Отрывок из революционной программы Парвуса-Гельфанда 1915 г. Речь идет об организации восстаний и взрывов в портовых и нефтяных центрах южной России

Циммерманн сформулировал это так: «Целью нашей политики, безусловно, должно стать окончание проводимой в настоящее время с огромными жертвами войны миром, который будет не только прочным, но и длительным. Чтобы добиться достижения этой цели, как я считаю, было бы желательно забить клин между нашими врагами и как можно скорее прийти к сепаратному миру с одним или другим противником. При этом я руководствуюсь предположением, что подобная инициатива должна исходить не от нас, а мы должны предоставить это нашим противникам. Каждая, даже самая слабая попытка с нашей стороны взять по возможности инициативу в свои руки будет безошибочно истолкована как признание собственной слабости и только подтолкнет наших врагов к более тесному союзу и энергичному продолжению совместной борьбы против нас. Сепаратный мир имел бы бесспорное преимущество, что мы бы вызволили не только наши, но и австро-венгерские войска против Франции и открыли бы путь через Турцию в Египет и одним ударом освободились бы от итальянских и румынских проблем (…) Циммерманн».

После составления этого внутреннего меморандума в ноябре 1914 года мало что изменилось в военном положении и политической ориентации, направленной на ликвидацию Восточного фронта. В начале 1915 года немецкие парламентеры предприняли попытку привлечь Австрию форсировать сепаратный мир; одновременно с этим в воздухе повисла опасность, что Италия — что еще не было решено — вступит в войну на стороне Антанты, чего опасался Парвус. Только территориальные концессии со стороны Австро-Венгрии, например, уступка области Трентино, могли воспрепятствовать этому.

Эту часть революционной программы Парвус, очевидно, написал лишь в Берлине в конце февраля 1915 г., незадолго до представления её в МИД, в то время как основная часть сформировалась уже в Константинополе. Тем самым он дважды подходит к основной части своего плана — к Сибири.

Министр иностранных дел Берхтольд, казалось, был к этому готов, за что его и свергли 10 января 1915 года. Его последователь Буриан в этом вопросе, как и следовало ожидать, оставался твердым. В середине февраля в ведомстве Министерства иностранных дел в Берлине стало распространяться пессимистическое настроение, и было решено пригрозить Австрии отказаться от этого как участнику союза. Правда, еще раньше были попытки подсластить австрийскому союзнику потерю Трентино, компенсировав это Российской Польшей, а если и это не помогло бы, то уступкой территории в Верхней Силезии.

«Австрия ничего не хочет, — пишет в своем дневнике 27 февраля 1915 года Курт Рицлер, сотрудник и доверенное лицо германского рейхсканцлера Бетманна-Хольвега, — кайзер и высшее дворянство, от наследственного политического высокомерия которого Погибает Австрия (…) Страх Вены перед Берлинским буксиром (…) Ягов считает, что австрийцы уступят».

В марте вопрос сепаратного мира, который немецкие дипломаты хотят навязать русскому царю, из-за военного положения становится актуальнее, чем когда-либо. 5 марта 1915 года в дневнике Рицлера записано:

«Визит канцлера у Хинденбурга (в Генеральном штабе). После этого ситуация должна стать следующей: наступление против очень сильных русских по всему фронту от Мемеля до Буковины больше невозможно. Поэтому Хинденбург хочет мира. Но как…»

Для этой цели Рицлер уже делает наброски сценариев, в осуществление которых он великодушно втягивает другие страны: «Нужно уговорить русских финансовыми спекуляциями, медленным ослаблением нашей турецкой позиции в пользу России. Если Россия так сильна, как оказалось, то мы уже больше не сможем сохранить турецкую позицию, и нам остается только постепенно распродавать нашу восточную позицию сначала Турции, потом Австрии. Если Россия тайно поддержит наши требования к Западу, то мы сможем за это предоставить ей ответную услугу: санацию русских финансов из возмещенных Францией военных убытков, передачу нам русских ценных бумаг (акций) по низкому курсу, дешевую уступку России…»

Ввиду того, что австрийский министр иностранных дел все еще не принял решение о передаче Трентино Италии в обмен на угледобывающую область в Силезии, по предложению немцев, канцлер в тот же день решает поехать в Вену, если оттуда срочно не придет ответ.

И вот в ночь с шестого на седьмое марта из Вены приходит телеграмма. Но, кроме предложенного угольного бассейна, австрийский министр иностранных дел требует от Германии ссуду в размере 200 миллионов марок. Тем временем Верховное главнокомандование предпринимает новые попытки на Восточном фронте отбить нападение русских.

Седьмого марта на Вильгельмштрассе поступает меморандум — программа Парвуса. По сравнению с намеченной подоплекой он, кажется, выглядит как волшебная формула deus ex machina (лат. — «непредвиденная развязка запутанного дела». — Пер.), появившись на сцене в критический момент.

В этот же день государственный секретарь Ягов телеграфирует в Государственное казначейство:

«Для поддержки революционной пропаганды в России понадобятся два миллиона марок…»

С обратной почтой приходит положительный ответ.