Михаил евграфович салтыков-щедрин

1826–1889

Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 20 т. М.; Л., 1933-1941.

Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 20 т. М., 1965-1977.

Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников. М., М., 1957.

Макашин С. Салтыкова-Щедрин. Биография (1826–1856). М., 1949. (2 изд. – 1951).

Макашин С. Салтыков-Щедрин на рубеже 1850–1860-х годов. Биография. М., 1972.

Макашин С. Салтыков-Щедрин. Середина пути. 1860-е–1870-е годы. Биография. М.. 1984.

Макашин С. Салтыков-Щедрин. Последние годы. 1975–1889. Биография. М., 1989.

Покусаев Е. «Господа Головлевы» М.Е.Салтыкова-Щедрина. М,. 1975.

Бушмин А.С. Салтыков-Щедрин. Искусство сатиры. М.. 1976.

Бушмин А.С. Художественный мир Салтыкова-Щедрина. Л., 1987.

Прозоров В.В. Салтыков-Щедрин: Книга для учителоя. М., 1985.

Горячкина М.С. Сатира Салтыкова-Щедрина. М.. 1976.

Горячкина МС.С. Сатира Щедрина и русская демократическая литература 60–80-х годов ХIХ века. М., 1977.

Турков А.М. Ваш суровый друг. М.. 1988 (Писатели о писателях).

Эйхенбаум Б.М. История одного города» М.Е.Салтыкова-Щедрина (Комментарий) // Эйхенбаум Б.М. О прозе. Л., 1969.

Головина Т.Н. «История одного города» М.Е.Салтыкова-Щедрина. Литературные параллели. Иваново, 1997.

Николаев Д.П. «История одного города» М.Е.Салтыков-Щедрина // Три шедевра русской классики. М., 1971.

Мих. Евграф. Салтыков-Щедрин родился 15(27) янв. 1826 г. в с. Спас-Угол Тверской губ. в богатой помещичьей семье. Земли к северу от Москвы в Калязинском уезде Тверской губ. принято было считать Пошехоньем. С.-Щ. не любил вспоминать о своем детстве. Уклад в доме целиком определялся крепостным правом. Отец писателя Евграф Васильевич был человеком образованным, но безвольным, не оказывал заметного влияния на семью. Всеми делами заправляла мать Ольга Михайловна – женщина малограмотная, происходившая из купеч. среды, но умная, деятельная, властная. Вся ее деятельность была направлена на приобретательство. Впоследствии С.-Щ. назовет ее «кулак-баба». В короткий срок она удесятерила состояние семьи (к середине 50-х гг. у них было почти 3 тыс. крестьян). Стяжательство, жестокость, пошлость, произвол, грубость наблюдал писатель с детства. Не раз он был свидетелем расправ с крепостными. Подобная практика применялась и в семье. Дети делились на любимчиков и постылых. Любимчиками были Дмитрий и Илья, постылыми – Николай (Степка-балбес), Сергей, умерший в молодости. К 2 дочерям мать относилась с холодным равнодушием, считая их лишними ртами. В целях воспитания к детям применялись розги. Впоследствии С.-Щ. использует образы родных и обстановку для создания сатирических типов («Господа Головлевы». «Пошехонская старина»). С созерцания картин крепостнического произвола началось формирование С.-Ш. как борца против всех форм угнетения.

Первоначальное образование С.-Ш. получил дома. Отчасти из экономии 7-летнего мальчика учили: крепостной живописец, местный священник, сестра, гувернеры и репетиторы, приглашенные за мизерную плату. Несмотря на это, С.-Щ. поступил в Ш класс Московского двор. ин-та, где в свое время учились Фонвизин, Жуковский, Грибоедов, Вяземский, Баратынский, Лермонтов. Как один из лучших учеников С.-Щ. через два года (1838) был переведен в Царскосельский лицей. Лицей был уже не тем, что при Пушкине, многие вольности исчезли, но он был еще полон воспоминаний о поэте. Влияние литературы было тут сильно, питомцы соревновались за право быть наследниками Пушкина. Именно тут С.-Щ. почувствовал влечение к литературе, начал сочинять стихи. Они носили подражательный характер. С.-ШЩ. Пародировал Лермонтов, Бенедиктова и впоследствии скептически отзывался о них. Но стихи все же не были лишены поэтических достоинств и печатались в «Библиотеке для чтения». «Современнике» Плетнева. Стихи носили романтический характер. Лирический герой – человек с истерзанной душой, не видящий выхода их мрака жизни. В некоторых стих-ях («Наш век») уже не только жалобы на тоску, но и попытка объяснить кК, призыв к действию.

В Лицее С.-Щ. много читает, особенный интерес проявляет к журналам, статьям Белинского в «Отеч. записках». С Белинским он познакомился и лично, будучи лицеистом и посещая дома, где бывал критик (например, М.А.Языкова, по воспоминаниям А.Я.Панаевой).

В 1844 г. С.-Щ. оканчивает лицей и становится чиновником военного министерства. Здесь начинается дружба его с Дружининым, который позднее откликнется на «Губернские очерки» писателя, поможет ему возвратиться из ссылки в Вятку. Но служба не интересовала С.-Щ. Важным событием в его жизни было участие в кружке М.В.Петрашевского-Буташевича, с которым он познакомился еще в лицее. Члены кружка го увлекались идеями утопического социализма Фурье, Сен-Симона, Оуэна, вели живые разговоры по политическим и нравственным вопросам. Под их влиянием С.-Щ. штудирует труды французских утопистов-социалистов, знакомится с сочинениями Гегеля, Фейербаха. Участники кружка читали и разбирали книги по философии, экономике, вникали в литературу, эстетику. Они отвергали крепостное право, посягали на власть. Социалистические взгляды нашли отражение и в литературных опытах С.-Щ.

Под несомненным влиянием Белинского он еще в.1847-1848 гг. начинает писать рецензии на книги для детей, статьи, посвященные проблемам воспитания. С.-Щ. критикует официальную педагогику как порочную, пропагандирует принципы воспитания гармонически развитой личности, социалистические взгляды.

А в 1847 г. в «Отеч. зап.» под псевдонимом «М.Непанов» С.-Ш. публикует повесть «Противоречия», в которой выступил противником социального неравенства, защитником обездоленных. Герой ее – Нагибин – страдает от несоответствия окружающей жизни с идеалом. Он чувствует разрыв между тем, что есть, и тем, что должно быть. А каково должно быть – подсказано идеям социалистов-утопистов. Нагибин мучительно переживает раздвоение теории и практики. С, -Щ. как бы говорит, что передовым людям не пристало больше жить мечтой о золотом веке, нужно дело делать, но в чем должно заключаться это дело, С._Щ. пока ответа не дает.

Вторая повесть С.-Щ. – «Запутанное дело»(«Современник», 1848, № 3). С.-Щ. рисует бедственное положение молодого человека Ивана Самойловича Мичулина. Судьба его сходна с судьбой Самсона Вырина, станционного смотрителя из повести Пушкина, с гоголевским Акакием Акакиевичем и особенно с героем повести Достоевского «Бедные люди» Макаром Девушкиным. Но у этих героев нет глубокого ощущения жизненной несправедливости, а в Мичулине активно проступает протест, возмущение. Он приезжает в Пб в надежде найти счастье, а находит нужду и смерть. Преуспевают в Пб только лица наглые, тупые. Люди богатые представляются Мичулину в виде «жадных волков», пожирающих друг друга. Он хочет их уничтожить, но его протест бессилен. Преждевременная смерть оказывается единственным выходом из запутанного дела.

В одном из эпизодов герою повети снится горячечный сон. Современное общество представляется ему в виде громадной пирамиды. На ее вершине громоздятся привилегированные сословия, у основания толпятся простолюдины. В самом низу Мичулин увидел себя. Этот сон – результат увлечения С.-Щ. идеями утопического социализма, Сен-Симоном. Но вывод – о необходимости восстания – противоречил взглядам утопических социалистов. Характерно, что Добролюбов поставил «Запут. дело» выше «Губ. очерков» за «живое до боли сердечной прочувствованное отношение к бедному человечеству», за связь с «истинно гуманистическим».

Первые повести С.-Щ. характеризуют его как последователя гоголевского направления, «натуральной школы». Они были сочувственно приняты молодежью. Но на них обратило внимание и правительство. Опубликована последняя повесть была в1848 г., в марте, то есть сразу после февральской революции во Франции. Напуганный цензор увидел в ней проповедь гильотины для всех богатых, распространение революционных идей. В сне Мичулина – дерзкий умысел писателя изобразить в аллегорической форм Россию. По распоряжению царя С.-Щ. в мае 1848 г. в сопровождении жандармов отправили в ссылку в Вятку.

В Вятке С.-Щ. находился с 1848 по 1855 гг., до смерти Николая. Служил сначала переписчиком бумаг, затем назначен чиновником особых поручений при начальнике губернии. С.-Щ. окунулся в провинциальную среду, по долгу службы ездил по губерниям Вятской, Пермской, Казанской, Ярославской, Нижегородской, наблюдал жизнь дворянства, купечества, разбирал тяжбы помещиков и крестьян, преступления раскольников. Годы службы дали С.-Щ. богатейший материал. Именно здесь он встретился со своими будущими героями. К годам службы в Вятке относится и встреча С.-Щ. с Лизой Болтиной, дочерью вице-губернатора, которая стала его женой, несмотря на возражения матери писателя, пытавшейся расстроить этот брак.

В начале 1856 г. С.-Ш. получил возможность возвратиться в Пб. А через несколько месяцев его узнала вся Россия. В «Рус. вестнике» М.Н.Каткова были опубликованы его «Губернские очерки». С.-Щ. выступил как писатель-сатирик и впервые подписался «Н.Щедрин»[1].

«Губ. очерки» – это сборник очерков, объединенных в циклы. В «Губернских очерках» С.-Щ. изображает жизнь г. Крутогорска. Такого города на карте нет. Под Круготогорском подразумевалась Вятка. С.-Щ. рисует быт и нравы дореформенной провинции. Действие совершается в трактире, купеческой лавке, помещичьем доме, остроге, на ярмарке, в особняке губернского администратора. Сатирик выводит целую галерею персонажей – социальных типов: помещиков-дворян, чиновников, купцов, представителей народа. Перед читателями проходит галерея взяточников, плутов, казнокрадов, подхалимов, так называемых «талантливых натур». Остановимся на некоторых из них.

Так, например, Иван Петрович («Первый рассказ подъячего») – чиновник, проявивший поразительную изворотливость в добывании денег. Проигравшись в карты, он отправлялся в деревню собирать подати. Или делал повальный обыск и крестьяне, дабы избавиться от напасти, сами развязывали кошельки. Или, допустим, случилось убийство. Иван Петрович приказывал арестовать значительное число людей, которые, чтоб избавиться от хлопот, связанных со следствием, платили ему деньги. Или мертвое тело начинают резать глазах кретьян, и те, чтоб избавиться от этого зрелища, отдают деньги.

Выводит С.-Щ. и Порфирия Петровича – еще один тип чиновника, который как две капли воды похож на Чичикова. За его благонамеренной внешностью скрывался делец новейших времен, стяжатель, поднимающийся по общественной лестнице благодаря мошенничеству. Порфирий Петрович не брезговал ничем, даже шантажом мужа, которому намеревался показать письма его жены к любовнику.

В главе «Юродивые» С.-Щ. выводит неумелого – Михаила Трофимовича, молодого человека, мечтателя, романтика, кичившегося добродетелями, честностью, но не умеющего взяться за дело. То он рядится привидением, то является в трактир в парике, а допрос вести не умеет.

В подглавке «Озорники» выведен самодовольный Тулин, считающий себя цивилизованным человеком, не желающим пачкать руки. Он кичится тем, что не берет взяток от мужиков, потому что от них дурно пахнет, однако он не мешал брать взятки писарю. Он не распоряжается сам по имению, а доверяет своим помощникам. Сам же пользуется результатами труда крепостных. Герой исполнен пренебрежения к народу, считает, что ему не нужны грамота, что русский народ не дорос до цивилизации.

В подглавке «Надорванные» С.-Щ. рисует образ Феловеритова – полицейский чин, исполнитель распоряжений начальства. Горожане зовут его собакой, потому что он по приказу начальства набрасывался на человек и грыз его, пока тот не падал бездыханным. Феловеритов подвергает наказанию и правых, и неправых, не позволяя себе рассуждать. И при этом он еще гордится своим ревностным исполнением обязанностей.

Среди персонажей выделятся образ городничего Фейера. Он из немцев, безумно предан начальству, нагоняющему страх на подчиненных. Фейер еще в молодости отличался: когда-то он был гусаром и прославился расправами нал жидами. То травил их, то в ящик с помоями сажал, то вместо лошадей запрягал и ездил, пока не загонит. О нем так и говорят: он «ломит нахрапом с плеча».

Выводит С.-Ш. и так называемых «талантливых натур», этаких провинциальных Печориных. С середины 50-х гг. «лишние люди» начали превращаться в либералов, болтунов, становились байбаками (неповопротливыми, ленивыми бездельниками), превращались в злопыхателей, маленьких Мефистофелей. Таков Лузгин. Он полностью отказался от заблуждений молодости, прекрасно устроился в жизни. Семья, еда, пьянство, сон, – вот все содержание его жизни. С трудом вспоминает Лузгин молодость и вновь начинает плетение словес. Или, например, Корепанов. Его основное занятие – сплетни, любование собственным умом. Он вступает в откровенные беседы с молодежью, пытается внушить ей отвращение к мерзостям взрослых. Горехвастов, на первый взгляд, человек деятельный. На самом деле – слабая натура. Он прожектер, мошенник, шулер. И в офицерское платье переодевался, и казенные деньги крал, и заставлял кого-то в окно прыгать. Но в сущности он то же, что Корепанов и Лузгин.

Среди «талантливых натур» – и Владимир Константиновичс Буеракин. Это бездельник, проводящий время в разрешении философских проблем (например, что такое оттепель?). Или мечтающий, как Манилов: а что, если бы вместо болота, которое тянется позади усадьбы, да вдруг очутился бы зеленый луг с сочною травой и т.п. В сущности он только делает вид, что ему все приелось, все надоело. С.-Щ. показал, что тип «лишнего человека» утрачивает то, что делало его когда-то привлекательным, – неприятие действительности.

Тон повествования меняется при изображении народа. С.-Ш. находит мягкие лирические тона, местами допускает некоторую идеализацию народа. Народ показан в процессе труда, на сборищах – на богомолье, в странствованиях, в остроге. С.-Щ. сумел раскрыть моральную чистоту народа.

Заканчивались «Губернские очерки сценой похорон. На вопрос рассказчика: кого хоронят? Буеракин отвечает: «Прошлые времена хоронят». Этот эпизод свидетельствовал о том, что С.-Щ. сохранял иллюзии, веру в то, что Александр II обновит Россию.

В «Губ. очерках» С.-Щ. еще не указывает путей борьбы со злом, но уже тут горит острог.

На «Губернские очерки» откликнулись Чернышевский и Добролюбов, опубликовавшие статьи в «Современнике» 1857 г. Чернышевский сосредоточил внимание на изображении С.-Щ. чиновников. Он подчеркнул, что Гоголь инстинктивно разоблачал зло, не желая с ним мириться. Но он не видел связи между причиной и следствием. С.-Щ. уже сознательно выступил против действительности, он прекрасно понимал, откуда берется взяточничество т.п. – все это следствие несправедливого порядка вещей.

Добролюбов сосредоточил внимание на образах «талантливых натур». Он согласился с мнением Чернышевского, подчеркнув критическую точку зрения писателя, с какой он и рассматривал явления жизни.

В 1857 г. С.-Щ. пишет пьесу «Смерть Пазухина». Впервые он выводит на сцену генералов и статских советников ворами, без стеснения забирающимися в чужой сундук. Вслед за Гоголем С.-Щ. отказывается от положительного героя. На сцене – 3 поколения купцов Пазухиных. Старший Пазухин – самодур и развратник Иван, он начал наживать деньги еще в отдаленные времена, и теперь у него в сундуке 2 миллиона. Но он умирает. Иван готов уничтожить все, лишь ничего не досталось его сыну – староверу Прокофию. Тот, в свою очередь, страстно ждет смерти отца. Так же относится к деду и внук Гаврила. В борьбу за наследство вовлекаются и другие герои – статский советник Фурначев, муж дочери старика Пазухина, вор и болтун; генерал Лобастов – бюрократ, желающий выдать замуж дочь за внука Пазухина и таким образом оттяпать себе состояние; Живновский и Живоедиха – мелкие стяжатели. У них нет других интересов, кроме денег. Ради них Прокофий отказывается от веры, бреет бороду, надевает обычное платье, унижается.

Каждый из героев строит планы, как бы залезть в сундук раньше других. Победа остается за Прокофием. В финале пьесы Живновский обращается к публике со словами: «Представление кончилось. Добродетель! Тьфу бишь, порок наказан, а добродетель… да где ж тут добродетель-то!»

С 1878 по 1870 гг. С.-Щ. создает одно из самых значительных произведений – «Историю одного города». К образу города Глупова он обращался в очерке «Литераторы-обыватели» (1861). Образ мрачного самодержавного города Глупова писатепль изобразил еще в ряде очерков 60-х гг. («Клевета», «Наши глуовские дела», «Глупов и глуповцы», «Глуповское распутство» и др. Уже в них, как и в цикле «Помпадуры и помпадурши», намечены основные черты правителей страшного горол, олицетворявшего соой царистскую Россию. За Глуповым вставала вся Россия с ее горестями уродством.

Непосредственным поводом к написанию произведения явилась празднование в 1862 г. 1000-летия России. Согласно летописной легенде, в 862 г. новгородские поемена якобы призвали варяжских князей «княжить и владеть ими». Факт этот не игнорировался самордежавием. В 60-е гг. появились исторические труды о полководцах, государственных деятелях С.М.Соловьева («История России с древнейших времен»), статьи К.Д.Кавелина, НюИ.Костомарова, А.Н.Пыпина, Ф.Устрялова, в которых предпринималась попытка заново осветить развитие русской истории.

Интерес к истории отразился и в литературе (трилогии А.К.Толстого – «Смерть Ивана Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис», роман «Князь Серебряный»; пьесы Островского «Козьма Захарьич Минин-Сухорук», «Дмитрий Самозванец», «Василиса Мелентьева», «Тушино», роман Толстого «Война и мир»; операы Мусоргского «Борис Годунов», «Хованщина» и др.)

В работе над «ИОГ» С.-Щ опирался на фольлорные источники (пословицы русского народа, собранные Далем, «Сказания русского народа» Сахарова), рукописи («Иркутская летопись», составленная Пежемским и опубликованная в «Современнике»). Литературоведы усматривали в «Ист. одн. гор.» влияние «Истории села Горюхина» Пушкина, а также следы известных произведений западной литературы – «Пантагрюэль и Гаргантюа» Рабле, «Путешествие Гулливера» Свифта.

(пропуск)

«Господа Головлевы». С 1874 по 1876 гг. С.-Щ. работает над романом «Господа Головлевы». Первоначально он создал ряд очерков, которые печатались в «Отеч. Зап.», но со временем понял необходимость создания романа. Отдельным изданием роман вышел в 1880 г. Именно в это время С.-Щ. написал заключительную 7 главу «Расчет». Тем не менее очерковая форма произведения сохранилась, особенно в первых главах.

В романе «Господа Головлевы» С.-Щ. раскрыл историю физического, экономического и нравственного вырождения дворянского сословия, усилившегося после отмены крепостного права. Предшественниками С.-Щ были Гоголь («Мертвые души), Некрасов («Родина») и Тургенев («Дворянское гнездо»). Но С.-Щ. показал разрушение дворянских гнезд на более поздней стадии их развития.

С.-Щ. выводит 3 поколения семьи Головлевых, показывает их неприспособленность к жизни. Старшее поколение доживает до глубокой старости, среднее умирает в зрелом возрасте, новое – совсем юным. От главы к главе – картины тирании, увечий, одичания. Почти все главы содержат картины чьей-то смерти, и это тоже немаловажное обстоятельство.

Старшее поколение Головлевых представлено Владимиром Михайловичем и Ариной Петровной. Владимир Михайлович смолоду был известен своей безалаберностью, озорным характером – вел праздную жизнь. И с женитьбой его проказы не уменьшились. Он запирался в кабинете, где подражал пению скворцов и петухов, занимался сочинением вольных стихов. Арина Петровна называла эти стихи паскудством и паясничанием. В дела дома Владимир Михайлович не входил, воспитанием детей не занимался, жену ненавидел, называл ее ведьмой и чертом, а она, в свою очередь, его – ветряной мельницей и бесструнной балалайкой.

Арина Петровна – женщина властная, жестокая. Всю свою энергию она направляла на достижение единственной цели – округление головлевского имения, и ее усилия приносили ощутимый результат: за 40 лет супружеской жизни она значительно увеличила земельные владения. Арина Петровна внимательно следила за тем, где есть возможность купить деревеньку и, услышав, что такая-то продается, мчалась на торги. Арина Петровна заполняла кладовые и погреба вареньем, солениями, но все это гнило, портилось и только тогда попадало на стол.

Арина Петровна считала, что все, что она делает, направлено на благо семьи, для детей, но сама же не заметила, как разрушила семью. В семье сложились нездоровая атмосфера. Дети считались лишней обузой, делились на любимчиков и постылых. Царили наушничество, клевета, ябедничество. Ни о каких родственных отношениях, сердечных и речи не было. По достижении детьми самостоятельности Арина Петровна выбрасывала им кусок и на этом свои обязанности по отношению к детям считала выполненными. Ср. реакцию Арины Петровы на смерть дочери Аннушки: она недовольна тем, что та оставила ей на шею «своих двух щенков». Узнала Арина Петровна, что Степка-балбес в Москве лишился дома, и в ней рождается опасение – что он «опять сядет ей на шею». Но Арина Петровна, несмотря на ее практицизм, знание жизни, просчиталась – стала приживалкой у собственного сына Порфирия, а затем и вовсе была изгнана им из дома.

Детей у Арины Петровны и Владимира Михайловича было 3 – три сына и дочь.

Старший сын Степан, по прозвищу Степка-балбес, Степка-озорник, был не лишен способностей, смог даже закончить курс в гимназии и поступить в университет, выдержать экзамен и получить степень кандидата. Правда, сам Степан не знал, зачем он учился. В студенческие годы он стал шутом: у него был талант передразнивать учителей и учеников. После ун-та Степан скитается по департаментам и канцеляриям. Он быстро прогорел, лишился дома и дохода и должен был поступить в ополчение. И снова – от незнания и неприспособленности. Когда был заключен мир и полк распущен, Степан вернулся в Москву, стал играть в карты, пьянствовать, пустился в спекуляции, все проиграл и стал приживалом у своих крестьян. Ему было под 40, когда вконец опустившийся, Степан решает вернуться в Головлево. Но его никто там не ждал, и он сам не ожидает ничего хорошего. Степан идет с единственной мыслью: «Заест». С.-Щ. в романе проявил себя мастером-психологом. Одним и средств характеристики героев явился пейзаж. Степан идет по дороге к имению. Его окружает великолепная природа: «…время стояло еще раннее, 6-й час в начале, золотистый утренний туман вьется над проселком, едва пропуская лучи только что показавшегося на горизонте солнца; трава блестит, воздух напоен запахами ели, грибов и ягод; дорога идет зигзагами по низменности, в которой кишат многочисленные стада птиц». Пейзаж – не только фон действия, но и средство характеристики героя. Он контрастно подчеркивает гнетущее настроение Степана, обреченного на нищенскую жизнь и сознательно отказавшегося от свободы.

И, действительно, жизнь Степана в Головлеве похожа на тюремное заключение. Остановка отведенной ему комнаты ужасна: грязная, черная комната с законченным потолком, слои табачной золы на подоконнике, грязные подушки, серая простыня. Отсутсвие сапог, еды, свечей, ненависть к родным приводят Степана к одному желанию – забыться, к пьянству. Не выдержав этого, он бежит босиком, в грязь, из Головлева – своего рода бунтует против условий существования. Но его находят в полубесчувственном состоянии и водворяют в дом. Описание последних дней Степана исполнено самого настоящего трагизма. Он почти перестал разговаривать, в памяти его не возникало ни одного образа, он уже ничего не различал и не осознавал. С, -Щ. рисует трагическую картину гибели человека в человеке.

Анна Владимировна была тоже отрезанным ломтем. По выходе ее из института Анна Петровна хотела сделать из дочери дарового домашнего секретаря и бухгалтера, а вместо этого Анна бежала из Головлева с корнетом Улановым и повенчалась с ним без родительского благословения. Скрепя сердце, Арина Петровна выдала дочери деревеньку в 30 душ. Через 2 года корнет сбежал, Анна умерла, и на руках Арины Петровны остались две внучки – Аннинька и Любинька.

Павел Владимирович был человеком, лишенным каких-либо поступков. За всю жизнь он ничего не сделал. У него не было способности ни к учебе, ни к игре, ни к общению. Он жил особняком от родных. Единственное развлечение Павла – фантазирование. То ему виделось, что он наелся толокна и у него сделались тоненькие ноги, и он не учится. То представлялось ему, что он не дворянский сын, а Давыдка-пастух. С годами в Павле развились апатии и угрюмость. С.-Щ. на примере Павла показывает влияние на человека отторженности от труда. Павлу недостало сил даже передать имение племянницам (он не был женат), и оно досталось Иудушке, которого Павел ненавидел.

Порфирий Владимирович, средний сын Арины Петровны и Владимира Михайловича, – образ, сделавшийся нарицательным. Известен был в семье под 3 именами – Иудушки, кровопивушки и откровенного мальчика (все прозвища были даны остроумным Степкой-балбесом). Обратите внимание, что назван не Иудой, а Иудушкой, что сразу его приземляет. С детства прослеживает С.-Ш. формирование психики этого героя – стяжателя, лицемера и предателя. Он прикидывался ласковым сыном, кротким, заискивал перед маменькой, заглядывал ей в глаза в надежде получить лакомый кусок. В дальнейшем эти качества привели к формированию в нем стяжателя, лицемера и предателя. Именно Иудушка советует матери (гл. «Семейный суд») не давать вернувшемуся в Головлево Степану деревеньки, заточить его в Головлево, где Степана ждала гибель. Он отравляет жизнь до последних мгновений Павлу. «Иди, кровопивец, вон!» отчаянно кричит Павел. Но Идудушка не внемлет: «Ах, брат, брат! Какая ты бяка сделался! – продолжал подшучивать по-родственному Иудушка. – А ты возьми да приободрись! Стань да пробеги! Труском –труском – пусть-ка, мол, маменька полюбуется, какими мы молодцами стали».

Даже мать не могла разгадать Иудушку до конца и оказалась им обманутой. Перед самой реформой она разделила имения между братьями, а сама перебралась к Иудушке. Но он, став владельцем Головлева, прибрал к рукам все капиталы матери, обрек ее на положение приживалки, а затем выжил ее из ее же дома. Бездушие Иудушки особенно ярко проявляется в отношении к его детям. Один сын Иудушки Володя без разрешения отца женился, испытывал тяжелые материальные лишения и, не дождавшись помощи от отца, застрелился. Другой сын Петенька проиграл крупную сумму денег (3 тысячи) и ему угрожала Сибирь. Но Порфирий и ему отказал в помощи, и Петенька погиб, не доехав до местиа ссылки. Последнего сына, прижитого Порфирием с экономкой Евпраксеюшкой, – младенца Володьку – он отправляет в воспитательный дом.

Одна из черт Иудушки – лицемерие. Часто его сравнивают с Тартюфом Мольера. Иудушка постоянно заявляет о себе как о правдолюбце, человеке, желающем всем добра, с его уст не сходят слова: Бог, божий, благодать. А на деле – это кровопивец, сосущий кровь из своих ближних, тиран. Он и пустослов. Свои действия Иудушка обволакивает словами, он плетет паутину из слов. Как паук, обволакивает ею жертву. Иудушка употребляет слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами: маслице, телятинка, теплехонько, лаптишечки, кофеек, свечечка, чаек, лучинушка, сливочки, зипунишечко, сахарцо, лимонец, хорошохонько и смирнехонько. Словами он может сгноить человека. «Ядом поливает», – говорит о нем Арина Петровна. У матери словесные упражнения Иудушки ассоциируются с закидыванием петли на шею. Празднословие и праздномыслие Иудушки в конце концов разрушают семью.

В конце романа в Иудушке неожиданно пробуждается совесть. К Иудушке приходит мысль о самоубийству. Наконец, на страстной неделе (предшествует пасхе, в это время в церкви читаются главы Евангелия, повествующие о распятии Христа) он отправляется на могилу матери – просить прощения. Но совесть пробуждается в Иудушке слишком поздно, когда его жизнь подходит к концу. Он замерзает по дороге – последний представитель выморочного рода. Название последней главы – расчет. Таким образом С.-Щ. произнес приговор уходящему в прошлое сословию помещиков. Примечательно, что только за последних страницах Иудушка заговорил нормальным языком. И повествование приобретает трагический колорит. Меняется и отношение С.-Щ. к герою.

Третье поколение Головлевых – дети Иудушки (Владимир, Петр, младенец Володька), и Анны (Аннинька и Любинька). Как говорилось выше, Володя кончил самоубийством, не получив материальной поддержки отца. На протяжении двух лет он нуждася. Сначала выказывал гордость, а потом ослаб и стал грозить отцу и, наконец, застрелился. Другой сын Петенька растратил казенные деньги. Единственная его надежда была на отца, но тот отказал. И он умирает, не доехав до места ссылки. Аннинька и Любинька – молодые существа, стремившиеся вырваться на волю, уехать из Головлева, заняться чем-то полезным. Но, не подготовленные к разумной деятельности, они спешили насладиться жизнью, пустились в болото разврата. Любинька поступила в актрисы и вскоре отравилась. Аннинька стала содержанкой¸ вскоре вернулась домой больная и наконец спилась.

В 1883–1886 гг. С.-Щ. обратился к жанру сказок «для детей изрядного возраста». Всего им написано 32 сказки. 3 из них («Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил». «Дикий помещик», «Пропала совесть») были созданы в 1869, основная часть – в 80-е гг.

В литературоведении по-разному объясняли причины обращения С.-Щ. к жанру сказок. Согласно 1 точке зрения, он в эти годы тяжело болел и, чтоб заглушить приступы боли, отвлекался, обратившись к сказкам. По 2 версии, С.-Щ. скучал по детям, писал им письма со сказочным содержанием и случайно набрел на жанр. 3 точка зрения – С.-Щ. избрал эту форму в целях борьбы с цензурой, видел в них средство маскировки (А.Бушмин). К тому же он понимал, что сказки – демократичный жанр и позволяют довести до большего числа читателей радикальные идеи. Наконец, указывали на воздействие на С.-Щ. традиций русской («Сказка о царе Салтане», «Сказка о рыбаке и рыбке» Пушкина, «Сказка о спящей царевне и семи богатырях» Жуковского, «Черная курица» А.Погорельского, «Аленький цветочек» Аксакова, сказки писали Толстой, Гаршин, Короленко) и зарубежной (сказки Э.Т.А.Гофмана, бр. Гримм, Ш.Перро) литературы. Но следует помнить, что склонность к этому жанру была в природе творчества самого С.-Щ. Как верно писал А.Бушмин, уже в ранних пр-ях С.-Щ. обнаруживались сказочные образы. Например, в повести «Запутанное дело» С.-Щ. выводит чиновников – голодных волков, которые пожирали друг друга. В «Губернских очерках» – образы чиновников-осетров, чиновников-пискарей, чиновника-щуку и пр. Там же встречаем выражения: «телячье выражение», «звероподобная любовь». «свиное выражение». В очерке «Клевета» (цикл «Сатиры в прозе») С.-Щ. сближает интеллигенцию с каплунами, т.е. петухами. Один из очерков цикла «За рубежом» называется «Торжествующая свинья».

Сказки С.-Щ. – произведение во многом итоговое, поэтому в них отразились все проблемы, которые писатель поднимал на протяжении всего творчества:

– изображение верхов общества – бюрократии, самодержавия («Медведь на воеводстве», «Дикий помещик», «Повесть о том…», «Богатырь»);

– сочувственное изображение народа («Коняга». «Повесть о том…», «Дикий помещик»);

– обличение либералов, обывателей, мещан, живущих по принципу «моя хпат а с краю» («Либерал», «Премудрый пискарь»);

– проповедь социалистических идеалов («Дурак», «Рождественская сказка». «Христова ночь»).

Обличение верхов общества – в «Повести о том, как один мужик…». Здесь показаны 2 генерала, служившие в одном департаменте. Оказавшись на необитаемом острове, который изобиловал птицей, рыбой, фруктами и т.п., они едва не умерли с голоду. Генералы показаны тунеядцами, бездельниками, карьеристами (были в одних ночных рубашках, но с орденами – на ночь с ними не расставались), невежественными (не могли определить, где север, где юг, не знали, откуда берутся булки и пр.), неблагодарными (обращение с мужиком: «Спишь, лежебок». За все его труды – привязали к дереву, а после того, как он их доставил в Пб, отблагодарили рюмкой водки и пятаком серебра). Та же тема – в сказке «Дикий помещик». Главный герой захотел избавиться от крестьян, запах которых его раздражал. Но когда Бог избавил его от крестьян (не по его просьбе, а по просьбе крестьян), помещик потерял человеческий облик, одичал. В сказке «Богатырь» С.-Щ. дает сатиру на самодержавие. Богатырь, сын Бабы-Яги, притеснял собственный народ, а затем заснул в дупле дерева. Когда на страну напали супостаты, народ начал будить Богатыря. И увидели, что он давно сгнил. Так С.-Щ. проводит идею о том, что самодержавие прогнило и довольно одного удара, чтоб его свалить. В сказке «Медведь на воеводстве» показаны три эпохи правления – Топтыгина I, Топтыгина II и Топтыгина III. Первый медведь, желая прославиться в истории, тем не менее опозорился: вместо злодеяний чижика съел. Второй Топтыгин забрался во двор к мужику, задрал лошадь, свинью, пару овец и решил раскатать крышу по бревну. Но она обрушилась, на его рев сбежались мужики и подняли медведя на рогатину. Третий Топтыгин, учтя опыт своих предшественников, решил ничего не делать, предоставить событиям идти свои чередом. Но от этого лесному народу не стало лучше: днем и ночью лес «гремел миллионами голосов, из которых один представлял агонизирующий вопль, другие – победный клик». Таким образом, С.-Щ. подводит к выводу, что неважно, добрый правитель или злой находится во главе государства. Дело в самом принципе власти, по сути враждебной интересам народа.

Наряду с сатирическими образами представителей привилегированного сословия, С.-Щ. вывел и показал народ. Для С.-Щ. вне сомнения, что создателем материальных ценностей является народ. В сказке «Коняга» он противопоставляет двух лошадей – лошадь богача Пустопляса и лошадь бедняка Конягу. Пустопляса работой не утруждают, у него расчесанная грива, кормят его овсом, лежит он в конюшне на теплой и чистой соломе. А Коняга из хомута не выходит, грива его свалялась, кормят Конягу мякиной, мерзнет он на своей хилой подстилке. Но симпатии С.-Щ. целиком на стороне труженика. С сочувствием изображает он мужика в сказке «Повесть о том, как один мужик…». С.-Щ. восхищается его смекалкой, трудолюбием, талантливостью (яблок с дерева набрал, веревку свил из своих волос, лодку без топора сварганил, довез до дома генералов). Но тот же С.-Щ. с сожалением пишет о (в духе идей, высказанных Чернышевским в статье «Не начало ли перемены?» 1861 г.) об отсутствии в мужике чувства собственного достоинства, о его привычке рабствовать. На острове, где нет жандармов, тюрем, где мужик хозяин положения, он безропотно исполняет все приказания генералов: дает им по 10 яблок, а себе оставляет кислое, позволяет веревкой привязать себя к дереву…

Одна из самых едких сатир С.-Щ. – сказка «Либерал». С.-Щ. показывает эволюцию русского либерализма от 40-х до 80-х годов. Сначала, в 40х-х гг., либералы выпрашивали у правительства свобод «по возможности», в 60-х гг. – «хоть что-нибудь», а кончили в 80-х тем, что стали действовать «применительно к подлости», т.е. отказались от требования свобод. И полученный либералом плевок в лицо – закономерное «вознаграждение» за предательство, за отказ от свободы. В сказке «Премудрый пискарь» С.-Щ. высмеял ту часть передовых людей, которые в условиях реакции 80-х годов поддались панике, отказались от борьбы за передовые идеалы и ушли в мир меркантильных интересов. Мудрость пискаря заключалась в том, что он берег себя, «жил – дрожал», но он и собственную жизнь обеднил: у него не было ни семьи, ни детей, ни друзей. Желание сохранить жизнь обрекло его на бесцветное существование в темной норе. И даже его смерти никто не заметил. В конце сказки, говоря о герое, С.-Щ. возвышается до истинного трагизма, скорбя о человеке, жизнь которого прошла зря.

Есть в наследии С.-Щ. и сказки, в которых он высказывает свои социалистические идеалы. В сказке «Дурак» в центре – Иванушка-дурачок, который читает книги, бежит на помощь бедным и обиженным людям, плачет при виде чужой боли. Он не может понять науки о накоплении и распределении материальных богатств. Видя, что у одного человека много хлеба, а другой голоден, он берет калач и отдает неимущему и не понимает, почему его преследуют. С.-Щ. проводит мысль о народном заступнике, гуманисте, народном праведнике.

Сказки С.-Щ. тесно связаны с народными сказками.

Они имеют тот же зачин – «Жил-был пискарь» («Премудрый пискарь»), «Жили-были два генерала…» («Повесть о том, как один мужик…»)«В старые голы, при царе Горохзе это было…» («Дурак»).

Они имеют сказочные концовки.

В сказках С.-Щ., как и в народных сказках действуют животные, рыбы, птицы («Вяленая вобла», «Медведь на воеводстве», «Самоотверженный заяц», «Премудрый пискарь», «Здравомыслящий заяц», «Орел-меценат», «Карась-идеалист» и др.), которые сохраняют свои особенности; сказочные герои – Иван-дурак («Дурак»), который, как и в сказках, оказывается умнее других, Баба-Яга («Богатырь»), Милитриса Кирбитьевна («Дурак»).

Сказки С.-Щ., как и народные сказки, немыслимы без фантастики, волшебства. Два генерала «по щучьему велению, по моему хотению» оказываются на острове («Повесть о том, как один мужик…»). Крестьяне исчезают волшебным образом («Дикий помещик»). Медведь говорит с помещиком на его языке, комар в сказке «Медведь на воеводстве» изъясняется по латыни.

Сказки С.-Щ., как и народные, полны сказочных оборотов («по щучьему велению…», «в тридевятом царстве…»), присказок: «долго ли коротко они шли», «сказано-сделано» и др.

Написаны сказки простым, сжатым народным языком, включают в себя народные выражения (хайло, ума палата), пословицы и поговорки («не давши слова, крепись, а давши – держись», «Уши выше лба не растут», «Улита ехала-ехала, да наконец и приехала»).

Вместе с тем сказки С.-Щ. и отличаются от народных.

Народные сказки не имеют конкретного автора, ибо созданы народом. Сказки С.-Щ. относятся к литературным сказкам, наподобие сказок Пушкина, Погорельского, Аксакова и др.

Сказки С.-Щ. – сатирические. Он довел до совершенства эзоповский язык, ввел целый ряд иносказательных выражений (порядок вещей, т.е. произвол, самодержавие; сердцевед – шпион, фьюить – внезапная административная ссылка, пенкосниматели – продажные литераторы; скотина, гнилой чурбан, сукин сын – о Топтыгине («Медведь на воеводстве»).

С.-Щ. проявил себя как мастер иронии. «Был он пискарь просвещенный, мудрый…» («Премудрый пискарь»). С.-Щ. восхваляет здравомыслящего зайца, который так здраво рассуждал, что ослу впору. Иронией проникнуты и заглавия: «Премудрый пискарь», «Богатырь».

Один из приемов С.-Щ. – гротеск. В «Повести о том, как один мужик…» – генералы считают, что булки растут на дереве. Изголодав, они доходят до остервенения, становятся на четвереньки, и один генерал откусил орден у другого. Дикий помещик («Дикий помещик»), избавившись от крестьян, покрылся шерстью, залез на дерево.

С.-Щ. вводит в сказки реалии современной действительности. В «Повести о том, как один мужик…» упоминается Средняя Подъяческая улица в Петербурге, река Фонтанка Дикий помещик читает реакционную газету «Весть». Генералы на острове находят и читают газету «Московские ведомости», издававшуюся М.Н.Катковым. У премудрого пискаря был выигрышный лотерейный билет. В «Диком помещике» в гости к герою приезжает актер Малого театра П.М.Садовский с актрисами. В сказке «Медведь на воеводстве» упоминается о реакционере Магницком при Александре I.

Народные сказки, как правило, заканчиваются счастливsм концом. У С.-Щ. есть сказки с трагическим финалом. В «Рождественской сказке» главный герой – 10-летний мальчик Сережа Русланцев, наслушавшись проповедей священника отца Павла, решил жить по правде и он недоумевает: отчего у Ивана Бедного продали корову, хотя беднее его не было во всей деревне; отчего Сережа с матерью пьет чай в столовой, а слуги – на кухне? Пытаясь ответить на эти и подобные вопросы, Середа заболевает, и сказка заканчивается смертью мальчика.

Последним крупным произведением сатирика стала хроника «Пошехонская старина» (1887–1889). Задумана она была как вещь мемуарная. В этом смысле «Пошехонская старина» перекликается с «Семейной хроникой» С.Т.Аксакова, трилогией Л.Н.Толстого («Детство», «Отрочество», «Юность»). Но в ходе работы замысел изменился, и С.-Щ. стал неоднократно прибегать к вымыслу. В «Пошехонской старине» поставлены те же проблемы, что и в «Господах Головлевых»: обличение крепостничества и призыв к воспитанию нового поколения.

Книга делится как бы на 2 неравные части. В 1-й – преимущественное внимание сосредоточено на образах помещиков, во 2-й – на образах крепостных крестьян. Характеристика быта доведена до реформы 1861 г. А рассказчиком выступает дворянский сын Никанор Затрапезный.

В 1 части С.-Щ. воссоздал обыденную жизнь крепостнического Пошехонья – так назывались земли к северу от Москвы в Калязинском уезде Тверской губ. – родине С.-Щ. Но Пошехонье у С.-Щ. – это вся крепостническая Россия. Она представлена помещичьей семей Затрапезных, а также их соседей. С.-Щ. показывает жестоких истязателей крестьян¸ бездельников, прожигателей жизни. Анна Павловна Затрапезная, мать Никанора, – та же Арина Петровна Головлева. Это властная барыня, владелица крупного состояния. Хозяйство ее в селе Малиновке ведется экономно. В пищу употребляется только то, что сгнило, остальное хранится в погребе, в кладовой. В семье те же ненормальные отношения: (в Грише-любимчике угадываются черты Иудушки), в Надехе – отчаянной девушке – Анна Владимировна, сбежавшая с корнетом. Тот же уклад жизни, лишенный разумной деятельности. На примере Анны Павловны С.-Щ. показывает, как хорошие природные задатки получают уродливое развитие. Причем, Анна Павловна не представляет собой исключения. Все помещики в округе превосходят ее. В Малиновке, по крайней мере, не было ни ежедневной барщины, ни крепостнических застенков, ни кровавых истязаний.

Иное дело – соседи. Среди них, например, выделяется образцовый хозяин, помещик Пустотелов. Хозяйство у него исправное, хотя помещик он небогатый. Но название свое получил за строго разработанную систему наказаний: за первую вину полагалось 5 ударов нагайкой, за 2- 10, за 3 – 15, за 4 – счета не полагалось, т.е. человека забивали насмерть. Крестьяне почти всецело работают на него, им оставались только праздники. Даже после отмены крепостного права Пустотелов продолжал помахивать нагайкой на полях, он так и не мог смириться с крушением крепостничества и умер.

Другой помещик – Савельцев – прославился исключительной жестокостью. Он был военным, принадлежал к той категории людей, о которых говорят: звери. Он бывал без меры жесток с солдатами, причем, беспричинно. Женился Савельцев на тетеньке рассказчика Анфисе Порфирьевна и всячески истязал ее. Муж оказался палачом, и его истязания грозили ей увечьем. Ни одного дня не проходило, чтоб он не бил ее смертельным боем нагайкой по обнаженному телу. Мало-помалу в женщине накопилась ненависть к мужу. И она воспользовалась случаем. Савельцев забил до смерти женщину и, чтоб избежать суда, вынужден был согласиться на предложение жены – сказаться умершим. Вместо Савельцева похоронили другого человека. А Анфиса Порфирьевна, принявшая бразды правления, обрекла мужа на нищенское существование, держала его вместо крепостного. Но и ее судьба сложилась трагически. Доведенная до отчаяния издевательствами помещицы, дворовая девушка расправилась с Анфисой. Таковы помещики в книге.

С.-Щ. представил и различные типы крестьян. Прежде всего он вывел крестьян, испытавших на себе растлевающее влияние крепостничества. Это верный слуга Затрапезных староста Федот. Он показан убежденным рабом. Даже умирая, Федот думает о молотьбе, о том, закончились ли работы на барском гумне. Рабой по убеждению показана и ключница Акулина – преданная советчица барыни и доносчица.

Этим образам С.-Щ. противопоставляет других – крестьян-протестантов. Это, например, Мавруша-Новаторка. Это вольная девушка, которую барыня выдает замуж за крепостного крестьянина, в результате чего Мавруша становится крепостной. Но она не хочет смириться со своей долей. Мавруша отказывается выполнять порученную ей господами работу, она отстаивает свое достоинство. Но судьба ее трагична: непокорная Мавруша кончает жизнь самоубийством (повесилась).

Другая женщина – Матренка Бессчастная. Она не желает выходить замуж по приказу барыни, нашедшей ей самого плохонького мужичонку, самого гуняво. Женщина с чуткой душой, но сломленная тоской, Матренка замерзает.

Ванька Каин – смелый крестьянин-цирюльник. Озорник и балагур. Он дерзко держит себя с барыней и за непокорность сдан ею в солдаты.

Как говорилось выше, повествование ведется от лица Никанора Затрапезного, пошехонского дворянина. Никанор рассказывает свое «житие». Никанор Затрапезный – лицо вымышленное, но это не отменяет автобиографичности образа. Писатель отбирает из своих воспоминаний то, что было типичным.

С образом Никанора Затрапезного связана тема воспитания. С.-Щ. показал, что развращенная мораль крепостного быта сказывается на детях. Он подводит к выводу, что полезная личность не могла в такой обстановке сформироваться. С.-Щ. не видит никаких элементов прогрессивного развития.

С точки зрения жанра «Пошехонская старина» – сцепление автономных очерков. Среди множества героев нет главного. В произведении нет единой фабулы. Но каждая отдельная глава художественно закончена: характеристика дня в помещичьей усадьбе, биографии родственников и домочадцев, портретная галерея господ и рабов. В отличие от других произведений писателя, в «Пошехонской старине» нет эзоповского языка, намеков на злободневные факты. Сжатым языком произведения восхищался Л.Толстой.

Литература 70-х годов

Социально-политическая обстановка. После реформы 1861 г. в России усиленными темпами начинается развитие капитализма. Феодально-крепостнические порядки рушились с неумолимой быстротой. Западным странам потребовалось не менее 200 лет для перехода от феодального строя к буржуазному, в России уже к концу века капитализм вступил в свою завершающую фазу. Это было время, когда, говоря словами К.Левина из романа Толстого «Анна Каренина», «все переворотилось и только укладывается».

Крестьянская реформ не удовлетворила насущных потребностей крестьянства в земле. В России наблюдается острая нехватка земли, рост арендной платы. Все это привело к росту крестьянских выступлений, в 70-е гг. охвативших 1/5 часть всех губерний России. Буржуазные отношения проникали и в деревню: здесь крестьяне от натурального хозяйства переходят к денежным отношениям. Деревня переживает процесс расслоения на бедняков и кулаков. Беднейшие крестьяне уходили в город, пополняя массу пролетариата.

В этой обстановке русское освободительное движение пережило этап – народничество. В основу народнической идеологии легли идеи М.Бакунина, П.Лаврова, П.Ткачева, Н.Михайловского. Народники питали иллюзии относительно будущего развития России. Они считали, что Россия минует стадию капитализма и сразу перейдет к социализму. Они не видели, что капитализм уже развивается. Они недооценивали роли рабочего класса и все надежды вслед за Герценом, Чернышевским и Добролюбовым возлагали на крестьянство. Народники идеализировали крестьянскую общину, не видели в ней расслоения, считали ее ячейкой социализма.

Народничество как течение общественной жизни не было однородным. Народники 70-х гг. (их называют революционными) были тесно связаны с традициями Чернышевского и Добролюбова. Они шли в народ (хождение в народ) и служили учителями, фельдшерами, сапожниками и т.п. Народники 70-х гг. считали, что народ готов к выступлению, достаточно поднести искру, чтобы крестьянство подняло бунт. Но практика скоро убедила их в том, что крестьянство не готово к политической борьбе, его более заботят вопросы его хозяйствования. В 80-е гг. народничество, разочаровавшись в «хождении в народ», станет вырождаться. «Земля и воля», нелегальная организация, созданная в 1876 г., распадется на «Народную волю» и «Черный передел», которые в сущности не имели ничего общего с народникам 70-х гг. Потерпев неудачу с хождением в народ, народники 80-х обратятся к тактике террора, героическому движению одиночек. В.И.Ленин в работе «От какого наследства мы отказываемся?» выделял «блестящую плеяду революционеров 70 гг.» – А.Желябова, В.Засулич, В.Фигнер.

Журналистика 70-х гг. Социально-политическая борьба велась и на страницах журналов. В периодике 70-х гг. можно выделить демократическую тенденцию, которую выражали собой журналы «Отечественные записки» и «Дело». «Отеч. зап.» в 1868 г. от А.Краевского перешли в руки Некрасова, Салтыкова-Щедрина и Г. Елисеева, после смерти Некрасова редактором их стал Салтыков-Щедрин. Некрасов и Салтыков-Щедрин привлекли к сотрудничеству в журнале самых даровитых авторов – А.Островского, Г.Успенского, Ф.Решетникова, В.Слепцова, Д.Минаева, Д.Писарева, А.Жемчужникова. Сотрудничали в журнале и писатели-народники: Каронин-Петропавловский, Н.Златовратский, П.Засодимский, Начали свою деятельность Д.Н.Мамин-Сибиряк и В. Гаршин.

Радикальных демократов и народников объединяла общность демократических позиций. Однако это не значило отсутствия серьезных разногласий в журнале, особенно между демократическим крылом и либеральным народничеством. Салтыков-Щедрин, например, отрицательно отзывался о работах П.Лаврова, понимал ограниченность его мировоззрения. Михайловский презрительно отзывался о Южакове. В целом «Отеч. Зап.» стремились продолжать линию «Современника» 60-х гг.

«Отечественные записки выступили в защиту Маркса от буржуазных критиков. В 1872 г. В Петербурге вышло легальное издание «Капитала» в переводе Г.Лопатина и Н.Даниельсона. Н. Михайловский в «Отечественных записках» в статье по поводу этого перевода сочувственно отнесся к Марксу, но обошел молчанием историко-философскую революционную концепцию марксизма. В 1877 г. в «Вестнике Европы» появилась статья бывшего сотрудника «Современника», экономиста Ю.Жуковского, «К.Маркс и его книга о капитале» с нападками на Маркса. Другой бывший сотрудник «Современника» М.А.Антонович выпустил брошюру «О теории ценности», в которой отрицал оригинальность экономического учения Маркса, называл его «рикардистом». «Отечественные записки» выступили в защиту Маркса. В 1877 г. Михайловский опубликовал статью «Карл Маркс перед судом Ю.Жуковского», в которой показал несостоятельность буржуазного экономиста в борьбе с теорией Маркса. Но Михайловский, в свою очередь, извратил историко-философское учение Маркса. Результатом этого явилось письмо Маркса в редакцию «Отечественных записок», опубликованное лишь после смерти его автора в «Вестнике народной воли» (1886). Это то самое письмо, которое произвело сильнейшее действие на Г.И.Успенского. В защиту Маркса в «Отечественных записках» выступил Н.Зибер со статьей «Несколько замечаний по поводу статьи Ю.Жуковского «К.Маркс и его книга о капитале», но и он, защищая Маркса, не понял его идей. В 1882 г. с оценкой Маркса в «Отечественных записках» выступит Г.В.Плеханов, сумевший дать верное освещение марксистской теории.

Борьбу с реакционной и либеральной журналистикой вел и журнал «Дело» (1866–1888). В сущности он продолжал дело закрытого вместе с «Современником» «Русского слова». Редакторами журнала были Н.И.Шульгин (до 1889 г.) и затем П.Быков, но фактическим руководителем являлся Г.Е.Благосветлов. В журнале сотрудничали: Н.Шелгунов, П.Ткачев, Д.Минаев, Шеллер-Михайлов, Берви-Флеровский, К.Станюкевич и др.

Либеральной направленностью отличались «Вестник Европы» и газета «Неделя». «Вестник Европы» издавался с 1866 г. М.М.Стасюлевичем. В нем сотрудничали А.Н.Пыпин, П.В.Анненков, историки Н.И.Костомаров, С.М.Соловьев, либеральный критик А.М.Скабичевский, А.Вескловский. Из писателей – И.С.Тургенев («Стихотворения в прозе», «Литературные и житейские воспоминания»), И.А.Гончаров («Обрыв»), П.Д.Боборыкин («Китай-город»), Г.Данилевский, А.Потехин, Д.Н.Мамин-Сибиряк, А.И.Эртель, А.М.Жемчужников, А.Апухтин, А.Плещеев, П.Вейнберг, позже – символисты (Д.Мережковский, Н.Минский, К.Бальмонт, З.Гиппиус.

Представители либерально-народнической газеты «Неделя (1866–1901) проповедовали теорию «малых дел», отказывались от борьбы во имя «культурничества». Они откровенно объявляли поход против шестидесятников¸ выражали точку зрения правого народничества. Упадок якобы современной литературы видели в односторонности направления 60-х гг. «Неделя» искала героев в народной среде, в крестьянстве. Представители «Недели» подхватили идеи почвенников, высоко ставили Достоевского¸ веровавшего в нравственную чистоту русской мужика. Редактор газеты – П.Гайдебуров. Газета выступала против идеи высокого общественного назначения искусства. Наиболее характерные выступления «Недели» подтверждали ее отказ от наследия шестидесятников – статьи В.Лесевича («Белинский и последующее развитие нашей критики»), К.Лаврского («Русская литература в 1874 г.»), П.Червинского («Отчего безжизненна наша литература?») и др.

Консервативная тенденция выражалась в деятельности журнала «Русский вестник» и газеты «Московские ведомости». Журнал Каткова после 1861 г. сомкнулся с официальной печатью. Журнал пользовался большим влиянием в обществе. Сюда после ухода из «Современника пришел И.С.Тургенев («Отцы и дети», 1862) Журнал вел последовательную борьбу с идеями Белинского–Чернышевского–Добролюбова¸ выступал против Некрасова, литературы гоголевского направления. Отрицательно оценивалась в нем и деятельность писателей-народников.

Писатели-народники. В 70-е гг. продолжает развиваться реалистическое творчесиво Толтого («Война и мир», «Анна Каренина»), Некрасова («Кому на Руси жить хорошо»), Тургенева («Новь»), Салтыкова-Щедрина (Господа Головлевы») и др. Но 70-е гг. выдвинули и целую группу писателей-народников произведения которыхзапечатлели процесс проникновения капитализма в деревню. Так, Н.И.Наумов рисовал образы кулаков, торгашей, лавочников, показывал их сделки с представителями власти, чуждость их интересов народным массам. Наумов пытался противопоставить кулакам общину, при этом не видел, что она распадается, не представляет целого. Наумов невольно идеализировал крестьянство и общину.

С романом «Устои» (1878–1883) выступил в литературе и Н.Н.Златовратский. Роман являлся программным. В ярких образах воплощена идея об общине как единственном устое жизни. В борьбе двух лагерей – Петра, олицетворяющего новые порядки, и мира в во главе с Борисом Пиманом – побеждает община.

Популярен был и П.В.Засодимский. Он написал роман «Хроника села Смурова». В романе ярко прослежена борьба крестьянин-кузнеца Кряжева с кулаками. Герой хотел оградить крестьян от кулаков, создать артель, общественную кассу, школу. Но автор привел героя к краху. Плодами его деятельности завладели кулаки. Таким образом, в отличие от Наумова, Засодимский не впал в идеализацию крестьянской общины.

Писатели-народники были тенденциозными писателями и в художественном отношении. Они обогатили русскую литературу. Они пристально всматривались в жизнь, богаче и глубже раскрывали ее противоречия, нежели их предшественники. Они показали новые стороны жизни, широко вводили в произведения статистику, цифры. Художественное изображение сочеталось у них с публицистикой. Иногда они отходили от реализма, впадали в копирование действительности, и это снижало ценность их произведений..

Народники выдвинули и своей среды и поэтов. Поэты революцинного народничества не были профессиональными поэтами, но выразили думы и чаяния народа. Это прежде всего В.Фигнер, Н.Морозов, С.Синегуб, П.Лавров, Г.Лопатин, Ф.Волховский. В 1877 г. за границей в Женеве ими был издан сборник «Из-за решетки», в котором гражданские мотивы соединялись с мотивами разочарования, тоски, рождавшимися на почве недоверия народа к их идеям.

В 70-е гг. происходит процесс пробуждения народа. Из его среды выдвигаются попоэты-самоучки, сгруппировавшиеся вокруг И.Сурикова, их назовут суриковцами – С.Дрожжин, Дерунов и др. В 1872 г. они выпустили сборник «Рассвет». В произведениях поэтов-суриковцев прозвучала сильная социальная нота. Наиболее значительными были произведении я самого Сурикова – «Наши песни», «О счастье и грезах не пой», «Рябина». Сильные стороны Сурикова развивал Дрожжин в стихотв. «Моя муза», «Некрасову». «На пути», «Народному певцу».