Плутарх. Жизнеописание Катона Цензора

Авторитет Катона весьма возрос, и многие стали называть его римским Демосфеном, однако жизнью своей он заслуживал еще более высокого имени и более громкой славы. Ведь искусство речи было приманкой для всей римской молодежи, но человек, который, следуя примеру предков, продолжал трудиться собственными руками, охотно довольствовался нехитрым обедом, холодным завтраком, дешевой одеждой, простым жилищем, — такой человек был редкостью, ибо Римское государство, увеличившись и окрепнув, уже не сохраняло прежней чистоты нравов. Должно ли удивляться, если римляне восхищались Катоном, видя, что иных надломили тяготы, иных изнежили наслаждения и одного лишь его ни те ни другие не смогли одолеть. Катон сам говорил, что никогда не носил платья дороже ста денариев, пил и во время своей претуры, и во время консульства такое же вино, как его работники, а припасов на рынке покупалось всего на тридцать ассов. Получив однажды по наследству вавилонский узорчатый ковер, он тут же его продал, ни один из его деревенских домов не был оштукатурен, ни разу не приобрел он раба дороже, чем за тысячу пятьсот денариев, потому что, как он говорил, ему нужны были не изнеженные красавчики, а люди работящие и крепкие — конюхи и волопасы. Он предпочитал покупать такие участки земли, на которых можно сеять хлеб или пасти скот, а не те, которые придется подметать или поливать.

[В речах] он умел быть одновременно ласковым и грозным, приветливым и страшным, шутливым и резким, умел говорить метко и остро. Однажды, когда римский народ несвоевременно домогался раздачи хлеба, Катон, желая отвратить сограждан от их намерения, начал свою речь так: “Тяжелая задача, квириты, говорить с желудком, у которого нет ушей”. О тех, кто часто домогается должностей, он говорил, что они, вероятно, не знают дороги и, боясь заблудиться, стараются всегда ходить с ликторами.

Когда царь Эвмен² прибыл в Рим и сенат принимал его с чрезмерным радушием, а первые люди государства наперебой искали его дружбы, Катон не скрывал недоверчивого и подозрительного отношения к нему. Кто-то сказал ему: “Это прекрасный человек и друг римлян”. “Возможно, — возразил Катон, — но по самой своей природе царь — животное плотоядное”.

В ответ на поношения человека, известного своей беспутной и порочной жизнью, он заявил: “Мне с тобою биться не с руки: ты с легкостью выслушиваешь брань и сам бранишься, не задумываясь, мне же первое непривычно, а второе неприятно”.

При всяком удобном случае враги возбуждали против него обвинения. Говорят, он был под судом чуть ли не пятьдесят раз, причем в последний раз — на восемьдесят седьмом году. Тогда-то он и произнес свои знаменитые слова: “Тяжело, если жизнь прожита с одними людьми, а оправдываться приходится перед другими”.