Семантика, синтактика, прагматика

Среди методологических приемов, успешно применяе­мых во всех случаях обращения к арсеналу семиотики, нельзя не назвать введенное еще Ч. Пирсом и развитое Ч. Морри­сом разделение семиотики на три части (семантику, синтактику, прагматику) подобно тому, как лингвистика подразделяется на фонетику, грамматику (в свою очередь со­стоящую из морфологии и синтаксиса), лексикологию.

Семантика имеет дело с отношениями знаков к тому, что они обозначают, т. е. с денотатами, значениями, име­нами, представленными в классическом семантическом треугольнике (рис. 6.2). Синтактика рассматривает спо­собы сочетания знаков, ведущие в конечном счете к порождению текстов. Ее предметом являются синтаксис и грамматика разных знаковых систем. Прагматика зани­мается отношением знак — человек (коммуникант или реципиент).

Если вернуться к текстовому треугольнику (рис. 6.4), то выясняется, что глубинный смысл (замысел), в соот­ветствии с которым коммуникант подбирает и организует знаки, относится к компетенции прагматики. Замысел зависит от намерений и целей, преследуемых коммуникан­том, его понимания важного и полезного в коммуникацион­ной деятельности, поэтому глубинный смысл можно постичь только с позиций прагматики, учитывая ситуативно изме­няющееся отношение человек — знак. Поверхностный смысл доступен всякому человеку, владеющему семанти­кой языка текста. Этот семиотический уровень — область семантики. Синтактика имеет своим предметом план вы­ражения сообщений, где ею определяется порядок следо­вания (расположения) знаков, т.е. отношения знак — знак, примером которых могут служить грамматические согласования между словами предложения.

Еще один пример семиотических аналогий дает обще­ние людей, в котором, согласно социальной психологии, раз­личаются три действия: перцепция — восприятие партне­рами друг друга, текстовая (коммуникативная) деятель­ность — передача друг другу смыслов, интеракция — практическое взаимодействие (сотрудничество или конфликт) (см. раздел 2.4). Перцепцию можно соотнести с синтактикой, имея в виду упорядочение взаимоотношений партнеров; семантику — с текстовой деятельностью, где происходит оперирование смыслами; прагматику — с ин­теракцией, где преследуются практически важные цели.

Учет семантических, синтаксических, прагматических аспектов в социальной коммуникации весьма полезен в различных ситуациях. При анализе задач коммуникаци­онного обслуживания оказалось необходимым ввести спе­циальные понятия — релевантность и пертинентность, которые связаны с семантикой и прагматикой. Дело в том, что библиографы, подбиравшие литературу в соответ­ствии с читательским запросом, зачастую сталкиваются с тем, что читатель отвергает документы, казалось бы, бесспорно лежащие в тематических рамках запроса, а другие, явно не имеющие отношения к теме, с энтузиазмом при­нимает. В чем причина этого парадокса: неквалифицированность библиографа или капризы читателя? Семиоти­ка помогает ответить на этот вопрос.

Читатель обращается в библиотеку с тематическим запросом из-за дефицита знаний по данной теме, который переживается им как коммуникационная (информацион­ная, познавательная — не будем здесь уточнять) потреб­ность. Потребность существует объективно, она осозна­ется в виде субъективного образа предмета потребности, в данном случае — представления читателя о тех знаниях, которых, по его мнению, ему не достает. Это представле­ние (субъективный образ потребности, иногда называе­мый «интерес») выражается в запросе. (Причем, форму­лировка запроса, как правило, задается шире тематичес­ких рамок нужных знаний, чтобы избежать потерь информации). В результате получается семантический треугольник (см. рис. 6.2), где в качестве денотата высту­пает объективная потребность, которая отражается в ее субъективном образе (концепте потребности), а осознан­ный субъектом образ выражается в тексте запроса, кото­рый направляется в библиотеку.

Библиограф, получивший запрос, может его уточнить и конкретизировать, сделать более адекватным объектив­ной потребности, но в конечном счете запрос остается с явно выраженным поверхностным смыслом и сокровен­ным глубинным смыслом (представления читателя о сво­их потребностях), о котором известно лишь читателю, но никак не библиографу. Библиограф в результате библио­графического поиска получает множество документов, представляющих собой тексты, также имеющие два смысловых уровня.

В процессе библиографического отбора библиограф оставляет поверхностные смыслы текста запроса и текстов документа и на этом основании решает вопрос о релевантности документа данному запросу. Поскольку всякое оперирование смыслами есть операция семантическая, понятие релевантности относится к области семантики. Его можно определить как объективно (т.е. независимо от чита­теля и библиографа) существующую смысловую близость между содержанием двух текстов, в частном случае — текста документа и текста запроса.

Почему же читатель отказывается от некоторых (не всех, конечно!) релевантных документов, отобранных библиографом, и приветствует документы, вовсе не реле­вантные? Анализ показывает, что причинами отказа яв­ляются неточная формулировка запроса, недоступный на­учный уровень, незнание языка документа, изменения в коммуникационных потребностях, знакомство с докумен­том ранее. Обобщая, можно сказать, что читатель всегда и непроизвольно ориентируется не на релевантность, а на пертинентность, исходя из субъективной оценки полезно­сти данного документа в качестве источника информации, а не из смысловой близости его текста и текста запроса. Пер­тинентность относится к области прагматики, она связана с глубинными, а не поверхностными смыслами и лежит в иной плоскости, чем понятие релевантности (см. рис. 6.5).

Рис.6.5. Соотношение релевантности и пертинентности

Различение понятий релевантности и пертинентнос­ти важно для того, чтобы четко уяснить требования, предъявляемые к библиографическому поиску. Нельзя требовать от библиографических служб, чтобы они выда­вали пертинентные документы, т. е. те и только те доку­менты, которые признал бы полезным автор запроса, если бы лично просмотрел все библиографические фонды. Назначением библиографической службы общественно­го пользования (личные справочные аппараты не в счет) является выдача релевантных запросу документов, и не более того. Проникнуть в глубинные смыслы читателя, не выраженные явно в его запросе, никакая библиографичес­кая служба не в состоянии. Достаточно, если она будет хо­рошо функционировать в области семантики и незачем ста­раться перетащить ее в чуждую ей область прагматики.

Выводы

1. Семиотика социальной коммуникации входит в со­став метатеории социальной коммуникации в качестве обобщающей теории коммуникационных знаков. Вместе с тем она является частью семиотики — научной дисцип­лины, изучающей все вообще знаки, а не только знаки коммуникационные.

2. Для семиотического подхода к познанию коммуни­кационных знаков свойственно использование абстракт­ных моделей, структур, логико-математического аппара­та. Лидером в этом отношении среди коммуникационных дисциплин является структурная лингвистика.

3. Семиотические абстракции при разумном их осмыс­лении могут помочь в разрешении практических проблем, что показало использование понятий релевантности и пертинентности в коммуникационном обслуживании.

4. Terra incognita. Семиотика социальной коммуникации может внести свою лепту в разрешение следующих проблем:

• Построение сущностной типологии естественных языков. Описательная лингвистика в качестве ти­пологических признаков использует: связность (спайку, соединение) морфологических элементов слова, — получаются три типа языков изолирующие, агглютинативные[92], флексивные; синтез (оформле­ние) слов языка позволяет разделить языки на че­тыре типа: изолирующие (как и в первом случае в этом качестве выступают китайский, вьетнамский, кхмерский, сиамский языки); слабосинтетические — большинство европейских языков; вполне синтетические — арабский, санскрит, латинский, греческий; полисинтетические — эскимосский и языки ряда ин­дейских племен. Ясно, что типологии такого рода нельзя назвать сущностными. Кроме того, описательная лингвистика не смогла разработать крите­рии, которые позволили бы разграничить наречие, диалект, национальный язык. В результате количе­ство языков, существующих сейчас на планете, оценивается от 2500 до 5000. Лишь формально-семиоти­ческие подходы могут разрешить проблему. Современная лингвистика признала свое бессилие в раскрытии тайны происхождения естественных языков. В отличие от прошлых времен, даже новые гипотезы по этому поводу не выдвигаются. Тупи­ковая ситуация возникла потому, что происхожде­ние человеческого языка нельзя разрешить сред­ствами лингвистической науки; здесь нужен более широкий социально-коммуникационный контекст, который создается семиотикой социальной комму­никации.

В отличие от всех биологических и социальных об­разований не обнаруживается никакой эволюции, никакого совершенствования человеческих языков. Более того, оказывается, что языки примитивных народов сложнее, логичнее и семантически богаче, чем языки высокоцивилизованных наций. Этот ка­зус объясняется тем, что дарованный человечеству Богом «язык Адама», отличавшийся божественной красотой и силой, постепенно деградировал по мере развития человечества. Других объяснений пока нет.

• Обширной и недостаточно освоенной областью при­ложения семиотики социальных коммуникаций яв­ляется искусственный интеллект вообще и машин­ный перевод в частности, где требуется моделиро­вание свойственных человеку процессов обработки, хранения и выдачи социально значимых смыслов.

• Структурное литературоведение и семиотика искус­ства нуждаются в развитии своего научного потенциала.

Литература

1. Белый А. Символизм как миропонимание. — М.: Республи­ка, 1994. — 528 с.

2. Голан А. Миф и символ. — М.: Русслит, 1993. — 375 с.

3. Естественный язык, искусственные языки и информацион­ные процессы в современном обществе / Под ред. Р. Г. Котова. — М.: Наука, 1988. — 176 с.

4. Иванов В. В. Очерки по истории семиотики в СССР. — М.: Наука, 1976. — 303 с.

5. Пиз А. Язык жестов: Что могут рассказать о характере и мыслях человека его жесты. — Воронеж: НПО «Модэк», 1992. — 218 с.

6. Почепцов Г. Г. История русской семиотики до и после 1917 года. — М.: Лабиринт, 1998. — 333 с.

7. Семиотика /Общ. ред. Ю. С. Степанова. — М.: Радуга, 1983. — 636 с.

8. Соломоник А. Семиотика и лингвистика. — М.: Молодая гвардия, 1995. — 352 с.

9. Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. — 696 с.

10. Чертов Л. Ф. Знаковость. Опыт теоретического синтеза идей о знаковом способе информационной связи. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1993. — 378 с.

11. Штангель А. Язык тела. Познание людей в профессиональ­ной и обыденной жизни. — М.: Прогресс, 1986. — 206 с.

12. Щекан Г. В. Как читать людей по их внешнему облику. — Киев: Украина, 1992. — 237 с.