Главная страница
Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Христианство: открытие внутреннего духовного мира
Возникновение потребности во внутреннем сосредото- чении. В культуре христианства произошло одно важное со- бытие: обострение потребности человека обращать внима- ние на собственные переживания. Она была вызвана необ- ходимостью общения с трансцендентным Богом. Возникла практика такого общения — молитва. В ней человек дол- жен погрузиться внутрь себя, отключиться от потока жиз- ни, от чувственных восприятий, освободиться от диктата тела. Молится душа. Появляется и отличное от античности понимание се. Душа теперь — это то, что истинно сущест- вует, когда остается без мира, освобождается от него. Хри- стианство открывает одиночество как сущность души. Бл. Августин говорил: хочу знать Бога и душу, и ничего боль- ше, ровным счетом ничего. Открытое одиночество души было одиночеством особого рода — в Боге и с Богом. Мо- литву всегда сопровождают душевные переживания. Вот они-то и становятся предметом внимания средневековых философов, которые начали искать формы и способы их выражения. Античная философская классика не оставила и не создала таких форм.
Наряду с молитвой возникла практика исповеди, стиму- лировавшей умение совершать самоанализ, нравственный самоотчет. В процедуре исповеди способность к самооценке закреплялась институционально.
Пытаясь найти способы выражения религиозных пере- живаний, мыслители, по сути, открыли новую грань про- блемы сознания: сознание — это не. только знание о внеш- нем мире, но прежде всего знание о собственном духовном опыте, его содержании. Античная метафора отпечатка на воске уже не могла быть использована. Требовались иные способы описания сознания, другие метафоры. Если в ан- тичности точка отсчета для изучения сознания находилась вне внутреннего мира человека — такой точкой отсчета вы- ступали внешние вещи, то теперь сознание могло изучать себя только с помощью анализа собственного содержания. Проблему сознания как самосознания четко сформулировал Бл. Августин (начало V в. н. э.), на которого оказал боль- шое влияние греческий философ-платоник, основатель не- оплатонизма — Плотин (III в. н. э.)
Плотин заложил основы серьезной проработки темы ду- ховной сущности и связанной с ней темы сознания. Обнару- жив, что обладает духовным опытом, он начинает пережи-
вать состояние своей шюмирностн, т. е. своей нетождест- венности только своему телу. Плотин не только обнаружил духовный опыт, но и попытался рассказать о его содержа- нии людям. В духовном опыте он выделяет три уровня. Первый — высший, где происходит отдохновение в Боже- ственном. Чтобы выйти на этот уровень, надо, учил Пло- тин, пробудиться от своего тела, прийти к самому себе, стать недосягаемым для внешнего мира. Именно так можно приобщиться к красоте, исполненной величия, испытать блаженство слияния с Божественной простотой, прожить лучшие моменты своей жизни. Но долго, а тем более вечно, находиться в этом состоянии человек не может: он с необхо- димостью опускается на -второй уровень — рефлексии и рассуждения. Это уровень, на котором человека одолевает многообразие чувств, мыслей, помыслов, связанных с жиз- нью «по стихиям мира сего». Третий уровень — низший. Здесь господствуют инстинкты и страсти.
Место сознания в структуре духовного опыта. Вти- ричность сознания. Какое отношение к проблеме сознания имеют выделенные Плотном уровни духовного опыта? Са- мое непосредственное, ибо сознание в структуре духовного опыта, по его мнению, есть как бы возмещение нашей недо- статочности, нашей несостоятельности, проявляющейся в том, что нам не дано пребывать постоянно в состоянии Бо- жественной простоты. Если бы мы могли это делать, то жизнь духа стала бы нашей жизнью. Сознание — это ка- кой-то центр между двумя теневыми зонами: безмолвной, не осознающей себя жизнью нашего «я» в Боге, и молчали- вой, бессознательной жизнью нашего тела.
Человек имеет божественно-духовную сущность, и для того, чтобы стать тем, что он есть, он должен ощутить, пе- режить жизнь своего «я» в Боге, т. е. «побывать» на вы- сшем уровне своего духовного опыта, прикоснуться свято- сти. Русский мыслитель Г. Федотов считал, что святость есть утонченная форма творчества, направленная на самого человека. Аналогичные мысли высказывал и А. Эйнштейн: если выгнать из храмов менял, то останутся люди, бескоры- стно занятые духовной работой. С точки зрения Плотина, у всех людей есть способность выйти на высший уровень са- мих себя, на уровень Божественной мысли нашего «я», 'ибо до своего рождения мы были частицами духовного мира, не отделенными от него. Пробудить в себе духовное существо очень трудно, ибо занятые заботами о земных делах, о те- лесном, мы слабо ощущаем в себе жизнь Духа, не всегда умеем отгородиться от всякого постороннего шума, от телес-
ных желаний, для того, чтобы душа наша могла остаться наедине с Богом. Однако на высших уровнях духовного слияния, духовной простоты, где нет ни чувств, ин эмоций, ни мыслей, «я» погружается в состояние безмолвия: оно просто пребывает в высшем мире, безмолвно переживая лучшие минуты жизни.
И здесь возникает парадокс: когда «я» находится в со- стоянии своего единства с Божественным, оно не обладает собой, не выделяет себя, забывает о себе, а потому не ре- флексирует, не рассуждает, не самосознает свои состояния. Но в тот миг, когда «я» делает предметом своего рассмотре- ния свое пребывание в состоянии Божественной простоты, его там уже нет. Другими словами, чтобы рассказать об этом состоянии, «я» должно выйти из него, покинуть его, перейти на средний уровень рефлексии и рассуждения, где оно уже знает себя, знает, что оно знает. На его долю оста- ется теперь только воспоминание о состоянии отдохновения в Божественном. Это воспоминание и есть сознание. Оно не реальность, а отражение того, что случилось на высшем уровне. Сознание есть не только воспоми- нание, но и попытка зафиксировать его содержание в языке. То есть сознание — явленность духовного, яв- ленность того переживания, которое испытал чело- век, поднявшийся на уровень Божественной просто- ты. Но языковые средства и метод рефлексии не в со- стоянии полностью и адекватно передать состояние отдохновения в Божественном. Отсюда рождается осоз- нание человеком своей беспомощности.
Итак, по Плотину, сознание — не самое лучшее в духов- ном опыте. Оно дано нам для того, чтобы мы помнили: в своей обычной жизни мы удалены от Бога, однако можем совершить переход на уровень Божественного отдохновения с целью очищения. Сознание есть своеобразная память о на- шей земной ничтожности и нашей возможности достигать Божественное, становиться образом Божиим.
Следует заметить, что некоторые религиозные русские философы, например Н. А. Бердяев; также считали, что со- знание дано людям, чтобы они испытали муки души, поте- рявшей единение с Богом, но в то же время оно гарантирует возможность творческого восстановления утерянного едине- ния с Богом.
Каждый индивид в своей душе по-своему решает и пере- живает проблемы единения с Богом, падения в мир повсе- дневности и пороков, по-своему «помогает» душе отгоро- диться от всякого постороннего «шума», телесных желаний,
для того чтобы она смогла подняться на верхний уровень Божественной простоты и услышать голос сверху, по-своему учиться видеть мир иначе — «закрыв глаза». Сознание — это индивидуальный и уникальный акт воспроизведения пере- живания духовной простоты. И в этом смысле оно - стран- ная способность человека, ибо направляет внимание челове- ка не на внешний мир, а на внутренние духовные пережива- ния. Естественно жить в мире, а отворачиваться от него — противоестественно. Античный грек не понял бы плотинов- скую трактовку сознания; как замечено выше, то, что назы- вается сознанием в одной эпохе, может не восприниматься таковым в другой.
Сформировалось понимание сознания как явления духа. Традиция подобного толкования природы сознания много- кратно воспроизводилась и в Новое время, к примеру в фи- лософии Гегеля, хотя философ понимал дух как некий Аб- солют, существующий объективно и надындивидуально.
Отметим еще один момент в плотиновском понимании сознания. Выделив три уровня в духовном опыте человека, Плотин поместил сознание на втором, между двумя други- ми — высшим и низшим; где сознания нет. Следовательно, это сферы бессознательного. Высший уровень нашей жизни в Боге —.это безмолвное, нерефлексивное блаженство, где «я» не господствует, не осознает своей автономности. Ни- зший уровень — молчаливая бессознательная жизнь нашего тела. Сознание находится между двумя сферами бессозна- тельного. Но очень важно понять, что сознание, по Плоти- ну, есть отражение бессознательной нашей жизни в Боге. Сознание — способность воспроизвести переживание ду- ховной простоты. Оно не связано с жизнью тела, не отра- жает этот низший уровень бессознательного. Плотин не по- нял бы Фрейда, ибо согласно Плотину, сознание не связано с теми процессами, которые протекают, например, в обла- сти моей печени или сексуальных физиологических влече- ний. Я не могу вспомнить, что происходило там со мною. Не могу потому, что там нет моего «я» по исходу. Я не могу вспом- нить, что происходило там со мной, ибо «я» не присутствовало в физиологических процессах. «Я», как то, в чем сознание себя являет, причастно только Богу. Тема бессознательного, как пер- вичного содержания, которое проявляется в сознании, опреде- ляя его вторичность, войдет впоследствии в арсенал методоло- гических средств, с помощью которых европейская философия будет решать проблемы, связанные с сознанием.
Сознание как наказание человека за грех. Начиная с Плотина и Бл. Августина, сознание рассматривается как
нечто вторичное, а потому не самое подлинное, не самое лучшее и высокое, что есть в человеческом духовном опы- те. Почему? Во-первых, благодаря сознанию, человек по- нимает, как он наказан тем, что не может долго пребывать в состоянии Божественной простоты. Сознание постоянно напоминает ему об этом состоянии, заставляя страдать и му- читься. В сознании <? я» живет раздвоенной жизнью: ему приходится постоянно соотносить жизнь «по стихиям мира сего» и жизнь в Боге.
Во-вторых, сознание есть отпадение человека от вечно- сти. Акт сознания уже знает время, ибо знает, что что-то было «до» сознания. Вечность — высшая ценность, время — это бренность, тлен, смерть. Бытие во времени, а значит в сознании, менее подлинно, чем бытие в вечности. Сознание всегда лишь догоняет уже случившееся, важное и не может его догнать. Оно по времени отстает от решающих событий в духовной жизни людей. Его, как отмечено выше, нет в состоянии единства «я» с Богом: оно появляется позже, оно всегда опаздывает. Какие-то главные решающие события происходят в мире духовного опыта человека до того, как «включается» сознание. И если бы люди не были греховны, они могли бы обойтись без сознания. Состояние сознания — следствие греха человека. Память о том, что сознание отра- жает уже случившееся, уже происшедшее без его ведома, должна смирить человеческую гордыню, научить его не воз- носить свою способность быть сознательным.
В-третьих, строгое противопоставление настоящего, прошлого и будущего - это сущность сознания. Только для того существует необратимость времени. Отсюда тра- гизм и грусть сознания, ибо сопоставляя временной ряд, оно понимает хрупкость и эфемерность момента настояще- го, которое неумолимо мгновенно становится прошлым. Смерть присутствует в каждом мгновении жизни, и созна- ние не дает человеку забыть об этом. Чем старше становится человек, тем глубже и ярче он осознает трагизм временно- сти. В^етвертых, сознание не только открывает человеку трагизм его существования во времени, но часто просто мешает человеку в его деятельности. Как заметили еще Плотин и Августин, сознательность и интенсивность дея- тельности часто находятся в обратно пропорциональной за- висимости. Например,.мысль раньше сознания и не всегда нуждается в нем. Даже человеческий младенец мыслит, ког- да сознание (т. е. отражение его мысли) у него еще нет. То же происходит и в состоянии Божественной простоты. Здесь в безмолвной тишине энергия ума собрана в своей
полноте и целостности, ум не нуждается для своих действий в сознании. Сознание — отблеск ума, отображение процес- сов мышления, и как всякое отображение, оно уменьшает энергию ума, мешает своим отблеском ему.
В-пятых, сознание напоминает человеку, что он есть не только природное, физическое и физиологическое существо, по и нечто иное - духовное. Сравнивая в сознании состоя- ния Божественного экстаза с состоянием телесных потребно- стей и отправлений, человек начинает стыдиться своих при- родно-телесных свойств и влечений. Притча об Адаме свиде- тельствует: пока Адам жил в Духе, он не знал стыда. Только сорвав запретный плод, он узнал, что он наг, и устыдился. И когда Бог позвал его, Адам ответил, что не может подойти, ибо наг. Как известно, Бог спросил: кто сказал тебе, что ты наг? Стыд — оповещение об отпадении человека от вечно- сти и Бога, оповещение о сознании. Сознание — это обре- ченность человека на выбор: духовность или телесность? Дан- ный выбор каждое новое поколение и каждый рожденный че- ловек делают заново, вновь и вновь. В таком выборе — тяжесть одного из противоречий человеческой жизни, и со- средоточена эта тяжесть в сознании.
Связь сознания и страдания признавали в дальней- шем многие философы. Так, Гегель приписывал созна- нию способность выносить напряжение противоречий жизни, а Э. В. Ильенков писал, что «вся боль мира су- ществует, особенно, только в сознании».
В заключение отметим, что хотя плотиновское понима- ние сознания во многом определило христианское учение о сознании, представленное, например, в трудах Бл. Августи- на, все лее нельзя ставить знак равенства между неоплатони- ком Плотиком и христианином Августином. Плотин не зна- ет личности Бога, не знает и личного к нему отношения. Для него на высшем уровне Божественной простоты проис- ходит неизреченное слияние «я» и безличного Бога. Хри- стианин же даже в экстазе, когда кажется, что «я» больше не отличается от Бога, знает, что Бог —это господин, а он, христианин, его раб. Между ними личное отношение, т. е. отношение между личностью Бога, природа которого сама по себе недосягаема, и личностью человека. Плотин обезли- чивает и Бога и ищущего Его человека, в экстазе человек растворяется в Боге. Для христианства личность, достигая предстояния лицом к лицу с Богом, достигая соединения с Ним по благодати, не смешивается с Ним. «Бог христианст- ва открывает Себя Личного, живого; Он тот, Которому я говорю «Ты», π Который зовет меня» (В. Лосский). Я го-
ворю ему «Ты» в молитве и через молитву достигаю соеди- нения с ним. Плотин входил в экстаз Божественной просто- ты не при помощи молитвы, а используя особую технику такого вхождения. Поэтому в своем сознании христианин более учтив и смиренен, более глубоко переживает свой раз- лад с Богом и миром, трагичнее осознает свое отпадение от Бога, потому что знает о грехе.
|