Глава двадцать первая Недостижимая комната

Всю следующую неделю Гарри ломал голову над тем, как убедить Дивангарда поделиться истинными воспоминаниями, но придумать ничего не мог и, как всегда, решил поискать совета на полях «Высшего зельеделия, поскольку уже привык считать эту книгу лекарством на все случаи жизни.

– Здесь ты ничего не найдешь, – твердо сказала Гермиона поздно вечером в воскресенье.

– Ой, только не начинай, – недовольно отозвался Гарри. – Если б не Принц, Рона бы сейчас с нами не было.

– Был бы, если б в первом классе ты как следует слушал Злея, – отрезала Гермиона.

Гарри пропустил ее слова мимо ушей. Он как раз наткнулся на заклинание Сектумсемпра, нацарапанное поверх интригующей надписи «Для врагов», и сразу же захотел его испробовать, но побоялся делать это при Гермионе и лишь украдкой загнул уголок страницы.

Они сидели перед камином в общей гостиной, где сейчас остались одни только шестиклассники. Еще недавно здесь царила суматоха: после ужина ребята обнаружили на доске объявление, гласившее, что первый экзамен на аппарирование состоится двадцать первого апреля. Тем, кто к этому времени достигнет совершеннолетия, предлагалось записаться на дополнительные практические занятия, которые должны были проводиться в Хогсмеде при соблюдении строжайших мер безопасности.

Рон, прочитав объявление, запаниковал; у него пока ничего не получалось и он боялся, что не успеет подготовиться к экзамену. Гермиона дважды успешно аппарировала и чувствовала себя более уверенно, а Гарри до семнадцатилетия оставалось целых четыре месяца, и его вся эта история не касалась.

– Ты хотя бы уже все умеешь, – сдавленным голосом сказал Рон. – И в июле спокойно сдашь!

– У меня получилось всего один раз, – напомнил Гарри; на прошлом занятии он сумел наконец исчезнуть и заново материализоваться в кольце.

Рон убил кучу времени на громкие сетования о собственной бестолковости и теперь, страшно мучаясь, торопливо дописывал чрезвычайно трудное сочинение по зельеделию, с которым Гарри и Гермиона уже разделались. Гарри не ждал ничего, кроме самой низкой оценки – они со Злеем полностью расходились во мнениях относительно того, как лучше бороться с дементорами. Впрочем, сейчас его это не волновало; гораздо важнее было воспоминание Дивангарда.

– Говорю тебе, Гарри, твой идиотский Принц не поможет! – еще громче воскликнула Гермиона. – Заставить человека действовать по своей указке можно только проклятием подвластия, а его применять запрещено…

– Спасибо, я в курсе, – бросил Гарри, не отрывая глаз от учебника, – потому и разыскиваю что-то еще. Думбльдор говорит, признавалиум не годится, но, может, есть какое-нибудь зелье или заклинание…

– Ты взялся за дело не с того конца, – перебила Гермиона. – Думбльдор сказал, что добыть воспоминание можешь только ты. То есть, ты обладаешь таким влиянием на Дивангарда, какого нет у других. И значит, ему не зелье надо подсовывать, это всякий дурак сможет, а…

– Как пишется «просчитаться»? – спросил Рон, глядя в свой текст, и сильно встряхнул перо. – Ведь не П-Р-Ы-Щ…

– Нет, – сказала Гермиона, придвигая к себе сочинение Рона. – И не «агрязивный», а «агрессивный». Что у тебя за перо?

– Из магазина Фреда и Джорджа, с проверкой орфографии… только, по-моему, чары уже повыветрились…

– Да уж, очевидно, – Гермиона ткнула в заглавие, – ведь нас просили написать, как справляться с дементорами, а не «демымрами», и потом, я не помню, чтобы ты менял имя на «Рунил Уэзлиб».

– О нет! – вскричал Рон, в ужасе уставившись на пергамент. – Только не говорите, что придется заново переписывать!

– Ничего страшного, сейчас мы все поправим, – Гермиона подвинула сочинение к себе и достала волшебную палочку.

– Гермиона, я тебя обожаю, – сказал Рон, откидываясь в кресле и устало протирая глаза.

Гермиона чуть покраснела, но ответила только:

– Главное, не говори этого при Лаванде.

– Не скажу, – буркнул Рон себе в ладони. – Или, наоборот, скажу… и пусть она меня бросит…

– Почему бы тебе самому этого не сделать, если тебе так хочется? – поинтересовался Гарри.

– Ты-то небось никого не бросал, – отозвался Рон. – Вы с Чу просто…

– Просто взяли и разошлись, да, – согласился Гарри.

– Вот бы и мне с Лавандой так, – мрачно изрек Рон, наблюдая, как Гермиона молча постукивает кончиком волшебной палочки по неправильно написанным словам, а те сами собой исправляются. – Но чем больше я намекаю, что хочу завязать, тем сильней она за меня цепляется. Прямо гигантский кальмар какой-то.

– Держи, – минут через двадцать сказала Гермиона, протягивая Рону сочинение.

– Спасибо большое-пребольшое, – поблагодарил Рон. – Можно, я закончу твоим пером?

Гарри, так и не обнаружив в заметках Принца-полукровки ничего полезного, огляделся по сторонам. Они остались в гостиной одни; Симус только что отправился спать, на чем свет стоит проклиная Злея вместе с его сочинением. Было тихо; лишь в камине потрескивал огонь и Рон шуршал пером Гермионы, дописывая сочинение. Гарри закрыл учебник, зевнул, и вдруг…

Хлоп.

Гермиона тихо ойкнула, Рон пролил на пергамент чернила, а Гарри воскликнул:

– Шкверчок!

Домовый эльф согнулся в низком поклоне и заговорил, обращаясь к собственным ногам:

– Хозяин приказал регулярно докладывать о том, чем занимается младший Малфой, и Шкверчок пришел сообщить…

Хлоп.

Рядом со Шкверчком возник Добби в съехавшем набекрень стеганом чехле для чайника.

– Добби тоже помогал Гарри Поттеру! – пискливо вскричал он, обиженно покосившись на второго эльфа. – А Шкверчок обязан предупреждать Добби, когда отправляется к Гарри Поттеру, чтобы рапортовать вместе!

– Что это? – спросила Гермиона, донельзя потрясенная неожиданным нашествием эльфов. – Гарри, в чем дело?

Гарри нерешительно молчал: он не говорил Гермионе, что поручил Шкверчку и Добби наблюдение за Малфоем, но знал, что домовые эльфы для нее – больной вопрос.

– Они… следят за Малфоем по моему поручению, – признался он наконец.

– Днем и ночью, – прокаркал Шкверчок.

– Добби не спал целую неделю, Гарри Поттер! – гордо сообщил Добби и слегка пошатнулся.

Гермиона пришла в возмущение.

– Ты не спал, Добби? Гарри, ты ведь не мог приказать, чтобы…

– Конечно, нет, – поспешил заверить Гарри. – Добби, спать можно, понял? Но вы хоть что-нибудь выяснили? – быстро, пока снова не вмешалась Гермиона, спросил он.

– Господин Малфой ступает благородно, как надлежит персоне его происхождения, – сразу заскрипел Шкверчок. – Чертами он напоминает мою хозяйку, а манерами….

– Драко Малфой – плохой мальчишка! – гневно пропищал Добби. – Плохой мальчишка, который… который…

Он содрогнулся, весь, от кисточки чехольчика до кончиков носков, и ринулся к камину, явно собираясь кинуться в огонь. Гарри, которому такое поведение было не в новинку, схватил эльфа поперек туловища и поднял в воздух. Добби задергался, пытаясь вырваться, потом бессильно обмяк.

– Спасибо, Гарри Поттер, – прерывисто выдохнул он. – Добби пока трудно плохо говорить о бывших хозяевах…

Гарри отпустил его; Добби поправил шляпу-чехольчик и с вызовом обратился к Шкверчку:

– Но Шкверчок все равно должен знать, что Драко Малфой – плохой господин для домового эльфа!

– Да, нам вовсе неинтересно слушать, как ты обожаешь Малфоя, – сказал Гарри Шкверчку. – Поэтому опустим признания в любви и перейдем к тому, чем он занимается.

Шкверчок с негодующим видом снова отвесил поклон и забубнил:

– Господин Малфой ест в Большом зале, спит в спальне, посещает занятия по различным…

– Добби, расскажи ты, – оборвал Гарри. – Он ходил в какое-нибудь недозволенное место?

– Гарри Поттер, сэр, – запищал Добби, в огромных шаровидных глазах которого посверкивали отблески камина, – Добби ни разу не застиг юного Малфоя за нарушением правил, но видно, что он боится получить взыскание. Он постоянно ходит на седьмой этаж с разными другими школьниками, и те сторожат, пока он сидит в…

– В Нужной комнате! – Гарри треснул себя по лбу «Высшим зельеделием». Гермиона и Рон удивленно на него воззрились. – Так вот куда он шляется! Вот где он… занимается своими делишками! Вот почему исчезает с карты – если вдуматься, я никогда не видел там Нужной комнаты!

– Может, Мародеры не знали о ее существовании, – заметил Рон.

– Думаю, это часть ее магических свойств, – сказала Гермиона. – Если нужно, чтобы ее нельзя было увидеть на карте, ее и не видно.

– Добби, а тебе не удалось подсмотреть, чем он там занимается? – с жадным любопытством спросил Гарри.

– Нет, Гарри Поттер, это невозможно, – ответил Добби.

– Глупости, – отрезал Гарри. – Малфой в прошлом году проник в нашу штаб-квартиру, вот и я тоже проберусь туда и подсмотрю за ним, без проблем.

– Сомневаюсь, Гарри, – медленно произнесла Гермиона – Малфой знал, для чего мы пользовались этой комнатой, потому что дура Мариэтта проговорилась. Ему было нужно, чтобы Комната была штаб-квартирой Д.А., и она ею становилась. А ты не знаешь, чем она является для Малфоя, и не знаешь, чего просить.

– Ничего, что-нибудь придумаю, – отмел все возражения Гарри. – Добби, ты молодчина!

– Шкверчок тоже умница, – ласково похвалила Гермиона. Шкверчок, однако, не выразил и тени благодарности, а лишь отвел в сторону громадные, в красных прожилках глаза и скрипуче забубнил в потолок: – Мугродье обращается к Шкверчку, Шкверчок притворится, будто не слышит мугродья…

– Пшел вон, – рыкнул Гарри. Шкверчок, отвесив напоследок низкий поклон, дезаппарировал. – Тебе тоже лучше пойти поспать, Добби.

– Спасибо, Гарри Поттер, сэр! – счастливо пискнул Добби и тоже испарился.

Едва эльфы исчезли, Гарри повернулся к Рону и Гермионе и с жаром спросил:

– Ну, как вам это? Мы знаем, где бывает Малфой! Теперь он у нас в руках!

– Потрясно, – хмуро буркнул Рон, пытаясь промокнуть чернильную кашу, которая еще недавно была почти законченным сочинением. Гермиона подтянула пергамент к себе и стала собирать чернила волшебной палочкой.

– А что это он говорил про «разных других школьников»? – вспомнила Гермиона. – Сколько у Малфоя помощников? По идее, он не должен доверять свой секрет всем и каждому…

– Да, странно, – нахмурился Гарри. – Я слышал, как он говорил Краббе: тебя, мол, мои дела не касаются… и если он рассказывает всем этим… всем этим…

Гарри замолчал и уставился в огонь.

– Какой же я дурак, – тихо проговорил он. – Все совершенно очевидно! В подземелье целый чан этого добра … он мог стащить немного тогда на уроке…

– Что стащить? – не понял Рон.

– Всеэссенцию. На самом первом уроке Дивангард показывал ее нам, и Малфой немного украл… На страже стоят не разные школьники… а Краббе и Гойл, как обычно… да-да, все сходится! – Гарри вскочил и принялся расхаживать перед камином. – Эти болваны сделают для него что угодно, даже если он не объяснит, зачем… но он не хочет, чтобы их видели рядом с Нужной комнатой, вот и заставляет менять облик… те две девчонки, которых я видел с ним, когда он пропустил квидишный матч… Ха! Краббе и Гойл!

– Ты хочешь сказать, – очень тихо произнесла Гермиона, – что та маленькая девочка, которой я починила весы …

– Конечно! – громко воскликнул Гарри, глядя на нее широко распахнутыми глазами. – Конечно! Видимо, Малфой как раз был в Нужной комнате, и она – тьфу, что я говорю! – он уронил весы, чтобы предупредить Малфоя: не выходи, здесь постороние! А девочка, которая уронила жабью икру, помните? Мы все время ходили рядом, сами того не понимая!

– Он превращает Краббе и Гойла в девочек? – грубо хохотнул Рон. – Ну и ну… неудивительно, что в последнее время они такие несчастные… как это они его еще не послали….

– И не пошлют, если видели Смертный знак, – сказал Гарри.

– Хм-м-м… Смертный знак, в существовании которого мы далеко не уверены, – скептически заметила Гермиона. Она свернула в трубочку высохшее сочинение Рона, пока с ним не случилась еще какая-нибудь напасть, и передала Рону.

– Посмó трите, – уверенно заявил Гарри.

– Посмотрим, – согласилась Гермиона, встала с кресла и потянулась. – Только, Гарри, не сходи с ума раньше времени, мне все-таки кажется, что ты не сможешь попасть в Нужную комнату, не зная, что он там делает. И не забывай, – она вскинула на плечо свой тяжелый рюкзак и очень серьезно поглядела на Гарри, – по уму тебе следовало бы сосредоточиться на воспоминании Дивангарда. Спокойной ночи.

Гарри проводил ее недовольным взглядом и, как только дверь в спальню девочек закрылась, повернулся к Рону:

– Что скажешь?

– Вот бы уметь дезаппарировать, как домовый эльф, – произнес Рон, мечтательно глядя на место, откуда недавно исчез Добби. – Тогда права были бы у меня кармане.

Ночь Гарри провел плохо. Он, как ему показалось, много часов пролежал без сна, гадая, для чего Малфою потребовалась Нужная комната и что он, Гарри, увидит там завтра. Ведь, невзирая на опасения Гермионы, Гарри был уверен: если Малфой смог попасть в штаб-квартиру Д.А., то и он попадет… но куда? Что это может быть? Комната для встреч? Убежище? Хранилище? Мастерская? Мозги Гарри гудели, а его сны, когда он наконец заснул, были обрывочны и неспокойны: Малфой превращался в Дивангарда, тот, в свою очередь, становился Злеем…

Наутро за завтраком Гарри дрожал от нетерпения; он твердо решил потратить свободное время перед защитой от сил зла на то, чтобы попытаться проникнуть в Нужную комнату, и сейчас шепотом рассказывал Рону о своих замыслах. Гермиона нарочно не проявляла к этому никакого интереса, и Гарри сердился, считая, что она могла бы сильно помочь ему, если б только захотела.

– Слушай, – тихо сказал он, наклоняясь вперед и накрывая ладонью свежий номер «Прорицательской», чтобы не дать Гермионе спрятаться за газетой. – Я не забыл про Дивангарда, но не представляю, как выудить у него воспоминание. А пока меня не осенит, почему бы не последить за Малфоем?

– Я же сказала, ты должен уговорить Дивангарда, – ответила Гермиона. – А не перехитрить или околдовать, иначе Думбльдор и сам бы давно это сделал, причем в две секунды. Поэтому тебе надо не толкаться у Нужной комнаты, – она выдернула «Прорицательскую» из-под руки Гарри и развернула ее на первой странице, – а искать Дивангарда и взывать к лучшей стороне его натуры.

Она принялась просматривать заголовки.

– Кто-нибудь из знакомых…? – спросил Рон.

– Да! – воскликнула Гермиона. Гарри и Рон едва не поперхнулись. – Нет-нет, все в порядке, никто не умер – здесь про Мундугнуса. Его арестовали и отправили в Азкабан! Судя по всему, он хотел кого-то обворовать и притворился инфернием… Еще пропал некий Октавиус Перетс… А еще, какой ужас, арестовали девятилетнего мальчика! Он пытался убить бабушку с дедушкой, вроде бы под проклятием подвластья…

Они доели завтрак в молчании. Затем Гермиона пошла на древние руны, Рон – в общую гостиную дописывать сочинение про дементоров, а Гарри – в коридор на седьмом этаже, к гобелену, на котором Барнабас Безбашенный обучал троллей балету.

В первом же пустом переходе Гарри надел плащ-невидимку, но он зря беспокоился: у гобелена никого не было. Гарри не знал, как проще попасть в Комнату – когда Малфой внутри или, наоборот, когда его там нет, но обрадовался, что на первый раз под ногами хотя бы не будут путаться Краббе и Гойл в обличье одиннадцатилетних девчонок.

Перед потайной дверью в Нужную комнату Гарри закрыл глаза. Он хорошо помнил, что надо делать; в прошлом году успел здорово натренироваться. Сосредоточив всю волю на своем желании, он твердил про себя: «Мне нужно увидеть, чем там, внутри, занимается Малфой… Мне нужно увидеть, чем там, внутри, занимается Малфой… Мне нужно увидеть, чем там, внутри, занимается Малфой» …

Он три раза прошел мимо двери, а затем, с громко бьющимся сердцем, повернулся к ней лицом и открыл глаза – но уперся взглядом в абсолютно гладкую стену.

Гарри шагнул вперед и попробовал ее толкнуть. Стена осталась каменной и неподатливой.

– Ладно, – вслух проговорил Гарри, – хорошо… я не то думал…

Немного поразмыслив, он опять заходил с закрытыми глазами, усердно концентрируясь на мысли:

Мне нужно увидеть место, где тайно бывает Малфой… Мне нужно увидеть место, где тайно бывает Малфой…

После трех проходов он с надеждой открыл глаза.

Двери не было.

– Слушай, не дури, – недовольно сказал он стене. – Я же ясно выразился… ну, хорошо…

Гарри на пару минут задумался, а потом зашагал снова.

Мне нужно, чтобы ты стала тем, чем становишься для Драко Малфоя …

Он замер с закрытыми глазами и прислушался, словно надеясь уловить момент, когда в стене образуется дверь. Однако ничего не услышал, кроме отдаленного чириканья птиц на улице, и решительно распахнул глаза.

Двери не было.

Гарри выругался. Кто-то завизжал. Гарри оглянулся и увидел стайку первоклашек, в страхе убегающих за угол; они, очевидно, решили, что повстречали крайне невоспитанное привидение.

Прошел час. Гарри перепробовал все мыслимые вариации на тему «мне надо увидеть, что делает внутри Драко Малфой», но в конце концов с неохотой признал, что Гермиона, вероятно, права и комната попросту не желает перед ним открываться. Усталый и раздосадованный, Гарри пошел на защиту от сил зла. По дороге он стащил с себя плащ-невидимку и сунул его в рюкзак.

– Опять опаздываем, Поттер, – холодно произнес Злей, едва Гарри вбежал в освещенный свечами класс. – Минус десять баллов с «Гриффиндора».

Гарри с ненавистью посмотрел на Злея и плюхнулся рядом с Роном. Половина класса еще не расселась, все доставали учебники и раскладывали вещи; он пришел ненамного позже остальных.

– Прежде всего я хочу собрать ваши работы по дементорам, – сказал Злей и небрежно взмахнул волшебной палочкой. Двадцать пять пергаментных свитков устремились к нему по воздуху и аккуратной стопкой сложились на столе. – Ради вашего же блага надеюсь, что они окажутся лучше того вздора, который мне пришлось читать о сопротивлении проклятию подвластия. А теперь, если вы соблаговолите открыть учебники на странице… в чем дело, мистер Финниган?

– Сэр, – заговорил Симус, – скажите, а как отличить инферния от привидения? В «Прорицательской» писали про инферния…

– Ничего подобного, – скучающе возразил Злей.

– Но, сэр, говорят…

– Если б вы внимательно прочли газету, мистер Финниган, то знали бы, что так называемый инферний оказался не кем иным, как жалким воришкой по имени Мундугнус Флетчер.

– Я считал, Злей и Мундугнус на одной стороне? – шепнул Гарри Рону и Гермионе. – Он бы должен переживать, что Мундугнуса аресто…

– Кажется, Поттеру есть чем с нами поделиться, – Злей неожиданно показал в конец класса и впился в Гарри своими черными глазами. – Давайте узнаем у него, как же отличить инферния от привидения.

Все оглянулись к Гарри, и он стал спешно вспоминать, что говорил Думбльдор, когда они навещали Дивангарда.

– Э-э… м-м… привидения… прозрачные… – промямлил он.

– Гениально, – издевательски восхитился Злей, искривляя губы в улыбке. – Сразу видно, что шесть лет обучения не прошли для вас даром. Привидения прозрачные.

Панси Паркинсон пронзительно хихикнула, другие насмешливо сморщили носы. Гарри сделал глубокий вдох и, хотя внутри у него все кипело, спокойно продолжил:

– Да, привидения прозрачные, а инфернии – трупы, так? Значит, они твердые…

– Это мог бы поведать и пятилетний, – осклабился Злей. – Инферний – труп, воскрешенный заклинанием черного мага. Инфернии не живые существа, они действуют по воле колдуна подобно марионеткам. Привидение же, как всем известно, суть оттиск почившей души, оставшийся на земле… прозрачный, по справедливому замечанию многомудрого Поттера.

– То, что сказал Гарри, и есть самое ценное! А как их еще различить? – вмешался Рон. –Встретишься с таким в темном переулке, и поди пойми, твердый он или нет! Не спрашивать же: «Извините, вы случайно не оттиск почившей души?»

По классу побежал хохоток, быстро стихший под взглядом Злея.

– Минус еще десять баллов с «Гриффиндора», – сказал он. – Очень умно, Рональд Уэсли. Впрочем, чего и ожидать от человека, который настолько тверд, что не в состоянии аппарировать ни на один дюйм.

Гарри возмущенно открыл рот, но Гермиона схватила его за руку и шепотом воскликнула:

– Не надо, перестань! Какой смысл, только заработаешь очередное взыскание и все!

– Итак, откройте учебники на странице двести тринадцать, – незаметно усмехаясь, приказал Злей, – и прочтите первые два абзаца о пыточном проклятии…

Рон весь урок подавлено молчал. Когда прозвонил колокол, Лаванда подошла к нему и Гарри (заметив ее приближение, Гермиона мистическим образом исчезла) и принялась возмущаться бестактностью Злея, но лишь сильней разозлила Рона; чтобы отделаться от нее, он вслед за Гарри скрылся в мужском туалете.

– Согласись, что Злей прав, – сказал Рон, пару минут молча простояв перед треснувшим зеркалом. – Даже не знаю, стоит ли сдавать экзамен. Я не могу понять сути аппарирования…

– Но можешь дополнительно позаниматься в Хогсмеде и посмотреть, что получится, – резонно заметил Гарри. – Так или иначе, это интересней, чем запрыгивать в идиотское кольцо. А уж потом, если тебе покажется, что ты все равно… как бы это… не настолько хорош, как хотелось бы, то можешь отложить экзамен и сдать летом вместо со мно…. Миртл, здесь мужской туалет!

Из унитаза соседнего отсека вылетело привидение девочки и принялось плавать под полотком, рассматривая их сквозь толстые, белые, круглые очки.

– А-а, – мрачно проворчала она. – Это вы.

– А ты кого ожидала? – спросил Рон, глядя на нее в зеркало.

– Никого, – хмуро отрезала Миртл, ковыряя прыщ на подбородке. – Он сказал, что вернется ко мне… но ты тоже так говорил… – она обиженно покосилась на Гарри, – а сам не приходил много месяцев. Я давно поняла: мальчишкам нельзя доверять.

– Мне казалось, ты живешь в другом туалете, – сказал Гарри, который вот уже несколько лет старательно обходил его стороной.

– Так и есть, – Миртл недовольно дернула плечом, – но это не значит, что мне нельзя оттуда выходить. Я как-то видела тебя в ванной, помнишь?

– Очень живо, – ответил Гарри.

– Я думала, я ему нравлюсь, – пожаловалась Миртл. – Может, если вы уйдете, он появится? У нас столько общего… я уверена, он это тоже почувствовал…

Она с надеждой посмотрела на дверь.

– Много общего? – позабавленно переспросил Рон. – В смысле, он тоже живет в унитазной трубе?

– Нет! – с вызовом бросила Миртл. По старой, выложенной кафелем комнате разлетелось громкое эхо. – Он тоже очень чувствительный и его тоже обижают, ему одиноко и не с кем поговорить, и он не стесняется плакать!

– Здесь кто-то плакал? – заинтересовался Гарри. – Кто? Маленький мальчик?

– Не твое дело! – отрезала Миртл, уставив маленькие слезящиеся глазки на откровенно скалящегося Рона. – Я обещала никому не говорить и унесу его секрет с собой в…

– …уж точно не в могилу? – фыркнул Рон. – В отстойник, еще может быть…

Миртл яростно взвыла и нырнула обратно в унитаз, расплескав воду на пол. У Рона после пикировки с ней, похоже, открылось второе дыхание.

– Ты прав, Гарри, – сказал он, вскидывая на плечо рюкзак, – надо сначала потренироваться, а уж потом решать, сдавать экзамен или нет.

Итак, в ближайшие выходные Рон, Гермиона и другие шестиклассники, которым в оставшиеся до экзамена две недели исполнялось семнадцать, отправлялись в Хогсмед. Гарри с завистью смотрел, как они готовятся к выходу; он скучал по походам в деревню, к тому же день был какой-то особенно приятный, и небо впервые за долгое время расчистилось. Но Гарри хотел использовать свободное время для того, чтобы еще раз попытаться взять приступом Нужную комнату. Провожая Рона и Гермиону, он в вестибюле поделился с ними своими планами.

– Лучше бы, – ответила Гермиона, – ты пошел в кабинет Дивангарда и попробовал добыть воспоминание.

– Я пробую! – с досадой воскликнул Гарри, и это была истинная правда. На прошлой неделе он задерживался после каждого урока зельеделия, рассчитывая поговорить с Дивангардом с глазу на глаз, но тот всегда так быстро убегал из класса, что Гарри не успевал его перехватить. Дважды Гарри подходил к его кабинету, стучал, но не получал ответа, хотя во второй раз явственно расслышал шуршание старого граммофона, которое, впрочем, мгновенно стихло.

– Он не хочет со мной разговаривать! Видит, что мне нужно, но увиливает!

– Значит, пробуй еще.

Короткая очередь к Филчу – он, как обычно, проверял уходящих, тыча в них сенсором секретности, продвинулась на несколько шагов, и Гарри не ответил, опасаясь, что смотритель его услышит. Он пожелал друзьям удачи и отправился к Нужной комнате. Час-другой он ей все-таки посвятит, что бы ни говорила Гермиона.

Убедившись, что его не видно из вестибюля, Гарри достал из рюкзака Карту Мародера и плащ-невидимку. Укрывшись, он постучал по карте, пробормотал: «Торжественно клянусь, что не замышляю ничего хорошего» и стал внимательно изучать появившуюся схему.

Естественно, воскресным утром почти все сидели в общих гостиных; гриффиндорцы в одной башне, равенкловцы в другой, слизеринцы в подземелье, хуффльпуффцы рядом с кухней. Отдельные личности находились около библиотеки или в коридорах… несколько человек гуляли во дворе… а в коридоре седьмого этажа стоял Грегори Гойл. Нужной комнаты на карте не было, но Гарри нисколько не беспокоился; раз Гойл стоит на часах, значит, комната открыта, знает об этом карта или нет. Гарри побежал вверх по лестнице и замедлил шаг только у поворота, откуда начал потихоньку подкрадываться к той самой маленькой девочке, которой Гермиона любезно помогла две недели назад. Он подобрался к ней сзади, очень низко наклонился и прошептал:

– Привет… ты очень хорошенькая, знаешь?

Гойл взвизгнул от ужаса, отшвырнул весы к потолку и умчался, пропав из виду гораздо раньше, чем стихло эхо от звона разбившихся весов. Гарри, смеясь, повернулся к стене и задумчиво воззрился на ее гладкую поверхность. Он не сомневался, что по другую сторону в страхе застыл Драко Малфой; знает, что снаружи посторонние, и не осмеливается выйти. Гарри, в эйфории от собственного могущества, стал думать, как еще можно попросить комнату открыться.

Увы, его радость длилась недолго; прошло полчаса, он испробовал сотни вариаций, а дверь так и не появилась. Гарри смертельно разозлился: Малфой в двух шагах, а чем он занимается, по-прежнему непонятно! Окончательно потеряв терпение, Гарри подбежал к стене и пнул по ней ногой.

– ОЙ!

Неужели сломал большой палец? Он зажал его рукой и запрыгал на одной ноге; плащ-невидимка соскользнул на пол.

– Гарри?

Он круто развернулся на одной ноге, упал и с изумлением увидел Бомс, которая шла к нему с таким видом, словно всю жизнь только и делала, что прогуливалась здесь.

– Что ты тут делаешь? – спросил Гарри, поднимаясь. Ну почему надо вечно появляться, когда он валяется на полу?

– Хотела встретиться с Думбльдором, – ответила Бомс.

Гарри поразило, до чего плохо она выглядит; исхудала как скелет, мышиные волосы повисли сосульками.

– Его кабинет не здесь, – сказал Гарри, – он в другой стороне замка, за горгульей…

– Знаю, – отозвалась Бомс. – Его нет в школе. Опять куда-то отправился.

– Да? – Гарри осторожно поставил ушибленную ногу на пол. – Слушай… а ты случайно не знаешь, где он бывает?

– Нет, – покачала головой Бомс.

– А зачем тебе к нему?

– Так, ничего особенного, – Бомс, сама того не замечая, постоянно теребила свой рукав. –Просто подумала, вдруг он знает, в чем дело… ходят слухи… про несчастные случаи…

– Да, точно, было в газете, – сказал Гарри. – Какой-то мальчишка пытался убить своих…

– «Прорицательская» часто запаздывает с новостями, – перебила Бомс, видимо, не слушая. – Тебе никто из Ордена не писал в последнее время?

– Из Ордена мне больше никто не пишет, – ответил Гарри, – с тех пор, как Сириус…

Он увидел, что ее глаза наполнились слезами.

– Прости, – неловко пробормотал он. – Я только хотел сказать… мне его тоже очень не хватает…

– Что? – словно ничего не понимая, переспросила Бомс. – Ладно… увидимся, Гарри…

Она резко развернулась и пошла по коридору в обратную сторону. Гарри стоял, глядя ей вслед. Через минуту-другую он опять надел плащ-невидимку и занялся Нужной комнатой, но уже без былого энтузиазма. Наконец у него засосало под ложечкой. Зная, что Рон с Гермионой должны вернуться к обеду, Гарри решил успокоиться и предоставить коридор в распоряжение Малфоя – который, надо надеяться, еще несколько часов просидит в комнате.

Рона и Гермиону он застал в Большом зале. Они пришли рано и успели съесть почти половину обеда.

– У меня получилось… почти! – радостно сообщил Рон, едва завидев Гарри. – Надо было переместиться из чайной мадам Пуднафут на улицу, а я капельку переборщил и очутился около Шкрябенштюка, но, во всяком случае, аппарировал!

– Молодец, – одобрил Гарри. – А ты как, Гермиона?

– Идеально, как же еще, – откликнулся Рон, не дав Гермионе вымолвить ни слова. – Все идеально, и наскок, и настырность, и поспешность… или как там… После занятий мы все зашли в «Три метлы», так ты бы слышал, какие песни пел про нее Тутитам – не удивлюсь, если в самое ближайшее время он сделает ей предложение...

Гермиона, не обращая внимания на его слова, спросила Гарри:

– А как твои дела? Все время проторчал у Нужной комнаты?

– Угу, – кивнул Гарри. – И угадайте, кого я там встретил? Бомс!

– Бомс? – дружно удивились Рон и Гермиона.

– Да, она сказала, что хотела повидать Думбльдора…

– Если вам интересно мое мнение, – заявил Рон, как только Гарри передал свой разговор с Бомс, – она стала чуточку того. Поехала мозгами после истории в министерстве.

– Все-таки странно, – проговорила Гермиона, которую по какой-то причине очень озаботил рассказ о Бомс. – Ее поставили охранять замок, а она вдруг бросает пост, чтобы повидать Думбльдора, и тем более когда его нет в школе?

– Я вот подумал, – робко произнес Гарри. Ему было неловко высказывать свою мысль; подобные темы он считал епархией Гермионы. – Вам не кажется, что она была… ну, знаете… влюблена в Сириуса?

Гермиона вытаращила глаза.

– С чего ты взял?

– Не знаю, – Гарри пожал плечами, – только она чуть не заплакала, когда я назвал его имя… и Заступник у нее теперь с четырьмя лапами… вот я и подумал, не превратился ли он... ну, короче… в него.

– Это мысль, – медленно сказала Гермиона. – Но я все равно не понимаю, зачем вламываться в замок к Думбльдору, если, конечно, она и вправду к нему…

– Все сходится, – провозгласил Рон, быстро набивая рот картофельным пюре. – Бедняжка тютюкнулась. Сломалась. Женщины! – с мудрым видом кивнул он Гарри. – Слабая нервная система.

– Тем не менее, – отозвалась Гермиона, выходя из задумчивости, – сомневаюсь, чтобы женщина целых полчаса страдала из-за того, что мадам Росмерта не стала смеяться над анекдотом про колдунью, знахаря и мимбулюс мимбльтонию.

Рон надулся.