Завоевание Римом Италии

Латинская война. После галльского пожара римлян тревожили не только давние враги, но и бывшие союзники — латиняне, которые тяготились первенством Рима в Лации. В конце концов они даже потребовали, чтобы половина сената избиралась из латинян. Ровно через 50 лет после нашествия галлов вспыхнула Латинская война — распря между Римом и латинскими городами. “Казалось, — писал историк Тит Ливий, — то была гражданская война, настолько полным было сходство латинян и римлян во всем, кроме мужества”. В решающем сражении бессмертной славой покрыл себя Публий Дёций Мус — один из первых плебейских консулов. Когда крыло римского войска, которым он командовал, дрогнуло под натиском противника, Деций обратился за помощью к богам, предложив им в дар свою жизнь. С помощью жреца он произнес страшное заклятие, обрекавшее в жертву подземным богам римского консула вместе с вражеским войском. После этого Деций бросился в гущу битвы и погиб, сразив многих неприятелей. Римские воины, воодушевленные его героизмом, пошли в атаку, а латиняне, словно пораженные божественным страхом, обратились в бегство. Победа осталась за Римом, противник сложил оружие, Латинский союз был распущен. Одни латинские города получили римское гражданство, другие — заключили с Римом союз — каждый поодиночке. С тех пор римляне всегда придерживались правила: “Разделяй и властвуй! ”

1-я и 2-я Самнитские войны (IV в. до н. э.). Почти одновременно с Латинской войной начались Самнитские войны. Самая длинная, 2-я Самнитская война, продолжалась 23 года (327 — 304 гг. до н.э.): начинали ее отцы, заканчивали — сыновья.

Воинственное племя самнитов обитало в горах, в центре Апеннинского полуострова. Жили самниты в небольших городках и поселках, занимались преимущественно скотоводством и часто совершали набеги на мирные прибрежные равнины центральной и южной Италии. Страдала от них и плодороднейшая область Кампания, а также главный город ее — Капуя, жители которой славились роскошным образом жизни. Незадолго до Латинской войны изнеженные капуанцы попросили помощи у Рима, добровольно отдав свой город под власть римского народа.

В 1-ю Самнитскую войну римляне вторглись в Кампанию и успешно вытеснили самнитов с ее равнин. Но во время 2-й войны, когда они вступили в горный Самний, разразилась беда: враги заманили консульское войско в узкое Кавдинское ущелье, перегородив вход и выход из него завалами. На совещании самнитских военачальников один мудрый старец посоветовал или отпустить римлян с миром, чтобы завоевать их дружбу, или перебить их всех до одного, чтобы лишить противника силы. Но самнитские вожди выбрали худший путь: они заключили выгодный мирный договор с пойманным консулом, а римское войско отпустили не просто так, но с позором: безоружные римские воины под градом насмешек были прогнаны под “ярмом”, или “виселицей”, — так назывались ворота, сооруженные из трех копий. В результате уцелевшая римская армия преисполнилась яростной жаждой мести, а консул отрекся от навязанного договора. Опасаясь при этом навлечь на римский народ гнев богов, всю вину за нарушение клятвы он взял на себя одного: по его предложению фециалы связали ему руки и выдали его самнитам. Те, не признавая такого решения, отвергли пленника — и война возобновилась с новым ожесточением.

Во время 2-й Самнитской войны лучшие римские полководцы многократно избирались консулами и диктаторами. Тит Ливий считал, что эти талантливые вожди могли бы достойно померяться силами с их современником — Александром Македонским, если бы тот собрался идти походом на запад. Одним из главных героев 2-й Самнитской войны был пятикратный консул Луций Папйрий Курсор, отличавшийся необыкновенной душевной и телесной силой. Он первым отомстил за Кавдинское поражение, разгромив самнитское войско и прогнав его под “ярмом”. После этого римские легионы ежегодно разоряли поселения самнитов, пока те не запросили мира.

3-я Самнитская война (начало III в. до н.э.). В 3-ю Самнитскую войну против Рима объединились этруски, самниты и галлы. Самнитская армия горными дорогами продвинулась на север, соединившись под городом Сентйном с галльскими полчищами. Навстречу выступили четыре римских легиона, во главе которых стояли оба консула — патриций Квинт Фабий Руллиан и плебей Публий Деций Мус — сын героя Латинской войны. В 295 г. до н.э. разыгралась большая битва при Сентине. Старый опытный полководец Фабий, сражавшийся на правом крыле против самнитов, ограничивался отражением неприятеля: он знал, что самниты, утратив первый боевой пыл, быстро выдыхаются. На левом крыле более молодой и горячий Деций сам атаковал галлов, но конница его была обращена вспять галльскими телегами и колесницами. В момент панического бегства римских всадников Деций повторил подвиг отца: посвятив свою голову и неприятельское войско Матери-Земле, он пустил коня в самую сечу и пал, напоровшись на выставленные вперед копья. Гибель консула устыдила беглецов: с яростью повернув назад, они прорвали сплоченный вражеский строй. Битва кончилась победой римлян на обоих флангах. 25 тыс. воинов неприятеля были убиты, 8 тыс. попали в плен.

Окончательно разбил самнитов и заключил с ними мир (290 г. до н.э.) консул Маний Курий Дентат — человек незнатного происхождения, но высокой добродетели. После триумфа он взял себе в награду только скромный участок земли и в перерывах между тремя консульствами и триумфами обрабатывал его своими руками.

Расширение и укрепление римской власти в Италии. Во времена Самнитских войн римляне покорили также малые племена средней Италии — вольсков, эквов, сабинян и др. Часть их земель была роздана римским крестьянам. Воевали римляне не только мечом, но и лопатой. В южной Италии, в Кампании и на границах с Самнием они строили города-колонии, заселявшиеся римскими и латинскими гражданами. Эти колонии-крепости были стражами римского господства, через них распространялись по всей Италии римские обычаи и латинский язык.

К римским колониям прокладывались мощеные военные дороги, сохранившиеся на века. Самая большая из них была сооружена в 312 г. до н.э. по приказу цензора Аппия Клавдия. Она соединила Рим с Капуей, а затем была продолжена дальше на юг. Художники прошлого века, писавшие итальянские пейзажи, часто изображали на своих картинах Аппиеву дорогу.

Вид на Аппиеву дорогу

Тарент и царь Пирр. После Самнитских войн римляне оказались соседями греческих колоний, расположенных в южной Италии. Самый крупный греческий город Тарент с раздражением следил за ростом римского могущества. Однажды тарентинцы разграбили римские корабли, зашедшие в их гавань, и римляне объявили им за это войну.

Сражаться торговый люд Тарента не любил, тарентинцы всегда пользовались услугами иноземных наемников. На этот раз они пригласили в Италию Пирра — царя горной страны Эпир (современная Албания), родственника Александра Македонского по матери.

Молодой эпирский царь, прозванный Орлом, считался лучшим полководцем того времени. Он принимал активное участие в войнах полководцев — наследников Александра, побывал во многих странах, боролся за македонский престол и одно время даже считался царем Македонии. По характеру Пирр был искателем славы и приключений. Он не только командовал войсками, но и бился бок о бок с простыми солдатами. Нрав у эпирского царя был прямой и честный, друзей он любил, к врагам относился с рыцарским благородством. На запад он отправился с надеждой завоевать Италию и Сицилию.

Пиррова война. Весной 280 г. до н.э. Пирр высадился в Италии с 20 тыс. гоплитов и 20 слонами. Невиданные животные навели страх на римских солдат, и первые две битвы царь выиграл, но понес при этом такие большие потери, что родилось даже выражение “пиррова победа” — т.е. победа, добытая слишком дорогой ценой. Римляне сражались упорно и отступали с поля боя хотя и разбитые, но не разгромленные. Пирр совершил также поход на Рим, рассчитывая, что на его сторону перейдут недавно покоренные римлянами племена. Надежда оказалась напрасной: царя поддержали только самниты, греки и некоторые южноиталийские народы. Население же средней Италии встретило его как чужака-завоевателя. Старые латинские города и новые колонии закрыли перед ним ворота. По пятам за царем шла консульская армия, пополнившаяся многими молодыми добровольцами. Простояв в Лации несколько дней, царь без толку повернул вспять.

Пирр был поражен отвагой римлян на поле боя и еще больше — твердостью римского характера: ни один римский пленник, несмотря на заманчивые обещания царя, не согласился перейти к нему на службу, а когда он отпустил пленных домой на праздник, все они вернулись назад по данному слову.

Пирр и римляне как бы состязались между собой в великодушии: консул Фабриций предупредил царя о злодейском замысле его лекаря, предложившего римлянам свои услуги для устранения их врага с помощью яда; Пирр в благодарность за это отпустил римских пленных без выкупа.

Убедившись в стойкости римлян, царь попытался заключить с ними почетный мир. Его посол, красноречивый и хитрый грек Киней, явился в Рим с дорогими подарками, но сенаторы не приняли царских даров. Во время сенатского заседания, когда мнение “отцов” склонялось в пользу мира, внезапно в курии появился на носилках девяностолетний слепой Аппий Клавдий, бывший консул и цензор — тот самый, что построил большую южную дорогу. Этот Аппий был не только выдающимся государственным деятелем, но и первым знаменитым римским оратором и писателем. Теперь он произнес в сенате великолепную речь против мира с царем Пирром. В ней впервые была высказана мысль, ставшая постоянным правилом римской политики: не мириться с врагом после поражения. С таким ответом и явился Киней к своему повелителю. Он признался Пирру, что римский сенат показался ему собранием царей.

Не сумев покорить Рим, эпирский царь бросил дело на полдороге и отправился на Сицилию — воевать на стороне греков против карфагенян. Когда через несколько лет он снова вернулся в Италию, многие его союзники были уже покорены Римом. В 275 г. до н.э. у самнитского города Беневента произошла третья и последняя битва Пирровой войны. На этот раз консул Маний Курий Дентат отразил вражеских слонов с помощью лучников: римские стрелки так напугали животных, что те начали топтать свое же войско. Пирр потерпел поражение и вскоре уехал в Грецию. Там он пустился в новые приключения и погиб в уличном бою от удара черепицей по голове.

После победы при Беневенте в руки римлян попала богатейшая добыча и четыре слона, выставленных во время триумфа Мания Курия. Из всего завоеванного добра консул присвоил себе одну деревянную чашу для жертвоприношений.

Использование боевого порядка “черепаха” в разных полевых условиях

Рим — глава Италии. По окончании Пирровой войны римляне стали хозяевами почти всей Италии. Им окончательно подчинились этруски, самниты, южноиталийские племена. Греческие города стали называться “морскими союзниками” Рима: они должны были поставлять римлянам военные корабли. Во всех частях Италии были образованы новые римские колонии. Только на севере, в долине По, долго еще жили независимые галлы.

Рим стал главным городом Италии, но он не был ее столицей, так как единого государства в Италии не существовало. Некоторые ее города имели римское гражданство, другие считались римскими союзниками. Союзники не платили Риму податей, но поставляли ему вспомогательные войска. Они не могли заключать договоры с иноземными государствами и между собой, не имели права чеканить собственную монету. На всем Апеннинском полуострове стала господствовать римская монета — серебряный динарий. Все племена Италии, сохраняя свои языки, стали одновременно говорить по-латыни.

§8. “Отеческие нравы”

Во времена Древней Республики, когда шли войны, о которых рассказано выше, римляне славились многими добродетелями. Поздние потомки восхищались древними “отеческими нравами”. Хранительницей “отеческих нравов” была римская семья.

Семья. Греки женились для того, чтобы иметь потомство. Римлянин брал себе жену в качестве помощницы и подруги. Во время совершения свадебного обряда жрец соединял жениха и невесту “для общего пользования водой и огнем”. Невеста произносила: “Где ты, Гай, там и я, Гайя”, — обещая разделить все радости и невзгоды мужа. Супружеские союзы были верными и крепкими — их не разрушало даже отсутствие детей. Бездетные супруги усыновляли малолетних родственников (племянников, двоюродных братьев и т.д.), но не разводились, хотя развестись в Риме было легко. Римляне утверждали, что первый развод произошел у них только в 234 г. до н.э., т.е. через 340 лет после основания города.

Рельеф саркофага супружеской пары

Отец семейства. Муж был главою, господином семьи. Жена и дети находились в полном его подчинении. В случае провинности домочадцев отец семейства сам судил их домашним судом и наказывал по своему усмотрению. Он мог даже казнить сына или продать его в рабство.

Римская история знает несколько примеров непреклонной отцовской строгости. Как поступил со своими сыновьями первый консул Брут: он наказал их не только как глава государства, но и как строгий отец. Второй похожий случай произошел во время Латинской войны.

Консул Тит Манлий Торкват, коллега Деция Муса, запретил тогда своим воинам сражаться с врагами вне строя. Несмотря на это, сын консула, предводитель конного отряда, вступил в поединок с латинским всадником и сразил его на виду врагов и друзей. Окруженный ликующими товарищами, принес он доспехи поверженного противника к ногам отца. Но консул отвернулся от победителя, приказал трубить общий сбор и перед лицом всего войска сказал: “Раз уж ты, сын, не почитая ни консульской власти, ни отчей, без приказа сразился с врагом и тем подорвал в войске послушание, на котором доныне стояло Римское государство, то пусть лучше наша семья будет наказана за этот поступок, чем государство пострадает от дурного примера”. С этими словами он приказал ликтору связать и обезглавить юношу.

Не надо думать, что все римские отцы были так жестоки, как Брут или Манлий: одно дело — закон, другое — обычай. Римские обычаи требовали строгого, но бережного обращения с домочадцами. Один поклонник старинных нравов говорил: “Кто бьет жену или ребенка, тот поднимает руку на самую высокую святыню”. Слишком суровые отцы осуждались общественным мнением. Например, когда Манлий возвратился победителем в Рим, навстречу ему вышли только пожилые люди, а молодежь в течение всей его жизни сторонилась и проклинала его.

Мать семейства. Как ни велика была власть отца семейства, в римской истории нет ни одного случая расправы мужа над женою. Со времени похищения сабинянок женщины пользовались в семье почетом и уважением. Замужняя римлянка называлась матроной. Она, как и гречанка, была полной хозяйкой в доме, но вела более открытый образ жизни. Римские матроны ходили с мужьями в гости и присутствовали на домашних пирах. Дети слушались их не менее, чем отцов. Поэт Гораций вспоминал, как в старину взрослые сыновья склонялись перед посохами строгих матерей. В доме, где имелась хотя бы одна служанка, мать семейства не стряпала и не убирала комнат, ее женским делом считалось благородное занятие — прядение шерсти. Древние римляне носили тоги, изготовленные руками их жен и дочерей.

Римские матроны не уступали своим мужьям в твердости характера, в непреклонном соблюдении чести. Честь мужчины заключалась в воинской доблести, честь женщины — в стыдливости, супружеской верности, чистоте души, т.е. в тех качествах, которые называются целомудрием. Среди женщин особым почетом пользовались “одномужние” матроны — те женщины, которым не пришлось побывать замужем второй раз. Такой “одномужней” матроной была вдова Волумния, мать Кориолана, отвергшая второе супружество. Знатные “одномужние” матроны имели свой храм патрицианского Целомудрия. Вышедшие замуж вдовы и разведенные жены (когда они появились) в него не допускались.

Знатным матронам воздавались высокие почести. Их называли “госпожами”, мужчины уступали им дорогу, родственники произносили на их похоронах всенародные похвальные речи — как на похоронах магистратов. Высокородные матроны особенно строго блюли семейную честь, но им были присущи и некоторые женские слабости: они ревниво оберегали свое право носить золотые и серебряные украшения (мужчины, сенаторы и всадники, имели только золотые кольца), любили покомандовать мужьями, отличались излишней гордостью. Вспомните, например, как огорчалась Фабия, жена Столона, что в ее доме нет консульских почестей. В те же времена патрицианки не допустили в храм Целомудрия жену одного из первых плебейских консулов. Супругам плебейских магистратов пришлось устраивать особый храм плебейского Целомудрия. Поэт говорил о знатной матроне:

...в дом она с добродетелью подлинной вносит

Высокомерную гордость, в приданом числит триумфы.

Дети. Конечно, не все римские юноши любили своих родителей так горячо, как Кориолан, однако в целом римская молодежь отличалась сыновней преданностью и послушанием. Нравы сыновей рисует один случай, произошедший в уже известной нам семье Манлиев.

Тот самый Тит Манлий, который казнил своего сына, сам вырос при суровом отце. Юношу держали в деревне, где он трудился среди рабов и поденщиков, совсем не зная городской жизни. Однажды народный трибун вызвал Манлия-отца в суд: он обвинял его в разных проступках против плебеев и заодно упомянул о дурном воспитании сына. Небрежное отношение Манлия к отцовским обязанностям возмутило народ, но сам юноша встал на сторону отца. Утром накануне суда он проник в дом трибуна и, угрожая ножом, потребовал, чтобы тот отказался от обвинения. Трибун сделал вид, что подчиняется, но, вырвавшись на свободу, пожаловался плебеям на поступок юноши, думая вызвать еще большую ненависть к семейству Манлиев. Однако народ растрогался тем, что сын защитил отца: старшего Манлия он оправдал, а младшего вскоре выбрал на высокую должность.

Преданность к отцам выказывали и дочери. Так, однажды народ хотел сорвать триумф одного консула из надменного семейства Аппиев Клавдиев. Тогда дочь Аппия, посвященная в жрицы, встала на колесницу рядом с отцом. Буйная толпа разом усмирилась из уважения и к сану жрицы, и к ее дочерней любви.

Патроны и клиенты. Семейные нравы отражались на устройстве Римского государства. Считалось, что знатные и могущественные люди должны, как отцы семейства, заботиться о бедных и простых гражданах, а те обязаны относиться к своим защитникам как дети. Покровители назывались патронами, их подопечные — клиентами. Отпущенный на волю раб становился клиентом своего бывшего хозяина; крестьянин, арендовавший (снимавший за деньги или долю урожая) клочок земли, был клиентом крупного землевладельца; плебей, выигравший в суде дело, считался клиентом своего защитника. Клиенты оказывали патрону всякие почести и услуги: приходили по утрам в его дом с приветствиями, подносили подарки по праздникам, сопровождали патрона в общественных местах, голосовали за него в народном собрании. Патрон помогал клиентам деньгами, оказывал им помощь в суде, давал им хорошие “местечки” в армии и на государственной службе. Чем сильнее и знатнее был патрон, тем больше толпилось вокруг него клиентов. Отношения между патронами и клиентами основывались на римской верности, которая считалась священной. Патрон, обидевший своего клиента, подвергался проклятию. Также клиент ни в суде, ни в народном собрании никогда не выступал против своего патрона.

Верность, честь и долг. Римская верность, или честь (по-латыни эти понятия обозначались одним словом), имела свою богиню, храм которой стоял на Капитолии рядом с главным храмом города. Богиня Верности считалась хранительницей всех обещаний, договоров и клятв. Римская верность и честь запечатлелись в рассказах о Пирровой войне (вспомни, как сдержали свое слово пленные римские воины и как поступил Фабриций с изменником врачом). С верностью тесно связано чувство долга, которое было одной из главных черт римского характера. У древних римлян была поговорка: “Я должен, значит, я могу”.

Древняя “бедность”. Можно заметить, что римляне с почтением вспоминали о бедности древних консулов и диктаторов — Мания Курия, Фабриция, Цинцинната. Из этого не следует, что они уважали нищих: римляне были старательными, прижимистыми хозяевами, и цензоры даже штрафовали тех, кто плохо заботился о благосостоянии своей семьи. Но во времена Древней Республики даже богатые люди жили скромно и просто; у них было много земли, рабов, клиентов, но мало денег: земля давала малый денежный доход, а ремесло и торговля не получили большого развития. Римские сенаторы и консулы жили в полутемных домишках, носили домотканые тоги, пользовались глиняной и деревянной посудой. Когда однажды в Рим прибыло иноземное посольство, то сенаторы, приглашая послов к себе в гости, из дома в дом переносили одну и ту же серебряную солонку. Предания путали этот простой образ жизни с бедностью, а потомки считали, что древняя “бедность” была главной причиной добрых “отеческих нравов”.

Церемония бракосочетания: новобрачные подают друг другу правую руку

Культурный уровень древнейших римлян. Римляне времен Древней Республики были не только простыми в обиходе, но и малоучёными. Правда, письменность возникла у латинян еще при царях — ее завезли в Италию греческие колонисты; латинские буквы произошли от греческих, первые латинские надписи относятся к VII в. до н.э. Но по уровню развития культуры Рим отставал от Греции на несколько столетий. В V — IV вв. до н.э. у римлян не было ни поэтов, ни писателей, ни философов. Занятия музыкой, пением и танцами считались неприличными для благородного человека. В лучшем случае дети знатных родителей (далеко не все!) изучали греческий язык, но знания свои они использовали для чтения законов Солона, а не поэм Гомера. Вместо уроков философов и ораторов римские юноши проходили “семейную школу”: добродетели и чести они учились у родителей, навыкам хозяйства — у рабов и крестьян, в отцовских имениях, где они, как юный Манлий, трудились на земле в поте лица. Знатные мальчики ходили вместе с отцами на заседания сената, сыновья сенаторов и всадников посещали дома знаменитых законоведов, наблюдая за их работой. С 17 лет для римской молодежи начиналась “военная школа”.

Римский народ в отличие от греков был наделен не художественными талантами, а тягой к закону, порядку, расчету. Из среды знатных римлян выходили государственные деятели и знатоки законов, из среды простых плебеев — искусные инженеры и строители (а не художники или скульпторы). Как раз в годы завоевания Италии римские мастера, ученики этрусков, сооружали повсюду великолепные дороги, мосты, арки. В 312 г. до н.э. при цензоре Аппии Клавдии Слепом в Риме появился первый водопровод, прозванный “Аппиевой водой”. В III в. до н.э. римляне изобрели бетон.

Среди доблестных, но грубоватых граждан Древней Республики резко выделялся первый римский писатель Аппий Клавдий Слепой. Его сочинения — стихотворения и сборники нравоучений — не вызвали интереса у современников и были забыты вскоре после его смерти. Дольше всего переписывалась речь против мира с царем Пирром. От трудов Аппия до нас дошло одно изречение: “Каждый сам кузнец своей судьбы”.

“Добрый гражданин”. В эпоху Древней Республики у римлян сложился идеал “доброго гражданина”. Таковым считался добрый семьянин, хороший хозяин, деятельный государственный муж, доблестный воин. “Добрый гражданин” — это дисциплинированный римский солдат, он послушен закону, уважает власти, не любит мятежей и беспорядков. Этот идеал нравился прежде всего знати (вспомни “прекрасных и добрых” греческих аристократов), но он не был чужим и для простых римлян — в нем отражался степенный характер римского народа. Недаром плебеи боролись с патрициями без кровопролитий, с помощью законов. Самых “добрых граждан” народное собрание выбирало цензорами, доверяя им охрану “отеческих нравов”.