Глава 7. «Если в этом городе все такие, – подумал Пёс, выйдя из лавки, – найти хозяйку будет легче лёгкого»

«Если в этом городе все такие, – подумал Пёс, выйдя из лавки, – найти хозяйку будет легче лёгкого». И он увязался за первой попавшейся тётенькой с полным доверием, как будто знал её всю жизнь. У тётеньки были длинные стройные ноги, от неё приятно пахло фиалками, а каблуки её делали «цок‑ цук», как впоследствии каблуки Перечницы. Тётенька не сразу заметила, что у неё появился спутник. Она останавливалась перед каким‑ нибудь магазином, Пёс останавливался у её ног. Она утыкалась носом в витрину, он – под витрину. Она с вожделением разглядывала товары, он вынюхивал интересные запахи, преисполненный симпатии. «Мы с ней должны поладить, – думал Пёс, – повадки у нас одинаковые». Тётенька шла дальше, он тут же трогался следом, виляя хвостом и чуть не тыкаясь носом ей в пятки. Так оно и шло, пока тётенька не остановилась перед фруктовым ларьком. К фруктам Пёс был равнодушен, зато от стены под прилавком исходили увлекательнейшие запахи – свежие метки, оставленные деревенскими собаками. Тётенька выбрала персики какого‑ то особо пушистого сорта, Пёс облюбовал запах какого‑ то особо тонкого свойства. Тётенька достала кошелёк, чтоб расплатиться, Пёс задрал лапу, чтоб расписаться в дружеских чувствах. И это было начало конца.

– Ваш кобель? – рявкнул продавец, перебросив свою багровую физиономию через прилавок.

– Никакой он не мой! – возразила тётенька.

– Как это не ваш? С того конца улицы за вами идёт!

– Говорят вам, первый раз его вижу! – тётенька благовоспитанно закипала.

– Как же, так вам и поверили! – продавец решил показать зубы. – С вас ещё сто франков за ящик персиков, который он мне тут испоганил!

– Как? Да вы что? Позовите кто‑ нибудь полицию! – закричала тётенька, близкая к обмороку.

– Вот‑ вот, позовите, позовите! – подхватил продавец, выскакивая на улицу.

Полиция, как известно, всегда тут как тут, стоит только позвать.

– Ваша собака? – спросил первый полицейский, доставая карандаш.

– Она говорит, не её, не хочет платить за персики, – с ехидной улыбкой встрял продавец.

– А вы подождите, пока вас спросят, – заметил второй полицейский, доставая блокнот.

– Но уверяю вас, это вовсе не моя собака, – рыдала тётенька.

– А кстати, вы какую собаку имеете в виду? – спросил первый полицейский.

Потому что вокруг ларька к этому времени сидела добрая дюжина собак

– сплошь знатоки городских дел, очень заинтересованные склокой и уже начавшие заключать пари.

– Спорю на куриную ножку, дело кончится дракой, – пророчил старый боксёр из соседней обувной лавки.

– Да ну, просто заметут всех в полицию, это же очевидно, – возразил шпиц булочника, претендовавший на большой жизненный опыт.

– Какое там, много шума из ничего, как всегда, – скучающим голосом проронила борзая антиквара.

– Эй, дог, я все видел, это ты облил персики!

Последнее высказывание слетело с неба. Это чи‑ хуа‑ хуа полковницы, по своему обыкновению, дразнил с балкона дога страхового агента.

А дог, по своему обыкновению, отбрёхивался:

– А ну спустись, блоха! А ну спустись, если ты вправду собака! Выходи, потолкуем!

Пёс (наш Пёс), как нетрудно догадаться, воспользовался суматохой, чтоб незаметно скрыться. «Искать хозяйку на улице – это не метод, – думал он, – слишком людно. Знакомиться нужно в более интимной обстановке».

Едва мелькнула у него эта мысль, как он увидел перед собой открытую дверь, из которой вкусно пахло рыбной похлёбкой. Комната, куда он вошёл, была пуста. В ней тоже всё было знакомо ему по свалке. Такая же мебель. Разве что здешняя (гардероб, диван, телевизор, буфет) чинно стояла вдоль стен и была в довольно хорошем состоянии. «Значит, вот что такое дом, – подумал Пёс, – это свалка, приведённая в порядок».

В ожидании чьего‑ нибудь прихода он решил полежать на диване. И притвориться спящим, как будто он и впрямь дома. Он уткнулся мордой в лапы, однако одним глазом поглядывал, чтоб оценить первого, кто войдёт. Это оказалась толстая белокурая дама, румяная, с лоснящимися щеками, с засученными до розовых локтей рукавами, которая переваливалась на ходу всей своей совершенно круглой фигурой. Она пахла чистой посудой и моргала маленькими голубыми глазками сквозь огромные очки.

«Симпатичная», – подумал Пёс.

Сначала она его не увидела. Она полезла в буфет и вынырнула со стопкой тарелок в руках. Повернулась и направилась к столу, который стоял на всех четырёх ногах посреди комнаты. И вдруг остановилась на полпути, как будто в каком‑ то сомнении. Потом обернулась – и маленькие глазки её расширились, нос сморщился, лоб пошёл складками, рот широко раскрылся: она увидела Пса. Грохот, с каким посыпались на пол тарелки… это было нечто! Пёс, никак такого не ожидавший, подскочил чуть не до потолка. Когда он плюхнулся обратно на диван, дама вскочила на стул.

– Крыса! – закричала она, – крыса! Леон, беги сюда, тут крыса! Скорей! Скоре‑ е‑ ей!

«Крыса? – удивился Пёс. – Ну‑ ка, где она, эта крыса?» И грозно ощетинился, потому что крыс‑ то уж он знал и нисколько не боялся. Если он сможет начать свою жизнь у хозяйки поимкой крысы, это совсем неплохо. Так что он постарался принять самый устрашающий вид. Губы его беззвучно вздёрнулись, обнажая клыки, тонкие, острые и блестящие, как иголки. Толстая блондинка перебралась со стула на стол.

– Леон, скорее, ну пожалуйста! Она огромная, огро‑ о‑ омная!

Леон весил не больше сорока кило, но в руках у него была швабра, а глаза метали молнии.

– Где она? Где? – закричал он, влетая в комнату.

– Вон, на диване, – отвечала блондинка, указывая дрожащим пальцем на Пса.

От первого удара он едва увернулся, увернулся и от второго, и от третьего, мечась по комнате, отскакивая вправо, влево, как учила Чёрная Морда, между тем как швабра разносила вдрызг горшок с цветами, крушила телефон, выбивала одним махом два стекла в окне… В конце концов Пёс счёл за лучшее убраться отсюда, отчаявшись убедить этих психов, что он не крыса. Он удалился через дверь, бегом, но не теряя достоинства, насколько это было возможно.

Ночь давно уже окутала город. Дома заглотали всех жителей. Спали машины, приткнувшись у тротуаров. Пёс брёл один‑ одинёшенек прямо по проезжей части. В жёлтом свете фонарей его тень была совсем чёрной. Пёс думал: «Знал бы, что так будет, остался бы у мясника». Люди и правда были непредсказуемы! С ними все всегда оказывалось не так, как ожидалось. Запахи тоже уснули. Они распростёрлись на земле и спали, как спят запахи, тихо шевелясь во сне.

Солёное дыхание близкого моря накрыло их все своим широким одеялом.

Пёс шёл, как во сне. Лапы его ступали беззвучно. «Ну что ж, – сказал он себе, – спать, так спать». Он выбрал клумбу поуютнее на площади Гарибальди, разгрёб носом герань, шесть раз прокрутился на месте и со вздохом свернулся в клубок. «Но прежде чем уснуть, надо принять решение». Ещё несколько секунд ушло на размышления. Над старым городом колокол прозвонил полночь. «Ладно, – решил Пёс, – завтра возвращаюсь к мяснику. Это, конечно, не хозяйка, но Чёрная Морда наверняка меня не осудила бы. А потом, кто знает, может, у него есть жена…»