Под новой вывеской

Кроме того, как и все в России, в ОЭЗ все было и остается крайне забюрократизированным. Чтобы, например, перевезти товар из Калининграда в Санкт-Петербург на специально зафрахтованном судне, не заходящем ни в один иностранный порт, нужно сначала заполнить вывозную, а затем ввозную таможенную декларацию. Ни в одной ОЭЗ не было льгот по приглашению иностранных работников (тогда как в Китае в большинстве зон для них вообще не нужны визы). В зонах нигде не практиковалось использование не только российских, но и иностранных стандартов и техусловий (что предполагается, например, даже в организуемой сейчас китайской производственной зоне в Белоруссии, где ввозимое оборудование и стройматериалы не требуют никакой сертификации). В общем, нет ничего удивительного в том, что российские ОЭЗ не принесли выгод. Скорее можно поражаться, на что власти израсходовали более $5 млрд там, куда деньги должны по идее приносить сами инвесторы.

Сейчас вывеска меняется – на смену особым экономическим зонам приходят территории опережающего развития, очередная химера, созданная усилиями Министерства по делам Дальнего Востока. В данном случае очевидны шаги вперед практически по всем перечисленным направлениям: и в отношении допуска иностранцев, и с точки зрения использования стандартов и техрегламентов стран ОЭСР, и особый порядок пользования землей, и использование режима свободной таможенной территории. Вопрос в данном случае состоит в том, насколько власти окажутся готовыми создать такие территории в регионах, которые могут быть интересны иностранцам, и какие виды деятельности станут на них основными.

Совершенно очевидны, например, возможности, открываемые превращением в такую территорию Калининградской области. Но пока дело не пошло дальше подготовленного еще в начале прошлого года законопроекта. Безусловно, интересным мог бы быть проект развития бухты Зарубино на Дальнем Востоке как porto franco, открывающего путь товарам из Северо-Восточного Китая на азиатские рынки (от порта до китайской границы менее 20 км, и экстерриториальные транспортные пути могли бы сделать его очень востребованным). Но вместо этого свободный порт решено было учредить во Владивостоке, где бухта остается местом дислокации Тихоокеанского флота со всеми вытекающими отсюда препятствиями и сложностями, а мизерная территория экспортоориентированной промышленной зоны должна ютиться между жилыми кварталами.

Не менее оригинальной следует счесть идею индустриального парка «Кангалассы» в Якутии, который тоже предполагается наделить статусом территории опережающего развития, или зоны «Горный воздух» на Сахалине, которая имела бы рекреационную направленность (в мире ни разу не применялась практика создания особых зон для организации в тех или иных регионах въездного туризма).

Видимо, нормальному развитию проблемных территорий препятствует вошедшая сейчас в моду конфликтная направленность российского политического сознания. Новый подход к свободным территория должен предполагать значительный масштаб самой территории, наличие на ней собственной системы коммуникаций (порта или аэропорта), отсутствие визового и таможенного контроля (таможня должна стоять между зоной и основной территорией России, а не на ее внешнем контуре), некие особые «геоэкономические» преимущества (типа бухты Зарубино или калининградского анклава), отсутствие целого ряда государственных контрольных функций, а также свободный доступ местной рабочей силы. Иначе говоря, нужно сделать так, чтобы иностранная компания (кстати, именно так и происходит в Джебель-Али до сих пор) могла привезти комплектующие и сырье (или купить часть их на месте), подключиться к местным энергосистемам, произвести товар и вывезти его для поставки в третьи страны, вообще не вступив в контакт с местными властями.

Выгоды от свободных зон заключаются прежде всего в притоке населения в них и в соседние с ними регионы; в повышении занятости и доходов граждан; в освоении работниками новых технологий и производств, которые потом можно копировать, в получении налогов (как правило, довольно низких) – и в конечном счете в превращении всех близлежащих районов в реальную территорию опережающего развития. Но в России этот подход, видимо, не имеет шанса прижиться: мы ведь не допустим, чтобы у нас в стране что-либо развивалось без привычного бюрократического контроля.