Западное и восточное безбожие

О религии можно говорить только в том случае, когда встречаются оба элемента: мыслительный элемент абсолютного принципа и чувствительный элемент веры. Когда недостает одного из этих элементов, то мы имеем дело с иррелигией, с атеизмом, а именно - с метафизической философией, когда дан абсолютный принцип без веры, и с религиозной псевдо­морфозой, когда дана вера без абсолютного принципа.

К первому роду принадлежит европейский, а ко второму русский атеизм.

К атеизму западная культура приходит через смирение святого, а восточная - через освящение мирского.

В России существуют атеистическое движение, а не только безбожие, как учение или как воззрение (отдельного человека или массы) и только в России атеизм есть поли­тическое движение и фактор политики.

Ленин требовал в 1905 году отделения церкви от государства, не " для того, чтобы иметь возможность бороться чисто идейным оружием против религиозного дурмана". Этим он покинул чисто марксисткую почву, ибо Маркс никогда не предвидел борьбы против религиозных учений. Подлинный марксист арелигиозен, а не антирелигиозен, как русский; для подлинного марксиста религия - нейтральная область, а не враждебная, как для русских...

Русский атеизм есть активное устремление, а не равно­душие, восстание против Бога, а не отпадение от Него; об­винение и проклятие, а не освобождение, как от слуги, пере­ставшего быть необходимым. Русский атеист совершает ре­лигиозный акт, но в ложном направлении; он знает Бога, но не признает Его. Вот почему Достоевский мог назвать своих соотечественников самым религиозным народом, а Белинский самым иррелигиоэным.

Недостаток религиозности даже в религиозных системах характеризует современную Европу; религиозность даже в материалистических системах характеризует Советскую Россию.

Отсюда глубокая двойственность, разрушающая изнутри русский атеизм, а с ним и большевизм, противоречие между идеалами и методами, между мирными и гуманными целями и средствами террора и преступления - типичные особенности русской душевной болезни.

Что только в Советской России не стало предметом религиозного суррогата, - целое царство теней и идолов: маши­на, техника, пятилетний план, социальный коллектив, Маркс, Ленин, Сталин, человечество, пролетариат, мировая революция, а в последнее время даже Родина!...

Русские переняли атеизм из Европы. Он был лейтмотивом современной европейской цивилизации. В течение четырех столетий он все яснее и яснее выявляется. Цель, к которой он сначала бессознательно стремился, была отделение религии от культуры, смирение жизни, утверждение человеческой автономии и чисто мирского порядка. Эти идеи взяла Россия, хотя они и совсем не подходили для ее мессианской души. Тем не менее, она ими не только увлекалась, но и приняла всерьез, причем в такой степени, на которую Европа никогда не рисковала. Максималистский дух русских довел эти идеи до крайних следствий и тем самым опроверг их. Боль­шевистское безбожие раскрыло своим кровавым языком внутреннюю гнилость Европы, и скрытые в ней зародыши смерти. Оно показывает, куда должен был бы зайти Запад, если бы он был честен. Из Европы упали искры на Восток. Горячее дыхание русских разожгло их в гигантский пожар. Ныне пламя грозит вернуться с пожарища обратно.

Россия взяла на себя судьбу Европы. Теперь видим пропасть, куда она должна была бы скатиться, если бы она свои прежние идеи не оставила бы и не отринула. Россия доказывает для всего человечества несостоятельность безбожной культуры и иллюзию автономного человека. Она являет конец культуры законченности и тем, что она за всех страдает, она сама себя освобождает от чужих сил, которые её душили в течение столетий. Когда человеческое общество освобождается от всех божественных отношений, оно постепенно переходит в то естественное состояние, каким его видел Гоббс, в войну всех против всех; в бессмысленную бойню во имя низких целей.

Как бы странно это не звучало: русское безбожие, ядро большевистской революции, есть ультиматум Бога Европе.