О борьбе с восьмью главными страстями

1. Борьба с чревоугодием

1. Чудно было бы, если бы кто-нибудь, прежде сошествия своего во гроб, освободился от нападений со стороны чрева [14, 1].

2. При страсти многоядения, чрево, и будучи насыщено, вопиет: алчу! и будучи наполнено и расседаясь от излишества, взывает: я голодно. Страсть сия, имея яства пред глазами, подстрекает все пожрать за один раз [14, 2, 4].

3. Кто ласкает льва, тот часто укрощает его; а кто угождает телу, тот усиливает его свирепость [14, 6].

4. Раб чрева изыскивает, какими снедями почтить праздник; а раб Божий помышляет, какими бы дарованиями ему обогатиться [14, 7].

5. Когда пришел гость, чревоугодник подвигается на любовь, подстрекаемый чревонеистовством; и думает, что случай сделать пришедшему утешение есть и для него разрешение на все. Посещение другого принимает за предлог разрешающий пить вино; и под видом скрытия добродетели, делается рабом страсти [14, 8].

6. Часто тщеславие враждует против объедения: и сии две страсти воюют между собою за бедного монаха, как за купленного раба. Объедение понуждает разрешать, а тщеславие внушает показать свою добродетель; но разумный человек избегает той и другой пучины; и умеет пользоваться удобным временем для отражения одной страсти другою [14, 9].

7. Если плоть буйствует еще, то должно укрощать ее воздержанием, во всякое время и во всяком месте. Когда же она утихла (чего впрочем не надеюсь дождаться прежде смерти), тогда можем скрывать пред другими свое воздержание [14, 10].

8. Если духовный отец тебе – юному разрешит пить вино, на пиршествах, то смотри, каков он сам: если он богобоязнен, то можешь не много разрешить, а если он не совсем радив, то лучше тебе, не обращая внимания на его благословение, хранить воздержание, особенно когда еще борешься с огнем плотской похоти [14, 11].

9. В укрощении чрева употребим благоразумную постепенность: отсечем прежде всего утучняющую пищу, потом, разжигающую, а после и услаждающую. Давай чреву своему пищу мерную и удобоваримую, чтоб умеренным насыщением отделаться от его алчности, а чрез скорое переварение пищи избавиться от разжжения, как от бича [14, 12].

10. Для не падавших особенное воздержание потребно только при движении похоти; а для падавших оно необходимо даже до смерти; до самой кончины пусть они не дают утешения телу своему и борются с ним без примирения. Первым предлежит только охранять всегда чинное благоустроение ума; а последним надлежит еще умилостивлять Бога душевным сетованием и истаяванием (от глада и жажды) [14, 14].

11. Будем укрощать чрево помышлением о будущем огне. Повинуясь чреву, некоторые (по причине разжжения от того похоти) отрезали наконец свои члены, – и умерли двоякой смертью. Присмотрись и увидишь, что объедение есть единственная причина потоплений (в море похоти), с нами случающихся [14, 18].

12. Ум постящегося молится трезвенно, а ум невоздержного исполнен нечистых мечтаний. Насыщение чрева иссушает источники слез, а чрево иссушенное воздержанием, рождает слезные воды [14, 19].

13. Кто служит своему чреву, и между тем хочет победить духа блуда; тот подобен угашающему пожар маслом [14, 20].

14. Когда чрево утесняется, тогда смиряется и сердце; если же оно упокоено пищей, то сердце возносится помыслами [14, 21].

15. Утесняй чрево воздержанием, – и заградишь тем себе уста; ибо язык берет силу от множества снедей [14, 23].

16. Наполняющий чрево свое расширяет внутренности; а у того, кто томит его воздержанием, они мало-помалу суживаются; суженные же, они не требуют уже и не принимают много пищи [14, 24].

17. Знай, что часто бес приседит чреву, и не дает человеку насытиться, хотя бы он пожрал все снеди Египта, и выпил всю воду в Ниле [14, 26].

18. Если ты обещался Христу идти узким и тесным путем, то утесни утробу свою. Пространен и широкъ путь чревоугодия, вводящий въ пагубу блуда, и многие идутъ по нему, но узки врата и тесенъ путь воздержания, вводящий въ животъ чистоты, и немногие входятъ имъ (Мф. 7, 14) [14, 29].

19. Сидя за столом исполненным яств, представляй пред мысленными очами твоими смерть и суд; ибо и таким образом едва возможешь хоть немного укротить страсть объедения. Когда пьешь, всегда воспоминай уксус и желчь Господа твоего; и таким образом, или пребудешь в пределах воздержания, или по крайней мере, восстенав, смиришь помысл свой [14, 31].

20. Чревообъедение есть причина всех падений и нарушений (обетов) в иноческих общежитиях. Если ты победишь сию госпожу, то всякое место будет тебе способствовать к достижению бесстрастия; если же она будет обладать тобою, то до самого гроба везде будешь бедствовать [4, 97].

21. Живая память смерти пресекает невоздержание в пище; а когда невоздержание в пище пресечено со смирением, то и другие страсти отсекаются в то же время [6, 12].

22. Однажды, когда я был еще молод, пришел я в один город или селение, – и там во время обеда напали на меня вдруг помыслы объедения и тщеславия; но, боясь исчадий объедения, я рассудил лучше быть побежденным тщеславием. В мирянах корень всех зол есть сребролюбие, а в монахах – объедение [26, 70].

23. Видел я мужественных деятелей, которые, по некоторой нужде, давши утробе малое послабление в пище, вслед за тем утомляли сие окаянное тело всенощным стоянием; и тем научали его с радостью отвращаться от насыщения [26, 144].

24. Невозможное дело – в начале иночества быть совершенно чистыми от объедения и тщеславия. Но против тщеславия не должно нам бороться услаждением чрева.

25. Как преступник, которому объявили приговор, и который идет на казнь, не беседует о народных зрелищах; так и тот, кто истинно оплакивает грехи свои, не будет угождать чреву [26/2, 24].

26. Как во множестве навоза рождается много червей, так и от множества яств происходит много падений, лукавых помыслов и сновидений (срамных) [26/2, 45].

27. Если крайний предел чревоугодия есть – понуждать себя на принятие пищи, когда и не хочешь есть, то крайний предел воздержания будет – воздерживать естество свое, когда она алчет, не смотря на то, что оно ни чем в это время не провинилось [29, 10].

28. Как тучные птицы не могут высоко летать, так и угождающему своей плоти невозможно взойти на небо [26/2, 16].

29. Иссохшая тина не угодна бывает свиньям, так и плоть, увядшая от подвигов, не упокоевает более бесов [26/2, 17].

30. (Исповедь чревоугодия). Как вы хотите отделаться от меня, когда я связана с естеством вашим? – Дверь моя – потребность снедей, ненасытным же делает меня привычка, – которая потом вместе с нечувствием души и непамятованием смерти служит основанием страсти ко мне. – Первородный сын мой есть блуд, второе после него исчадие есть ожесточение сердца, а третье, – сонливость. Море злых помыслов, волны скверн, глубина неименуемых нечистот – также от меня происходят. Дщери мои суть: леность, многословие, дерзость, смехотворство, кощунство, прекословие, жестоковыйность, непослушание, нечувствие, пленение ума, самохвальство, высокомерная и безумная самонадеянность, любовь к миру, за которою следует оскверненная молитва, парение помыслов и часто злоключения нечаянные; и за всем этим следует отчаяние – самая лютая из всех страстей. – Память согрешений восстает против меня, но не побеждает. Мысль о смерти сильно враждует на меня, но нет ничего в человеках, чтобы могло меня совершенно упразднить. Кто приял Утешителя, тот молитвенно жалуется Ему на меня, и Он умолен будучи, не дает мне действовать в нем страстно. Не вкусившие же Его всячески ищут услаждаться моею сластью [14, 36].

2. Борьба с блудом

1. Насыщение чрева есть матерь блуда, а утеснение чрева – виновник чистоты [14, 5].

2. По пресыщении нашем дух чревоугодия отходит, и посылает на нас духа блудного извещая его, в каком состоянии мы находимся, и говоря: " иди и возмути такого-то, чрево его пресыщено, и потому ты немного будешь трудиться". Этот, пришедши, улыбается и, связав нам руки и ноги сном, уже все что хочет делает с нами, оскверняя душу мечтаниями и тело истечениями [14, 27].

3. Никто из обучившихся хранению чистоты да не вменяет себе приобретение ее, ибо невозможное дело, чтобы кто-нибудь победил свою природу; и где природа побеждена, там познается пришествие Того, Кто выше естества; ибо, без всякого прекословия, меньшее упраздняется большим [15, 9].

4. Начало чистоты бывает, когда помысл не слагается с блудными прилогами, и без мечтаний случаются по временам во сне истечения; средина чистоты, когда естественные движения происходят только от довольства пищей, и бывают свободны от мечтаний и истечений; конец же чистоты – умерщвление тела, предваряемое умерщвлением нечистых помыслов [15, 10].

5. Отгоняющий сладострастного пса молитвою подобен борющемуся со львом; кто низлагает его сопротивлением, тот подобен обратившему врага своего в бегство и преследующему его; кто же стал совершенно свободен от самого прилога, однажды навсегда сделав для него невозможным всякий доступ к себе, тот хотя и пребывает во плоти, но уже воскрес из гроба [15, 13].

6. Если признак чистоты – не испытывать похотного движения и в сонных мечтаниях, то конечно крайняя степень похотливости будет – терпеть истечения и на яву от одних помыслов и воспоминаний [15, 13].

7. Кто телесными трудами и потами ведет брань с сим соперником, тот подобен связавшему врага своего веревкой; кто воюет против врага своего воздержанием и бдением, тот подобен обложившему врага своего железными оковами; а кто вооружается против него смиренномудрием, безгневием и жаждою, тот подобен убившему своего супостата и скрывшему его в песке [15, 14].

8. Ин есть, кто подвигами, ин, – кто смирением, и ин, кто Божиим внутрь присещением имеет связанным сего мучителя. Первый подобен деннице, второй – полной луне, а третий светлосияющему солнцу; но все они имеют жительство на небесах [15, 15].

9. Лисица притворяется спящею, а бес целомудренным; та, чтоб обмануть птицу, а этот, чтобы погубить душу. Не верь во всю жизнь свою бренному телу сему; и не полагайся на него, пока не предстанем Христу [15, 16, 17].

10. С новоначальными падения в плотские грехи случаются обыкновенно от обилия яств; с средними они бывают от высокоумия, и от той же причины, как и с новоначальными; но с приближающимися к совершенству – они случаются только от осуждения ближних [15, 20].

11. Некоторые ублажают скопцов по естеству (от рождения), как избавленных от мучительства плоти: а я ублажаю людей, которые повседневно делаются скопцами, и помыслом, как ножом, привыкли себя обрезывать [15, 21].

12. Не думай низложить беса блуда возражениями и доказательствами; на его стороне благословные поводы, так как он воюет с нами с помощью нашего естества [15, 24].

13. Кто надеется бороться с плотью своею, или победить ее своими силами, тот тщетно подвизается. Ибо, если Господь не разорит дома плотской похоти, и не созиждет дома души, то вотще бдит и постится покушающийся успеть в сем сам собою [15, 25].

14. Повергни пред Господом немощь своего естества, сознав свое во всем бессилие, и не ощутительно получишь дарование целомудрия [15, 26].

15. Поскользнувшиеся и падшие в ров похоти, далеко отпадают от восходящих и нисходящих по оной (Иаковом виденной) лествице, и чтоб опять приступить им к такому восхождению, потребны для них многие поты и крайнее пощение [15, 27].

16. Есть блуд и без познания жены, – который, как противоестественный, большей подвергает муке. Это некая смерть и погибель, которую мы всегда носим в себе, а наиболее в юности. Но погибель сию я не дерзаю объявить писанием, потому что руку мою удерживает сказавший: бываемая отай отъ нихъ срамно есть и глаголати и писати (Еф. 5, 12) [15, 30].

17. Человеколюбивым представляет Бога бесчеловечный враг, наущатель на блуд, внушая, что Он великое оказывает снисхождение к сей страсти, как естественной. Но понаблюдай за этим злокозненником, и найдешь, что, по совершении сего греха он уже иным представляет Бога, – только правосудным и не прощательным. Первое внушение делает он для того, чтобы вовлечь нас в грех, а второе – с тем, чтоб ввергнуть нас в отчаяние [15, 33].

18. Когда, по совершении греха, томит нас туга и нечаяние, тогда снова предавать себя падениям не обычно нам; когда же они утихнут, тогда злобный враг снова начинает толковать нам о человеколюбии Божием [15, 34].

19. Господь, как нетленный и бестелесный, радуется о чистоте и нерастлении нашего тела; бесы же ни о чем другом столько не веселятся, как о блуде злосмрадном, и никакой страсти не любят так, как эту, осквернительницу тела [15, 35].

20. Матерь сладости (плодов, утешение доставляющих) – земля и роса; а матерь чистоты – безмолвие с послушанием. Чистота тела, одним безмолвием достигаемая, сближаясь с миром, часто не оставалась непоколебимою; послушанием же стяжаваемая – везде благоискусна и непоколебима [15, 37].

21. Кто одним воздержанием пытается пресечь сию брань, тот подобен человеку, который усиливается выплыть из пучины морской, действуя одною рукой. Сопряги с воздержанием смирение; потому что первое без последнего оказывается неполезным [15, 40].

22. Какую страсть увидишь в себе господствующею, против той одной наипаче и вооружайся, в особенности же против естественного домашнего врага. Ибо если мы с тобою не победим сей страсти, то от победы над другими не будет нам никакой пользы; поразивши же сего Египтянина, конечно, и мы узрим Бога в купине смирения [15, 41].

23. Находясь в искушении, чувствовал я радость, слезы и утешение, и по младенчеству думал, что это плод духовный, а это была прелесть вражия [15, 42].

24. Не вдавайся в обман, юноша! Видел я некоторых, молящихся о любимых ими лицах, которые, будучи побуждаемы на то блудною страстью, думали однако, что исполняют долг святой любви [15, 49].

25. Когда повергаемся на постель, тогда наиболее должны мы трезвиться; потому что тогда ум без тела борется с бесами; и если он еще не отсек сочувствия сласти похотной, то охотно делается предателем [15, 52].

26. Память о смерти да засыпает и да восстает с тобою, и вместе Иисусова молитва; ибо ничто не может тебе доставить столь сильное заступление во время сна, как сии делания [15, 53].

27. Бывают истечения во сне иногда от изобилия пищи, и вообще от излишнего покоя плоти; иногда – от гордости, когда мы, долго пребывая свободными от истечений, этим возносимся; иногда – от того, что осуждаем ближнего; иногда же – и от одной зависти бесовской. Бог попускает сие иному, чтоб безгрешным сим злоключением поучить его смирению [15, 54].

28. Не дозволяй себе днем помышлять о бывших во сне мечтаниях; ибо у бесов и то есть в намерении, чтоб сновидениями осквернять нас бодрствующих [15, 55].

29. Во время бури искушения похотью, хорошею помощью бывают для нас – власяница, пепел, всенощное стояние, голод, жажда палящая, и не многими каплями прохлаждаемая, пребывание в гробищах, а паче всего смирение сердца, и если можно, духовный отец, или усердный брат, скорый на помощь, и старый разумом; ибо я почитаю за чудо, чтобы кто-нибудь мог один, сам собою, спасти корабль свой от сей пучины [15, 57].

30. Некто, увидев необыкновенно красивую женщину, прославил о ней Творца. От воззрения на нее возгорелась в нем любовь к Богу и из очей исторгся источник слез. И дивно было видеть, как то, что для другого послужило бы в погибель, для него паче естества стало венцем (победы). Если такой человек всегда в подобных случаях имеет такое же чувство и делание, то он восприял нетление прежде общего воскресения [15, 59].

31. Таким же правилом должно нам руководствоваться и в отношении к сладкопению и песням. Боголюбивые и мирскими и духовными песнями возбуждаются обыкновенно к святому радованию, Божией любви и слезам, а сластолюбцы – к противному [15, 60].

32. Некоторые говорят, что по вкушении плотского греха невозможно называться чистым, а я, опровергая их мнение, говорю, что хотящему возможно и удобно дикую маслину чрез прививку превратить в добрую. Если бы ключи Царствия были вверены девственнику телом, то мнение сказанных лиц, может быть, было бы справедливо. Но да постыдит их тот, кто, имея тещу, стал чист и носит ключи Царствия [15, 66].

33. Многовиден змий телесной похоти: не вкусившим сласти ее внушает он – однажды только вкусить и перестать, а вкусивших сей коварный побуждает опять к новому вкушению. Многие из первых, по неведению сего зла, бывают свободны от брани; а последние, как испытавшие мерзость сию, терпят брани и подстрекания. Впрочем часто случается и противное сему [15, 67].

34. Когда встаем мы от сна в благом и мирном настроении, то бывает это с нами по сокровенному воздействию Св. Ангелов, особенно если уснули с молитвою и трезвением. Но бывает, что встаем в мрачном и досадливом расположении, подвергаясь сему по причине злых сновидений [15, 68].

35. Не диво – невещественному бороться с невещественным; но то чудо и чудо воистину дивное, что облеченный веществом обращает в бегство невещественных врагов, в борьбе с этим своим веществом, враждебным и коварным [15, 71].

36. Рассудительные отцы полагают, что иное есть прилог, иное- сочетание, иное – сосложение, иное – пленение, иное – борьба, а иное – так называемая страсть в душе. Они определяют, что прилог есть простое слово (мысль), или образ какого-либо предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце; сочетание есть собеседование с явившимся образом, со страстью, или бесстрастно; сосложение есть склонение души к виденному, соединенное с услаждением; пленение есть насильственное и невольное увлечение сердца увиденным, или совершенное его с ним слитие, разоряющее наше доброе устроение; борьбою называют усильное сопротивление борющему, кончающееся или победою, или поражением, – произвольно; а страстью называют такое похотливое расположение, которое, вгнездившись в душу, соделывается потом чрез долгий навык, как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собою стремится к удовлетворению его. Из всех сих первое безгрешно; второе не совсем, третье бывает или грешно или безгрешно, судя по устроению подвизающегося. Борьба бывает виною или венцев, или мучений. Пленение иному подлежит суду, когда случается во время молитвы, и иному, когда бывает в другое время, – иному при помышлении о вещах безразличных, и иному при помышлении о вещах худых. Страсть же несомненно во всяком случае осуждается, и, если не будет очищена равносильным покаянием, подлежит вечному мучению. Но кто к первому, т.е. прилогу, относится бесстрастно (отревает его, не останавливаясь на нем вниманием), тот одним разом отсекает все последующее [15, 73].

37. Просвещеннейшие и рассудительнейшие из отцов приметили еще иной помысл, который утонченнее всех вышесказанных. Его называют набегом мысли, – который без определенного времени, без слова и образа, с быстротою стрелы, внушает искушаемому страсть. Нет ничего скоробежнее в телах, ничего быстрее и мгновеннее в духах – того, как этот помысл одним тонким напоминанием – и безвременным, и несказанным, а для иных даже и неведомым, – вдруг являет свое присутствие в душе, без предварительного собеседования и сосложения с нею. – Кто плачем возмог постигнуть (понять, уразуметь), такую тонкость сего помысла, тот может объяснить нам и то, как бывает, что душа от одного взгляда, или прикосновения руки, или слышания пения страстно блудствует (оскверняется и растлевается похотью) не думавши о том и не замышлявши того [15, 74].

38. Иной раз похоть, родившись внутри души, переходит и в тело, а иной раз от тела переходит она в душу. Последнее обыкновенно бывает с живущими в мире, а первое – с проходящими монашескую жизнь, по скудости у них вещества (или материала похотного) [15, 76].

39. Когда, после долгой борьбы с бесом, – союзником нашей бренной плоти, изгоним его наконец из сердца своего, камнями поста и мечами смирения, тогда сей окаянный, как червь, пресмыкаясь внутри тела нашего, усиливается осквернить нас неким щекотанием, возбуждая безвременные и бессловесные движения [15, 77].

40. Этот бес тщательнее всех других наблюдает случай, когда мы не можем помолиться против него телесно. И тогда сей непотребный особенно покушается нападать на нас [15, 79].

41. Тем, которые не приобрели еще истинной сердечной молитвы, помогает (в борьбе с блудною страстью) утомление себя в телесной молитве, – разумею, – воздеяние рук, биение в перси, очей на небо умиленное возведение, воздыхания с стенаниями и частое преклонение колен; – чего однако часто не могут они делать по причине присутствия других лиц. – Тогда-то особенно демоны и пытаются нападать на них; и они, не имея еще сил противостать им твердостью ума и невидимым действом молитвы, по необходимости может быть уступают иногда борющим их. Ты же в таком случае отскочи, если можно, поскорее от людей, скройся где-нибудь незаметно на короткое время, – и там, возведши горе око, душевное, если можешь, а если нет, хоть телесное, – и руки крестовидно распростерши, на посрамление и побеждение сим образом мысленного Амалика, – возопий к Могущему спасти, не преухищренными словесами, а смиренными речениями прежде и паче всего взывая: помилуй мя, яко немощенъ есмь (Пс. 6, 3). Тогда опытом познаешь силу Всевышнего, и невидимо невидимою помощью обратишь в бегство невидимых. Навыкший сим образом воевать скоро и одною душой станет прогонять врагов: ибо это второе дается от Бога делателям в награду за первое [15, 80].

42. Как воду жизни, усердно пей поругание от всякого человека, желающего напоить тебя сим врачевством, очищающим от блудной похоти; ибо тогда глубокая чистота воссияет в душе твоей, и свет Божий не оскудеет в сердце твоем [4, 85].

43. Не преставай воображать и воспоминать бездну темного огня, немилостивых служителей, Судию немилосердого и неумолимого, бесконечную глубину преисподнего пламени, и тесные сходы в подземные места, ужасные пропасти, и другое сему подобное; чтобы страхом, рождающимся от сих воспоминаний, ты мог удалить от себя ощущение блуда, соединиться с нетленной чистотою, и принять в душе своей сияние невещественного света, который блистательнее всех огней [7, 10].

44. Есть бес, который, как только мы возляжем на одр, приходит к нам, и стреляет на нас лукавыми и нечистыми помыслами: чтобы мы, поленившись вооружиться против них молитвою, и уснувши с скверными помыслами, объяты были потом и скверными сновидениями [26, 103].

45. Чего глаза не видели, того и гортань по одному слуху не сильно желает вкушать; так и чистые телом получают от своего неведения (сласти блудной), большое облегчение в брани против блуда [26/2, 31].

46. Как сражающийся со львом, если отвратит от него глаза, тотчас погибает, так и борющийся с плотью своею, – если ее упокоит [26/2, 40].

47. Тем, которые борются с телесною похотью, в свое время прилично бывает безмолвие, – но с разрешения хорошо знающего их наставника [27, 14].

48. Узнал я, что бес уныния предшествует бесу блуда и уготовляет ему путь; чтобы крепко расслабив и погрузив в сон тело, дать возможность бесу блуда производить в спящем осквернения, как наяву [27, 49].

49. Как земному царю мерзок предстоящий ему, и в то же время отвращающий от него лице свое, и с врагами его беседующий, так и Господу мерзок бывает предстоящий на молитве, и принимающий нечистые помыслы [24, 54].

50. Пса сего (блудного беса), когда он приходит к тебе, прогоняй духовным орудием молитвы; и сколько бы он ни продолжал бесстыдствовать, не уступай ему [28, 55].

51. (Исповедь блудной страсти). Душа спрашивает: " скажи мне, супруга моя, – естество мое (ибо я не хочу никого другого, кроме тебя, спрашивать о том, что тебя касается), – скажи мне, как могу я пребывать неуязвляем тобою? Как могу победить твое мучительство? " Она, отвечая душе своей, говорит: " не скажу тебе того, чего и ты не знаешь; но скажу то, о чем мы оба разумеем. Я имею в себе отца своего – самолюбие (самоугодие, и саможаление). Издали подготовляет мое разжжение всякое мне угождение и упокоение; от этого меня упокоения и соответственных ему дел загорается потом внутри жжение похотное. И тогда, зачавши, я рождаю грехопадения; они же, народившись, в свою очередь рождают смерть души чрез отчаяние. – Если сознаешь мою и свою немощь, – явную и глубокую, то свяжешь мне руки. Если умучишь голодом гортань, то свяжешь мне ноги, чтоб я не шла далее. Если сочетаешься с послушанием, то расторгнешь союз со мною. А если стяжешь смирение, то отсечешь мне голову" [15, 86].

3. Борьба с сребролюбием

1. Сребролюбие есть дщерь неверия. Оно в предлог к себе выставляет возможные немощи, приближение старости, внезапность голода, по причине бездождия [16, 2].

2. Сребролюбец есть осмеятель и добровольный нарушитель Евангелия. (Дух Евангелия – любовь). Но кто имеет любовь, тот не убережет денег. Загадывающий ужиться с тем и другим (с любовью и деньгами), сам себя обманывает [16, 3].

3. Кто оплакивает себя, тот (не только имения, но) и тела своего отвергается; и если время потребует, не пощадит и его [16, 4].

4. Не говори, что имеешь нужду собирать для нищих (чтоб чрез помощь им получить Царствие), ибо Царствие можно купить и за две лепты [16, 5].

5. Страннолюбец и сребролюбец друг с другом встретились; и второй назвал первого нерасчетливым [16, 6].

6. Кто победил сию страсть (сребролюбия), тот отсек все заботы; а кто связан ею (того всегда томят заботы) и он никогда не может помолиться чисто [16, 7].

7. Начинается сребролюбие предположением раздаяния милостыни, а кончается ненавистью к бедным. И он (сребролюбец), пока собирает, милостив бывает, а как скоро набрал, – и руки сжал [16, 8].

8. Видел я нищих деньгами, которые, живя жизнью нищих духом, обогатились духовно, и забыли о прежней своей нищете [16, 9].

9. Нестяжательный отложил все заботы (о земном), не печется о жизни и житейском и шествует путем своим без препон. Он – владыка мира, всю печаль свою возвергший на Бога. Не скажет он человеку о своей нужде, но все приходящее приемлет, как от руки Господней [17, 1, 2].

10. Нестяжательный ни к чему не привязан, и о том, что есть у него, не думает, как бы того не было; так как все уже вменил в уметы, когда решился стать отшельником. Кто печалится о чем-либо, тот еще не нестяжателен [17, 3].

11. Нестяжательный чисто молится, а любостяжательный во время молитвы бывает исполнен вещественных образов, и будто им молится [17, 4].

12. Пребывающие в послушании чужды сребролюбия; ибо когда они и тело свое предали, то что еще могут иметь, как собственность [17, 5].

13. Вкусивший горнего ни во что вменяет дольнее; не вкусивший же первого услаждается стяжанием (последнего) [17, 6].

14. О монахи! Не будем маловернее птиц, – которые не пекутся и не собирают [17, 8].

15. Велик благочестно отрекшийся от всякого имущества; но кто отвергается от своей воли, тот свят. Первый сторицею примет или имуществами, или дарованиями, а второй жизнь вечную наследует [17, 9].

16. Моря не оставят волны, а сребролюбца – гнев и печаль [17, 10].

17. Непоколебимая вера пресекает все попечения, а память о смерти научает отрекаться и от тела [17, 12].

18. В Иове не было и следа сребролюбия; потому-то он, и всего лишившись, пребыл без смущения [17, 13].

19. Корень всехъ золъ есть и именуется сребролюбие (1 Тим. 6, 10); потому что оно производит ненависть, татьбы, зависть, разлучения, вражды, смятения, памятозлобие, жестокосердие, убийства [17, 14].

20. Вера и странничество есть смерть сребролюбия; милосердие же и любовь не щадят и самого тела [26/2, 7].

21. Как имеющие на ногах оковы не могут удобно ходить, так и те, которые собирают деньги, не могут взойти на небо [26/2, 46].

22. Если крайняя степень сребролюбия есть то, когда человек не может перестать собирать богатство, или не насыщается им; то высота нестяжания состоит в том, чтобы не щадить и тела своего [29, 10].

23. Оставим попечения; ибо мы записались в число свободных от попечений. Нам ничем нельзя извинить себя, если не исполним сего. Вспомним одно, – что тем, которые прияли Господа чрез возрождение Св. крещением, дал Он область чадомъ Божиимъ быти (Ин. 1, 12); почему им говорится: упразднитеся и уразумейте, яко Азъ есмь Богъ (Пс. 45, 11) [29, 14].

24. Великий стыд нам, оставившим все, после звания, которым Господь, а не человек, позвал нас, заботиться о чем-либо, что не может принести нам пользы, во время великой нашей нужды, т.е. во время исхода души. Сие-то значит, как сказал Господь, обратиться вспять, и не быть управлену в Царствие Небесное [2, 2].

25. Бес сребролюбия борется с нестяжательными; и когда не может их одолеть, тогда представляет им нищих, и под видом милосердия увещевает их, чтоб они из невещественных опять сделались вещественными [26, 145].

26. Как променивающие золото на глину делают себе большой убыток, так и те, которые для приобретения телесных выгод объявляют и разглашают о своих духовных успехах, получают один убыток [26/2, 55].

4. Борьба с гневом

1. Гнев есть припоминание сокровенной ненависти, т.е. памятозлобия. Гнев есть желание сделать зло огорчившему. Вспыльчивость (острожелчие) есть мгновенное возгорение сердца. Огорчение есть неприятное (досадное) чувство, заседшее в душе. Ярость есть низвращение благонастроения и осрамление души [8, 5].

2. Некоторые, будучи склонны к раздражительности и гневу, не обращают на то внимания и не пекутся об уврачевании сей страсти, не помышляя о том, что сказал Премудрый: устремление ярости его падение ему (Сир. 1, 22) [8, 7].

3. Гнев, подобно быстрому движению жернова, в одно мгновение может истереть и уничтожить душевной пшеницы и плода – больше, нежели что другое в целый день. Посему тщательно надлежит внимать себе. Он, как пламя, раздуваемое сильным ветром, скорее нежели медленный огонь, попаляет и губит душевную ниву [8, 8].

4. Безгневие есть ненасытное желание бесчестий, как в тщеславных есть непомерное желание похвал. Безгневие есть победа над естеством, приобретаемая трудами и потами, при нечувствительности к оскорблениям [8, 2].

5. Кротость есть неподвижное устроение души, пребывающее одинаковым при бесчестиях и похвалах [8, 3; 24, 2].

6. Начало безгневия есть молчание уст при возмущении сердца; средина – молчание помыслов при тонком смущении души; а конец – незыблемая тишина при дыхании ветров нечистых [8, 4].

7. Как вода, непрерывно возливаемая на огонь, угашает его совершенно, так и слезы истинного плача обыкновенно угашают всякий пламень гнева и серчания [8, 1].

8. Как с появлением света удаляется тьма, так от благоухания смирения исчезает всякое огорчение и гнев [8, 6].

9. Ничто так не есть неуместно для кающихся, как раздражительный гнев; потому что обращение к Богу требует великого смирения; а раздражительность есть знак высокого о себе мнения [8, 12].

10. Если предел крайней кротости есть, и в присутствии раздражающего, мирно и любовно в сердце быть к нему расположенным; то без сомнения предел крайней гневливости есть, когда кто находясь один сам с собою, свирепую ведет брань и борьбу с оскорбившим его, показывая это словами и телодвижениями [8, 13; 29, 10].

11. Если Дух Святой есть мир души, а гнев есть смятение сердца, то ничто не полагает такой преграды пребыванию Его в нас, как раздражительный гнев [8, 14].

12. Молчание уст – начальное орудие против гнева; но можно, под покровом молчания, скрывать памятозлобие. И это хуже; лучше уже высказаться, хоть и в гневе. Иной в гневе не принимает пищи, – и тем более углубляет страсть сию; а иной много ест: – и от этого приходит в бешенство, – умеренное же утешение нередко подавало помощь к утолению ярости. Потому борьба с сею страстью требует большой осмотрительности. И ей, как змию плотской похоти, содействует естество [8, 15, 16, перифраз].

13. Иногда умеренное сладкопение успешно разгоняет раздражение; а иногда, будучи безмерно и неблаговременно, оно содействует сластолюбию. Почему сим пособием надобно пользоваться, разумно установляя для него и меру и время [8, 17].

14. Гневливым полезнее жить в братстве, а похотливым лучше проходить безмолвное житие, как врачевство против блуда и смрадной нечистоты. Страждущим же тою и другою болезнью надо отдать себя в руки отца руководителя, чтоб он иногда держал их в безмолвии, а иногда вводил в подвиги общежительного послушания [8, 18, сокращенно].

15. Большой вред – возмущать око сердца раздражением, по слову сказавшего: смятеся отъ ярости око мое (Пс. 6, 8); но еще больший – словами изъявлять душевное волнение гнева; пускать же в дело при этом и руки – совсем противно и чуждо житию монашескому, – Ангельскому и Божественному [8, 19].

16. Присмотримся, – и увидим, что многие из гневливых усердно держат бдение, пост, безмолвие, – и враг не мешает им в этом; ибо он умеет и под подвигами покаяния и плача уготовлять материалы к питанию и возращению сей страсти [8, 21].

17. Начало блаженного незлобия – терпеливо переносить бесчестия, не смотря на горечь и боль души, средина – держать во время их сердце бесскорбным и беспечальным, совершенство же, если оно бывает, – вменять их себе в похвалу [8, 23].

18. Иное дело безгневие в новоначальных, происходящее от покаянного плача, а иное – неподвижность на гнев, бывающая в совершенных. В первых гнев связан слезами, как некоей уздою, а в последних этот змий умерщвлен мечем бесстрастия [8, 26].

19. Видел я троих, вместе потерпевших бесчестие, монахов. Один из них почувствовал оскорбление, но смолчал; другой порадовался за себя, но опечалился за поносившего; третий же, напечатлевши в уме вред ближнего, горячие пролил о нем слезы. Тут видны делатели страха, мздовоздаяния и любви [8, 27].

20. Памятозлобие есть последний предел гнева, хранение в памяти грехов (против нас ближнего), отвращение от образа оправдания (Богом определенного: прости и прощено будет), – сгубление всех прежних добродетелей, яд душегубный, грызущий сердце червь, стыд молиться (как скажешь: остави, якоже и мы?), вонзенный в душу гвоздь, непрестанный грех, неусыпное беззаконие, ежечасное зло [9, 2].

21. Укротивший гнев пресек зарождение и памятозлобия; ибо чадородие бывает только от живого отца [9, 4].

22. Стяжавший любовь стал чужд вражды; а держащий вражду множит в себе не знающие покоя труды [9, 5].

23. Памятозлобствуя памятозлобствуй на демонов, и враждуя враждуй на тело свое всегда. Плоть – друг неблагодарный и коварный; когда угождают ей, она еще более вредит [9, 9].

24. Злопамятство – кривой толковник Писания, иносказательно обращающий словеса Духа в угоду себе. Но да посрамит его данная нам Господом Иисусом молитва, которой не можем мы произносить, имея злопамятство в сердце [9, 10].

25. Если, много потрудившись над собою, не возможешь ты исторгнуть сей остен из сердца своего, – поди смирись покаянно пред тем, на коего враждуешь, хоть на словах; и, устыдясь долгого своего пред ним лицемерия, воспримешь его в любовь свою, уязвляем будучи совестью за то, как огнем [9, 11].

26. Не тогда признай себя избавившимся от сей язвы, когда помолишься об оскорбившем, или воздашь ему дарами, или пригласишь его на трапезу; но, когда, услышав, что он подвергся какому-либо душевному или телесному злоключению, возболезнуешь и восплачешь о нем, как о себе самом [9, 12].

27. Память страданий Господа Иисуса уврачует памятозлобие, – сильно постыженное Его незлобием.

28. Некоторые для получения прощения предают себя на труды и поты, но незлопамятный опережает их. Ибо истинно слово: если скоро отпустите, и вамъ щедро отпустится (Лк. 6, 37) [9, 15].

29. Непамятование зла есть знак истинного покаяния; а кто, помня зло, думает что проходит покаяние, тот похож на человека, во сне представляющего себя бегущим [9, 16].

30. Видел я злопамятных, которые, другим злопамятным подавая совет не быть злопамятными, устыдились собственных своих слов и отстали от сей страсти [9, 17].

31. От ненависти и памятозлобия рождается злословие, – тонкий недуг, скрытная пьявка, высасывающая кровь любви [10, 1, 2].

32. Иной прикрывает злословие любовью, желанием исправить. Но если ты любишь ближнего, то не обхаивай его, а молись о нем. Такой только образ действования приятен Господу [10, 4].

33. Кто хочет избавиться от духа осуждения, тот пусть обращает укор не на падающего, а на подущающего беса. Ибо никто не желает грешить против Бога, хотя всякий свободен от насилования (т.е. грешит сам) [10, 5].

34. Один из самых кратких путей к получению прощения грехов состоит в том, чтобы никого не осуждать; ибо сказано: не судите и не судятъ вамъ (Лк. 6, 37) [10, 7].

35. Как огонь противен воде, так кающемуся несвойственно судить других. Если бы ты увидел кого-нибудь согрешающим даже при исходе души из тела, – и тогда не осуждай его, ибо суд Божий сокрыт от людей. Иные явно падали великим падением, тайно же совершали еще большие добрые дела; и любители пересудов впали в ошибку, видя дым, и не усматривая за ним солнца [10, 8].

36. 0пытом дознано, что за какие грехи, телесные или душевные, – осудим ближнего, в те сами впадем [10, 9].

37. Скорые и строгие истязатели прегрешений ближнего потому сею страстью негодуют, что не имеют совершенной и постоянной памяти и печали о своих собственных согрешениях. Ибо если кто, без покрывала самолюбия, верно взглянет на свои злые дела, то не будет уже заботиться ни о чем другом, кроме их, справедливо рассуждая, что и на оплакивание себя самого не достанет ему времени всей своей жизни, хотя бы прожил сто лет, и хотя бы видел из очей своих изливающимся целый Иордан [10, 10].

38. Бесы, убийцы душ, побуждают нас или согрешить, или, если не грешим, осуждать грешащих, чтоб чрез то осквернить нас, – и не грешащих [10, 11].

39. Знай, что в духе неприязни порицать с удовольствием учение, дела и добродетели ближнего есть признак людей злопамятных и завистливых [10, 12].

40. Видал я людей, тайно совершающих тяжкие прегрешения, только не оглашающиеся, которые в мнении о своей чистоте безжалостно нападали на впадавших в грехи, хотя легкие, но огласившиеся [10, 13].

41. Судить – есть бесстыдное похищение сана Божия; а осуждать есть погубление души своей [10, 14].

42. Как возношение и без всякой другой страсти может погубить человека, так и осуждение само по себе одно может нас совершенно погубить. Так Фарисей тот за это осужден был [10, 15].

43. Встретились друг с другом гневливый и лицемер; и в беседе их невозможно было найти ни одного слова правды. Заглянув в сердце первого, найдешь неистовство; а рассмотрев душу второго, увидишь лукавство [24, 13].

44. Как ветры взволновывают бездну, так ярость больше всех страстей возмущает ум [26/2, 30].

45. (Исповедь сей страсти). Скажи нам безумная и постыдная страсть, как зовется породивший тебя отец, и как имя зле родившей тебя матери, также, какие имена скверных твоих сынов и дщерей; и не это одно, но и то, кто суть борющиеся с тобою, и кто – убивающие тебя? – " Матерей у меня много, и отец не один. Матери мои суть: тщеславие, сребролюбие, чревоугодие, а иногда и блуд; отец же мой главно – гордость. Дщери мои суть: памятозлобие, ненависть, вражда, самооправдание. Соперники мои суть противоположные дщерям моим добродетели – безгневие и кротость; наветница же моя смиренномудрие" [8, 29].

5. Борьба с печалью

1. Кто возненавидел мир, тот избежал печали. Если же кто имеет пристрастие к чему-либо видимому, то еще не избавился от нее; ибо как не опечалиться, лишившись любимой вещи? Хотя во всем нужно нам иметь трезвение, но паче всего должно нам в этом отношении наиболее быть благоразумно внимательными [2, 7].

2. Когда настоятель искушает нас полезным бесчестием досадами и выговорами, тогда представим себе страшное изречение всемирного Судьи, и всеваемую в нас безрассудную печаль и горесть, без сомнения, посечем кротостью и терпением, как обоюду острым мечем [7, 19].

3. Если мы пали, то прежде всего против духа печали да ополчимся; ибо он, представ во время молитвы нашей, и воспоминая нам прежнее наше дерзновение к Богу, хочет отторгнуть нас от молитвы [5, 29].

4. Любление бесчестий есть исцеление раздражительности; псалмопение же, милосердие, и нестяжательность суть убийцы печали [26/2, 9].

5. Как слишком большое количество дров подавляет и угашает пламя, и производит множество дыма, так и чрезмерная печаль делает душу как бы дымною и темною, и воду слез иссушает [26/2, 18].

6. Тесный путь обозначается бесчестием, укоризнами, осмеянием, ругательствами, тяготою досад. И он спасителен, если будешь – обижаемый – терпеть мужественно, оклеветаемый – не негодовать, унижаемый – не гневаться, осуждаемый – смиряться. Блаженны ходящие стезями сего пути, яко тех есть Царствие Небесное (Мф. 5. 3-12) [2, 8].

7. Добровольное терпение всего скорбного есть настоящий спасительный путь покаяния [5, 1].

8. Почитать себя достойным не только претерпеваемых уже видимых и невидимых скорбей, но еще и больших, есть признак деятельного покаяния [5, 38].

9. Как вода стесняемая поднимается вверх, так и душа, угнетенная бедами, востекает в покаянии к Богу и спасается [26/2, 28].

10. Некоего Аввакира в обители всякий день обижали; а служители едва не каждый день выгоняли его из трапезы, так что он часто оставался без еды. Я (св. Иоанн Лествичник) спросил его, как он на это смотрит? Он ответил: " поверь, отче, сии отцы мои искушают меня, точно ли я монах? – И как они делают это не вправду; то и я, зная намерение их, благодушно терплю сие и не скучаю". – При смерти же, через два года, он сказал: " благодарю вас, братие; ибо ради того, что вы искушали меня на спасение мое, я семнадцать лет был свободен от искушений бесовских" [4, 29, 30].

11. Другому некоему Македонию, старому, уже по справедливому поводу, в наказание, было определено – быть всегда среди новоначальных; но когда кончился срок, он сам упросил оставить его под этою унизительною епитимией, будто тяжко согрешившего. – Потом он исповедал Св. Лествичнику: " никогда не видал я такого облегчения во всякой внутренней брани, и никогда так, как теперь, не чувствовал в себе сладости Божественного света" [4, 31].

12. Будучи уязвляемы обличениями, будем воспоминать грехи свои, пока Господь, видя нашу нужду и насилие, какое мы сами себе делаем, благоволит изгладить грехи наши, – и скорби, угрызающие наше сердце, претворит в радость, как говорит о том Псалмопевец: по множеству болезней моихъ въ сердце моемъ, утешения Твоя возвеселиша душу мою (Пс. 93, 19) [4, 43].

13. Блажен, кто, будучи ежедневно укоряем и уничижаем Бога ради, понуждает себя к терпению; он будет ликовать с мучениками, и дерзновенно беседовать с Ангелами. – Кто отвергает от себя праведное или неправедное обличение, тот отвергается своего спасения, а кто принимает оное со скорбью или без скорби, тот скоро получит прощение согрешений [4, 44].

14. Сын мой! Если ты сначала предашь себя терпению бесчестий, то немного будешь трудиться для приобретения блаженного покоя душевного [4, 65].

15. Как небольшой огонь смягчает много воска, так и малое бесчестие нередко вдруг смягчает сердце, услаждает его и истребляет всю свирепость его, все бесчувствие и ожесточение [4, 88].

16. Досады, унижения и все подобные случаи в душе послушника уподобляются полынной горечи, – а похвалы, честь и одобрения – меду. Но полынь очищает всякую внутреннюю нечистоту, а мед обыкновенно умножает желчь [4, 103].

6. Борьба с духом уныния

1. Уныние есть расслабление души, небрежение о подвигах, отвращение от обета; ублажательница мирян, клеветница на Бога, яко бы немилосердого и бесчеловечного; в псалмопении оно нестройно, в молитве немощно, в телесном же служении крепко, как железо, в рукоделии неленостно, на послушания скоро и охоче [13, 2].

2. Муж, состоящий в послушливом подчинении, не знает уныния; и посредством чувственного преуспевает в духовном [13, 3].

3. Общежитие – враг уныния, а мужу безмолвнику оно всегдашний сожитель; прежде смерти не отступит оно от него, и до кончины его не перестанет бороть его. Увидев келлию отшельника, оно улыбается, и приближась вселяется близ него [13, 4].

4. Врач посещает больных утром, а уныние – подвижников около полудня [13, 5].

5. Уныние подущает к странноприимству, и докучает внушениями творить милостыню от рукоделья; усердно тянет посещать больных, приводя на память рекшего: боленъ бехъ и придосте ко Мне (Мф. 25, 36); неотступно твердит: сходи к скорбящим и малодушествующим, – и, будучи само малодушно, советует утешать малодушных [13, 6].

6. Ставшим на молитву напоминает оно о необходимо нужных делах, и всячески ухищряется отвлечь нас от нее какой-либо благословностью, как уздою, бессловесная [13, 7].

7. Каждая из прочих страстей упраздняется одною какой-либо добродетелью; уныние же для инока – всеобъемлющая смерть. Из всех восьми предводителей зла дух уныния есть самый тягчайший [13, 9, 10].

8. Когда нет псалмопения, уныние не является; и по окончании правила (на коем берет дремота), глаза бодро раскрываются [13, 11].

9. Во время нападков уныния обнаруживаются нудители (естества); и ничто столько не доставляет венцов (внимательному) иноку, как уныние [13, 12].

10. Плачущий о себе не знает уныния [13, 13].

11. Монах, любящий деньги, не знает уныния: он ежечасно воспоминает слова Апостола: праздный да не ястъ (2 Фес. 3, 10), и другое: руце сии послужисте мне и сущимъ со мною (Деян. 20, 34) [16, 10].

12. Уныние происходит иногда от вкушения удовольствий чувственных, а иногда от бесстрашия пред Богом [26, 44].

13. Прилежная молитва – пагуба уныния; память же о последнем суде рождает усердие (к действованию по Богу) [26/2, 8].

14. Благая надежда есть меч, которым инок побеждает и закалает уныние [30, 32].

15. (Исповедь уныния). Скажи нам, страсть нерадивая и расслабленная, кто есть зле родивший тебя? Какие твои исчадия? Кто суть воюющие против тебя? И кто убийца твой? – (Ответ). – Родительницы у меня многие: иногда бесчувствие души, иногда забвение небесных благ, а иногда и чрезмерность трудов. Исчадия мои, со мною пребывающие – перемены местопребывания, пренебрежение заповедей отца духовного, непамятование о последнем суде, а иногда и оставление монашеского обета. Противники мои, которые вяжут меня, суть – псалмопение с рукоделием. Враг мой есть помышление о смерти; умерщвляет же меня молитва с твердою надеждою сподобиться вечных благ [13, 14].

7. Борьба с тщеславием

1. Тщеславие есть расточение трудов, потеря потов, похититель душевного сокровища, муравей на гумне жизни, который, хотя мал, однако всегда готов похищать труды и плоды наших подвигов [22, 2].

2. Тщеславие ко всему льнет: тщеславлюсь, когда пощусь, но когда разрешаю пост, чтобы скрыть от людей свое воздержание, опять тщеславлюсь, считая себя мудрым; побеждаюсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды; но и в худые одеваясь, также тщеславлюсь; стану говорить, побеждаюсь тщеславием, замолчу, опять им же побежден бываю. Как ни брось сей трезубец, все он станет верх острием [22, 5].

3. Тщеславный человек есть идолослужитель. Он думает, что почитает Бога, но в самом деле угождает не Богу, а людям [22, 6].

4. Всякий человек, который любит себя выказывать, тщеславен. Пост тщеславного остается без награды, и молитва его бесплодна; ибо он то и другое делает для похвалы человеческой [22, 7].

5. Тщеславный подвижник сам себе делает двойную обиду, потому что тело свое изнуряет, а награды не получает [22, 8].

6. Господь часто скрывает от очей наших те добродетели, которые мы приобрели; а человек хвалящий нас, или лучше сказать, льстящий нам, похвалою отверзает нам очи, а как скоро отверзлись они, богатство добродетели исчезает (с глаз съедаемо бывает) [22, 10].

7. Льстец есть слуга бесов, руководитель гордости, истребитель умиления, губитель добродетелей, отводитель от истинного пути. Блажащии васъ льстятъ вы, и стопы ногъ вашихъ возмущаютъ, говорит Пророк (Ис. 3, 12) [22, 11].

8. Видал я плачущих, которые, будучи похвалены, за похвалу воспылали гневом, и, как то случается в торговле, променяли одну страсть на другую [22, 13].

9. Когда ближний, или и друг, укорит тебя в отсутствии или присутствии твоем, тогда покажи любовь, – похвали его [22, 15].

10. Великое дело – отвергнуть от души похвалу человеческую, но большее – отвратить от себя похвалу бесовскую [22, 16].

11. Не тот показывает смиренномудрие, кто охуждает сам себя (ибо кто не стерпит поношения от себя самого?); но тот, кто, будучи укорен другим человеком, не уменьшает к нему любви [22, 17].

12. Когда бес тщеславия видит, что подвижник приобрел, хотя малое, умирение сердца, тотчас побуждает его идти в мир, говоря: " иди на спасение погибающих душ" [22, 20].

13. Тщеславие побуждает легкомысленных, при посторонних, облекаться в смирение, и в поступках своих, в лице и голосе, показывать благоговение; за трапезою оно заставляет заметно воздерживаться; на псалмопении – ленивых делает ревностными и безголосых доброгласными [22, 22].

14. Тщеславие предпочитаемых делает гордыми, и в презираемых посевает памятозлобие [22, 23].

15. Тщеславие весьма удобно прививается к естественным дарованиям, и чрез них нередко низвергает в пагубу несчастных рабов своих [22, 26].

16. Однажды видел я, как бес тщеславия прогнал брата своего беса ярости. Один брат рассердился на другого; но пришли миряне, и он вдруг стих, перепродав себя тщеславию; ибо не мог зараз работать обоим сим господам [22, 27].

17. Кто сделался рабом тщеславия, тот ведет двойную жизнь; одну по наружности, а другую – по образу мыслей и чувств, одну наедине с собою, а другую – на людях [22, 28].

18. Предвкусивший небесную славу, естественно презирает всякую земную славу; и я подивился бы, если бы кто, не вкусив первой, совершенно презирал последнюю [22, 29].

19. Видел я, как иные начинали духовное делание по тщеславию; но потом, переменив намерение в делании, предосудительное начало увенчали похвальным концом [22, 30].

20. Кто возносится естественными дарованиями, как то: остроумием, понятливостью, искусством в чтении и произношении, быстротою ума, и другими подобными способностями, без труда нами получаемыми, тот никогда не получит выше естественных благ; ибо неверный въ маломъ и во многомъ неверенъ будетъ по своему тщеславию (Лк. 16, 10) [22, 31].

21. Кто просит у Бога даров за труды, тот на опасном основании утверждается; а кто, напротив, смотрит на себя, как на всегдашнего должника пред Богом, тот сверх чаяния своего, вдруг увидит себя обогащенным небесным богатством [22, 33].

22. Не слушай веятеля сего, когда он научает тебя объявлять свои добродетели на пользу слышащих; кая бо польза человеку, если онъ весь мир будет пользовать, душу же свою отщетитъ (Мф. 16, 26)? Ни что не приносит столько пользы ближним, как смиренный и непритворный нрав, и такое же слово. Таким образом мы и других будем побуждать, чтоб они не возносились; а что иное может быть полезнее сего? [22, 34].

23. Похвалы возвышают и надмевают душу; когда же душа вознесется, тогда объемлет ее гордость, возводит до небес и низводит до бездн [22, 35].

24. Скверное тщеславие научает нас принимать образ добродетели, которой нет у нас, приводя к обольщению нас слова Спасителя: тако да просветится светъ вашъ предъ человеки, яко да видятъ добрая дела ваша (Мф. 5, 16) [22, 37].

25. Не скрывай стыда своего с тою мыслью, чтобы не подавать ближнему повода к преткновению; хотя может быть и не во всяком случае полезно будет употреблять сей пластырь, но смотря по особенным свойствам грехов [22, 40].

26. Когда хвалители наши, или, лучше сказать, льстецы, начнут хвалить нас, тогда поспешим вспомнить множество грехов наших (и суд Божий, не сходный с человеческим), – и увидим, что мы недостойны того, что говорят или делают в честь нам [22, 42].

27. Простые сердцем не очень подвержены отравлению сим ядом; ибо тщеславие есть погубление простоты и притворное жительство [22, 44].

28. Часто случается, что червь, достигши полного возраста, получает крылья и возлетает на высоту; так и тщеславие, усилившись, рождает гордость, всех зол начальницу и завершительницу [22, 45].

29. Начало к истреблению тщеславия есть хранение уст и любление бесчестия, средина – отсечение всех мысленных приражений тщеславия; а конец (если только есть конец в бездне) – без смущения при других делать то, что служит к бесчестью [22, 39].

30. Утаивай благородство свое, и не величайся своею знатностью, чтоб не быть тебе по словам в одном, а по делам в другом устроении [3, 18].

31. Видел я неискусного ученика, который в присутствии некоторых людей, хвалился добродетелями своего учителя, и, думая присвоить себе славу, от чужой пшеницы, приобрел вместо того одно бесчестие, когда все сказали ему: " как же доброе дерево произвело бесплодную ветвь" [4, 83].

32. Тщеславие любит торжественно являться на седалище многословия; молчание же уст упраздняет тщеславие [44, 2, 6].

33. Покоряющиеся бесу тщеславия подвергаются безвременным движениям похоти, когда они, освободившись временно от блудных помыслов, начинают много о себе думать. Восставшие за это блудные движения приводят его к узрению кроющегося в глубине их сердца тщеславия, и научают прочее не приписывать бывающей иногда чистоты сердца собственному тщанию и усилию, следуя показанию Апостола: что имаши, егоже неси приялъ (1 Кор. 4, 7), туне, или непосредственно от Бога, или помощью других и посредством их молитвы [15, 78, перифраз].

34. Молчание и безмолвие – враги тщеславия; но если ты находишься в общежитии, то переноси бесчестия [26/2, 11].

35. Если крайнее тщеславие есть, когда человек, не видя при себе никого, кто бы его хвалил, и наедине обнаруживает тщеславные поступки, то признак совершенного нетщеславия есть, чтоб и в присутствии других не окрадываться тщеславною мыслью [29, 10].

8. Борьба с гордостью

1. Гордость есть отвержение Бога, презрение человеков, матерь осуждения, исчадие похвал, отгнание помощи Божией, виновница падений, источник гнева, горький истязатель чужих дел, судья бесчеловечный, противница Богу, корень хулы [23, 1].

2. Начало гордости – укоренение тщеславия; средина – уничижение ближнего, бесстыдное проповедание о своих трудах, самохвальство в сердце, ненавидение обличения; а конец – отвержение Божией помощи, высокомерное упование на свое тщание, бесовский нрав [23, 2].

3. Видал я людей, устами благодаривших Бога, и велехвалившихся в мыслях своих. Ясное доказательство на сие представляет Фарисей, когда он говорил: Боже, благодарю Тя (Лк. 18, 11) [23, 3].

4. Где совершилось грехопадение, там прежде водворилась гордость, ибо гордость есть предвестница падения [23, 4].

5. Высокомудрый монах сильно прекословит; а смиренномудрый не только не прекословит, но и очей возвести не смеет [23, 6].

6. Не преклоняется кипарис и не стелется по земле; так и высокосердый монах не может иметь смиренного послушания [23, 2].

7. Если Богъ гордымъ противится (Иак. 4, 6), то кто может помиловать их? – И если нечистъ предъ Богомъ всякъ высокосердый (Притч. 16, 5), то кто может очистить его? [23, 7].

8. Отвергающий обличение обнаруживает страсть гордости; а кто принимает оное, тот разрешился от уз гордости [23, 11].

9. Один мудрый старец увещевал горделивого брата; но сей, слепотствуя душой, сказал: " прости меня, отче, я совсем не горд". Тогда мудрый старец возразил: " чем же ты, сын мой, яснее можешь доказать, что ты горд, как не уверением, что нет в тебе гордости" [23, 14].

10. Людям гордого нрава полезнее всего быть в повиновении, проводить житие грубейшее и презреннейшее, и прочитывать повествования о пагубных последствиях гордости и сверхъестественных уврачеваниях от оной [23, 15].

11. Стыдно тщеславиться чужими украшениями, и крайнее безумие – гордиться Божиими дарованиями. Превозносись только теми добродетелями, которые ты совершил прежде рождения твоего; а те, которые ты исполнил после рождения, даровал тебе Бог, также как и самое рождение. – Если ты исправлял какие-нибудь добродетели без помощи ума, то пусть они только и будут твоими, потому что и самый ум дарован тебе Богом. – И если ты без тела показал какие-нибудь подвиги, то они только и были от твоего тщания; ибо и тело не есть твое, – оно творение Божие [23, 16].

12. Не надейся на свои добродетели, пока не услышишь последнего о тебе изречения от Судьи; ибо в Евангелии видим, что и возлежавший уже на брачной вечери, был связан по рукам и по ногам, и во тьму кромешную извержен (Мф. 22, 13) [23, 17].

13. Да не престанем сами себя испытывать и сравнивать житие наше с житием прежде нас бывших Св. Отцов и светил; и найдем, что мы и шагу еще не сделали, чтобы идти по следам жизни сих великих мужей, – даже обета своего не исполнили как должно, но пребываем еще в мирском устроении [23, 21].

14. Монах есть бездна смирения, в которую он низринул, и в которой потопил всякого злого духа [23, 27].

15. От гордости происходит забвение согрешений; а память о них есть ходатай смиренномудрия [23, 28].

16. Гордость есть убожество души, которая мечтает о себе, что богата, и, находясь во тьме, думает, что имеет свет [23, 29].

17. Гордый подобен яблоку, внутри сгнившему, а снаружи блестящему красотою [23, 31].

18. Гордый не имеет нужды в бесе – искусителе; он сам сделался для себя бесом и супостатом [23, 31].

19. В гордых сердцах рождаются хульные слова, а в смиренных душах – небесные видения [23, 34].

20. Не знаю, как это бывает, что весьма многие из гордых, не зная самих себя, думают, что они достигли бесстрастия, и уже при исходе из сего мира усматривают свое убожество [23, 36].

21. Кто пленен гордостью, тому необходимо нужна чрезвычайная Божия помощь для избавления; ибо человеческие средства к спасению его безуспешны [23, 37].

22. Хульные помыслы рождаются от гордости, гордость же не допускает открыть их духовному отцу. Почему часто случается, что сия бедственность повергает иных в отчаяние, истребив всю надежду их, подобно червю, истачивающему дерево [23/2, 1].

23. Нет никаких помыслов, которые бы (по причине гордости) столь трудно было исповедать, как помысл хульный; посему нередко он во многих пребывает до самой старости. Но между тем ничто так не укрепляет против нас бесов и злых помыслов, как то, что мы их не исповедуем, но таим в сердце, – что питает их [23/2, 3].

24. Никто не должен думать, что он виновен за хульные помыслы; ибо Господь есть сердцеведец и знает, что такие слова и помышления не наши, но врагов наших [23/2, 4].

25. Научимся презирать духа хулы, и, отнюдь не обращая внимания на влагаемые им помыслы, говорить ему: иди за мною сатана; Господу Богу моему поклоняюсь, и Тому единому послужу; болезнь же твоя и слова твои да обратятся на главу твою, и на верхъ твой да снидет хула твоя, в нынешнем веке, и в будущем (Пс. 7, 17) [23/2, 10].

26. Кто презирает сего врага, тот от мучительства его освобождается; а кто иным образом намерен вести с ним борьбу, тем он возобладает. Хотящий победить духов словами – подобен старающемуся запереть ветры [23/2, 15].

27. Когда начнет в нас процветать святое смирение, тогда начнем мы презирать всякую похвалу и славу человеческую. Когда же оно созреет, тогда не только за ничто станем мы почитать свои добрые дела, но и вменять их в мерзость, думая, что мы ежедневно прилагаем к бремени грехов своих неведомым для нас расточением добродетелей [25, 5].

28. Покаяние прилежное и плачь очищенный от всякой скверны, воздвигая храм смирения в сердце, разрушают возгражденную на песке лачугу гордыни [25, 7, перифраз].

29. Признаки исчезновения гордости и водворения смирения суть – радостное подъятие поношений и уничижений, утоление ярости, и неверование своим добродетелям [25, 8].

30. Конец всех страстей – тщеславие и гордость, для всякого не внимающего себе. Истребитель же их – смиренномудрие хранит сожителя своего невредимым от всякого смертоносного яда (страстей) [25, 9].

31. Смиренномудрый монах не любопытствует о предметах непостижимых; а гордый хочет исследовать и глубину судеб Господних [25, 12].

32. К одному из рассудительнейших братий приступили бесы, и ублажали его. Но сей смиренномудрый сказал им: " если бы вы перестали хвалить меня в душе моей, то из отшествия вашего я заключил бы, что я велик; если же не перестанете хвалить меня, то из похвалы вашей вижу мою нечистоту; ибо нечистъ предъ Господомъ всякъ высокосердый (Притч. 16, 5). Итак или отойдите, чтобы я почел себя за великого человека; или хвалите, – и я приобрету чрез вас великое смирение". Сим обоюдоострым мечем рассуждения они так были поражены, что тотчас исчезли [25, 13].

33. Иное дело превозноситься, иное не превозноситься, и иное – смирение. Один целый день судит; другой ни о чем не судит, но и себя не осуждает; а третий, будучи неповинен, всегда сам себя осуждает [25, 19].

34. Конь, когда бежит один, то ему кажется, что он скоро бежит; но когда находится в бегу с другими, тогда познает свою медленность. (Сравнивай себя с лучшими и избежишь самомнения) [25, 22].

35. Нечистые бесы тайно влагали похвалу в сердце одному внимательному подвижнику. Но он, будучи наставляем Божественным вдохновением, умел победить лукавство духов такой благочестивою хитростью: написал на стене своей келлии названия высочайших добродетелей, т.е. совершенной любви, Ангельского смирения, чистой молитвы, нетленной чистоты, и других подобных. Когда потом помыслы начинали хвалить его, он говорил им: " пойдем на обличение", – и, подошедши к стене, прочитывал написанные названия, – и присовокуплял: " когда и все сии добродетели приобретешь, знай, что ты еще далек от Бога" [25, 25].

36. Хочешь ли стяжать неотступную любовь к молитве, прежде приобучи сердце не зазирать чужих согрешений, но предтечею сего должна быть ненависть к тщеславию [25, 28].

37. Если хотим постигнуть себя, да не престанем сами себя испытывать и истязать; и если в истинном чувстве души будем держать, что каждый ближний наш превосходнее нас, то милость Божия не далека от нас [25, 32].

38. Многие называют себя грешными, а может быть, и в самом деле так о себе думают; но сердце искушается уничижением (от других) [25, 34].

39. Кто говорит, что он ощущает благовоние смирения, – и во время похвал, хотя мало движется сердцем, тот да не прельщается, ибо он обманут [25, 42].

40. Не намъ, Господи, не намъ, но имени Твоему даждь славу, сказал некто в чувстве души (Пс. 113, 9); ибо он знал, что естество человеческое, будучи столь немощным, не может принимать похвалу безвредно. Отъ Тебе похвала моя въ Церкви велицей (Пс. 21, 26), – в будущем веке; а прежде того не могу принимать ее безопасно [25, 43].

41. Естественное свойство лимонного дерева таково, что оно, будучи бесплодно, вверх принимает ветви; а когда оные наклонят, то они скорее бывают плодоносны. – Стяжавший знание понимает это [25, 48].

42. Если гордость некоторых из Ангелов превратила в бесов, то без сомнения смирение может и из бесов сделать Ангелов. Итак да дерзают падшие, уповая на Бога [25, 63].

43. Ничто так не смиряет душу, как пребывание в нищете и пропитание подаянием [25, 66].

44. Кто в беседе упорно желает защищать свое мнение, хотя бы оно было и справедливо, тот да знает, что он одержим диавольским недугом (гордостью); и, если он так поступает в беседе с равными, то может быть обличение старших