О чистых словах и грязных словах

Ведь правда, у тебя есть знакомый Вова, который после каждого простого, чистого слова вставляет слово грязное? Даже после «ой» и «а».

Если спросить Вову, зачем он так ругает жизнь, он скажет, что живет неплохо, вполне упоительно и укормительно, а матерится по привычке.

Ни один Вова (хоть ему пятнадцать, хоть ему пятьдесят лет) никогда не признается, что ему большая лень думать, да еще подыскивать к своим серым мыслям чистые слова!

Одним грязным словом Вова выражает все свои радости и печали.

Грязных слов немного, все умещаются на языке, все короткие.

Вовчику удобно, быстро, но неудобно нам, остальным.

Вовчику прекрасно, а нам пречёрно, прегрязно.

Вовчик рот не закроет – приходится нам закрывать двери и форточки, и голову закрывать подушкой.

Ведь матерные слова служат для унижения человека.

И они унижают любого, кто их слышит.

У нас есть пес по имени Сэр. Сэр-то он Сэр, но облаивает всех идущих мимо двора. Ни сердитые команды хозяев, ни ласковые косточки гостей (не самих гостей, конечно) не помогают. Когда нет прохожих, Сэр облаивает бабочек и мух. Большой любитель облаять.

Однажды, в теплой темноте и темной теплоте, у нашей калитки обрадовались друг другу два парня. Громко и долго радовались на своем удобном языке. Можно сказать: мат на мат и через мат, но точнее – мат на мат и еще на мат.

Наш пес почему-то молчал… Может понял, что этих ему не перелаять?

А нам было стыдно перед собакой за таких людей.

Но люди ли это?

Беремся доказать, что от собак они недалеко убежали.

Допустим, наш или ваш Вова пришел к дружку, позвать на рыбалку или грибалку. Если грязные, обидные для окружающих соседей слова заменить безобидным словом «гав», то Вова будет кричать своему дружку:

- Ну, гав, скоро ты, гав, соберешься, гав?

Осталось заменить оставшиеся слова тоже на «гав» - получится:

- Гав, гав, гав, гав, гав, гав, гав?

Что и требовалось доказать.

Найдется кто-то, нафыркает на нас: какие зазнаистые, других за людей не считают!

Неуважаемые Вовчик, Владимир Иванович и дедушка Володя!

Когда вы говорите на удобном своем языке, вы не считаете людьми женщин, детей и мужчин, у которых словарный запас больше десяти ваших коротких слов.

Что остается нам? Стоически стоять и слушать? Стыдить гуманным голосом каждого лающего?

Пробовали, но слишком их много.

Остается относится к лающим людям, как к собакам. Не обижают же никого два песика, которые перелаиваются на дороге? Это их собачье дело.

Ты скажешь: все ругаются матом, и все привыкли.

Ну давай, попробуем, привыкнем. Представим…

Газета будет называться «Наше Собачье Дело». Почитаем.

«На разгавку нет времени. Если бульдоги смогут высобачить из нашего Псограда всех пинчеров, значит, они сильнее. Пусть приватизируют себе все помойки, а пинчеры пусть убираются в свой Пинчерстан. Министр культуры Волкодавченко».

«Реклама. Для вас, (дальше слово, которого давно не стесняются человечьи газеты). Расширенная косметическая выставка-драка. Кто останется с усами – получит лак для усов! Кто останется с когтями – пилку для когтей. Кто останется с хвостом – получит духи для хвоста. Фирма «Интерблох».

«Продаем билеты на концерт. Собачьи барды: Псюрий, Гавчук, Завываум! Вас обгавкают, обсопят и обвоют за десять костей. Спешите!».

Нет, не хочется, чтобы обгавкали и обвыли. Да еще обопсяли. Не хочется лаять и кусаться.

Сколько мы спрашивали – и Вовчиков, и Юрчиков – никто из них не допускает, что будет материться будущая жена, будущие две дочки.

И девочки – никто – не мечтает замуж за сквернослова. Они понимают: у кого слова грязные – и мысли нечистые.

Каждый хочет быть человеком.

И не каждый замечает, как у него отрастает пышный хвост и начинает попахивать псиной. Оглянись! Принюхайся!

И когда ты, интеллигентно матерясь, весело идешь с дружками по улице, знай, кто-то думает: что-то много бродячих псов развелось…

Ты скажешь: все матерятся, а я нет. Кому я понравлюсь?

Понравишься девочке, которая тоже – не как все. Тебе ведь такая нужна, особая? И ей особый нужен.

Раньше, чтобы выделиться, надо было подвиг совершить, в воду ледяную лезть, или в пламя, наоборот. А в наше время – всего-то не матерись – и ты герой.

Попробуй, язык не отсохнет.

Когда какой-нибудь седой пёс начинает нас убеждать, что матерные слова самые русские, самые меткие, самые яркие, мы задаем один тихий вопрос: почему бы не разрешить сыну разговаривать с вами этими – яркими, меткими?..

Ответ обычно бывает не тихий: Пусть (яркое, меткое), попробует (яркое, меткое), я ему (яркое, меткое)!

Понимаем: никто не хочет, чтобы сын с хвостом вырастал, на четырех бегал, хоть и быстрее. Каждый хочет человека вырастить.

Так и говорят: главное, чтобы он человеком вырос.

И опять лают.

Собака лает, а караван идет – есть такая поговорка.

Наш караван так и делает, если лает взрослая собака. А щенят жалко.

Вчера дрались на лужайке у озера два наших знакомых Вовки. Закадычные враги! Дрались кулаками, а добивали друг друга грязными матерками. На чистой траве, у чистой воды, под чистым небом…

Сознаемся, наш караван ушел, не искупавшись. Хотели, было, настыдить этих Вовок, да вспомнили, какими словами их зовет обедать мама, и зовет спать папа.

Представляем, какими словами Вовки будут звать своих детей!

Одному сыну отдали себя на перевоспитание родители.

За каждое скверное, полускверное и даже четвертьскверное слово он ставил им щелбан (конечно, не отбойным молотком). Эти родители заметили: распускаешь язык, распускаешь и руки, распускаешь живот, весь распускаешься. Решили придержаться.

Попробуй, может согласятся и твои родители?

Ведь каждый хочет быть человеком?