Окошки» для своих

Химеры развития. Почему провалился эксперимент особых экономических зон

27.06.2016, 07: 12

17 370 просмотров

Владислав Иноземцев

Доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества

Накануне Дня России, когда, казалось бы, следовало итожить успехи прошедшего года и радоваться тому, как активно развивается страна, президент Владимир Путин распорядился прекратить создание особых экономических зон, закрыть часть уже действующих, а оставшиеся переподчинить регионам, избежав расходования на них средств из российского федерального бюджета.

Заявлению предшествовало сообщение Счетной палаты, из которого следовало, что за десять лет на создание особых экономических зон из бюджета потратили 186 млрд рублей, а налоговые и таможенные платежи из самих зон составили всего 40 млрд. Причем каждое созданное там новое рабочее место обошлось в 10 млн рублей (если по такой цене увеличить число рабочих мест на 25 млн, что обещал президент в 2011 году, на это пришлось бы потратить четыре объема ВВП РФ). И вот наконец ОЭЗ будут ликвидировать (хотя остаются еще так называемые территории опережающего развития (ТОР), с которыми связывают какие-то надежды, но которые, вероятно, ждет такой же конец).

Почему у нас все оказалось снова не как у людей? Почему первая особая экономическая зона в Джебель-Али просто перевернула экономику Дубая, открыв перед эмиратом путь к достижению статуса одного из самых богатых регионов мира? Почему свободные экономические зоны в Китае за двадцать лет превратили прибрежные районы этой страны, хронически пораженные бедностью, в процветающие территории, ставшие локомотивом экономического роста? Почему разбросанные по всей Мексике maquiladores обеспечили устойчивый хозяйственный рост на протяжении пятнадцати лет и на пике своего развития поставляли до двух третей мексиканского экспорта? Что во всех этих примерах было такого, что российские менеджеры так и не смогли скопировать? Ответ довольно прост.

Окошки» для своих

В России никогда не было свободных экономических зон, а существовали и существуют пародии на них, которые если что и роднит с их иностранными аналогами, то только название.

Фундаментальным отличием всех российских экспериментов, а их было много, является то, что они организовывались прежде всего «для своих». С начала 1990-х годов создавались свободные экономические зоны, характеризовавшиеся льготными условиями налогообложения и таможенного регулирования. Отечественные компании, начинавшие там свой бизнес, могли надеяться на существенные послабления, чем часто и пользовались. Но послабления эти были и оставались прежде всего налоговыми – дополнительных производственных или логистических возможностей не предоставлялось. Налоговые же льготы были фантастическими – достаточно вспомнить о Центре международного бизнеса «Ингушетия», решение о создании которого было благоразумно отменено в тот же год (1996), что и принято. Все остальные проекты подобного рода в основном оставались исключительно бумажными.

Минимально успешными были лишь зоны, созданные в Калининградской и Магаданской областях, но и их успех нужно оценивать с осторожностью. Калининградская область, на которую различные льготные режимы распространялись начиная с первых лет новой российской государственности, показала хорошие результаты. Объявленная зоной свободного предпринимательства 14 июля 1990 года, всего через месяц после принятия Декларации о государственном суверенитете России, область сумела привлечь многих российских и иностранных инвесторов (в 2011 году здесь было выпущено 222, 1 тысячи машин BMW, GM и Kia –12, 8% общероссийского производства; разлито с использованием импортных виноматериалов 19, 7% всего объема коньяка в России, изготовлено 48% от числа собранных в России телевизоров). Однако на примере Калининграда можно было видеть всю проблемность российских свободных зон.

Главной особенностью наших ОЭЗ было и остается то, что они создавались как окошки для поставки в Россию импортных или произведенных из импортных компонент товаров, в то время как во всем остальном мире свободные зоны были призваны стимулировать экспорт (и тем самым экономический рост). При этом если обычные ОЭЗ вполне соответствовали нормам ВТО, то российские экзотические предприятия им полностью противоречили, создавая различные режимы доступа на таможенную территорию страны. Соответственно, после вступления России в ВТО судьба такого эксперимента, по сути, была предрешена – и, собственно, в этом и была самая большая проблема российских ОЭЗ.

Если вы производите товары на экспорт, то у вас практически нет ограничений со стороны спроса. И если у вас в стране начинается кризис, девальвация, растет безработица и т.д., то особые зоны становятся своего рода противовесом, так как у предприятий, зарегистрированных в них и работающих на мировой рынок, от всего этого дела только поправляются. Если же зона работает на внутренний рынок страны, то она живет в том же цикле, что и страна, – что делает ее бесполезной.

Кроме того, свободные зоны должны быть встроены в реалии тех союзов и соглашений, которые заключает страна, – опять-таки если они не ориентированы вовне. Так, например, если брать тот же Калининград, то свободная зона там во многом была разрушена с принятием федерального закона №409 от 6 декабря 2011 года со скромным названием «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Статья 22 этого закона, по сути, подчинила таможенный режим в Калининградской области нормам, принятым в странах новообразованного Таможенного союза без особых изъятий. Соответственно масса товаров (включая коньячные спирты и сырье для пищевой промышленности) перешли в список подакцизных, в результате чего выпуск коньяка сразу упал на треть, а кондитерских изделий на некоторых предприятиях – наполовину. И все это, повторю, происходило и происходит из-за того, что наши свободные зоны кардинально отличаются от того канона, по которому они организованы в остальном мире.