Общие начала подвижничества

1. Бог есть жизнь и спасение для всех, одаренных свободною волею [1, 3].

2. Богу себя посвятивший, будучи облечен в вещественное и бренное тело, подражает жизни и состоянию бесплотных, – держится одних только Божиих словес и заповедей, во всяком времени, месте и деле, – всегда неослабно хранит свои чувства и творит насилие или осуждение естеству своему, – всегда помышляет о смерти, скорбя и болезнуя душой, – отвращается от вещественных благ, похваляемых миром, для получения благ премирных [1, 4].

3. Все усердно оставившие житейское, без сомнения, сделали это или будущего ради Царствия, или по множеству грехов своих, или из любви к Богу. Если же они не имели ни одного из сих намерений, то удаление их из мира было неразумно. Впрочем добрый наш Подвигоположник ожидает, каков будет конец их течения [1, 5].

4. Когда хотим выйти из Египта и бежать от Фараона, то и мы имеем нужду в некоем Моисее, т.е. ходатае к Богу и по Богу, который, стоя посреди деяния и видения, воздевал бы за нас руки к Богу, чтобы наставляемые им перешли мы море грехов и победили Амалика страстей [1, 7].

5. Для всех покусившихся с телом взойти на небо, по истине потребно самонасилие (нуждение себя) и непрестанное самоозлобление (произвольные лишения), – особенно в самом начале отречения, доколе сластолюбивый наш нрав не очистится и бесчувственное сердце не согреется любовью к Богу. Ибо труд, поистине труд и великое сокровенное болезнование неизбежны в сем подвиге, доколе ум наш, сей яростный и сластолюбивый пес, не сделается целомудренным и любительным. – Впрочем, страстные и немощестующие! – будем благодушны. Исповедуем Христу Господу немощь свою, представляя ее Ему несомненной верою, как десною рукой, – и непременно получим помощь Его, – даже сверх нашего достоинства, если только всегда будем низводить себя в глубину смиренномудрия [1, 8].

6. Приходящие к сему подвигу должны всего отвергнуться, все презреть, всему посмеяться, все отрясти, чтобы положить твердое основание. Хорошо следующее трехстолпное основание: незлобие, пост и целомудрие [1, 10].

7. От твердого начала (решимости) без сомнения будет нам польза, если бы мы впоследствии и ослабели; ибо душа, бывшая прежде мужественной, если ослабеет, – то воспоминанием прежней ревности, как острым оружием, бывает уязвляема. Некоторые много раз воздвигали себя сим образом, от расслабления [1, 11].

8. Когда душа, предательски изменяя сама себе, погубит блаженную и вожделенную теплоту, тогда пусть исследует прилежно, по какой причине она ее лишилась; и на эту причину да обратит весь труд свой и всю ревность; ибо прежнюю теплоту нельзя иначе возвратить, как теми же дверьми, которыми она вышла [1, 12].

9. В самом начале отречения, без сомнения, с трудом, самопринуждением, и прискорбностью исполняем добродетели; но предуспевши, перестаем ощущать в них скорбь, или ощущаем, но мало; а когда плотское мудрование наше будет побеждено и пленено огнем ревности, тогда совершаем их уже со всею радостью, вожделением и Божественным пламенем [1, 16].

10. Спрашивали меня миряне: " как мы, живя с женами и оплетаясь мирскими попечениями, можем коснуться совершеннейшей христианской жизни? " – Я ответил им: " все доброе, что только можете делать, делайте; никого не осуждайте, не окрадывайте, ни кому не лгите, ни пред кем не возноситесь, ни к кому не имейте ненависти, не оставляйте церковных собраний, к нуждающимся будьте милосерды, никого не соблазняйте, не касайтесь чужой чести и сохраняйте верность женам вашим. – Если так будете поступать, то не далеко будете от Царствия Небесного [1, 21].

11. С радостью и мужеством приступим к доброму сему подвигу. Не будем бояться врагов наших; ибо они взирают на лице души нашей, хотя сами и невидимы, – и когда заметят, что оно изменилось от боязни, тогда яростнее вооружаются против нас, видя, что мы устрашились. Итак смело вооружимся против них; ибо с мужественным борцом никто бороться не может [1, 22].

12. Желающие истинно работать Христу прежде всего да приложат старание – избрать себе, при помощи духовных отцов и собственным разумением, приличные места и образы жизни, пути и обучения; ибо не для всех полезно общежитие, и не все способны к безмолвию. Каждому должно рассмотреть, какой путь соответствует его качествам [1, 25].

13. Все житие монашеское содержится в трех главных устроениях и образах подвига: или в подвижническом уединении и отшельничестве; или в безмолвствовании с одним и, много, с двумя; или наконец, в терпеливом пребывании в общежитии [1, 26].

14. Кто истинно возлюбил Господа, кто истинно желает и ищет будущего Царствия, кто имеет истинную скорбь о грехах своих, кто поистине водрузил в себе память о суде и о вечном мучении, кто истинно страшится исхода из сей жизни, тот не возлюбит уже ничего временного, уже не станет суетиться и заботиться ни об имениях и приобретениях, ни о славе и чести мира сего, и ни о чем земном; но отложив всякое о сем попечение, еще же и тело свое возненавидев, наг и без попечений и лености последует Христу, непрестанно взирая на небо и оттуда ожидая себе помощи, по слову Святого сказавшего: прильпе душа моя по Тебе (Пс. 62, 9), и по слову иного приснопамятного: азъ же не утрудихся, последуя Тебе, и дне или покоя человеча не пожелахъ, Господи (Иер. 17, 16) [2, 1].

15. Стыдно нам оставившим все, опять воспринимать заботу о том же. Сие-то и значит – обратиться вспять и не быть управлену в Царствие Божие [2, 2].

16. Слушай, что сказал Господь юноше оному, едва не все заповеди исполнившему: " одного тебе не достает – продать имение свое и раздать нищим, и самого себя сделать нищим для принятия милостыни от других" (Лк. 18, 22, Мф. 19, 21) [2, 4].

17. Будем внимать себе, чтобы, думая идти узким путем, в самом деле не блуждать по широкому и пространному. Вот верное начертание узкого пути: утеснение чрева, всенощное стояние, умеренное питие воды, скудость хлеба, очистительное питие бесчестия, укоризны, осмеяния, ругательства, отсечение своей воли, терпение нападков, не роптание при презрениях, перенесение досаждений тяжелых, – чтоб мужественно претерпевать, когда обижают, не негодовать, когда клевещут, не гневаться, когда осуждают, смиряться, когда унижают. Блаженны ходящие стезями показанного здесь пути, яко техъ есть Царствие Небесное (Мф. 5, 3-12) [2, 8].

18. Кто думает, что не имеет пристрастия к какой-либо вещи, а лишившись ее печалится сердцем, тот прельщает сам себя [2, 11].

19. Сие пристанище (отречение от мира) бывает причиною и спасения и бед; это знают преплывающие сие мысленное море. Но жалкое зрелище, когда спасшиеся в пучине претерпевают потопление в самом пристанище [2, 12].

20. Устранившись мира, не прикасайся к нему; ибо страсти удобно опять возвращаются [3, 7].

21. Тех мест, которые подают тебе случай к падению, убегай как бича, ибо когда мы не видим запрещенного плода, то не так сильно его и желаем [3, 9].

22. Постараемся подражать Лоту, а не жене его; ибо душа, обратившись туда, откуда вышла, уподобится соли, потерявшей силу, и сделается неподвижною. Беги из Египта невозвратно; ибо сердца, обратившиеся к нему, не увидели Иерусалима, – т.е. земли бесстрастия [3, 11].

23. Да будет отцом твоим тот, кто может и желает помочь тебе в свержении бремени твоих грехов; материю – сокрушение, которое может омыть тебя от скверны; братом – сотрудник и соревнитель в стремлении к горнему; в неразлучную сожительницу возьми – память смерти; любезными чадами твоими да будут сердечные воздыхания; рабом да будет тебе тело твое, а друзьями сделай себе небесные силы, которые во время исхода души могут быть полезными для тебя, если будут друзьями твоими. Сей есть родъ ищущихъ Господа (Пс. 23, 6) [3, 14].

24. Удаляясь от мира, мы должны избрать для жительства места, лишенные случаев к утешению и тщеславию, – и смиренные; если же не так, то мы действуем по страсти [3, 17].

25. Как невозможно одним глазом смотреть на небо, а другим на землю, так невозможно не подвергнуться душевным бедствиям тому, кто мыслями и телом не устранился от всякого сродства с миром [3, 22].

26. Добрый и благоустроенный нрав приобретается многим трудом и подвигом; но можно в одно мгновение потерять то, что было приобретено долгими усилиями: тлятъ бо обычаи благи беседы злы (1 Кор. 15, 33) [3, 23].