Память 21 июля / 3 августа, в Соборе Московских святых, в Соборе Бутовских новомучеников и в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской

Священник Петр Голубев. Москва. Тюрьма НКВД, 1938

Родился 12 / 25 января 1880 г. в селе Коледино Подольского уезда Московской губернии в семье Григория и Пелагии Голубевых. Его отец был псаломщиком в Троицком храме в селе Коледино и умер, когда мальчику исполнилось три года. До восьми лет Петр жил с матерью, а затем был отдан в подготовительный класс Перервинского духовного училища, которое окончил в 1894 г. и как примерный учащийся был зачислен в первый класс Московской духовной семинарии без сдачи приемных экзаменов.

В 1900 г., по окончании духовной семинарии, был определен на должность учителя в церковноприходскую школу в село Старое Коломенского уезда.

В 1904 г. был рукоположен во диакона к Покровской церкви в селе Покровское на Городне и определен законоучителем церковноприходской школы в этом селе, а также земской школы в деревне Чертаново.

В 1914 г. рукоположен во священника ко храму в селе Шебанцево Подольского уезда.

В 1920-х годах был лишен избирательных прав.

В 1925 г. переведен в Успенскую церковь в село Петрово-Дальнее Красногорского района, на место своего брата, который зимой 1924 г. расшибся во время гололеда и не мог служить.

Отец Петр служил все праздники и воскресные дни, часто служил молебны в домах прихожан и во время крестных ходов по селу. Прихожане любили священника за приветливость и доброту, которая сказывалась в том, что он помогал всем бедным, старикам, привечал детей, всегда одаривая их какими-нибудь подарками, и в особенности, конечно, на Пасху. Переехав в Петрово-Дальнее, отец Петр сначала снимал комнату, так как дома для священника в селе не было, а в 1931 г. он по разрешению местных властей выстроил дом. В 1935 г. власти запретили священнику крестить, и отец Петр стал крестить дома. Положение священника в селе стало особенно тревожным с того времени, когда его племянник поступил в сельсовет помощником председателя; он неоднократно, ходя по селу, говорил: “Я своего дядю уберу, надо мной насмешничают”.

В конце 1930-х сотрудники НКВД предложили председателю местного сельсовета доносить на тех, кого они предполагали арестовать, и в частности – на священника. Председатель старался добросовестно исполнить данное ему поручение и всячески вызывал отца Петра на откровенный разговор. Впрочем, и разговаривая с председателем, священник не сказал ничего такого, в чем его можно было бы обвинить. Впоследствии, вызванный на допрос, председатель сельсовета показал, что будто бы священник ему говорил: “ Трудно верить теперь коммунистам из вышестоящих работников, так как все они оказываются подлецами. Борьба за власть приносит в жертву и правых, и виноватых”. А о выборах отец Петр будто бы сказал: “Все равно выборы пройдут односторонние; партия большевиков проведет своих людей, а кого хочет выбрать народ, тот выбран не будет”. Нашлись еще двое лжесвидетелей из числа односельчан батюшки, их допросили за месяц до ареста священника. Их показания не были ничем подтверждены.

22 марта 1938 г. священник был арестован и первое время содержался в камере предварительного заключения при Красногорской милиции. На следующий день после ареста следователь допросил его.

– Признаете ли вы себя виновным в том, что систематически среди окружающего населения проводили контрреволюционную агитацию против советской власти, высказывали суждения о расстрелянных врагах

народа?

– В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю, – ответил священник.

– Весной 1937 г. вы говорили, что советская власть обобрала вас налогами, неужели так будет продолжаться, и сами себе ответили: нет, не может так продолжаться.

– Таких разговоров я никогда не вел, так что виновным себя в этом не признаю.

– Летом 1937 года вы высказывали суждение о расстрелянных врагах народа. Заявили, что враги народа, такие как Тухачевский и другие, расстреляны как невинные и что руководители партии и правительства не поделили

мягких кресел.

– Разговор о расстрелянных врагах народа и о Тухачевском был, но с кем и когда, не помню.

– Следствию известно, что вы систематически среди окружающего населения проводите контрреволюционную агитацию, высказываете сожаление о расстрелянных врагах народа.

– В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю.

– Что вы еще можете сказать по данному делу?

– На стороне врагов советской власти я никогда не был, политическими вопросами не занимаюсь, недовольств по отношению к советской власти не высказываю, – ответил священник.

Следствие велось с большой поспешностью и заняло всего две недели, после чего было составлено заранее предусмотренное обвинительное заключение, цинично повторяющее ничем не доказанные обвинения в антигосударственной деятельности.

По окончании следствия отец Петр был перевезен в Таганскую тюрьму в Москве. 16 июля тройка НКВД приговорила отца Петра к расстрелу.

Расстрелян 3 августа 1938 года на Бутовском полигоне, погребен в безвестной общей могиле.

На следующий день после ареста священника храм, где служил отец Петр, был разграблен. Вскоре вслед за этим приехала бригада татар, которые сбросили колокола и свалили купол церкви. Примерно через год после расстрела священника председателем колхоза стал Аарон Львович Альперович. Задумав использовать кирпич храма для строительства теплиц, он приказал взорвать церковь. После взрыва храм обратился в груду щебня, в которой не было ни одного целого кирпича.

Супруга о.Петра Клавдия Константиновна долго не знала правду о муже. Органы НКВД сообщили ей ложные сведения, что Голубев П.Г. был осужден на 10 лет и скончался в заключении в 1942 г.

В 1957 году священник Петр Голубев был реабилитирован Прокуратурой Московской области по 1938 году репрессий.

Канонизирован в августе 2000 года на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви.