Музыка и речь, музыка и социальные навыки

Музыка – древнейшее из искусств. Ее история ведет начало от разнооб­раз­ных ритуалов и общественных церемоний, как религиозных так и бытовых. Однако еще раньше, еще до своего рождения в качестве вида ис­кус­ства, еще до того, как человек осознал, что звуки определенной высоты можно организовать с помощью ладов, звукорядов и ритмических рисунков, существовали звуковые сигналы. Эти сигналы, которые могли напомнить то свист, то щебет, то крик, то рев или вой – все они были пра-основой музы­кального искусства, его фундаментом. Древнейший человек общался с по­мощью звуков еще тогда, когда язык и речь не существовали, и во взаимо­дей­ствии с этими звуками, похожими на шум, в нашей психике форми­ровались способности к коммуникации, способности к пониманию других людей и выражению своих чувств и намерений. То есть, психологической праосновой музыки являются древнейшие, часто нечленораздельные и гру­бые, звуковые сигналы.

Каково же было содержание этих сигналов? К чему они отсылали? Ко­неч­но, часть из них – это сообщение об опасности, призыв к бою, к защите себя и своих сородичей. Эти призывные сигналы ассоциировались со сме­лы­ми жестами вождя, за которым, повинуясь его команде, уже готовы устре­миться воины-защитники. Впоследствии, когда музыка стала искус­ством, она не утратила связь с древнейшими «формулами призыва-повеления»: музы­каль­­ное искусство и раньше и теперь служит средством единения людей, сред­ством возбуждения в их душе мужества и отваги. Вторая популярная ситуация, с которой сталкивался древний человек – это ситуация просьбы, мольбы, прошения, воззвания к более сильному, способному одарить и поддержать. Здесь в отличие от призывно-триумфальных интонаций, устрем­ленных вверх, размашистых и уверенных, господствовали нисходящие моти­вы, мягкие закругленные линии, которые ассоциировались с поклонами и другими жестами, символизирующими послушание и смирение. С ситуацией прошения психологически связана едва ли не вся лирическая музыка от сере­над и оперных арий до популярных песен о любви. Слушая музыку, мы и сегодня невольно прочитываем контекст воображаемой беседы, легко отли­чая обращенный к нам повелительный и уверенный голос от голоса проси­тельного, наполненного излияниями и сердечными признаниями. В науке эти воображаемые ситуации, в которых зашифрованы определенные отношения собеседников, говорящего и слушающего, называют коммуникативными архетипами.

Наряду с отношениями зависимости и подчиненности, будь то отно­ше­ния вождя и следущего за ним народа или отношения просящего и жалующе­гося и того сильного и способного казнить и миловать, к кому эта исповедь обращена, существуют еще и отношения равенства и свободы. Они ассоции­руются с интонациями задора и веселья, порой с комическими прыжками и ужимками, с движениями ровными и энергичными: такая атмосфера господ­ствует на праздниках, где собираются добрые знакомые, любящие вместе поиграть и повеселиться. Этот архетип, рисующие непри­нужденное дру­жеское общение, в науке называют архетипом игры: он часто наполняет собою музыку приподнятую и энергичную – хороводы, скерцо, этюды, пля­совые песни… И, наконец, последнее «общественное отношение» - это диалог с самим собой, неспешный и спокойный. Он связан с поступательным или возвратным интонированием, напоминающим движение маятника, когда мелодия, лишенная резких акцентов, плавно течет, окутанная покачи­ваю­щимся или широко развертывающимся ритмом. Задумчивое и созерца­тель­ное умонастроение, свойственное этому архетипу медитации, во мно­жест­ве встречается в музыке молитвенной и религиозной, в музыке прелюдий, колы­бель­ных и гимнов, рисующей философские раздумья или углубленную сосредоточенность.

Музыкальное искусство с древнейших времен опирается на коммуни­ка­тивные архетипы: нет и не может быть музыкального высказы­ва­ния, сквозь которое нельзя было бы расшифровать отношения «говорящего и слуша­юще­го», представить атмосферу и настроение, сопутствующее их общению. Ес­тест­­венно, что учащиеся-музыканты любого возраста и уровня мастерства в своем воображении постоянно общаются посредством музыки. Не умея назвать по имени коммуникативные архетипы, они учатся их различать, ис­пол­няя то музыку призывную и воинственную, то музыку задумчивую. и плавную. На протяжении нескольких лет обучения они знакомятся с разными персонажами, характер и манера общения которых связана с определенными музыкальными стилями: с философски умудренным Бахом, галантно-ожив­ленным Моцартом, сентиментально-чувствительным Чайковским или резко­ватым, наступательным Прокофьевым. Можно сказать, что музыка как искусство общения звуком соответствующим образом настраивает «комму­никативный аппарат» учащихся: они овладевают навыками «эмоционального слышания». Более того, психологические эксперименты подтверждают связь музыкальности с так называемым EQ, или эмоциональным интеллектом: чем более музыкален человек, чем шире его музыкальный опыт, тем легче ему дается распознавание настроений и эмоциональных состояний других людей, тем точнее он способен различать эти состояния и адекватно реагировать на них. В основе же этой повышенной чуткости и отзывчивости лежит распоз­на­вание коммуникативных архетипов, наиболее фундаментальных знаков-сигналов, с помощью которых люди общались еще в глубокой древности, когда ни музыка ни тем более словесная речь еще не сущест­вовала.

Различение и воспроизведение звуковых сигналов стояло у истоков не только человеческого общения, но и общения более древних видов. В мозгу обезьян, крыс и других животных ученые обнаруживают специализи­рован­ные зоны, настроенные на то, чтобы издавать и осмысленно воспринимать звуковые сигналы. Общение посредством звука – это одно из основных фундаментальных свойств живой материи, наиболее совершенным проявле­нием которого являются музыка и человеческая речь. Антропологические исследования подтверждают более раннее по сравнению с речью происхож­дение музыки: те отделы мозга, преимущественно левополушарные, которые отвечали за восприятие звуковых сигналов, в дальнейшем стали опорой для формирования речевого мышления. Эти отделы мозга породили сначала ос­мыс­ленные сигналы, затем пение с текстом, когда ранние образцы речи напо­минали мелодекламацию, и лишь через века и эпохи эта мелодекла­мация, это полупение-полуговорение превратилось в членораз­дельную речь.

Таким образом, человеческая речь берет свое начало еще от пра-музы­ки, от коммуникативных сигналов древности и через переходные формы по­лу­пения-полуречи достигает речи современного типа, опирающейся на язы­ковые нормы. Музыкальное мышление является предком речевого, его фун­да­ментом и предшественником: вот почему речь так интенсивно развивается под воздействием музыкальных занятий – ведь они используют близкие моз­говые области, рядом лежащие отделы мозга, представляющие собой психо-физиологическую опору обоих видов деятельности, как речевой так и музы­кальной. В качестве примеров можно привести известные эксперименты, подтверждающие психологическое родство музыкальных и речевых навыков.

Так, в 1984 году появилась публикация, где говорилось о больном после инсульта, которому удалось восстановить речь посредством пения: не будучи в состоянии говорить, этот пациент интуитивно начал насвистывать, посвя­тив этому занятию несколько недель. После этого у него возникла потребность в пении с текстом, хотя слова он произносил весьма неуверенно и часто путался. Однако преодолев и этот этап, пациент заговорил, поддер­живая этот вновь появившийся навык с помощью свиста и пения в тече­ние многих месяцев, пока наконец его речь не отделилась полностью от музыки и не восстановилась в полной мере. Этот пример в свое время произвел боль­шое впечатление на медицинское сообщество, лишний раз доказывая спра­вед­ливость данных антропологии о том, что музыка в древние времена пред­шест­вовала речи, и в случае ее нарушения «возврат к корням» должен произ­вести свое благотворное действие. Собственно, этот небольшой пример демон­стри­рует весьма ярко фундаментальнейшую закономерность: онтоге­нез, или развития человека и личности, повторяет на своем пути фило­генез, или историческое развитие человечества. Нередко трудности в овладении теми или иными навыками можно преодолеть тем же способом, что открыл для себя пациент с нарушениями речи после инсульта. Следует вспомнить, какие стадии прошло становление этого навыка на историческом пути чело­ве­чест­ва и по возможности повторить этот путь, как бы пройти его еще раз от начала к концу подобно пациенту, который восстановил процесс рож­дения речи, отталкиваясь от прамузыкальных звуков и пения.

Известно также, что музыкальные занятия оказывают свое благо­твор­ное влияние на мозг достаточно скоро. В этом отношении характерен экспе­римент, проведенный китайскими учеными. Студенток университета разде­лили на две группы: первая, экспериментальная группа состояла из девушек 19 лет, которые в школьные годы занимались музыкой, но в средних классах школы, примерно в 12 лет эти занятия оставили; вторая, контрольная группа, состояла из студенток того же вуза и того же возраста, которые музыкой ни­ког­да не занимались. Обеим группам предъявили одно и то же задание по запоминанию звучания слов и их переводу с шведского языка. Первая, «му­зы­кальная» группа, справилась с заданием значительно лучше второй. Экспе­ри­ментаторы могли с удовлетворением отметить, что музыкальные занятия успели оставить свой след в сознании студенток невзирая на то, что след этот был относительно недолгим: тем, кто занимался несколько лет музыкой в детские годы, впоследствии будут гораздо легче даваться ино­стран­ные языки, да и родной язык тоже. Не случайно среди писателей так много меломанов и музыкантов-любителей: в это благородное сообщество страст­ных любителей музыки входили Толстой и Тургенев, Стендаль и Томас Манн, и множество других, не столь великих, но достойных литера­торов.

Коммуникативные навыки в самом широком значении стимулируются музыкальными занятиями: занимавшиеся музыкой долго и усердно обща­ются более успешно и адекватно, демонстрируя проницательность и гиб­кость. Что из этого следует? Музыканты часто проявляют органи­заторские способности и становятся успешными менеджерами именно благо­даря значи­тельному развитию присущих им навыков общения. Музыканту не нужно объяснять, что на самом деле имел в виду партнер по переговорам: он почув­ствует это по еле заметным модуляциям голоса, по едва уловимым жес­там и выражению лица. Ведь коммуникативная интуиция музыканта выходит дале­ко за пределы искусство звуков и распространяется на все, в чем задей­ство­ван «эмоциональный интеллект», то есть на все человеческие про­­яв­ления. Музыкант сумеет верно определить тон и стиль общения с людьми, когда нужно побудить их сделать что-либо, не связанное с прямой выгодой: осо­бен­но на начальных этапах развития любого бизнеса создание команды еди­но­мыш­ленников бывает критически важно, и здесь открытость и обаяние музыканта будут чрезвычайно уместны. Здесь нельзя не вспомнить сказан­ные в порыве откровенности слова директора Гнесинской десятилетки Миха­и­ла Хохлова: «И что мы сочувствуем тем, кто покинул нашу школу в 8 клас­се, не выдержав наших нагрузок и наших требований? Может быть, и к луч­шему. Все наши бывшие ученики поступили в самые престижные вузы – МГИМО, МГУ, Высшую школу экономики и многие другие. Сколько пом­ню, у нас никогда не было с этим проблем, и наши музыканты везде и во всем были лучшими. Как же много среди покинув­ших нашу школу ярких руково­ди­телей и успешных менеджеров! В чем? Да во всем, от строительства до финансов. Жаль, что наивные мамаши так переживают, что не поступят их дети в консерваторию. Может быть, судьба приготовила им что-нибудь получше»…

Оглядываясь на опыт специальных музыкальных школ, да и обычных, конечно, нельзя не подчеркнуть, что благодаря опыту общения, который дает музыка, благодаря тому, что она активизирует мозговые центры речи, уча­щийся-музыкант никогда не столкнется с проблемами в общении: человек му­зы­кальный – это непременно человек, прекрасно владеющий навыками ком­му­никации и готовый к взаимодействию с другими людьми. Это ли не утешительная новость для тех, кто решился отдать несколько лет музы­кальным занятиям? Скорее всего учащиеся-музыканты не станут разорять своих родителей на репетиторов по русскому языку и иностранным языкам: соот­ветствующие разделы ЕГЭ бу­дут удаваться учащимся-музыкантам легко и свободно, не говоря уже об их бу­ду­щих успехах во всем, что связано с обще­нием и речью.