гилдерой Локарт; бирюзовая мантия развевалась на ветру. – Кто тут подписывает фотографии?

Гарри открыл было рот, но Локарт мгновенно обхватил его за плечи и жизнерадостно загремел:

– Можно было и не спрашивать! Мы вновь встретились, Гарри!

Пригвождённый к боку Локарта, сгорая от стыда, Гарри смотрел, как Малфой, с ухмылкой, вновь скрывается в толпе.

– Ну же, мистер Криви, – подбодрил Локарт Колина, лучезарно улыбаясь. – Двойной портрет, лучше и не придумаешь, – и мы оба его подпишем.

Колин, немного повозившись, щёлкнул камерой; в это время зазвонил колокол, оповещая всех о начале послеобеденных занятий.

– Давайте, не задерживайтесь, – распорядился Локарт и сам зашагал к замку, всё ещё прижимая к себе Гарри, – тот горько жалел, что не знает хорошего заклинания Исчезновения.

– Умный поймёт с полуслова, – покровительственно изрёк Локарт; они вошли в боковую дверь замка. – Я прикрыл тебя в той сцене с юным Криви, – раз он снимал нас двоих, твои друзья не подумают, что ты слишком уж задаёшься…

Не слушая Гарри, мямлившего что-то в свое оправдание, Локарт буквально потащил его по коридору мимо пялящихся на них учеников, и затем – вверх по лестнице.

– Позволь мне лишь предупредить: раздавать фотографии с автографом на данном этапе карьеры – крайне неразумно, – если честно, Гарри, это выглядит несколько заносчиво. Вполне возможно, что придёт время, когда тебе, как и мне, потребуется всегда иметь при себе пачку таких фотографий, но, – он хохотнул, – не думаю, что сейчас это имеет смысл.

Они добрались до нужного класса, и Локарт наконец отпустил Гарри. Тот расправил мантию и, усевшись в самом конце класса, устроил на парте баррикаду из всех семи книг Локарта, дабы не видеть самого автора.

Вошли, громко переговариваясь, остальные ребята; Рон с Гермионой сели рядом с Гарри.

– На твоей физиономии хоть яичницу жарь, – сообщил Рон. – Молись, чтоб Колин не познакомился с Джинни, – ещё организуют фан-клуб Гарри Поттера.

– Тихо ты, – огрызнулся Гарри. Не хватало только, чтобы Локарт услышал фразу «фан-клуб Гарри Поттера».

Когда все расселись по местам, Локарт громко прокашлялся, призывая к молчанию. Он взял с парты Невилла Лонботтома его экземпляр «Турне с Троллями» и продемонстрировал им подмигивающий портрет на обложке.

– Это я, – объявил он, указав на изображение и точно так же подмигнув. – Гилдерой Локарт: кавалер ордена Мерлина третьей степени; почётный член Лиги Защиты от Тёмных Искусств; пятикратный победитель конкурса «Ведьминского Еженедельника» на самую обаятельную улыбку, – но не будем об этом. В конце концов, я одолел банши из Бандонаотнюдь не улыбкой!

Он умолк в ожидании смеха; кое-кто вяло усмехнулся.

– Я вижу, вы все приобрели полное собрание моих сочинений, – очень хорошо. Наверное, сегодня мы начнём с небольшой контрольной. Не волнуйтесь, – просто проверим, насколько внимательно вы читали мои труды, много ли усвоили…

Раздав листы с вопросами теста, он вернулся к своему столу и провозгласил:

– У вас полчаса, – приступайте!

Гарри обратился к тесту и начал читать:

1. Каков любимый цвет Гилдероя Локарта?

2. Какова тайная мечта Гилдероя Локарта?

3. Каково, на ваш взгляд, величайшее достижение Гилдероя Локарта на сегодняшний день?

И так далее, и тому подобное, вплоть до:

54. Когда день рождения Гилдероя Локарта, и что стало бы для него идеальным подарком?

Спустя полчаса Локарт собрал работы и наспех пролистал их.

– Ай-яй-яй, – почти никто не вспомнил, что мой любимый цвет – сиреневый. Я говорю об этом в книге «Йога с Йети». А кое-кому не мешало бы повнимательнее перечесть «Отдых с Оборотнями», – в двенадцатой главе я чёрным по белому пишу, что лучший подарок для меня – мирные отношения между магическим и немагическим сообществами, – хотя, я бы не отказался и от бутылочки выдержанного Огневиски Огдена!

Он в очередной раз заговорщицки подмигнул. Рон недоверчиво уставился на Локарта; Шеймас Финниган и Дин Томас на первом ряду тряслись от беззвучного хохота. Гермиона, однако, слушала с почтительным вниманием и вздрогнула, когда Локарт упомянул о ней.

– …а вот мисс Гермиона Грейнджер знает, что моя тайная мечта – избавить мир от зла и вывести на мировой рынок собственную линию средств по уходу за волосами, – умница! На самом деле, – он перевернул страницу, – она на все вопросы ответила, – где мисс Гермиона Грейнджер?

Гермиона подняла дрожащую руку.

– Отлично! –просиял Локарт – Просто отлично! Десять баллов Гриффиндору! Ну что ж, а теперь – к делу…

Он извлёк из-под стола большую, завешенную тканью клетку и водрузил её на стол.

– Итак, – предупреждаю! Моя задача – познакомить вас с ужаснейшими созданиями, известными магомиру! Возможно, в этом классе вы встретитесь с худшими своими страхами. Но знайте: пока я рядом, злу не коснуться вас. Всё, о чём я прошу – сохраняйте спокойствие.

Гарри невольно высунулся из-за книжной стопки. Локарт положил ладонь на клетку. Дин и Шеймас больше не смеялись. Невилл, сидевший в первом ряду, съёжился.

– И не кричите, – тихим голосом попросил Локарт. – Это их спровоцирует.

Все без исключения затаили дыхание; Локарт сорвал с клетки ткань.

– Да, – драматически произнёс он. – Свежепойманные корнуэльские пикси.

Шеймас не сдержался. Он так прыснул, что даже Локарт не мог принять его фырканье за вопль ужаса.

– Что такое? – улыбнулся он Шеймасу.

– Но они ведь… они ведь… не так уж опасны, – выдавил Шеймас.

– Я бы не сказал! – возразил Локарт, раздражённо грозя Шеймасу пальцем. – Проделки этих негодниц могут быть чертовски неприятны!

Пикси были цвета электрик, ростом примерно по восемь дюймов, с острыми чертами лица и визгливыми голосками; когда они начинали говорить, казалось, будто это множество волнистых попугайчиков громко препираются друг с другом. Едва с клетки сняли покрывало, пикси зашумели и заметались из стороны в сторону, дёргая прутья решётки и корча окружающим рожи.

– Что ж, прекрасно, – громко подытожил Локарт. – Посмотрим, как вы с ними справитесь! – и он открыл клетку.

Началось бог знает что. Пикси, словно ракеты, рванулись в разные стороны. Две ухватили Невилла за уши и подняли в воздух. Ещё несколько стремительно рванули в окно, – на задние ряды посыпались осколки. Остальные пикси между тем громили класс не хуже бешеного носорога. Они поливали всё вокруг из чернильниц; рвали книги и тетради; срывали со стен картины; выпотрошили мусорную корзину; таскали рюкзаки и учебники, вышвыривая их за разбитое окно. Вскоре половина класса спряталась под столами; Невилл, уцепившись за железную люстру, раскачивался под потолком.

– Ну же, – загоняйте их в клетку, загоняйте, это всего лишь пикси, – голосил Локарт.

Он закатал рукава и, размахивая палочкой, выкрикнул:

– Merzkapiksi anuotvali!

Не произошло ровным счётом ничего; очередная пикси, вырвав у него палочку, отправила в окно и её. Локарт, сглотнув, нырнул под собственный стол, – и как раз вовремя: люстра наконец отвалилась, и Невилл рухнул туда, где только что стоял учитель.

Зазвонил колокол, и все ринулись к выходу. Наступила относительная тишина; Локарт выпрямился и, заметив Гарри, Рона и Гермиону, – те были уже у самой двери, – быстро проговорил:

– Попрошу, пожалуй, вас троих загнать оставшихся пикси обратно.

Он пронёсся мимо и захлопнул за собой дверь.

– Нет, видали колдуна? – взревел Рон; другая пикси больно укусила его за ухо.

– Он просто решил дать нам возможность попрактиковаться, – возразила Гермиона, обездвижив чарами Заморозки двух пикси сразу и засунув их в клетку.

– Попрактиковаться? – поразился Гарри, пытаясь схватить ещё одну, – та плясала перед ним, высунув язык. – Гермиона, да он сам не знал, что с ними делать…

– Глупости, – отмахнулась Гермиона. – Ты же читал его книги, – вспомни, какие подвиги он совершил…

– Говорит, что совершил, – пробурчал Рон.