Судьбы поколений

Как было отмечено в начале главы, за последнее десятилетие вокруг личности и творчества А.М.Горького развернулась бурная дискуссия. Но как ни странно, " Дело Артамоновых" совершенно выпало из поля зрения исследователей: за оговариваемый период была осуществлена, кажется, лишь одна публикация по роману да и то в сопоставлении с " Мусором" Л.Коуэна. Такое явление в эпоху глобальной переоценки ценностей представляется симптоматичным, и, вероятно, означает одно: характеристика трех поколений Артамоновых в критике 50-80-е годов дана в целом верно.

Года через два после воли бывший приказчик князей Ратских Илья Артамонов со своими сыновьями и племянником появляется в городе Дремове, чтобы " свое дело ставить: фабрику полотна". Что же представляет из себя этот город? Специальной авторской характеристики в романе нет, но из отдельных штрихов и черточек можно составить о нем некоторое представление.

Во-первых, очень красноречиво само название города (от слова дрема, дремать), символизирующее суть многих российских уездных городов. Редкие наброски панорам частей города не только не блещут красотой, но оставляют тоскливое ощущение ущербности и настороженности: " Медным пальцем воткнулся в небо тонкий шпиль Никольской колокольни, креста на нем не было, сняли золотить. За крышами домов печально светилась Ока, кусок луны таял над нею, дальше черными сугробами лежали леса"; "... было видно темное стадо домов города, колокольни и пожарная каланча сторожили дома..." Характерно, что колокол в городе не столько звонит, сколько " ноет" (" в городе заныл колокол") или " бросает в тьму унылые, болезненно дрожащие звуки". В болотной воде зеленой Ватаракши, омывавшей город, " жила только одна рыба - жирный глупый линь". Характерно также, что Ватаракша " лениво втекала" в Оку, а жители города встретили Артамоновых " ленивой неприязнью". Таким образом намечается взаимосвязь между обликом города и ее жителями.

Словами, наиболее часто употребляемыми для обозначения внутреннего состояния города, горожан и главных персонажей, в романе являются " скука", " скучный", " скучно". В цветовой символике преобладают тусклые, серые тона, сгущающиеся до темного и черного в третьей главе, особенно в сценах, посвященных ярмарке и крестному ходу.

В эту атмосферу лени, уныния, скуки и инертности врывается Илья Артамонов со своей идеей создания полотняной фабрики, и ему удается в какой-то мере растормошить и расшевелить город и людей.

О зачинателе артамоновского дела критики отзывались как о хищнике и стяжателе, сохранившем от своего мужицкого прошлого " крепкую крестьянскую силу, еще не растраченную энергию рабочего человека" (7; 25); подчеркивали в нем " могучую силу " рыцарей" первонакопления", ум, сметливость, трудолюбие, энергичность, расположенность к рабочим (3; 144); отмечали силу и целеустремленность натуры и " что его усилия имели исторически прогрессивный смысл: он взрывал неподвижность затхлого дремовского бытия и разрушал застой патриархальной деревни" (2; 298); выделяли в нем умение работать с задором, зажигающим трудовым энтузиазмом массу: " ловкость и предприимчивость у него сочетаются с удивительной смекалкой, удачливостью. " Дело" быстро развивается, " обрастает людями". Бывший крепостной становится первым фабрикантом по уезду" (21; 154-155).

Нам кажется намеренной деформация, которой в свое время подвергался образ Ильи: демократизм Артамонова по отношению к рабочим объявлялся мнимым, наигранным и объяснялся стремлением хозяина расположить их к себе (3; 115). Но Илья Артамонов никогда ни перед кем не заискивал и чьего-либо расположения не добивался. По его признанию, которому можно верить, он умел " обламывать" людей и без любви. Помимо того сам текст показывает, что отношение Артамонова к рабочим было искренним и свидетельствовал об осознании им коренных связей с народом. В авторской характеристике говорится:

" Илья Артамонов становился все более хвастливо криклив, но заносчивости богача не приобретал, с рабочими держался просто, пировал у них на свадьбах, крестил детей, любил по праздникам беседовать со старыми ткачами (...) Старые ткачи восхищались податливым хозяином, видя в нем мужика".

Илья не только сам был близок народу, он пытался передать эти отношения и детям. " Он - весь простой, мужик, за него и держитесь, - говорил он им и тут же делал замечания: " Ты, Петр, сухо с рабочими говоришь и все о деле, это - не годится, надобно уметь и о пустяках поболтать. Пошутить надо; веселый человек лучше понятен (...) Алексей тоже неловок с людьми, криклив, придирчив". Даже умирая, Илья снова возвращается к этой же мысли и завещает детям: " Петруха, Олеша - дружно живите. С народом поласковей. Народ - хороший. Отборный".

Нелишне вспомнить здесь и отзыв " древнего ткача" Бориса Морозова, прожившего девяносто с лишком лет: " Ты, Илья Васильев, настоящий, тебе долго жить. Ты - хозяин, ты дело любишь, и оно тебя. Людей не обижаешь. Ты - нашего дерева сук, - катай! ".

Смерть Артамонова-старшего (он надорвался при транспортировке котла) порой тоже трактовалось как негативный штрих в его характеристике, тогда как в этом проявляется его трудовой азарт и желание увлечь рабочих своим примером, не отделять себя от них. Осознание народных корней делало образ Ильи Артамонова неподдельно демократичным. Последующие поколения, чем дальше, тем больше теряют эту связь, что в конечном результате явилось одной из причин, определивших как судьбу хозяев, так и судьбу самой фабрики.

Вызывает несогласие и мнение А.И.Овчаренко о том, что с самого начала дело Артамоновых строится не для украшения земли. Планы Ильи были широки, и не всегда они имели целью только собственное обогащение. " Работы вам, и детям вашим, и внукам довольно будет, - поучал он сыновей.- На триста лет. Большое украшение хозяйства земли должно изойти от нас, Артамоновых! ". Горделивая интонация, с которой произнесена фраза, не вызывает сомнения в искренности намерений произнесшего ее. В другом месте он с той же неуклонной верой говорил Алексею: " Устроим. Все будет у нас: церковь, кладбище, училище заведем, больницу, - погоди! " И уже в конце первой-начале второй глав мы узнаем, что появилось у них кладбище, были построены больница и церковь.

Конечно, порой не оправданы грубость Артамонова, его чрезмерная напористость, хвастовство, беспардонность в обращении с людьми, манера разговаривать со всеми в приказном тоне. Но при этом импонирует его уверенность в себя и собственные силы, вдохновенное отношение к работе, ощущение себя хозяином на земле и даже твердая походка, когда по улицам чужого города он идет, как по своей земле, " будто это для него на всех колокольнях звонят". И потому, видимо не зря при всех медвежьих ухватках Артамонова-старшего и даже ощущая, что человек этот пришел сменить его, городской староста советует жене держаться за него: " Этот человек, уповательно, лучше наших". Такое заключение подтверждается и символической деталью: ни одному из персонажей так часто не сопутствует солнце, как Илье, причем описание его слияния с окружающей природой может соперничать по красоте и поэтичности лирическим фрагментам, посвященным Никите и молодому Петру:

" Он сиял и сверкал, как этот весенний, солнечный день, как вся земля, нарядно одетая юной зеленью трав и листьев, дымившаяся запахом берез и молодых сосен, поднявших в голубое небо свои золотистые свечи..."

Характерно и то, что порой солнце приобретает некоторые свойственные герою черты. Вот только " похвалился" Илья Ульяне: " На будни хватило, хватит и на праздник", ложится на песок и засыпает. И тут же " в зеленоватом небе ласково разгорается заря: вот солнце хвастливо развернуло над землею павлиний хвост лучей и само, золотое, всплыло вслед за ним".

Солнце неотступно сопровождает его в день гибели и обретает даже символический смысл: коня пугает " пожар, ослепительно зажженный в небе солнцем"; в комнату, где истекает кровью Илья, проникает желтенький луч солнца и дрожит на стене бесформенным пятном; немаловажное значение приобретает и то, что умирает герой при благостном сиянии солнца в зените. Даже в день похорон солнце благодатно сияло.

" Гибель Ильи - начало вырождения артамоновской семьи. " Кибитка потерял колесо" - это бормотание юродивого Антонушки вослед гробу с телом Ильи как бы бросает трагический отсвет на жизнь последующих поколений Артамоновых" (3; 115). Но поэтика романа, особенно в начале, насыщена многочисленными намеками и символами предопределенности " конца" дела и обреченности рода Артамоновых. Род этот изначально был ущербен, один из сыновей Ильи - Никита - горбун. По этому поводу обыватели города, возможно, не без оснований злословили: "... не за мал грех родителей уродом родился..."

Кажется неслучайным, что в восприятии обитателей Дремова первый открытый приход Ильи в город связывается с предощущением беды: " будто кто-то постучал ночью в окно и скрылся, без слов предупредив о грядущей беде". Символичной представляется смерть после переселения Артамоновых в Дремов городского старосты Евсея Баймакова, осознающего, что этот человек - Илья Артамонов - пришел сменить его на земле: но не менее знаменательно и то, что первая внучка его, родившаяся в день Елены Льняницы, умирает через пять месяцев. Обреченность фабрики Артамоновых, зыбкость ее перспективы и недолговечность наиболее сконцентрировано в неприметной реплике чахоточного попа Василия: " На песце строят..."

И действительно, уже у Петра нет " ни сильной воли, ни напористости, ни трудового задора, отличавших отца. Он не любит " дела", боится какой-либо инициативы, без конца возвращается к мысли о бессмысленности, бесперспективности " дела" (...) Петр боится и ненавидит рабочих, Тихона, с остервенением ухватывается за Илью-младшего, совершает гнусное убийство, ищет забвения в пьянстве, разврате, в скандалах, окружает себя утешителями. В конце концов в большом артамоновском " деле" он оказывается " почти лишним, как бы зрителем" (21; 156-157).

Можно согласиться и с мнением И.Груздева о Петре Артамонове, который, по словам критика, " превращается из милого и простого парня в собственника - в преступное, пьяное и распущенное существо" (7; 252). Но вызывает сомнение замечание А.И.Овчаренко, будто Петр боится и ненавидит рабочих. В тексте романа мы не найдем ничего, что подкрепило бы это высказывание, и, наоборот, можем обнаружить факты, очеловечивающие образ Петра, смягчающие приговор, вынесенный ему критикой. Так, например, из всех персонажей романа чаще всех о душе вспоминает именно Петр. Он не лишен совести, которая преследует и мучает его; способен на чистые, лирические переживания по отношению к Поповой, склонен к рефлексии, осознанию того, что завелась в нем " какая-то дрянь"; может плакать постыдно, горько, зло... В отличие от других у него появляется необходимость хотя бы в пьяном виде раскрыть душу (по словам Алексея, " как в бане, раздеться") и выплеснуть из нее все, что там клубится и заставляет страдать. Поэтому деградация Петра воспринимается в первую очередь как драма человеческая, нежели социальная.

Литературоведы верно отмечают, что черты духовной немощи наиболее разительно проявляются в представителе третьего поколения артамоновской семьи - Якове. " Потребительский подход Якова к жизни, его непрерывная страсть к наслаждениям являются показателем разрушения личности, - отмечает А.А.Волков.- О дальнейшей эволюции Якова писатель обронил краткую, но выразительную реплику": " Яков толстел..." - стало быть, изменялся внешне, не меняясь внутренне, духовно (...)

Если Илья Артамонов был подлинным хозяином фабрики, а Петр только на положении хозяина, то Яков уже чувствует себя на фабрике гостем, которого воспринимают как назойливого и ненужного, точно хотят сказать: " Что ж ты не уходишь? Пора! " (3; 117).

Измельчание, вырождение артамоновского рода раскрывается Горьким в различных, символических планах:

" Илья Артамонов любит Ульяну грубоватой, но здоровой, сильной любовью, любовь Петра вялая и безразличная, Яков вообще не способен к чувству.

Илья убивает человека, защищая свою жизнь, его совесть спокойна; Петр убивает беззащитного мальчика и мучается совершенным убийством; Яков, пытаясь убить своего соперника, простреливает свои штаны..." (20; 170).

В то же время литературовед предостерегает от отождествления судьбы рода с социальным вырождением класса капиталистов и указывает на то, что среди русской буржуазии предоктябрьского времени было немало ярких и талантливых людей, великолепных организаторов дела. Таковым считается Мирон, племянник Петра Артамонова, " образ которого говорит о том, что силы Артамоновых далеко не иссякли" (20; 170). На позицию Мирона ориентируется Алексей Артамонов:

" Сын мой, Мирон, умник, будущий инженер, сказывал: в городе Сиракузе знаменитейший ученый был; предлагал он царю: дай мне на что опереться, я тебе всю землю переверну! (...) Господа! Нашему сословию есть на что опереться - целковый! Нам не надо мудрецов, которые перевертывать могут, мы сами - с усами; нам одно надобно: чиновники другие! Господа! Дворянство - чахнет, оно - не помеха нам, а чиновники у нас должны быть свои и все люди, нужные нам, - свои, из купцов, чтоб они наше дело понимали, - вот!

Седые, лысые, дородные люди весело соглашались:

- Верно, серопузый! "

В наши дни меняются акценты и в читательском восприятии образа Алексея. Ранее его тост о целковом как точке опоры купеческого сословия трактовался лишь презрительно-иронически, как нечто, снятое Октябрем. Однако образы Горького оказались более многогранными и долговечными, чем это казалось литературоведам 40-70-х г.г. И если такие герои уходят со сцены, то это происходит в силу исторических обстоятельств, которые сильнее отдельных личностей.