Глава IX На Земле нет спасения!..

– Все это ужасно! – сказала леди Хинтон. Приложила кончики пальцев к вискам: – Дай мне одеколон, Эллен!

– Не хотите ли потереть виски ментоловым карандашом, леди Хинтон? – спросил доктор Текер.

– Не по-мо-гает! – раздраженно ответила леди Хинтон. – Эта качка убьет меня. Почему пароход стоит на месте? Когда он движется, качает меньше.

– Мы должны беречь горючее, леди Хинтон! – сонно отозвался со своего кресла Стормер. – Мертвая зыбь. За сто миль от нас прошел циклон… Барон – тот совсем слег. Одними междометиями изъясняется.

– Я не могу… Мне нехорошо!.. – проговорила Эллен сдавленным голосом. Лицо ее позеленело. Она прижала платок ко рту и, судорожно подергивая плечами, поспешно удалилась.

– Ах! – шумно вздохнула леди Хинтон. – Тяжело быть изгнанником в наши годы! Без дома, приюта и надежд…

– А я предпочитаю быть изгнанником, нежели гниющим трупом. Да! – возразил Стормер, обсасывая гранат. – Если бы не моя предусмотрительность, мы, наверно, уже были бы добычей могильных червей.

– Ни один волос не упадет с головы без воли божьей! – назидательно заметил епископ Иов Уэллер.

– Отчего же вы, ваше преосвященство, не остались в Лондоне, вверив воле божьей вашу шевелюру?

Леди Хинтон передернуло от таких кощунственных слов. «Демоны войны и революции сорвались с цепей», как выразился Шнирер, прежде чем была окончена ракета и построен гигантский теплоход. Стормеру удалось зафрахтовать стоящий в порту океанский пароход, посадить на него акционеров – участников будущего межпланетного полета и отплыть в Тихий океан.

– Кругом вода. Беззащитные, безоружные, мы стоим на виду у всех… – продолжала свои сетования леди Хинтон.

Стормеру, видимо, надоело это брюзжание.

– Вы начинаете галлюцинировать? – почти прикрикнул он на старуху. – Кого вы видите? У кого мы на виду? Кто на нас смотрит? Океан пустынен, как в первые дни творения. Да и кто нас будет сейчас искать? Поверьте, никому до нас нет дела. Океан не Оксфорд-стрит, не Пикадилли. В океане есть свои дороги и свои безлюдные места. Мы находимся в самом центре треугольника, образующегося пересечением больших океанских путей: из Иокогамы в Вальпараисо – Япония, Южная Америка; из Веллингтона – Новая Зеландия в Панаму и из Панамы вдоль берегов Южной Америки к Магелланову проливу. Более тысячи километров отделяют нас от западных берегов Южной Америки. Сюда ни один корабль не заходит, разве циклоном парусник занесет. Но парусники нам не страшны. Океанские пароходы все оборудованы радиостанциями. Они сами оповещают о себе. У нас есть радиопеленгатор. Со специальной мачтовой вышки вахтенные зорко следят за горизонтом. Наше судно одно из самых быстроходных. И мы не смогли бы удрать разве только от военных кораблей. И, наконец, у нас есть гидропланы. Весь ценный груз давно хранится в Андах.

Леди Хинтон сердилась на то, что Стормер-сити был назван не ее именем. Чтобы не раздражать старую леди, Стормер в ее присутствии называл Стормер-сити описательно: «город в горах», «город, где строится ракета».

– В случае крайней опасности мы всегда можем улететь туда.

– Но почему же нам не сделать этого сейчас – не улететь в этот ваш Стормер-сити? – спросила леди Хинтон.

– Потому что там еще не выстроена гостиница. В рабочем бараке вы жить не будете. Да здесь, поверьте, и безопасней. Здесь мы можем маневрировать. Если бы не ваши, – «капризы» хотел сказать Стормер, но сдержался, – не ваши недомогания, мы спустились бы в более южные широты, там мы были бы уже в совершеннейшей безопасности. Там мы были бы «на виду» у одних пингвинов. А если нас накроют в Стормер-сити прежде, чем ракета будет готова, мы погибли. Бежать оттуда можно только по воздуху. Но и бежать-то будет некуда.

– Боже мой! Боже мой, боже мой! – трагически воскликнула леди Хинтон. – Зачем ты нас так наказуешь?

– Дым на горизонте! – протяжно крикнул вахтенный с вышки.

– Где? Где? – крикнул побледневший епископ и слишком поспешно для своего сана зашагал к борту, вынимая на ходу из футляра призматический бинокль.

– Второй дымок… третий… целая эскадра!.. – возглашал вахтенный.

На корабле поднялась суета. Резко раздавалась команда. Ожили мощные машины, задрожал корпус судна. Оно начало разворачиваться на левый борт, все ускоряя ход.

По палубе пробежал Шнирер, размахивая томом Канта.

– Амели! Что? А? Уже?

Шатаясь, вышла Эллен. Откуда-то выполз барон. Челюсть его тряслась. Он что-то пытался сказать Стормеру:

– Э-э-э…

Тот отмахнулся от него, как от мухи. Стормер также был взволнован, но держался лучше других.

Корабль повернул на юг и шел с предельной скоростью.

– Ну, теперь решают лошадиные силы, – пробормотал Стормер.

– Может быть, нас совсем и не преследуют, – высказал предположение Текер. – Воюет весь мир. Японский и американский флоты гоняются в океане друг за другом.

Леди Хинтон в первый раз с благодарностью посмотрела на своего врача. Эти слова успокоения подействовали на нее лучше лекарств. Текер поймал милостивый взгляд леди Хинтон и воспользовался этим.

– Пойду проведать жену и ребенка. Я скоро вернусь, леди Хинтон, – сказал он.

– За нами или не за нами погоня, но нас обнаружили, и это худо, – не унимался Стормер. – Неизвестная эскадра следует за нами по пятам. Если не удастся скрыться до наступления ночи, дело дрянь.

Наступило тягостное молчание. Слышно было только, как режет форштевень гладь океана да мерно стучат дизели.

Час проходил за часом. Солнце склонилось к горизонту, расстояние между теплоходом и преследующей эскадрой все уменьшалось.

– Хорошо еще, что они не стреляют! – сказал Стормер.

Все были слишком подавлены, чтобы поддерживать разговор. Капитан сообщил по телефону, что, по его расчетам, до наступления сумерек эскадра не успеет нагнать их. И, быть может, в первый раз за много лет леди Хинтон страстно захотела, чтобы время шло скорее.

Перед заходом солнца уже невооруженным глазом можно было различить головное судно. По мнению капитана, это был военный крейсер. Но японский или американский – трудно сказать.

– И еще труднее угадать, кто ведет эти крейсеры, – заметил Стормер. – Все в мире меняется. Вчера страна была капиталистической, сегодня она уже республика пролетариев.

Наконец благодетельная ночь опустила свой черный занавес. Если бы на этом и закончилась драматическая пьеса, можно было бы разойтись мирно по своим домам. Антракт, увы, только антракт, которым надо воспользоваться.

Скрыться под покровом ночи, резко изменив курс, – вот в чем теперь была задача. Капитан подумал и повернул на восток.

– Хгу… хглупо, – сказал Маршаль, к которому вместе с ночной прохладой вернулся дар речи. – На востоке мы попадем на морской путь, который идет вдоль южных берегов Америки.

– А я полагаю, – возразил Стормер, – что наш капитан очень умно поступил. Надо представить себя на месте преследователей и подумать о том, какой путь, по их мнению, мы выберем. Именно тот, который указываете вы. И именно по той же причине. И эскадра, вероятно, повернет на запад. Морской путь, по которому идут коммерческие корабли, нам не страшен. Даже лучше, если мы встретим эти торговые корабли. Они отвлекут внимание преследователей, если эскадра все же повернет, как и мы, на восток.

Барон и Стормер продолжали спорить.

Эскадра шла, вероятно, с погашенными огнями. Нельзя было определить, далеко она или близко.

Капитан, дав инструкцию и поручив управление своему помощнику, собрал всех пассажиров и объявил им:

– Положение наше остается крайне серьезным: эскадра может разделиться, направив свои корабли в трех направлениях – восточном, западном и южном. И наутро нас могут нагнать. Спасти нас мог бы разве только рискованный шаг – поворот прямо на север, если только мы не налетим на эскадру…

– Что же нам делать? – воскликнул епископ. – Я полагаю, только одно: воспользовавшись ночною темнотою, спасаться на гидропланах.

– А вы? – спросил Стормер.

– Капитан не оставляет судна, пока оно способно держаться на поверхности! – ответил он. – Я остаюсь.

Стормер подозрительно посмотрел на капитана. Теперь никому нельзя верить.

Быть может, сам капитан сообщил по радио о местоположении теплохода?

Начались поспешные сборы. Леди Хинтон так ослабела от волнений, что ее пришлось внести в кабину самолета на руках. Ребенок Текера проснулся и плакал. Пассажиры нервничали.

Тревога несколько улеглась только тогда, когда заревели моторы и машины взвились в воздух. Все вздохнули с облегчением.

– Кккажется, выстрел? – испуганно спросил барон.

– Сидите! – проворчал Стормер. – Это выскочила пробка из бутылки шампанского, которую я успел захватить.

– Ддайте хоть хглоток. Вфф горле ссовершенно ппересохло!

– Тысячу золотых наличными! – съязвил Стормер. (И барон услышал, как Стормер пьет прямо из горлышка.) – Нате! – смилостивился он, протягивая почти опустевшую бутылку. – Тысяча будет записана на ваш счет.